Андрей Игоревич Егоров Евгений Николаевич Гаркушев
Космический капкан


Коски Ц 1




«Космический капкан»: Эксмо; М.; 2006
ISBN 5-699-15138-9
Аннотация

Знающие люди говорили: планета Дроэдем – настоящий рай. И главное – никакой полиции. Для матерого уголовника Глеба Жмыха этот факт имел решающее значение. Лемурийцу Лукасу тоже было чего опасаться в пределах досягаемости Закона. Угнав космический транспортник, они прибыли на Дроэдем и зажили роскошной жизнью. В гостинице, где поселились рисковые парни, даже унитазы были из чистого золота. И жизнь казалась такой прекрасной, что хотелось петь. Но преступный мир Дроэдема втягивает их в кровавые разборки, да и с самой райской планетой явно что-то не так…

Евгений ГАРКУШЕВ, Андрей ЕГОРОВ
КОСМИЧЕСКИЙ КАПКАН

Преступники проявляют более хитрости, чем ума, они отличаются крайним легкомыслием, неустойчивостью в мыслях и в особенности полной непредусмотрительностью, между ними много слабоумных, психически недомогающих, эпилептиков, они крайне рано привыкают курить. Преступники имеют свой особый язык, свой словарь (Argot), метафорический способ выражения; они имеют свой особый почерк, у них существует отдельная литература, в особенности поэзия; особый характер художественных произведений. В нравственном отношении они проявляют крайнюю жестокость, причиняя своим жертвам ненужные и страшные мучения, не чувствуя раскаяния и свидетельствуя тем о полном отсутствии у них нравственного чувства; вместе с тем они крайне тщеславны, мелочны, суеверны и набожны, трусливы, ленивы и мстительны, склонны к пьянству, разврату, картежной игре.
Чезаре Ломброзо, 1892 год

ГЛАВА 1
Смыться из Мамбасу

Все началось с мелкой хвостатой твари, которую и кошкой не назовешь. Кошек Глеб Жмых любил, как родных, а эта мелкая грымза, похоже, была взбесившейся механической куклой. Из тех, что можно купить на рынке дроидов в Мамбасу-горб, трущобном столичном пригороде, рублей за десять-пятнадцать. Начинка у тамошних кукол обычно выгоревшая, и чинить их бесполезно – дороже обойдется. Проше взять новую, а старую сбыть по дешевке тем же мамбу-спекулянтам.
Глеб шел по улице, мимо раскидистых пальм и низкорослых мангровых деревьев, потирал руки и посмеивался, размышляя, как здорово проведет сегодняшний вечер. Солнце уплывало за широкий горный массив на востоке, в кармане пиджака похрустывали две тугие пачки сторублевых купюр. День удался на славу, а, значит, вечер будет наполнен разнообразными развлечениями. Хорошая выпивка, пьянящие колоски, казино до утра и, конечно, женщины – их нежной ласки Глебу так недоставало целых две недели!
Жмых сунул руку в карман, тронул денежки, удовлетворенно хмыкнул.
В прежние времена, когда электронные платежи только входили в обиход, некоторые наивные граждане полагали, что бумажные векселя, пластиковые и хлопковые деньги, золотые, серебряные, палладиевые, медные и алюминиевые монеты – все эти прекрасные творения человеческого разума и человеческих рук отомрут за ненадобностью. Но вышло иначе. Ведь карточка, открывающая путь к электронному счету, закрывает путь к свободе: любой электронный платеж контролируется государством. Подобное положение вещей выгодно только директору налоговой службы и его доверенным лицам, но никак не рядовым гражданам Межпланетного братства.
Наличные деньги не спешили уходить в небытие. Стало быть, и ремеслу Глеба в ближайшее время забвение тоже не грозило.
Больше всего на свете Глеб любил деньги. А еще ему нравились драгоценные камни, желтый и белый металл и прочие ценности отнюдь не духовного характера. Поскольку наследства Жмых не получил, да и вообще никогда не видел своих настоящих родителей, а от приемных сбежал, прихватив драгоценности суррогатной мамаши, любовь к деньгам он удовлетворял единственным доступным ему способом – вооруженными ограблениями. Не брезговал и мелкими кражами.
Вором при этом он себя не считал. Ни в коем случае. Воры – это мелко и пошло, и вообще малоэстетично. Но проводить экспроприации у зажравшихся горожан Мамбасу – совсем другое дело. Удаление лишней жировой прослойки идет богатеям только на пользу.
За долгие годы бурной профессиональной деятельности у Глеба сформировалась целая теория, служившая отличным оправданием его преступному промыслу. Забирая у толстосумов нажитые ими материальные ценности, он, таким образом, стимулирует их активность, не дает удовлетвориться достигнутым, закоснеть. Ведь если денег у богача станет больше, чем он может потратить, ему решительно не к чему будет стремиться. Или того хуже, заболеет толстосум «хомячьей болезнью» – складывать денежки в сейф или копить их на счету в банке, все урезая и урезая свои траты – и в конце концов умрет от недоедания…
– Опа, – крякнул Жмых и прибавил шагу: неподалеку замаячило кое-что интересное.
У любого джентльмена, полагающегося в своих делах на счастливый фарт, имеются верные приметы и обычаи, которым обязательно надо следовать, если хочешь остаться в деле надолго. Поэтому мимо палевой кошечки, вцепившейся когтями в сухую ветку мамбасуанской акации, Глеб просто не мог пройти равнодушно. Согласно его представлениям о счастливом случае, всякую одинокую киску необходимо поймать, отнести в ресторан, заказать двойной бурбон себе и блюдечко молока для пушистой подружки. Тогда в ближайшее время жди от жизни чего-нибудь хорошего.
– Кис-кис-кис, – позвал Глеб. Вкрадчиво позвал. Даже нежно.
Но кошка и головы не повернула. Смотрела перед собой не мигая и не шевелилась. Испугалась чего-то? Хотя чего ей, казалось бы, бояться? До земли – два метра, с такой высоты и человек спрыгнет. А кошка – и подавно.
– Прыгай! – пригласил Глеб, подставляя руки.
Настойчивые призывы человека кошка проигнорировала, продолжая пялиться в пустоту с самым маловыразительным видом.
«Словно какой-нибудь высоколобый философ, погруженный в себя, – удивился Глеб, – можно подумать, она занята поисками смысла жизни».
– А ну-ка, – буркнул Жмых, – иди сюда, животное, и поскорее!
«Наверное, не стоило стрелять в кассиршу Мамба-банка из газовой волыны, – он помрачнел. – Теперь от меня разит газом, и зверек боится незнакомого запаха».
Кошка наконец пошевелилась, медленно повернула голову и посмотрела на человека, который тянул к ней руки, приговаривая «у-тю-тю, моя родная», как показалось Глебу, с презрением.
– Я тебя все равно достану! – прошептал он. – И напою молоком, даже если придется тащить тебя вместе с деревом и тыкать мордой в блюдце! Ты попьешь молочка, не будь я Глеб Жмых!
К счастью, прохожих вокруг не наблюдалось. Время от полудня до вечера в Мамбасу самое жаркое – простые обыватели сидят по домам и потягивают имбирное пиво. Только джентльмены удачи, вроде Глеба, решительным шагом входят в кондиционированные помещения банков и магазинов, избавляют служащих от лишней наличности и скрываются в адском пекле раскаленных городских кварталов.
– Я помогу тебе, киса! – сменил Жмых гнев на милость, снял белоснежный пиджак и повесил его на сухой сучок акации.
«Влезу на это пыльное дерево и сниму ее, – решил он. – Потом мы пойдем в лучший ресторан. В конце концов, я заработал сегодня двадцать тысяч. Редкая удача, что в банке оказалось столько наличности! А еще – некоторые приятные мелочи, вроде сережек кассирши, которые можно продать за тридцатку. Никак не меньше».
Кошка повернула голову и пискнула:
– Мяу!
Голос у нее оказался хриплым, как у старого пьяницы.
«Болеет она, что ли? – удивился Глеб. – Ну, ничего, блюдечко теплого молока пойдет бедняжке на пользу!»
Пусть ему придется испачкать белые брюки, – на них все равно налипло грязи, когда он перелезал через забор в переулке за Мамба-банком, – но кошку он достанет!
Глеб подпрыгнул, ухватился за сук, подтянулся. Рывок, и он уселся на ветку верхом. На стволе мамбасуанской акации, конечно, нашлась мерзкая колючка, которая порвала брючину и впилась в беззащитную ляжку.
– Ексель-моксель! – выругался Жмых, сплюнул вниз и с самым сердитым видом уставился на кошку: – Ничего, упрямая моя, сейчас я тебя достану!Тихо, тихо, моя хорошая! Пушистая моя!
Глеб потянулся за зверьком, но глупая тварь, не понимая, что спасение близко, полезла от него по ветке, похрюкивая гадким тенорком.
– Стой, неблагодарная! Стой!
Жмых попытался схватить неразумное животное, но кошка отпрыгнула, полоснула его когтями по пальцам и с шипением, напоминающим звук проколотой камеры, сиганула с дерева, в полете она неловко изогнулась, приземлилась на раскоряченные лапки метрах в десяти от акации и заковыляла прочь.
Глеб провожал кошку сердитым взглядом, пока она не скрылась в ближайшем дворике. И заорал вслед, чуть не плача:
– Наша компания им не подходит! Нет! Мы предпочитаем общество старух, роющихся в помойках! Скотина ты полосатая! И больше никто!
Не видать мне в ближайшее время счастливого фарта, понял Жмых. Он критически оглядел себя. Ну и видок! Брюки порваны, рубашка из лемурийского шелка, купленная аж за десять рублей, безнадежно испачкана. Да еще саднят расцарапанные о колючки акации пальцы.
Он поглядел вниз, выбирая место, куда можно спрыгнуть. И едва не вскрикнул от неожиданности. Полосатая грымза не только не принесла ему даже малую толику удачи, но совсем напротив – навлекла неприятности.
Под деревом, рядом с его пиджаком, стоял толстый полицейский с угольно-черной физиономией. Под форменной курткой обрисовывался толстый живот. Настроен страж порядка был самым решительным образом. Он эффектно постукивал по ладони электродубинкой и хмурил брови. Радовало, что парализатор болтался у него на боку. Значит, ориентировка на грабителя банка в Центральное полицейское управление Мамбасу пока не поступала.
– Что ты там делать? – на ломаном русском спросил чернокожий. Сообразительный! Сразу определил родной язык Глеба. Впрочем, догадаться, кто Жмых по национальности, несложно. На испанца и латиноамериканца он не похож, англичан и французов в Мамбасу по пальцам пересчитать можно. А вот русских хоть отбавляй.
Бум рождаемости, который пришелся на начало двадцать пятого столетия, заставил многих покинуть родную Солнечную систему и перебраться в колонии, где места для жизни было куда больше. Конечно, некоторых раздражало, что русские летят с Земли бесконечным потоком и селятся, чаше всего нелегально, во всех новых мирах, едва только те оказываются в зоне Межпланетного братства. Обладающие необычайно острым умом и отличной приспосабливаемостью к любым условиям, русские все активнее заселяли Галактику. Несмотря на вялые протесты злопыхателей. Некоторые злые языки беспрестанно твердили, что скоро в Галактике из землян останутся одни русские. Но что тут можно поделать? Русский язык давно стал государственным для многих стран на большинстве планет цивилизованного космоса, а рубль являлся законным платежным средством по всей Галактике.
– Слезать, ты! – отрывисто бросил полицейский.
– А в чем дело? – заговорил Жмых и осекся. Он хотел добавить кое-что насчет морального облика полицейского и цвета его кожи, но вовремя сообразил, что рано или поздно с дерева слезать придется, и провоцировать толстяка не стоит. Еще применит парализатор. – Между прочим, я – гражданин Мамбасу! – отметил Глеб.
– И что ты делать на дерево? Ты знать, что в общественных местах нельзя лазить на дерево? Что некоторым граждан это принимается, как есть намек? Намек на хвост? А ты еще и в белое одет. Совсем белый!
– Закона, запрещающего носить белое и обтягивающее, пока не придумали, – огрызнулся Глеб. – Намеков я никому не делаю… Захотелось вот на дерево залезть. Так что не надо базарить.
– Слезать немедленно! – приказал разъяренный негр и погрозил дубинкой.
Можно подумать, Глеб собирался висеть на дереве до вечера! Он же не мартышка какая-нибудь! И не экзотический фрукт, какие в изобилии росли на пальмах и тафтовых деревьях в окрестностях Мамбасу.
Жмых вздохнул и спрыгнул вниз. Сделал вид, что подвернул ногу, упал на колено, обхватил голень и запричитал:
– Адская боль! Просто адская. Вместо того чтобы преступников ловить, мучаете, кровососы, честных граждан. Какие у вас ко мне претензии, офицер? Вы уже сделали достаточно, чтобы пошатнуть мое здоровье. Что вам еще надо?
– Пиджак на ветка ваш?
– Ну, мой, – ответил Жмых. Отпираться было бессмысленно.
– Карман в пиджак оттопыриваться, – сообщил полицейский. – Нужно проверить. И документ предъявлять! Быстро предъявлять!
– Что такое?! – Глеб покрылся потом. Насчет карманов – это он фигурально, на взятку намекает, или заподозрил что-то? Например, что в пиджаке крупная сумма наличными и пистолет? Нет, заподозрил бы – сразу из парализатора приложил. Еще на ветке. – Уточненьице требуется, – сказал Глеб. – Какой именно карман оттопыривается? Левый или правый?
– Я говорить серьезно. – Дубинка описала полукруг и уперлась Жмыху в подбородок.
– Ордер у вас имеется? – безнадежно спросил он.
– Операция есть называться «Черный ветер против преступность». Полицейский могут проверять карман граждан. Уполномочен от сам мэр, гражданин.
«Гражданин» прозвучало в устах чернокожего как издевка. Да, граждане сами загоняли себя в добровольное полицейское рабство. Пусть Мамбасу – далеко не райский уголок, а криминальная столица всего южного сектора, но давать полиции столько прав? Чтобы они потом тебе же карманы чистили?
– Нет проблем, офицер, – криво улыбнулся Жмых.
Действительно, какие проблемы? Только две новенькие пачки сторублевок в банковской упаковке. И газовый пистолет? Пистолет Глеб хотел выбросить сразу после того, как отключил им кассиршу.
1 2 3 4 5 6 7 8