Попадая ко мне в лапы, бабы навсегда превращаются в Шпинделей, Батарей и Усралочек.
Девочка, пришедшая ко мне на работу, начинает новый этап своей жизни. Узнает, наконец, всю правду, которую самцы думают о ней на самом деле. Честно и жестоко, зато не приукрашено. Ей же, кроме меня, никто этого не скажет. Ведь цель самца — завалить бабу в постель, а для этого все средства хороши. Поэтому он льстит и врёт, говорит комплименты и дарит цветы.
…Итак, с именами понятно? Тогда переходим к личному. К вопросу, который всех интересует. Как же может проходить сексуальная жизнь такого большого коллектива?! Там же должны быть ссоры, раздоры, борьба за первенство?
Могу сказать, ничего этого в нашей славной труппе не было! Некоторые говорят, что нельзя трахаться там, где работаешь. Дескать, тогда баба сразу начинает гнуть пальцы, показывать всем, что она здесь королева. На самом деле, не все так однозначно: я считаю, что нужно спать либо со всеми, либо ни с кем (первый вариант интересней). И делать это открыто.
Моё правило — честность, и только честность. Никаких обещаний, которые не собираешься исполнять. Я именно так себя и веду. И потому спать с ними мне легко. Они мне верят, не строят насчёт меня планов. Мы просто получаем удовольствие. Схемы в отношениях нет. Кого-то приходится уговаривать долго. А кого-то нет. Помню, одну «Лахудру» я трахнул прямо во время программы. Отошёл со сцены на пять минут, пока там шёл танцевальный номер, зашёл в туалет, нагнул девицу и, считая минуты до окончания композиции, всё сделал. Вернулся вовремя.
Вообще-то надо сказать, что, работая в эротической атмосфере, к ней притираешься очень быстро. Ну, ходит голая тётка. А вот вторая пошла. Пятая, десятая. Кажется, что может надоесть уже до чёртиков. Но только потом сам удивляешься тому, что этого не происходит. Ты не застрахован даже от того, что желание возникнет внезапно и спонтанно, как у подростка. Помню, однажды во время программы ко мне подошла официантка и, очень волнуясь, сообщила, что гости просят её станцевать голой на столе. Можно ли ей это сделать: они пообещали хорошо заплатить. Я видел, что у этих ребят полно денег и им хочется приколоться. Ведь не в каждом заведении такое реализуемо. И потому разрешил.
Через минуту поднял глаза и посмотрел на её столик. Она танцевала крайне неловко, просто не умела, видно было, как она стесняется и как хочется ей заработать деньги. Но от её тощего тела шёл такой адреналин, что я возбудился. Сутки я не мог избавиться от этой картинки в мозгах: халдейка танцевала, при этом боясь, возбуждая и возбуждаясь. Хотя сама девочка никогда не казалась мне интересной. На другой день я поймал её в коридорчике и затянул в туалет. Она оказалась совсем не против. Я закрыл дверь на защёлку, как обычно это делал, и быстренько её трахнул. А потом эта шлындра всем рассказывала, что я её изнасиловал. Как будто это можно сделать, когда в метре от нас за тонкой стенкой находилась толпа народа. Это не исключение. Это правило (постоянный бабский принцип выгораживания себя): «Не виноватая я. Он сам пришёл!» Знаем, проходили.
…Как-то наняли на работу и качестве «девочки гоу-гоу» бабушку, прости Господи, сорока девяти лет. Придумали для неё очень смешной номер. Битый час я пытался объяснить ей, что от неё требуется, но после третьей попытки понял — она в этом не Копенгаген. И от усталости сказал: «Ну, пошли тогда трахаться». — «Пошли! А куда?!» — бодренько согласилась она. «Ого себе!» — подумал я.
И пришлось пойти…
В туалете попросил её сначала сделать минет — оказалось, она не умеет! Предложил научить, но старушке хотелось секса жестокого и ненасытного. «На учёбу времени нет, кто-то зайти может», — заметила она.
В общем, для возрастного рекорда, было забавно. Она всего на год младше моей мамы…
А однажды у нас работала девица из Белоруссии. Не очень аппетитная. Не знаю, то ли совсем там плохо живётся, но девочку убедили делать порно-номер. Получала она за это деньги меньшие, чем получали наши стриптизерки за рядовые танцы голышом, но ведь и танцевать она не умела. Чувствовалось, что деньги ей очень и очень нужны. И поэтому каждый вечер на сцене она «развлекалась» с бананом. А я каждый вечер все это внимательно разглядывал. И поэтому каждый вечер после программы я, естественно, подходил к ней и говорил: «Ну чего, коза, покувыркаемся?!» На что она каждый вечер обычно говорила: «Уйди, чудовище».
И тут появилась информация, что через три дня она возвращается домой. В её услугах больше не нуждались. Расстроилась, конечно, сильно, но выбора ей не оставили. Времени устроиться куда-то ещё нет, гостиничный номер, который снимал клуб, у неё отбирали.
— Ну что, уезжаешь? — Я тогда ничем не мог помочь ей в карьере и подошёл проститься. — Уезжаешь, а вот с Трахтенбергом так и не попробовала. Будешь жалеть.
— Рома, понимаешь, у меня полтора года не было мужика. Я очень хочу секса. Но не с тобой! — заявила она.
Отчего-то я обиделся. Не хочет, ну и мне не очень-то хотелось. Это было только ради прикола, поиметь бабу, которая естествует с бананом при народе. Но неужели банан (в целях экономии один и тот же) хуже меня?
И вот назавтра ей уезжать, а она вдруг дозрела: подходит ко мне и говорит, крепок ли я ещё в своём желании? Но я уже нашёл девочку на вечер, у меня другие планы.
— А ты точно завтра едешь? Или, может, послезавтра?
— Завтра днём поезд.
Прикинул, что, раз так, ну не отказываться же. Перенёс свою встречу на другой вечер и пошёл с ней в её сраную гостиницу. В её жуткий и грязный номер. Благо, что хотя бы рядом.
У входа сидел вахтёр. Он упёрся, что время два часа ночи, и он не хочет меня пускать. Пришлось дать сто рублей. Тогда это было как 20 долларов. Поднялись выше. На её этаже сидела бабушка, которая нахально запросила 150. Это было уже слишком!
— Извини, красавица, я пойду домой, — заявил я.
— Стой! — сказала девочка. — Я заплачу.
И произошло то, что мне ужасно понравилось и было в моей жизни все лишь ещё пару раз. ОНА ЗАПЛАТИЛА.
…Я тащусь, когда женщина платит за тебя. И большинство самцов тоже, хотя это против правил, и они редко такое себе позволяют. Но это приятно. Именно тогда и понимаешь, что она хочет тебя не меньше, чем ты её!
…Второй раз в моей жизни за меня платила девушка, пригласившая пообедать. Мне тогда очень захотелось почувствовать себя женщиной, циничной, наглой, вульгарной, берущей все, что плохо лежит. Конечно, потом наступила моя очередь водить её по ресторанам. Но это было потом.
А был ещё случай, когда две девушки предлагали мне деньги. Такие холёные, в золоте, в брильянтах. Девочки подвалили после программы и сказали, что им очень поправилось. Они бы хотели ещё. И готовы заплатить триста долларов, если я буду выступать только для них у них же дома.
Девочки, заметьте, очень симпатичные.
Но сумма меня покоробила.
Если бы они повели себя иначе, я поехал бы и бесплатно, и даже сам купил бы выпивку. Но брать триста долларов — себя не уважать.
— Пятьсот! — заявил я.
— Мы подумаем, — сказали они и исчезли. «Девчонки, вернитесь!» — хотелось закричать в толпу. Но было неловко. А могла бы получиться глава «Как Трахтенберга купили бабы». Не получилось. М-да.
…С этих заказчиц можно перейти к теме гастролей. Меня, действительно, как и большинство современных артистов, можно вызвать на дом. Только, разумеется, это дороже, чем прийти в клуб. Но зовут часто. И нередко вместе со стриптизерками. Как всякий другой начальник, имея возможность дать своим подчинённым заработать, я беру только те «служебные единицы», которые мне дают. А что: частные вечеринки — неплохой приработок для них. У меня гастроли всегда «нажористые» — накормят, напоят, устроят экскурсии. И им хорошо, и мне: не приходится искать секс в чужом городе. Обычно вчетвером и кувыркаемся. Ну а на программах девчонки часто меня спасают. Ведь бабы, перевоспитанные Трахтенбергом, все же на порядок профессиональнее, чем другие. По-моему, это замечательные служебные отношения.
Так, однажды мне заказали устроить необычный праздник. Десяток наших олигархов хотели повеселиться, но не знали как. Они многое видели, везде были. Хотелось «чего-то эдакого, какого-то, знаете ли, космического секса»…
— Хотите школьные выпускные экзамены? — предложил им одну из своих идей.
— Хотим! — загорелись они. Возможность погрузиться в детство — это почти всегда радость.
И я начал трудиться над программой. Придумал четыре урока, контрольные, лабораторные. Пришлось для реализации проекта снять на выходные обычную среднюю школу, в каких все когда-то учились. Вокруг неё по периметру выставили охрану. И начали!
У входа заказчиков встречали настоящие бабушки из родительского комитета. Посадили «мальчуганов» за настоящие исписанные парты. По порядку мальчик-девочка (вот эти девочки, целый автобус шлюшек-рецидивисток, все мне испортили).
Стоя у доски с указкой, я изображал строгого учителя биологии.
— Ответьте, дети, на вопрос. Если у тебя семь носов, пять рук и две жопы, то кто ты? Ага, не знаете! Правильный ответ — пи…н (врун).
— А теперь загадка. У «А» была «Б». Но потом «Б» ушла к «Ц», И что теперь делать «А»?
— Искать другую «Б»! — радостно подсказали мне из класса.
— Правильно, мальчик!
А в классе… Бабы гоготали незатыкаемо, как когда-то Климакс. Они напились, как гоблины, и обсуждали свои дела. При том, что сами мужики пили гораздо меньше. Они заплатили за шоу. Им хотелось вспомнить школу, и было интересно, что дальше.
А дальше шёл урок анатомии; лабораторная работа. Раздал всем фаллоимитаторы и попросил на скорость надеть на них презервативы. Один «мальчик» надел быстрее всех и был тут же вызван к доске. Ещё я вызвал «школьницу»: это была уже моя девочка, обученная и правильно себя ведущая.
— Скажи нам, мальчик, какие ты знаешь способы сексуального контакта? — попросил я.
— Ну вот, можно в рот.
— Показывай.
Он показал. Это не трудно.
— А ещё какие?
— Во влагалище?
— Правильно! Ты показывай, а не рассказывай. У нас лабораторная работа. А «школьница» уже стянула трусики и, усевшись на стол, раздвинула ноги.
Ох, мечта каждого старшеклассника! Может, хоть так, во время игры её можно вспомнить? Обновить притупившиеся ощущения. Сейчас уже все привычно и скучно — бабы, сауны…
И «мальчик» показал на «однокласснице», как и что надо делать.
— А ещё? — дожимал я. — Давай. У тебя решается вопрос, четыре или пять.
…А в классе нарастал непрекращающийся гам из пьяных бабских голосов. Остановить его было невозможно. Я бил указкой но столу, выбегал из класса, я сорвал голос. Всё было бесполезно. Мы хотели принять их в пионеры, но и «на линейке» их с трудом удалось построить. Пьяные сучки испортили всё.
Чего они орали, скажите мне, а?!
Их пригласили на эксклюзивное шоу, которое они никогда нигде не увидят. Нажраться ведь можно и чуть позже.
Вот таких я называю только одним словом — бл…ди.
Есть старый анекдот.
«Английский лорд вызывает дворецкого и спрашивает: „А скажи, голубчик, что это за шум на улице?“
— Бл…ди, сэр. Они бастуют.
— А чего они хотят?
— Хотят, чтобы им больше платили.
— Скажи, голубчик, что, неужели бл…ям мало платят?
— Много, сэр.
— А чего тогда они бастуют?
— Бл…ди, сэр.
Так же было и в школе. Чего они орали? «Бл…ди, сэр».
Программу, которую тщательно и профессионально готовили, удалось показать лишь на каком-то самодеятельном уровне. А заказчики-то ведь тоже готовились. Они почти не пили и были готовы написать диктант, чтоб я его проверил и выставил оценки.
Впрочем, мужички и так остались довольны. Но вот я был очень сильно расстроен. И тогда понял одну важную вещь. Если не буду превращать чужой праздник в свой собственный, то свихнусь рано или поздно. Мне наскучит эта работа. Она убьёт все живое, что во мне было или ещё может быть. Нельзя двадцать лет подряд произносить одни и те же тосты. Надо самому придумывать формы веселья. Делать то, что никто не делает. И я пытаюсь. А тут — «бл…ди, сэр!
…За то, что мои девчонки никогда так не поведут себя на программе, я их уважаю. И даже терплю многое от своих танцовщиц. Сейчас уже я работаю в Москве и стараюсь именно их вызвать сюда на работу, хотя для меня это частенько геморрой. То сними им гостиницу, то накорми в ресторане, то трахни, а я уже, между прочим, не мальчик.
Как-то две моих воспитанницы жили неделю у меня дома, у них были проблемы с квартирой. Скажите, вы представляете себе «звёзд нахального стриптиза» в приличном доме?! Одна из них в этот момент была «подсевшая» на садо-мазо. Всю ночь она, не ленясь, шастала по каким-то садистским клубам, где её пороли. Пришла в девять и завалилась спать. В одиннадцать пришлось её будить; ко мне должны прийти люди. Девушка встала, сходила в душ и, даже не одевшись, уселась пить кофе. Одеваться ей было лень, к тому же потом снова раздеваться. Ей это на фиг надоело, пояснила она.
То, что «звездища» была голой, а я ждал телевизионщиков, оказалось только половиной беды. Когда она встала, я понял, что вся жопа у неё фиолетовая!
— Е… твою мать! Ты как собираешься с таким задом работать?! — решил тактично поинтересоваться я.
Она лениво оглянулась и сказала, что через два дня всё пройдёт. У них существует «специальная техника порки», и даже «специальные плётки», а я просто ничего не догоняю, потому, что тёмный. В этот момент в дверь позвонили!
Вы думаете, стриптизерка побежала одеваться?! Размечтались. Ей, видите ли, «надоело одеваться и раздеваться каждый день!» Она так и осталась сидеть, в чём мать родила.
Как я понял, телевизионщики тоже оказались людьми тёмными. Глаза у них стали квадратными и нездорово косили на голую фиолетовую жопу.
«Не обращайте внимания, — я, как мог, пытался сгладить ситуацию, — это просто бл…и. Живут пока тут. Им, к сожалению, больше негде».
А что, вполне себе… удовлетворительное объяснение.
Хотел как лучше — вышло как всегда.
Помогаешь им, а потом вполне можешь услышать про себя слухи, что Трахтенберг — извращенец. Но зато, знаете, что… Я думаю, каждый мужчина время от времени перебирает в памяти самые яркие эпизоды своего общения с женщинами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23