Вдоль стен стояла электронная медицинская аппаратура, посреди комнаты – кушетки и ширмы.
Властная пожилая женщина в белом халате, ни слова не говоря, взяла Диму за руку и подвела к кушетке. Куда повели других детей, Галкин не заметил. Пока женщина-врач прилаживала ко лбу и рукам Димы электроды, молодая медсестра засыпала его вопросами:
– Фамилия? Имя? Возраст? Чем болели? Какие сны видите: цветные или черно-белые? Боитесь ли темноты? Случались ли травмы головы?
Не переставая удивляться, что ему все время говорят “вы”, Дима невпопад ответил на вопросы. Тем временем засветились экраны мониторов, зажужжали самописцы, рисующие цветные линии на глянцевой бумаге. Пожилая женщина удовлетворенно хмыкала и бормотала что-то на непонятном языке. А потом жужжание одного из приборов перешло в высокий свист, вверху загорелась красная лампочка. Медсестра испуганно ахнула, врач впервые сурово посмотрела Диме в глаза.
– Махалец? – жестко спросила она.
– Я не знаю, – тихо пробормотал Дима. – Что такое махалец?
– Ты или уже знаешь, или не узнаешь никогда, – неприятно улыбнувшись, ответила женщина.

Глава четвертая
С корабля на бал

Доктор нажала на кнопку, и через две минуты в комнату ворвались три охранника в камуфляжной форме – такой же, как у тех, что сидели на входе.
– Ну-ка, пойдем, гаденыш, – предложил один из них Диме.
Галкин удивился, как в департаменте ухитряются уживаться безукоризненно вежливые и, напротив, грубые люди. Может быть как раз потому, что одни могли безнаказанно грубить, а другие это терпели? Спорить с мускулистыми взрослыми охранниками Дима не стал. Его и Ряхин, бывало, избивал, а уж эти места мокрого не оставят. Он поднялся с кушетки и пошел к двери, где лежали сумки.
– Пусть барахло возьмет? – спросил один из охранников своего начальника.
– Не мне же вы его сумки оставите, – сурово объявила врач. – Пусть берет и несет, куда вам надо.
Разговор Диме совсем не понравился. Похоже, его уводили надолго, если не навсегда.
– В чем дело, тетенька? – попытался он обратиться к врачу еще раз.
Женщина не удостоила его ответом. Один из охранников взял Диму за шиворот и потащил его по коридору. Спешащие мимо хорошо одетые мужчины, казалось, не замечали этого. Похоже, такие сцены были здесь в порядке вещей.
Охранники спустились с Димой по лестнице на два этажа и втолкнули его в небольшую белую комнату с единственным вращающимся стулом, без окон, с яркими лампами дневного света.
– Посиди здесь и не шебурши, – предложил охранник.
Дверь захлопнулась, и Дима остался один. Он бросил сумки в угол рядом с дверью, уселся на вращающийся стул и стал ждать, сам не зная, чего.
Мальчик сидел долго. Час, а, может, даже два. Он размышлял, что случилось, и не мог найти разумного объяснения. Может быть, он болен заразной болезнью? Или у него какие-то психические отклонения, с которыми нужно немедленно изолировать от общества? Настроение у Галкина было совсем не радужным. Все так неплохо начиналось и так странно заканчивается.
В двери повернулся ключ. Дима вздрогнул, вскочил и увидел полного мужчину лет сорока в белой рубашке и галстуке. Он был почти полностью лыс. За ним стояли еще двое мужчин в черных костюмах, из-за них выглядывал охранник в камуфляже.
– Оставьте нас с мальчиком, – властно приказал мужчина. Голос у него был таким неприятным, что Дима вздрогнул.
Дверь закрылась. Мужчина пристально рассматривал Галкина.
– Ты правильно сделал, что встал со стула, – заметил он после паузы. – Это мое место.
Дима ничего не ответил. Он не собирался спорить из-за стула – и так насиделся.
– Итак, малыш, что тебе известно о нас? – вкрадчиво спросил мужчина. – Кто тебя сюда послал?
Мальчик вздрогнул. Какие-то странные вопросы ему задавали… Дима решил, что покрывать Кондрашкина у него нет никаких причин, и он ответил:
– Семен Иванович…
– Какой еще Семен Иванович? – грозно повторил начальник.
– Кондрашкин. Он сказал, что работает в департаменте образования… А вы сами кто будете, дядя?
– Дядя? – сипло расхохотался незнакомец. – Давно меня так не называли… Не говори так больше, мальчик. Зови лучше Кирьян. Да, я – Кирьян Блескальцев. Я здесь главный.
Похоже было, что воспоминание о том, что он большой человек, изменило настроение Блескальцева в лучшую сторону.
– А как ваше отчество? – спросил Дима.
– Отчество? – удивился начальник. – Ах, да, отчество… Ну, зови меня Кирьян Асмодеевич.
Галкин не понял, что странного в том, что он хочет назвать взрослого человека по имени-отчеству, и испуганно замолчал.
– Кондрашкин, Кондрашкин, – повторил Блескальцев. – Что-то не помню я такого исполнителя. Ну да ладно, сейчас выясним…
Он достал из кармана черный коробок с множеством разноцветных маленьких кнопочек, нажал одну и приказал:
– Кондрашкина сюда, руководителя тестирования и Горгону Ивановну.
Повторять просьбу ему не пришлось. Уже через минуту в дверях стоял взлохмаченный Кондрашкин, седовласый профессор и женщина-врач.
– Ты кого сюда привез? – грозно спросил Кирьян Асмодеевич у Кондрашкина.
– Мальчика. Как было велено. Из списка. На подходе к школе его вычислил. И привез. Как было приказано, – заикаясь, отрывочными предложениями доложил перепуганный Кондрашкин.
– Махальца он привез, – прошипела из-за спины чиновника женщина-врач со странным именем Горгона. – Ничем не замаскированного махальца…
– Ты его проверял? – еще более грозно спросил Блескальцев.
– Нет, – прошептал Семен Иванович. – Он в списке был…
Блескальцев резко надавил кнопку на своей коробочке и крикнул:
– Кондрашкина увести.
Порученец взвыл, закричал “не надо”, но два дюжих охранника уже волокли его по коридору.
– Из-за этого нехорошего дяди у тебя будут большие неприятности, мальчик, – грустно сообщил Диме Блескальцев. – Что, Горгона Ивановна, ошибки быть не может?
– Какая ошибка? – брезгливо скривилась врач. – Махалец, ярко выраженный махалец.
– Латентный? – спросил профессор.
– Я откуда знаю? – рявкнула женщина. – Этого медицина распознать не может.
– А что, Соломон Аркадьевич, хорошие результаты у мальчика? – обратился Блескальцев к профессору.
– Второе место, – ответил тот. – Отличный результат.
– Жаль, жаль, – погрустнел Кирьян Асмодеевич. – У тебя, мальчик, отсюда теперь две дороги – на усыпление или в колонию. Я думаю, что лучше – на усыпление. Из колонии ты можешь сбежать – очень умный. Не по годам… И это особенно странно!
Галкин ужаснулся. Неужели его хотят убить? Но почему? Он совершенно ничего не понимал.
– Я против, – заявил вдруг профессор. Дима думал, что Блескальцеву здесь не может перечить никто.
– С уважением прислушиваюсь к вашему мнению, но смею заявить, что вопрос не в вашей компетенции. Это мой подопечный, – усмехнулся Блескальцев. Он еще раз нажал кнопку и приказал:
– Охрана!
Профессор выхватил похожую коробочку и тоже нажал на кнопку.
– Что вы, что вы, Соломон Аркадьевич, – засмеялся Кирьян. – Я же не вас арестовать приказал. Отведите его в подвал, – кивнул он на мальчика вошедшим охранникам.
Те схватили Диму быстро и потащили вниз. Сумки остались в белой комнате.
Диму бросили в сырую полутемную комнату без окон. Вдоль стен шли влажные холодные трубы – наверное, водопроводные. Тяжелая дверь наглухо закрылась, в подвале стало совсем тихо.
Мальчик осмотрел свою новую комнату или камеру, размышляя над тем, что значит слово “усыпление”. Он очень надеялся, что Блескальцев имел в виду совсем не то, что делают с безнадежно больными животными, но по всему выходило, что именно это. И Дима с тоской начал ждать.
Скоро Галкину надоело просто сидеть, и он стал обстукивать стены. Не потому, что хотел найти потайной ход – просто так делали пленники в фильмах, которые он смотрел. Какое ни есть, а занятие. Ничего интересного за стенами выстучать не удалось. Дверь в комнате была тяжелой, крепкой. Хоть и не железо, а дерево, все равно ее не сломаешь и не откроешь. Тем не менее, Дима достал из кармана перочинный ножик и поковырялся в замке, рассудив, что хуже ему не будет. Ножик он поломал, замок не открыл.
Ожидая “усыпления”, Дима размышлял над тем, как получилось, что он один оказался махальцем, есть ли вокруг другие махальцы, и что это, вообще говоря, значит. Перед тестированием маленький мальчишка говорил что-то Носикову. Его друзья тогда еще как-то странно посмотрели. Но он наверняка сказал не “махалец”, а “пахалец”. Потому что слово это ассоциировалось у Димы со знакомым и тяжеловесным глаголом “пахать”, а никак не с легкомысленным “махать”. Впрочем, может быть, мальчишка ошибся?
В коридоре раздались шаги – шли несколько человек. Галкин решил встретить их мужественно и ничего не просить. Потому что толку от просьб всегда мало.
Замок заскрипел и открылся, дверь распахнулась. Дима ожидал увидеть Блескальцева или охранников, но на пороге стоял длинный худой человек с острым взглядом и копной пышных волос. Сзади него мялись какие-то невыразительные личности.
– Дима! – с порога прокричал незнакомец мальчику. Складывалось ощущение, что он необыкновенно рад его видеть. – Тебя не слишком напугали наши сотрудники?
– Спасибо, не сильно, – ответил Дима. – Это вы поведете меня усыплять?
– Что ты, что ты, – разразился дробным хохотом высокий. Тихо закрякали люди, стоящие сзади. – Об этом не может идти речи. Ты нам нужен. Мы просто тебя проверяли. И поняли, что ты нам подходишь. Более чем подходишь. Очень смелый мальчик!
– Да? – недоверчиво протянул Дима, который отнюдь не считал себя отчаянно смелым.
– Конечно, конечно, – радостно прокричал мужчина. – Пойдем быстрее со мной. Мы полетим в столицу. Срочно. Прямо сейчас. Берите сумки ребенка! – обернулся он к людям из своей свиты.
– Значит, меня не усыпят? – спросил Галкин.
– Блескальцев у меня еще попляшет, – заявил незнакомец. – Ведите его к машине, ребята. Да посадите поближе к центру – как бы с непривычки испуга не было у малыша…
Лысоватый дядька лет пятидесяти схватил мальчика за руку и потащил к выходу. Высокий понесся куда-то вместе с остальными.
– Кто это? – тихо спросил Дима, не очень надеясь, что ему ответят. Но лысый поднял вверх палец и торжественно объявил:
– Министр авиации и космонавтики. Лукьян Степанович Дермидонтов. Уж если сказал, что Блескальцеву покажет – только держись. Хорошо, Соломон вовремя нам сообщить успел…
Дима с благодарностью вспомнил сурового седовласого профессора. Уж от него он ожидал получить помощь в последнюю очередь.
Тем временем лысый мужичок и Дима вошли в лифт, поднялись на самый верх здания и по какому-то коридору подошли к круглой металлической двери. Лысый распахнул ее. За дверью стояли кожаные кресла – почему-то с ремнями, мерцали экраны, переливались всеми цветами приборные панели.
Кресла, к которым пристегивали людей, Диме совсем не понравились. У него ослабели ноги и он собирался уже вырваться от лысого и бежать назад, когда в другом конце коридора появился Дермидонтов, Блескальцев и много других людей.
– Раньше надо было бежать, – с отчаянием подумал Дима.
Блескальцев, увидев мальчика, криво улыбнулся и помахал ему рукой. А Дермидонтов прошествовал в комнату, опустился в кресло и пристегнулся ремнем.
– Заходи, Дима, не бойся, – предложил он. – Почему вы еще не сели?
– Счастье твое, что Лукьян вмешался, – тихо прошептал Блескальцев. – Ты бы от меня так просто не ушел.
Дима счел за лучшее юркнуть в комнату и упасть в первое попавшееся кресло. Уселись и другие мужчины из свиты высокого. Блескальцев захлопнул дверь с другой стороны, а Дермидонтов схватился за рычаг, что был перед ним, резко потянул его на себя, нажимая ногой на какую-то педаль. Пол комнаты затрясся, мальчика вдавило в сидение, и он вдруг понял, что летит. Было так страшно, что Дима ахнул.
– Не летал еще на Супер-Гелиосе?! – прокричал Дермидонтов, заглушая странное шуршание и свист. – Когда еще придется?! Наслаждайся!
– Господин Дермидонтов! – не выдержал Дима. – Выяснилось, что я не махалец?
– Махалец, еще какой махалец! – закричал высокий. – И это просто замечательно!

Глава пятая
Поступить любой ценой

Объевшийся пирожных Носиков посидел с полчаса за столом и вывалился в коридор. Он неспешно брел по направлению к аудитории, где они решали задачи, когда к нему подбежал парень, раздававший листки – Кирилл.
– Тебя везде ищут, – взволнованно сообщил он. – Пойдем быстрее!
Носиков довольно улыбнулся. Он любил быть в центре внимания. Если его искали, значит, он был нужен.
Кирилл отвел Андрея в медицинский кабинет. Там Носиков увидел пожилую женщину в белом халате, из глаз у которой буквально сыпались искры.
– На койку, – резко приказала она.
Перепуганная медсестра поспешно прикрепляла электроды к голове и рукам мальчика. В дверях стоял охранник, поигрывающий дубинкой.
Запищали приборы, заскрипели самописцы.
– Нормальный, – заявила врач. – Свободен.
Кирилл судорожно улыбнулся и объявил мальчику:
– Сейчас пойдем к руководителю департамента.
Однако, сразу же не пошли. Молодой человек запер Носикова в лаборатории с множеством приборов и мальчик сидел там часа полтора. Он уже подумал, что о нем забыли, когда Кирилл появился вновь и приказал:
– Или за мной!
Андрею все эти команды начали надоедать. Впрочем, если хочешь достичь успеха – нужно терпеть. Так всегда объяснял Носикову отец. И Андрей старался терпеть.
Кирилл привел мальчика в приемную, где за огромным столом с компьютером сидела красивая секретарша, и кивнул на лакированную темную дверь с массивной медной ручкой:
– Заходи.
Носиков медленно открыл дверь и в образовавшуюся щель проскользнул внутрь кабинета.
1 2 3 4 5 6