– Вы заявили, – сказал Мейсон, – что не видели Роберта Доувера Хайнса в день убийства.
– Да.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Где вы были в половине первого в этот день?
– Я... была на обеде.
– Одна?
– Протестую. Вопрос несуществен и не связан с делом, – вмешался Гуллинг.
– Ну что ж, – вздохнул судья. – В принципе, мы могли бы принять этот протест. Разве что свидетельница была на обеде с Хайнсом. Я думаю, что вы не предполагаете этого, мистер Мейсон?
– Нет, Ваша Честь. Я хочу только проверить, что делала свидетельница от обеда до момента совершения преступления. Думаю, что это довольно ограниченный диапазон вопросов.
– В какое время совершено убийство? – спросил судья Линдейл.
– В промежутке от без пяти час до двух пятнадцати, – ответил Гарри Гуллинг.
– Очень хорошо, – сказал судья. – Это всего двадцать минут. Думаю, что можно спросить об этом свидетельницу, учитывая ее заявление о том, что она не видела Хайнса в течение всего дня.
– Вы закончили обед около половины второго? – спросил Мейсон.
– Да, сэр.
– И куда вы пошли?
Она беспомощно посмотрела на Гуллинга.
– Несущественно и не связано с делом, – механически сказал Гуллинг. Неправильный способ постановки вопроса свидетелю.
– Протест отклоняется.
– Я... пошла в один ресторан.
– Вы уже пообедали, – заметил Мейсон. – Вы пошли в этот ресторан чтобы с кем-нибудь встретиться?
– Да.
– И этим человеком был Роберт Хайнс?
– Да.
– Вы с ним виделись?
– Нет.
– Вы разговаривали с ним по телефону?
– Я разговаривала с ним в тот день, но раньше.
– Следовательно, после половины второго вы не разговаривали с ним по телефону?
– Нет.
– Вы звонили ему по номеру, который он вам дал?
– Да.
– Это был номер квартире в Сиглет Мэнор – той второй квартиры, правда?
– Да, так мне кажется.
– Номер телефона квартиры, которую снимала Карлотта Типтон?
– Как бы это сказать... я видела ее один или два раза. По-моему, я ехала с ней в лифте.
– Вы имеете в виду в лифте Сиглет Мэнор?
– Да.
– Однако, вы не пытались с ней связаться после половины второго?
– Нет.
– Когда вы пошли в ресторан, чтобы встретиться с Робертом Хайнсом, вы имели повод предполагать, что он придет туда на обед?
– Да.
– Это довольно позднее время для обеда, не так ли?
– Что ж... я надеялась, что он, возможно, все-таки придет.
– Вы рассчитывали на случайность?
– Можно сказать и так.
– Но если бы вы пришли туда раньше, то вы застали бы его там наверняка?
– Да, мне кажется, что так.
– Это мое предположение, – сказал Мейсон, – но вам необходимо было встретиться с Хайнсом, потому что во время обеда что-то случилось, так?
– Ваша Честь, я протестую, – выкрикнул Гуллинг. – Это внушение выводов.
– Это вывод не свидетельницы, а только обвинителя, – усмехнулся Мейсон.
– Вдобавок, – сухо заметил судья Линдейл, – этот вывод очевиден для Суда. Мистер Гуллинг, вы позволите нам продолжать допрос свидетельницы без бесчисленных протестов с вашей стороны? Это ведь еще не процесс перед полным составом Скамьи Присяжных и мы можем позволить себе избежать некоторые формальности.
– Я отказываюсь от этого вопроса, – сказал Мейсон. – У меня еще только один или два вопроса к миссис Ридли. Вы дали какие-то деньги Хайнсу во время упомянутого ранее разговора?
– Да.
– В стодолларовых банкнотах?
– Сто и пятидесятидолларовых.
– Сколько?
– Пятьсот долларов.
– Не получили ли вы перед этим часть этих денег от своего мужа?
– Ваша Честь, – миролюбиво сказал Гуллинг, – я не хотел бы, после замечания, выступать с излишне формальной позиции, но направление вопросов мистера Мейсона кажется мне очевидным. Он заставил меня внести столько формальных протестов, что Ваша Честь сделали мне замечание...
– Думаю, что обвинитель прав, – сказал судья Линдейл. – Мистер Мейсон, не хотите ли вы принять во внимание необходимость сотрудничества обеих сторон? Суд попросил вносить поменьше протестов, это, однако, обязывает защитника вести допрос согласно правилам и не использовать ситуацию.
– Ваша Честь, я согласен с этим, – сказал Мейсон. – Но так как создавшаяся ситуация может в некоторой степени повлиять на мое профессиональное положение, я прошу позволить мне объяснить цель моих вопросов.
– Пожалуйста.
– Насколько мне известно, – сказал Мейсон, – в актах обвинения есть информация о том, что в момент, когда Хайнс был убит, у него был бумажник, содержащий свыше трех тысяч долларов наличными. Кроме того, по номерам банкнот стало известно, что эти деньги получены в банке мужем свидетельницы. Поэтому существенным является получение сведений о том, как эти деньги оказались в бумажнике Хайнса: через миссис Ридли или из другого источника.
В глазах судьи Линдейла отразился интерес. Он повернулся к Гуллингу.
– Это хотя бы приблизительно соответствует истине, господин заместитель окружного прокурора?
– Ваша Честь, позволю себе заметить, что это попытка нарушить порядок допроса, установленного обвинением.
– Мистер Мейсон сделал заявление, объясняющее цель вопросов, – сказал судья Линдейл. – Я спрашиваю, правильно ли заявление мистера Мейсона?
– Заявление в принципе правильно, но это не значит, что защите можно поступать таким образом во время допроса свидетеля обвинения.
– В таком случае, – сказал судья Линдейл, – если мы встаем на чисто формальную позицию, то будем формалистами для обеих сторон. Я отклоняю протест. Миссис Ридли, прошу вас ответить на этот вопрос.
– Ни один доллар из тех денег, которые я дала Хайнсу, не был получен мною от моего мужа. Я не брала от мужа денег в течение последних шести месяцев, – ответила Хелен Ридли.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – У меня больше нет к вам вопросов.
– У меня тоже больше нет вопросов к свидетельнице, – буркнул Гуллинг.
– Ваш следующий свидетель? – спросил судья Линдейл.
– Ваша Честь, я вынужден немного нарушить запланированный порядок. Я хотел бы вызвать свидетеля, чтобы задать ему только несколько вопросов.
– Отлично.
– Мистер Томас Фолсом, – провозгласил Гуллинг. – Подойдите к свидетельскому месту и принесите присягу.
Томас Фолсом оказался высоким мужчиной с несколько угловатыми движениями. Он принес присягу и расселся в свидетельском кресле со свободой человека, который занимает это место не в первый раз.
– Вы являетесь частным детективом «Калифорнийского Следственного Агентства» и вас зовут Томас Фолсом. Вы были работником агентства третьего сентября, а так же перед этой датой?
– Да, сэр.
– Я хотел бы спросить вас об обвиняемой Аделе Винтерс. Вы видели ее третьего сентября около двадцати минут третьего?
– Да, сэр.
– Где?
– В отеле Лоренцо.
– Что она делала?
– Именно в это время?
– Да, именно в это время.
– Она была вместе с другой обвиняемой, Евой Мартелл. Они прибыли в отель приблизительно в два часа пятнадцать минут. Около двадцати минут третьего, когда Ева Мартелл звонила по телефону, обвиняемая Адела Винтерс, за которой мне было поручено наблюдение, стала прохаживаться, якобы бесцельно, по холлу отеля. Потом прошла в двери с надписью «Камера хранения багажа» и еще через одни двери, ведущие на хозяйственную улочку позади отеля, пока не дошла, наконец, до бокового двора за рестораном отеля.
– И что она сделала?
– Там стояли в одном ряду три мусорных бачка. Она подняла крышку среднего, постояла там минуту, очевидно бросила туда что-то, потом опустила крышку и вернулась в холл отеля.
– Это было около двадцати минут третьего?
– Да, сэр.
– Прошу защиту начинать перекрестный допрос, – бросил Гуллинг.
– Вам было поручено наблюдение за обвиняемой Аделой Винтерс? – начал Мейсон.
– Да, сэр.
– И вы следили за ней еще некоторое время до того, как увидели ее в отеле?
– Да.
– Как третьего, так и второго сентября.
– Да, сэр.
– Она отправилась в отель Лоренцо непосредственно после того, как вышла из Сиглет Мэнор?
– Да, конечно.
– Она вышла из Сиглет Мэнор сразу же после двух? – спросил Мейсон.
– Да. Она вышла из дома в два часа одиннадцать минут, если вы хотите знать точное время.
– Вы действительно видели, что она что-то бросила в мусорный бачок?
– Нет, господин адвокат. Я очень старался сказать только то, что я действительно видел. Я следил за ней, но не хотел, чтобы меня заметили, поэтому держался на некотором расстоянии. Когда она повернулась ко мне спиной и подняла крышку мусорного бачка, мне не было видно, что она делает руками. Потом, похоже, она что-то бросила в середину бака. Как только она стала поворачиваться, я спрятался за угол и вернулся в холл.
– И она тоже вернулась в холл?
– Да, сэр.
– И там вы продолжали держать ее под наблюдением. До какого часа приблизительно?
– Она не осталась в холле отеля. Обе женщины находились там только минуту. Одна из них звонила по телефону. Потом они вышли и направились по магазинам.
– У меня такое впечатление, Ваша Честь, что это все очень далеко от существа дела, – сказал Гуллинг.
– Я тоже так считаю, – решил судья Линдейл. – Это может быть очень полезно для защитника, но это не тот метод, при помощи которого следует ставить вопросы свидетелю обвинения.
– Мне очень неприятно, Ваша Честь, – сказал Мейсон. – Я не буду задавать больше вопросов свидетелю.
– Все вопросы, относящиеся к проблемам, затронутым непосредственно в допросе, полностью разрешены, – напомнил судья Линдейл.
– Благодарю, Ваша Честь. Мне кажется, что я затронул именно эти проблемы и мне не хотелось бы производить впечатление, будто я использую просьбу Высокого Суда.
– Обвинитель будет задавать вопросы свидетелю?
– Да, – ответил Гуллинг. – Мистер Фолсом, вас спросили, видели ли вы как обвиняемая бросила что-то в мусорный бак. Я хочу задать вам только один вопрос. Если бы она что-то бросала внутрь, то вы бы заметили, что это было?
– Нет. Я пытался уже объяснить. С того места, откуда я наблюдал, мне не было видно, что делала ее правая рука. Ее левой руки я не видел вовсе. Но я увидел, как обвиняемая наклонилась над мусорным баком и ее левая рука подняла крышку. Потом я увидел, как она снова закрыла мусорный бак.
– Это все, – сказал Гуллинг.
– Одну минутку, – сказал Мейсон. – В свете этих объяснений у меня есть еще несколько вопросов к свидетелю. Мистер Фолсом, это значит, что вы не могли наблюдать в тот момент за руками обвиняемой?
– Я повторял это многократно.
– Я хотел бы выяснить это до конца. Но вы видели, что ее левая рука поднялась в тот момент, когда она поднимала крышку?
– Да, сэр.
– Из этого вы сделали вывод, что она держала ручку крышки левой рукой?
– Естественно.
– А вы видели движение ее правого плеча?
– Я уже объяснял, что тело заслоняло то, что делала правая рука.
– Я имею в виду не руку, а только плечо. Вы видели движение ее правого плеча?
– Нет.
– А движение локтя?
– Нет, но прошу минутку подождать. Я не уверен полностью, но когда я еще раз об этом подумал, то мне кажется, что я видел легкое движение локтя и плеча. Такое движение, как будто она бросила что-то в бак.
– Вы передавали рапорт в «Калифорнийское Следственное Агентство»?
– Да, сэр.
– И у вас была инструкция передавать результаты наблюдения каждые полчаса?
– Да, если мы находились поблизости от телефона и могли позвонить без труда.
– Сколько людей наблюдало за обвиняемыми?
– Двое.
– Вы следили за Аделой Винтерс, а ваш напарник – за Евой Мартелл?
– Да, сэр.
– Когда вы увидели, что сделала обвиняемая Адела Винтерс, – продолжал спрашивать Мейсон, – в какое-то время после этого, вы позвонили руководству?
– Да, это так.
– А в своем рапорте вы упомянули, что она подняла крышку и заглянула в мусорный бак?
– Да, мне кажется, что именно так я и сообщил.
– Как вы думаете, заглядывая в бак, она бы подняла правое плечо или правый локоть?
– Наверное, нет.
– А когда вы отчитывались, вам не пришло в голову, что она что-то бросила в бак?
– Нет.
– Это значит, что в то время вы думали, что она только заглянула туда?
– Да, сэр.
– И это вы передали в свое агентство?
– Да.
– Я предполагаю, что тогда ее действия были более свежи в ваших воспоминаниях?
– У меня нет такого впечатления. Мне кажется, что сейчас я вспоминаю это происшествие так же хорошо, как и тогда, когда звонил в агентство.
– Но первым вашим впечатлением было то, что она только заглянула в бачок?
– Да.
– В то время, когда вы звонили по телефону, это впечатление было совершенно свежим в вашей памяти. Спустя какое время, после того как Адела Винтерс ходила к мусорным бачкам, вы звонили в агентство?
– Спустя две или три минуты. Когда я вернулся в холл, мой напарник принял мои функции и, пока я звонил, присматривал за обеими подопечными.
– Это значит, что спустя две или три минуты после того как Адела Винтерс ходила к мусорным бачкам, обе обвиняемые были уже вместе, в холле?
– Конечно.
– Вы не наблюдали за этими бачками раньше?
– Нет.
– А у вас была возможность наблюдать за бачками позже?
– Нет.
– Следовательно, вы знаете только, что обвиняемая заглянула в мусорный бак и ничего туда не бросала?
– Что ж, так мне кажется, если вы хотите быть таким точным, –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25