– Я там тоже грязный.
– Охотно верю, – пробормотала она в ответ, и ее руки скользнули дальше вниз.
Его поджарые узкие бедра были такими же твердыми, как и все его тело, а упругие мускулы пружинили под ее пальцами.
«Стальной зад, – подумала Гас с некоторой завистью. – Мужчины с ними рождаются, счастливчики».
Ее руки продолжали рискованное путешествие, мускулы играли под ее пальцами, и у нее все больше захватывало дыхание. Она уже была готова бросить эту игру, но опасалась его реакции.
Физический контакт с ним вызвал в ней целую волну неконтролируемых эмоций. Гас задавала себе множество вопросов.
Что происходит у него в голове? И еще в одном месте? Она сама испытывала возбуждение. А как он? И каков мистер «Тихий, но смертельно опасный» в постели? Последний вопрос был, несомненно, очень конкретным.
Одна мысль об этом рождала у нее вполне определенные и графически точные фантазии. Если исходить из того, как он водит машину, в постели он должен быть стремительным, настойчивым и страстным. Гас не сомневалась, что он способен на необузданный секс, но почему-то сейчас он не проявлял признаков торопливости.
Она перестала его намыливать, давая возможность воде смыть грязь. Вода тихо струилась по спине, унося пену, и в солнечном свете, пробивавшемся сквозь щели, его чистое тело блестело, как полированное. По его спине и ягодицам, как у животного, пробегала крупная дрожь. Он был таким аппетитным, что ей хотелось его укусить. Она уже ощущала во рту его вкус и наклонилась вперед…
«Гас, прекрати, очнись», – приказала она себе.
Она вовремя остановилась, подавив смех и еле держась на ногах. И все-таки один звук вырвался из ее груди, скорее не смешок, а стон женщины, которая чуть было не подчинилась безумному побуждению, невозможному капризу, равному потере рассудка. Она облизала губы; рот и горло пересохли, словно от жажды. Жажды крови, как у вампира… Нет, она удержится от соблазна, она не станет его кусать.
Ни за что на свете!
Душ начал чихать, видимо, от воздушной пробки. Где-то наверху, на крыше, шумело и бурлило в трубах.
Джек стоял, упираясь ладонью в стену, недоумевая, отчего она прекратила свою деятельность. Поток воды по-прежнему падал ему на плечи.
Ответом ему был странный сдавленный звук.
Внезапно он ощутил острую боль пониже спины и невольно вскрикнул. Он прижал руку к ягодице и обернулся. Что там она еще придумала? Должно быть, ущипнула…
Гас была так же растерянна, как и он сам, и смотрела на него широко открытыми глазами, прижимая ладонь ко рту. Если бы он не знал ее, то бы мог подумать… Нет, тут что-то другое.
Он посмотрел на свою руку, запачканную кровью.
– Ты что, меня укусила?
– Да нет же! Тебе показалось… – Она начала тихонько смеяться и качать головой, и все ее тело раскачивалось в такт смеху. – Это не укус, просто я тебя легонько прихватила. Я не могла удержаться.
– Боже мой, ты меня укусила! – снова изумился он.
Она вздохнула и беспомощно привалилась к стене.
– Не знаю, что на меня нашло. Я…
Гас потеряла над собой всякую власть, и это было соблазнительнее любого намеренного кокетства. Джек потирал укус и смотрел на нее, раздумывая, как с ней поступить. Пожалуй, лучше всего будет завязать ей рот и спустить в подпол на съедение гремучим змеям. Эта женщина была абсолютно сумасшедшей, что полностью подтверждало ее репутацию. Ему следует потребовать доплаты за особый риск.
– Пусть все будет по справедливости, – объявила Гас между двумя приступами дрожи и повернулась к стене лицом, подставляя ему свой очаровательный мокрый зад. – Можешь укусить меня в отместку.
Джек почувствовал, что не может дышать. Он хотел ей угодить больше всего на свете. Он готов был съесть ее всю целиком.
– Не двигайся, – приказал он. – Дай мне хорошенько наточить зубы.
По правде говоря, он очень жалел, что позволил себе раздеться и забраться в душ вместе с Гас Феверстоун. Если уж он хотел развлечься, то лучше было бы поставить на пиво, чем на женщину Одна упаковка доставила бы ему больше удовольствия, чем все женщины, вместе взятые. Банка пива есть банка пива, без всяких там фокусов. А с Гас ему было необыкновенно трудно. Его тяга к ней была не только физической, к тому же он знал, что физического удовлетворения он с ней тоже не получит.
Как не получал его уже несколько лет, с тех пор как потерял жену и ребенка. Если говорить о сексе, то он не отказывал в нем женщинам и выполнял все по полной программе, до пота и усталости. Но он держал себя в узде, не переходя последней черты, не давая себе расслабиться. Контроль над собой был его броней и защитой. Лишись Джек контроля, и он бы просто развалился.
Сначала, в первые годы, выбор зависел от него, и он сам запрещал своему телу переходить последнюю черту, но через пару лет Джек обнаружил, что уже не может сам делать выбор, это делало за него его тело. Оно разрешало ему секс с женщинами в любых количествах, пожалуйста, но никакого облегчения, никакого освобождения. Наверное, это была наивысшая гарантия защищенности, но как холодно и одиноко ему было.
Сейчас же, в данный момент, он жаждал получить от Гас Феверстоун женское тепло и сочувствие. Он хотел гладить ее нежную мягкую кожу, согреваться ее жаром, любоваться грацией ее тела, познавать доброту ее загадочного сердца. Он хотел целовать ее губы, которые, случалось, спотыкались на слове, а иногда не могли его произнести. Он хотел знать, что в нем ее пугает. Помимо его «друга». И что уж кривить душой, он жаждал укусить ее, пусть даже не укусить, а только ощутить в своих ладонях эту отмеченную наградой часть ее тела. Но если сейчас он позволит себе все до конца, или хотя бы маленькую частичку этого, он больше никогда не сможет вернуться к прежнему состоянию, а именно к нулю. Стоит ему попробовать, и, он всегда будет помнить вкус того, чего он себя столько времени лишал.
И тогда он умрет от голода.
Гас взглянула на него через плечо, явно интересуясь его намерениями. Перед ним было два пути. Один – немедленно ее покинуть и потом долго терзать себе душу сожалением. Другой – остаться и познать настоящую Гас Феверстоун, женщину, увенчанную наградой за совершенство ягодиц и, наверное, так же боящуюся близости с ним, как она боится змей. И в том и в другом случае ему придется заплатить хорошую цену.
В трубах шумело и булькало, капли воды поблескивали на ее дрожащем теле… Ее нагом прекрасном дрожащем теле. При одном взгляде на нее Джек готов был разнести в щепы эту халупу.
Но в их игре условия ставила Гас и принуждала его подчиняться им.
Что ж, он поставит ей свои собственные.
Глава 9
Гас ничего не знала о Правилах. Она знала только, что желание загоралось в ней при Одном взгляде на него. Стоило ему повернуться к ней, а ей увидеть мольбу в его глазах, как она превращалась в одно, полное симпатии к нему, сердце Биение сердца звучало громче всего, заглушая все увещевания разума.
С самого начала она заметила в нем скрытые боль и обиду, но тогда не доверилась своей интуиции. Теперь пришло время положиться на нее. Гас не пугал больше жесткий холодный огонек в его глазах, более того, он влек ее к себе, он обращался к ней, он взывал о помощи.
Гас тяжело вздохнула. Что же в конце концов происходит с ней?
Она ощутила слабость сначала где-то под коленками. Как будто ноги внезапно перестали ее держать, как будто она вся распалась на части. Полная и очень приятная беспомощность овладела всем ее существом, это было всепобеждающее неизвестное ей чувство, и Гас возненавидела его всей душой. Беззащитность всегда была ее врагом Она боролась с ней всю свою жизнь, и ей вовсе не улыбалось это состояние расслабляющего безволия.
Он, конечно, тоже не мог не заметить овладевшей ею растерянности, потому что протянул руку и погладил ее по щеке. Она хотела увернуться от его ласки, но ей некуда было отступить, да он все равно не дал бы ей этого сделать. Его ладонь лежала на ее щеке, и он испытующе смотрел ей в глаза, наверное, удивляясь их безумному выражению.
– Может быть, ты лишилась ума? – спросил он наконец.
Гас кивнула:
– Ты угадал, он исчез без следа.
– И у меня тоже… – подтвердил он со вздохом.
Гас истощила все имеющиеся в ее распоряжении теории.
Она попалась в ловушку в этой жалкой лачуге вместе со своим суровым и непреклонным похитителем, который так откровенно, не прячась, хотел утолить с ней своя голод.! И она хотела того же. Можно было до скончания века раздумывать над странностью положения, но ничто не могло его изменить. Она стояла перед свершившимся фактом.
– Чего же ты ждешь? – почти шепотом спросила Гас и добавила, чуть заикаясь:
– Возьми… меня.
– Взять тебя?
Он был удивлен, если не сказать озадачен.
– Ну, конечно же.
Гас не знала, что еще надо объяснять, когда и так все ясно.
Они оба этого хотели, стоило только посмотреть на него.
– Ты ведь знаешь, что хочешь меня, – убеждала она, и ее голос стал низким и страстным.
– Ты так думаешь? – спросил он, наморщив лоб.
– Ты… Ты возбужден. – Гас пожала плечами. – Ты смотришь на меня сумасшедшими глазами и громко дышишь, как бегун на длинной дистанции. 3-значит, я права…
– Ты думаешь, что я тебя хочу?
– Ну да, очень хочешь.
– Так же хочу, как хотел тебя отшлепать?
– Да… Что-то вроде этого.
Господи, почему она не может ясно выразить свою мысль?
И почему он начинает ее раздражать, когда всего минуту назад она готова была ради него принести себя в жертву?
– Похоже, ты много знаешь о моих желаниях. Хотелось бы точно знать, как много.
Он слегка провел большим пальцем по ее губам, и ей захотелось сделать в ответ что-нибудь смешное: надуть губы или скорчить гримасу. И вдруг ей показалось, что они с ним перенеслись в прошлое и разыгрывают сцену в спальне из некоего старого голливудского фильма. Его брови были по-прежнему недоуменно сдвинуты, и он в растерянности смотрел на нее, как на обалдевшую дамочку из музыкальной комедии сороковых, не зная, как с ней поступить. Более того, он отлично подходил на эту роль! С его ростом и шрамами по всему телу он был олицетворением сразу всех мужественных героев из старинных фильмов, грозных, как оружие, которое они неизменно носили с собой, и совершенно беспомощных, когда на их пути появлялось даже одно-единственное, внешне безвредное, существо женского пола.
Это было смешно. Это вызывало радостные слезы. Гас почувствовала, что тает от блаженства.
– Какой ты миленький, – вырвалось у нее со смехом; теперь она гладила пальцем двухдневную темную щетину на его щеках, наслаждаясь ее упругостью. – Я от тебя в восторге.
– Миленький? – только и сумел он повторить одно это слово.
Гас собралась было объяснить, что хотела сделать ему комплимент и что он ее не понял, но у нее не осталось на это времени. Он прижал ее к стене, запустил руки в ее волосы, для равновесия упираясь локтями в дощатую стену. С методичной аккуратностью собрал и отвел назад со щек пряди, при этом устремив взор в самую глубину ее глаз, словно в поисках чего-то, что потерял.
– Миленький, ты сказала? – повторил он.
– Я не имела в виду… – начала было Гас и нечаянно коснулась своим бедром его бедра.
Он резко выдохнул и приподнял ее, все так же прижимая к стене.
– Сейчас посмотрим, что ты обо мне знаешь, – объявил он.
Его глаза потемнели, и Гас почувствовала, что ее одолевает настоящий ужас при мысли о возможностях, таящихся в этом пробудившемся мощном теле. Ее сердце молотом стучало в груди, а ноги стали совсем слабыми. Но не той прежней слабостью, какую она испытала раньше, а новой, когда они превращаются в желе.
– Я… – все еще пыталась объяснить она, когда его губы закрыли ей рот, не дав вырваться тем глупостям, которые она собиралась наговорить. Его бедра прижались к ее бедрам как раз в том месте, где она мечтала ощутить их твердость, и сказали ей куда больше, чем все слова на свете.
Сначала он целовал ее быстрыми короткими поцелуями, потом его язык проник в ее рот, подвергая его сладкому насилию.
Он целовал ее грубо и страстно, как она того и ожидала. И любовь его, конечно, будет такой же безудержной, как автомобиль, который несется по раскаленной пустыне, набирая скорость с первой до четвертой, пока наконец не взорвется, охваченный языками пламени. Гас поверила, что мать действительно называла его Сатаной. Сатана, который вместе с собой увлечет ее в ад.
Настигнутая неожиданной мыслью. Гас внезапно прервала поцелуй.
– Как тебя зовут? – спросила она, пытаясь восстановить дыхание.
– Что?
– Я даже не знаю твоего имени! Я никогда не видела тебя до вчерашнего дня, – Ну и что?
– И теперь я собираюсь заниматься любовью с совершенно незнакомым мужчиной.
– Скажи, раньше тебя это останавливало?
– Конечно! Уж не хочешь ли ты сказать, что я неразборчива?
– Да ты лучше послушай себя! – рассмеялся он. – Ты говоришь, что мы не были по-настоящему представлены друг другу. Но у нас с тобой не свидание, Гас. Я тебя похитил, ты моя пленница. Об этом в правилах этикета ничего не говорится.
Обладание уже на девять десятых является законом, и даже если бы это было не так, то здесь нет никакого другого закона, кроме меня. Я единственный хозяин этого оазиса, этой роскошной лачуги и твоей жизни тоже Я тут всем владею, понимаешь?
И пока кто-нибудь тебя у меня не отнимет, ты вся в моей власти, вместе с твоими ободранными коленками, неимоверными грудями и прочими прелестями.
– Я только и мечтала, чтобы меня похитил какой-нибудь болтливый хвастун.
Она хотела облить его презрением, но это было все, что она сумела из себя выжать.
– Уверяю, тебе не захочется меня слушать, когда я заговорю по-настоящему. – Он наклонился и поднял с пола уроненный ею кусок мыла. – А пока давай усвоим, что взятие в заложники всегда подразумевает элемент пытки, а я хочу, чтобы у тебя все было по-настоящему.
Он провел мылом по ее вздрагивающим грудям, и мыльная пена потекла между ними вниз, к пупку.
– Так вот: приготовься к испытанию, – с угрозой произнес он.
– Я не стану тебе подчиняться, – сказала Гас. – Тебе придется применить силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25