Прогремели два выстрела, направленные в них. Пули прошли низко над их головами. Дмитрий выстрелил в ответ, то же сделал Любин. Затем Воронцов услышал, как Любин перемещается на новую позицию. Из-за занавеса грохнуло еще несколько выстрелов, затем его складки разошлись в стороны, пропуская падающее тело. Армейский тулуп, смутное бледное пятно лица. В глубине сцены появилась фигура Лока, его рука поднялась и поманила их к себе.
Они подбежали к американцу. Его лицо исказилось от гнева и разочарования.
– Там слишком мало парней из ГРУ!
Судя по его виду, он был готов убивать еще и еще.
– Они смылись!
Взглянув на лица русских, Лок понял, что они пришли к такому же выводу. Любин присоединился к ним, его лицо блестело от пота.
– Где может прятаться Паньшин?
– Наверху или в одном из...
Воронцов выстрелил дважды, почти положив пистолет на плечо Лока. Маленькая фигурка Касьяна отпрянула обратно, под прикрытие дверного косяка, из-за которого она появилась. Лок одним движением развернулся на каблуках.
– Паньшин! – завопил он. – Я иду за тобой!
Он оглянулся на остальных.
– Дмитрий, следи за коридором, пока мы проверим верхние комнаты. Вы, майор, оставайтесь с ним. Пошли, парень!
Любин начал подниматься за Локом по узкой лестнице, которая вела к жилым комнатам и артистической уборной над клубом. На верху лестницы Лок остановился и предостерегающим жестом приложил ладонь к груди Любина. Затем он медленно, осторожно заглянул за угол.
Закрытые двери, запах табака и дорогого лосьона. Лок усмехнулся и повернулся к Любину.
– Не путайся у меня под ногами. Держись сзади, ладно?
Любин кивнул.
Сколько их там было? С тошнотворной ясностью Лок осознал, что Тургенев успел увезти ученых. Для этого пришлось отвлечь большинство людей из ГРУ. Но Паньшин и Тургенев должны были догадаться, что Лок с Воронцовым явятся сюда. Так сколько же человек они оставили здесь для обороны? На первом этаже все было тихо. Что бы ни задумывал Касьян, он пока не решался действовать открыто.
– Как выглядит Паньшин? – хрипло прошептал Лок.
– Что? – Любин удивленно взглянул на него. – Низенький, толстый, седые волосы. Куча колец, браслеты.
– О'кей, давай найдем его.
Клуб повернулся в пальцах Тургенева, как монетка: безопасное укрытие превратилось в ловушку. Если они оставили здесь не больше горстки бойцов, то, значит, Тургенев хотел, чтобы Воронцов и его команда застряли внутри, пока что-то будет происходить в другом месте. Лок пнул одну из хрупких фанерных дверей, и та с треском распахнулась. Он отскочил в сторону, чтобы не попасть под огонь. В комнате было сумрачно, пахло едой и табаком. Он пошарил рукой по стене за дверью и включил свет. Стол, четыре тарелки с объедками, вилки, бокалы, пепельницы. Разочарование причиняло почти физическую боль.
Лок пнул другую дверь.
– Паньшин, иди сюда! – прорычал он.
– Эй! – Любин не успел выкрикнуть предупреждение.
Лок упал на одно колено, жестко выставив руку с пистолетом, и трижды нажал на спусковой крючок за то время, пока магазин «Калашникова» опустошался в потолок и стены коридора. Стрелок, сраженный его выстрелами, падал на спину, продолжая нажимать на курок. Коридор наполнился пороховыми газами и алебастровой пылью.
Лок оглянулся на Любина. Молодой человек сидел, привалившись к стене, с выражением благоговейного ужаса на лице. Он поднял трясущуюся руку к лицу и провел ладонью по окровавленному виску. Потом он посмотрел на Лока и криво усмехнулся, показывая ему окровавленные пальцы. Касательное ранение.
Лок кивнул. На лестнице послышались тяжелые торопливые шаги. Любин обернулся с пистолетом наготове, но это был Дмитрий. Алебастровая пыль тонким слоем оседала на его плечи, влажные от растаявшего снега. Воронцов замешкался на верху лестницы, чуть ли не вдвое согнувшись от боли в ребрах.
– Где Паньшин?
Лок указал пистолетом на дверь, из-за которой появился автоматчик. Присев рядом с дверным проемом и нелепо вывернутыми носками сапог мертвеца, он через щель заглянул внутрь.
Комната купалась в свете хрустальной люстры и настольной лампы. Паньшин восседал в кресле за письменным столом, словно карикатура на гангстерского босса. Его пухлые руки с унизанными перстнями пальцами лежали на виду на кожаной обивке стола, глаза невозмутимо смотрели на Лока. Он не боялся, но почему?
Лок рывком распахнул дверь. Касьян находился не сразу же за ней, а слева у стены. Лок дважды выстрелил из «Макарова», держа оружие прижатым к боку и ощущая опаляющий жар выстрелов. Касьяна отбросило к дальней стене кабинета, где он медленно сполз в сидячее положение; черты его лица еще несколько секунд сохраняли удивленное и хитроватое выражение. В комнате была еще одна дверь. Видимо, Касьян поднялся по лестнице, связывавшей кабинет с первым этажом.
Паньшин не успел сделать ни одного движения до того мгновения, когда Лок повернулся к нему. На ухоженном лице владельца клуба, которое, казалось, не могло выражать иных эмоций, кроме самодовольного превосходства и спокойной уверенности в себе, мало-помалу начал проступать страх. Его взгляд метнулся за спину Лока, когда в дверном проеме показались милиционеры, затем вернулся к американцу. Незнакомый человек представлял наибольшую угрозу.
Лок подошел к столу, обогнул его и остановился рядом с Паньшиным.
– Я слышал, ты здесь главный, Паньшин, – будничным тоном произнес он. – Занимаешься героином и контрабандой людей. Большой босс, а?
Пистолет в руке Лока находился ниже уровня стола, вне поля зрения вошедших в комнату.
– Я предлагаю тебе выгодную сделку, – презрительно бросил Лок.
Настольные часы тикали в унисон с его дыханием. Паньшин был явно озадачен, но не потерял самообладания, хотя его взгляд то и дело украдкой останавливался на маленьком неподвижном теле Касьяна, который сидел у дальней стены, как заснувший бродяга. Присутствие Воронцова и остальных знакомых ему милиционеров уменьшало угрозу, исходившую от Лока. Их всегда можно было припугнуть или поладить с ними другим способом.
– Ты американец, – утвердительно произнес Паньшин, взглянув на небольшие часы в позолоченном корпусе, стоявшие перед ним на столе.
Лок смахнул часы на пол. Паньшин вздрогнул.
– Давай возьмем его с собой, Лок, – предложил Воронцов, не двигаясь с места.
– Лишний багаж, – резко отозвался Лок. – Ну что, жирная скотина, заключим сделку? Куда забрали твоих гостей?
– Я не знаю, о чем вы... – начал Паньшин. Лок наотмашь ударил его по лбу стволом пистолета. Любин потрясенно вздохнул и выпустил воздух сквозь сжатые зубы.
Лок взял Паньшина за шиворот и рывком выпрямил его, затем уселся на краю стола, прижав пистолет к щеке гангстера. Кровь сочилась из-под красиво уложенных седых волос и стекала по пухлой щеке на белый воротничок шелковой рубашки.
– О'кей, Паньшин, вот мое предложение. Мне насрать на тебя. Ты просто препятствие, через которое мне пришлось перешагнуть на пути к Тургеневу. Я хочу знать, куда он забрал людей, которые скрывались в твоем клубе. Пять-шесть ученых-ядерщиков, инженеров и так далее. Куда их забрали и когда он собирается отослать их в Иран?
– Я не знаю.
– Тебе придется очень крепко подумать.
– Да не знаю я!
Их тени угрожающе горбились на стене. Туловище Лока скрывало Паньшина от взглядов спутников американца. Лок слышал, как Воронцов шепотом отдал распоряжения, отослав Любина и Дмитрия на первый этаж. По глазам Паньшина Лок видел, что стал для толстяка единственной реальностью. Взгляд Паньшина снова метнулся к Касьяну, чье тело ему позволялось видеть, затем остановился на плече Лока, загораживавшем фигуру измученного Воронцова.
Паньшин пожал плечами, хотя это стоило ему немалых усилий.
– Я не знаю, что будет дальше. Люди из ГРУ приехали и забрали каких-то парней. Мне велели спрятать их у себя на день-другой, и я не задавал лишних вопросов.
– Такой осторожный боров, как ты, Паньшин? Нет, ты был посвящен в их планы. Ты слишком заботишься о своей шкуре и не позволишь держать себя в неведении по столь важным вопросам, – Лок улыбнулся. – Вернемся к нашей сделке. Где и когда? Жизнь в обмен на информацию.
Паньшин покачал было головой, но второй удар стволом пистолета отшвырнул его на спинку кресла. У него вырвался крик боли. Вытащив из нагрудного кармана шелковый носовой платок, он с необычайной осторожностью прижал ткань к рассеченной скуле. Влажные страдальческие глаза с бессильной ненавистью наблюдали за Локом. Американец выглядел довольным; впрочем, он и вправду был доволен.
– Пит Тургенев убил мою сестру, – тихо, произнес он. – Думаешь, после этого меня волнует, что случится с тобой и с твоим паршивым клубом?
Он снова занес пистолет. Паньшин отпрянул, закрываясь руками.
– Нет!
Воронцов, зачарованно наблюдавший за сценой допроса, наконец очнулся от апатии. Паньшин пробуждал в нем смутное чувство жалости и даже сострадания, хотя он хорошо помнил, с кем имеет дело. Когда он двинулся к столу, на лице гангстера отразилось огромное облегчение.
– Не вмешивайтесь! – отрезал Лок.
– Да пошел ты... – сердито проворчал Воронцов. Стукнув по столу кулаком здоровой руки, он мрачно произнес:
– Валерий, все катится к чертовой матери, и я не знаю, смогу ли я удержать американца от того, что он собирается сделать. Просто скажи нам, как обстоят дела. Это в твоих же интересах.
– Какого дьявола ты решил вести грязную игру? – в голосе Паньшина сразу же появились властные нотки. – Так дела не делаются!
Замечание звучало нелепо, но Воронцов все равно почувствовал себя униженным, словно пришел требовать страховое возмещение по подложным документам.
– Тогда катись к дьяволу, Валерий, и играй по его правилам!
Складки жира на щеках Паньшина вздрогнули. Его взгляд неуверенно перемещался с Воронцова на Лока и обратно.
– Видишь, Валера, – ласково сказал Лок, – правила изменились. У парней вроде него... – он мотнул головой в направлении Воронцова, – у них нет причин воевать с Тургеневым. «Делай деньги», «победитель всегда прав» и «держи нос по ветру» – так, кажется, это звучит? Милиционеры и плохие ребята всегда играли по установленным правилам. Можешь не рассказывать мне об этом, Валера: моя страна изобрела эти правила.
Он подался вперед.
– Но теперь речь идет не о деньгах и привилегиях. Речь идет о том, убью я тебя или нет. И правила больше не действуют. Так как насчет нашей сделки?
Он явно собирался снова нанести удар пистолетом, но в этом уже не было необходимости. Паньшин поверил ему.
– Я не знаю где, клянусь... Но он собирается сегодня утром доставить их в аэропорт... В погоде наступает просвет... его самолет...
Паньшин замолчал и медленно осел в своем кресле, поддерживая руками напомаженную седую голову. Даже в этой позе он умудрился сохранить остатки своего былого достоинства.
Лок молча смотрел на него.
– Все! – рявкнул Воронцов. – Он больше ничего не знает, но нам этого достаточно. Пора убираться отсюда.
– А он?
Воронцов запустил пятерню в густые седые волосы Паньшина и рывком приподнял его голову от стола. Он повернул к Локу искаженное ужасом лицо толстяка.
– Скажи ему, что ты не позвонишь Тургеневу, Валера. Скажи ему, что ты не подпишешь свой смертный приговор! – он встряхнул Паньшина, как терьер, играющий с дохлой крысой. – Скажи ему, Валерий, и он оставит тебя в живых!
– Это правда, – пробормотал Паньшин так тихо, что Лок едва расслышал его слова. – Это правда.
Воронцов отпустил Паньшина, и голова владельца клуба снова склонилась на руки. Воронцов кивнул Локу, тот покорно встал со стола и последовал за ним к двери.
Телефон в кармане Воронцова испустил звонкую трель.
– Слушаю, – отрывисто произнес майор.
– Один друг из УВД сообщил мне твой номер. – Воронцов узнал голос Бакунина. – Я знаю, где ты находишься. Я звоню с улицы, нахожусь неподалеку от клуба. В бинокль я хорошо различаю голову твоей девчонки, которая сидит в машине. Как и один из моих снайперов с нокотоскопом. Ты выйдешь, или мне отдать приказ открыть огонь?
* * *
Тургенев с торжеством обернулся, но сумел сохранить на лице бесстрастное выражение. Иранец вошел в кабинет, даже не постучавшись, словно имел на это полное право. Трубка в руке Тургенева на мгновение показалась самому Тургеневу уликой, выдававшей какую-то его вину.
– Да, – осторожно сказал он в микрофон. – Я совершенно согласен. Приступайте немедленно. Хорошо.
Он прервал связь с Бакуниным и положил трубку.
– Простите, Хамид, но у меня действительно масса дел.
– Разумеется, друг мой. Я пришел за личными делами наших подопечных. Надеюсь, они в полном порядке?
Тургенев взял со стола толстую пачку папок, перевязанную красной ленточкой.
– Думаю, цвет подходящий, – заметил он. – Цвет победы.
– Может быть. Благодарю вас.
«А теперь убирайся, – подумал Тургенев. – Убирайся и дай мне подумать о более важных вещах».
Ему приходилось признать, что он сильно устал. Постоянные перегрузки действовали на нервную систему сильнее, чем ночные оргии. Ежечасные отчеты Бакунина, на которых он сам настоял, держали его в напряжении. Но теперь все, кажется, благополучно утряслось. Воронцов, а самое главное – Джон Лок – попались в ловушку, окруженные в клубе Паньшина. Это ставило на них крест, но вместо того, чтобы наконец обратиться к проблемам «Грейнджер Текнолоджиз» и другим своим интересам в Америке, ему приходилось прислуживать какому-то офицеру иранской разведки, и даже не очень высокого ранга! Это унижало его; присутствие иранца становилось невыносимым.
– С вашего позволения, Хамид, у меня есть еще несколько срочных дел, – Тургенев проводил маленького иранца до двери.
– Разумеется. Примите мои извинения.
Хамид ушел – во всяком случае, на некоторое время.
Тургенев перенес пачку факсимильных сообщений к своему столу, держа в другой руке бокал с виски. Он вынул очки из нагрудного кармана и опустился во вращающееся кресло. Накопилась по меньшей мере дюжина срочных звонков и донесений.
Помедлив, Тургенев снял очки, с легким скрипом развернул кресло и уставился на белую мглу за окном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51