Гарри ГАРРИСОН
КОННЫЕ ВАРВАРЫ


1
Дежурный лейтенант охраны Таленк опустил электронный бинокль и
принялся регулировать его увеличение, чтобы компенсировать уменьшение
яркости света. Сверкающее белое солнце зашло за толстый слой облаков, был
близок вечер, однако в окулярах бинокля по-прежнему было видно четкое
изображение черно-белой волнообразной равнины. Таленк негромко выругался,
водя взад и вперед тяжелым прибором. Трава, колеблющийся, покрытый инеем
океан травы. Больше ничего.
- Простите, сэр, но я ничего не видел, - неохотно сказал часовой. -
Все как обычно.
- Зато я видел - и этого достаточно. Там что-то двигалось, и я должен
выяснить, что это было. - Он опустил бинокль и глянул на часового. - До
темноты часа полтора, и времени достаточно. Скажите дежурному офицеру,
куда я пошел.
Часовой открыл рот, собираясь заговорить, но промолчал. Не стоит
давать советы лейтенанту охраны Таленку. Когда ворота в проволочном
заграждении раскрылись, Таленк взял лазерный пистолет, прикрепил к поясу
сумку с гранатами и пошел - человек, уверенный в своих силах, победитель
многочисленных схваток, ветеран, владеющий всеми способами обороны. Он был
уверен, что в этом необъятном просторе равнины нет ничего, с чем бы он не
мог справиться. Он видел движение, он был уверен в этом - слабое движение,
замеченное краем глаза. Это могло быть животное, это могло быть что
угодно. Его решение произвести разведку было вызвано, как скукой
караульной службы, так и просто любопытством. Или чувством долга. Он
одиноко шагал по хрустящей траве и обернулся лишь раз, чтобы взглянуть на
окруженный проволочной изгородью лагерь. Горстка низких зданий и навесов,
скелет буровой вышки над ними, все покрывала тень похожего на утес
космического корабля, но даже он ощутил всю незначительность одинокого
лагеря, заброшенного в необозримую пустую равнину. Он фыркнул и
отвернулся. Если здесь что-то скрывается, он это обнаружит.
В ста метрах от изгороди был небольшой откос, окруженный
естественными валами - неровность поверхности, незаметная из лагеря.
Таленк забрался на вершину вала и, заглянув вниз, увидел группу всадников,
скрывающихся в углублении.
Он немедленно отпрянул назад, но сделал это недостаточно быстро.
Ближайший всадник пробил своим длинным копьем икру ноги Таленка и подтянул
лейтенанта к краю вала. Таленк, падая, выхватил пистолет, но второе копье
ударило его в руку и пробило ладонь, пригвоздив ее к земле. Все произошло
довольно быстро, в одну-две секунды, волна боли еще не накрыла его, и он
попытался включить свой радиопередатчик. Третье копье, пробив запястье,
пригвоздило и вторую руку.
Прибитый к земле, раненый, ошеломленный, оглушенный болью лейтенант
Таленк раскрыл рот, чтобы громко закричать, но даже этого ему не дали
сделать. Ближайший к нему всадник наклонился и ударил короткой саблей
между зубов Таленка, разрезав ему рот, и крик лейтенанта захлебнулся. Ноги
его дернулись в агонии, сминая траву, и это был единственный звук,
сопровождавший его смерть. Всадники молча смотрели на него, затем
отвернулись с абсолютным отсутствием интереса. Их верховые животные -
лошади - были так же молчаливы.

- В чем дело? - спросил дежурный офицер, застегивая свой оружейный
пояс.
- Лейтенант Таленк, сэр. Он ушел туда. Сказал, что что-то заметил. Он
исчез за тем подъемом. Я не вижу его уже десять-пятнадцать минут и не могу
вызвать по радио.
- Не думаю, чтобы здесь была какая-нибудь опасность, - сказал офицер,
глядя на темневшую равнину. Однако лучше поискать его. Сержант! - Человек
выступил вперед и отдал честь. - Возьмите с собой отделение, отыщите
лейтенанта Таленка.
Солдаты были профессионалами, заключившими долголетний контракт с
"Джон Компани" и они ждали от новых планет любых опасностей. Рассыпавшись
цепью, они осторожно двинулись по равнине.
- Что-то произошло? - Спросил металлург, выходя из пристройки у
буровой вышки с рудными образцами на лотке.
- Не знаю, - ответил офицер, и в этот момент из глубокого оврага по
обе стороны холма, показались всадники.
Это было ошеломляюще. Охранники, тренированные, до зубов вооруженные,
были смяты и уничтожены. Прозвучало несколько выстрелов, но всадники низко
пригибались к своим длиннющим лошадям и закрывались от выстрелов их
телами. Слышались глухие звуки освобождающейся от тетивы лука стрелы,
стрелы и копья убивали мгновенно...
Всадники пронеслись над цепью, оставив после себя девять корчившихся
тел.
- Они сейчас будут здесь! - Крикнул металлург, бросив лоток с
образцами и побежал. Прозвучала сирена тревоги, из своих палаток начали
выбегать солдаты.
Нападающие ударили по лагерю с внезапностью землетрясения. Не было
времени для подготовки, и люди у изгороди умирали, не успев поднять
оружия. Лошади атакующих цеплялись за почву подушкообразными лапами и
неслись вперед, только что отдаленная угроза, еще мгновение, они уже
здесь. Передний ударился о проволочное заграждение и пробил его своим
весом, хотя ярко сверкнула электрическая дуга и убила животное: его
длинная шея вытянулась на земле, как раз перед дежурным офицером. Тот
смотрел на нее в ужасе, а в это время всадник с земли всадил ему в глаз
стрелу. Дежурный офицер умер мгновенно.
Убийство, свистящая смерть. Они ударили один раз и исчезли, проносясь
вдоль изгороди, оставив тело мертвого животного и посылая поток стрел из
своих коротких луков. Даже в полутьме, стреляя со спин своих несущихся
лошадей, они безошибочно поражали цель. Люди умирали или падали раненые.
Одна стрела даже пробила выходное отверстие сирены, и та замолкла.
Так же быстро они исчезли в ущелье, укрывшись в сумерках, и в
наступившей тишине были слышны лишь стоны раненых.
Свет дня совсем померк, и темнота добавилась к всеобщему смятению.
Когда вспыхнули осветительные трубки, лагерь представлял собой море
кровавой смерти в окружающей ночи. Порядок слегка восстановился, когда
Бардовы, начальник экспедиции, начал выкрикивать распоряжения в
громкоговоритель. Пока медики отделяли раненых от мертвых, были
подготовлены к стрельбе мортиры. Один из часовых выкрикнул предупреждение,
и прожектор, направленный наружу, осветил темную массу всадников, вновь
собравшихся у оврага.
- Мортиры, огонь! - Крикнул командир в диком гневе. - Уничтожить их!
- Его голос потонул в первом залпе, выстрелы гремели раз за разом, пыль и
дым понеслись к небу, гром выстрелов отдавался повсюду.
Однако люди в лагере даже не успели осознать, что появление всадников
было отвлекающим маневром, скрывавшим основной удар с противоположной
стороны лагеря. Только когда всадники были уже среди них, и они начали
умирать, люди поняли, что случилось. Но было уже поздно.
- Закрыть люки! - Выкрикнул дежурный пилот, сидевший наверху в
безопасности в штурманской рубке космического корабля, и нажал кнопку
закрывания пневмозамков. Он видел, как накатываются волны атакующих и
знал, как летаргически медленно движение тяжелой внешней двери. Он
продолжал неосознанно давить на кнопку закрывания.
Ревущей волной атакующие перехлестнули через проволочное заграждение.
Передние животные умирали и были растоптаны следующими за ними людьми.
Некоторые из всадников тоже погибли, но накатывались все новые и новые
волны. Они заполнили лагерь, уничтожая все.
- Говорит второй офицер Вейкс, - сказал пилот, включив все микрофоны
на корабле. - Я спрашиваю, есть ли на корабле офицер, старше меня по
званию? - Он вслушался в молчание и когда заговорил, голос его был
приглушен и неясен. - Отзовитесь все по очереди - офицеры и солдаты,
начиная с машинного отделения. Радист, записывайте.
Нерешительно, один за другим, отзывались голоса, а Вейкс в это время
включил механизм большого экрана и смотрел на бушующую внизу ярость.
- Семнадцать - это все, - сказал радист, не веря сам себе. Он
протянул список второму офицеру, тот бегло взглянул на него и потянулся к
микрофону.
- Я принимаю командование, - сказал он. - Приготовиться к старту!
- Мы не поможем им? - Спросил кто-то. - Мы не можем оставить их так.
- Никто не остался в живых, - медленно сказал Вейкс. - Я смотрел во
все экраны: не видно никого, кроме атакующих и их лошадей. Даже если там
есть кто-то, сомневаюсь, можем ли мы им помочь. Оставлять же здесь корабль
- самоубийство. К тому же, на борту лишь малая часть экипажа.
Корпус корабля вздрогнул, как бы подчеркивая его слова.
- Один из экранов вышел из строя... И второй тоже... они разбивают их
чем-то. И они привязывают ремни к дюзам и опорам стабилизаторов. Не знаю,
смогут ли они задержать нас, и не собираюсь проверять это. Старт через
шестьдесят пять секунд.
- Они все сгорят в огне наших двигателей, все и вся внизу, - сказал
радист, сжимая кулаки.
- Наши люди не почувствуют этого, - угрюмо сказал пилот, - а что
касается других, - то чем больше, тем лучше...
Когда космический корабль взлетел, изрыгая огонь, он оставил под
собой дымящийся неровный круг смерти. Но как только земля охладилась,
ожидавшие этого всадники двинулись по ней, топча пепел.
Все новые и новые их волны появлялись из темноты. Казалось их
бесчисленным полчищам не будет конца.

2
- Глупо позволить птице-пиле ранить себя, - сказал Бруччо, помогая
Язону динАльту стянуть через голову металлизированный свитер.
- Глупо стараться принести мир на эту планету! - Ответил Язон, его
слова были приглушены плотной одеждой. Он снял свитер и поморщился от
сильной боли в боку. - Я как раз наливал себе суп, и тарелка помешала мне
выстрелить.
- Только поверхностная рана, - сказал Бруччо, глядя на красную
царапину в боку Язона. - Пила прошла над ребрами, не сломав их. Твое
счастье...
- Ты имеешь в виду: счастье, что я не убит. Кто когда-нибудь еще
слышал о птице-пиле в кают-компании?
- На Пирре всегда нужно ожидать невероятного.
Бруччо начал смазывать рану обеззараживающим средством, и Язон крепко
стиснул зубы. Щелкнул микрофон и обеспокоенное лицо Меты появилось на
экране.
- Язон, я слышала, ты ранен, - сказала она.
- Умираю, - ответил он.
Бруччо громко крикнул:
- Ерунда. Поверхностная рана четырнадцати сантиметров в длину. Яда
нет.
- И все? - Сказала Мета. И экран погас.
- Да, и все, - горько сказал Язон. - Литр крови и килограмм мяса,
ничего особенного - обычная заусеница. Что мне сделать, чтобы заслужить
хоть немного сочувствия здесь: лишиться ноги?
- Если ты лишишься ноги в бою, можешь рассчитывать на сочувствие, -
холодно сказал Бруччо, накладывая на рану липкую повязку. - Но если тебе
оторвала конечность птица-пила в кают-компании, ты можешь ожидать лишь
презрения.
- Хватит, - резко сказал Язон, вновь надевая свитер. - Не нужно
понимать меня так буквально. Да, я знаю о тех теплых чувствах, на которые
могу рассчитывать с вашей стороны, дружественные пирряне. И улечу с этой
планеты, не раздумывая и пяти минут.
- Ты улетаешь? - Спросил Бруччо с проблеском интереса. - Из-за этого
сегодняшнего собрания?
- Не делай вид, что ты расстроился при этой новости. Постарайся
сдержать свое нетерпение до пятнадцати часов, когда соберутся все
остальные. Я не признаю любимчиков. Кроме себя самого, конечно, - и он
вышел прихрамывая и стараясь как можно меньше двигать мышцами ног.
Наступило время перемен, - подумал он, глядя через высокое окно на
смертоносные джунгли за стеной периметра. Очевидно, несколько
светочувствительных ячеек уловили его движение, так как ветки ближайшего
дерева наклонились вперед, и внезапный шквал ядовитых шипов ударил в
прозрачный металл окна. Но его нервы были настолько тренированы, что он
даже не пошевелил ни одним мускулом.
Время для перемен проходит. Каждый день на Пирре - это еще один
поворот колеса... Выигрыш - это всего лишь выжидание, а когда выпадет твой
номер - это всегда несомненно - смерть. Сколько человек погибло со времени
его прибытия сюда? Кажется, он становится таким же равнодушным к смерти,
как и настоящие пирряне.
Если возможны какие-либо изменения вообще, то он единственный
человек, который может их осуществить. Однажды ему показалось, что он
решил смертоносные проблемы этой планеты: тогда он доказал пиррянам, что
безжалостная и бесконечная война - их собственное поражение. Но война все
еще продолжается. Знание истины вовсе не всегда означает согласие с ней.
Пирряне, способные примириться с условиями сосуществования, оставили город
и ушли далеко вглубь планеты, чтобы избежать физического и духовного
давления ненависти, окружающей город. Оставшиеся пирряне, хоть и убедились
в том, что это их собственные чувства заставляют войну продолжаться, в
глубине души не верили в это. И каждый раз, когда они смотрели на
ненавистную им землю, враг приобретал новые силы и возобновлял нападение.
Думая об неизбежном конце ожидавшем город, Язон чувствовал себя
подавленным. Осталось так много людей, не способных примирить себя с
планетой. Они были частью той войны, как гиперспециализированные жизненные
формы - порождение смеси ненависти и страха.
Необходимы перемены. Язон задумался над тем, насколько пирряне
способны осознать их неизбежность.
Было пятнадцать двадцать, когда Язон вошел в кабинет Керка: его
задержало срочное сообщение, полученное по джамп-связи.
1 2 3 4