Закарпатский парень, с детства привыкший трудиться, он не роптал, когда его «выдерживали» в резерве, потому что полагал: раз его не ставят, значит, он не готов еще как следует, и с достойным подражания упорством продолжал постигать игру. Я не раз видел, как после тренировки дубля, в которой он участвовал, Рац, наскоро сполоснувшись в душе, наблюдал на базе за работой основного состава. Он не стеснялся задавать вопросы, оговариваясь при этом: «Извините, может быть, я говорю чушь, но мне непонятно…» Пытливость еще никому вреда не приносила.
Признаюсь, поначалу он не показался мне. Возможно, такое впечатление было продиктовано весьма высокими критериями, которыми я руководствуюсь в работе. Рад, что Рац сумел изменить мое отношение к нему.
Выдержанный, проклинающий себя за каждую не ошибку даже, а неточность, Василий выглядит одноплановым игроком, способным лишь на игру «по желобку», полезную, но однообразную, надежную, по без выдумки. Обманчивое впечатление. Он высокотехничен в заключительной стадии атаки, грамотен в современной игре в позиции левого крайнего защитника, ему уже не надо объяснять тонкостей при взаимостраховке и взаимозаменяемости, он готов к неожиданному для соперников завершению коллективных действий партнеров. Рац некоторым образом напоминает мне Колотова, но с несколько более узким игровым диапазоном.
К Ивану Яремчуку в первые дни пребывания этого «малыша» в команде мы присматривались как к маленькому чуду, неизвестно откуда свалившемуся на нас. Он сразу повел себя так, будто не в 23 года появился у нас, а по крайней мере лет с 17–18, и играет уже давно. Причем такое поведение совсем не свидетельствовало о наглости или развязности в отношениях с новыми знакомцами, не было и намека на панибратство и самоуверенность. Просто новичок органически влился в коллектив и стал в нем вместе с другими хозяином. Редкое довольно явление.
Впрочем, Яремчук вообще из разряда редких для нашего футбола явлений. Все его вроде видели в Черкассах, киевском СКА – ничего, говорили, парнишка, но не выше среднего. Мы пригласили его «попробоваться» в киевском «Динамо». «Не возражаю против проб и смотрин, – сказал он. – Только я хочу играть сразу и уверен, что играть буду».
Яремчук с первых же минут вошел в основной состав, да так крепко, что никакими клещами его оттуда нельзя было вытащить: заиграл отменно, в первом своем сезоне провел 33 матча и забил три мяча. Это в чемпионате. Не было у него никаких проблем и в международных матчах.
Доведенное до абсолюта умение абстрагироваться от силы соперника («Со всеми надо играть одинаково, чтобы тебя боялись», – утверждает Яремчук) позволило новобранцу нашему сразу же стать одним из сильнейших игроков в средней линии в советском футболе.
Все вроде бы он делает просто, без выкрутас, но настолько уверенно и точно, настолько до травинки знает участки, по которым бегает, что простота эта постоянно оборачивается для соперников неприятностями. Были опасения, что даже его способности, с которыми мы познакомились на первых сборах, не позволят ему с места в карьер включиться в исповедываемую нами игру. Были да сплыли…
Яремчук не унывает ни при каких обстоятельствах. В Мадриде в августе 1986 года аргентинец Вальдано из «Реала» сломал ему ногу в финале международного турнира, прыгнув от злобы и беспомощности сзади. Меня в Мадриде не было в те дни, я встретился с командой в Москве. Мне рассказали, что Вальдано с представителями «Реала» приезжал в госпиталь к загипсованному Ивану, извинялся и подарил ему часы, которые ему вручили как чемпиону мира 1986 года. «Спасибо, конечно, – ответил Иван. – Только на кой ляд они мне нужны, ты же, паренек, меня работы лишил и видать надолго».
Когда прилетели из Мадрида с первым призом, ребята на своих плечах помогли Ивану выбраться из самолета и взобраться в автобус. На Киевском же вокзале он договорился с носильщиком и в полночь можно было наблюдать следующую сцену на перроне: на большой громыхающей тележке, едущей по направлению к первым вагонам, сидит, вытянув больную ногу, Яремчук, время от времени весело кричит: «Поберегись!» и грустно, уже тихо, добавляет: «Все бывает…»
Его лечение проходило долго и мучительно. Выяснилось, к сожалению, не сразу, что мадридские врачи не определили разрыва связок. Пришлось делать операцию. Восемь месяцев он не играл. Правда, полтора-два из них – на его совести, складывалось впечатление, что он не особенно и торопится. Когда же он по-настоящему вернулся, принялся за дело основательно, в том числе и в сборной, все у него пошло на лад – это привело в восторг болельщиков, с первого же дня полюбивших нашего «малыша».
Должен заметить, что невысокие Рац, Беланов, Заваров и Яремчук – опровержение еще одной легенды, согласно которой в компьютере у киевского «Динамо» заложены оптимальные модельные характеристики идеального игрока, и когда они (то есть мы) кого-то приглашают, сравнивают данные приглашенного со своими цифрами. Если что-то не совпадает (претендент ниже, скажем, 178–180 сантиметров), его не берут.
Конечно, модельные характеристики существуют, это – веление времени, но разработаны они с учетом гораздо большего количества параметров, нежели рост и вес, и в деле применяются не так примитивно, как нам пытаются иногда приписать несведущие и не желающие ознакомиться с истинным положением дел люди. Впрочем, это касается не только модельных характеристик…
Павел Яковенко – хрестоматийный пример того, как неординарному игроку необходимо находиться в постоянном тренинге, быть готовым к безостановочному движению на поле, безукоризненно чувствовать себя психологически, не поддаваться самообольщению.
Два великолепно проведенных сезона – 1985 и 1986 – стали вершинами в его футбольном творчестве, но, надо полагать, не пиками. Двадцать два года ему исполнилось, когда он играл на первом для себя мировом чемпионате, – для пика возраст недостаточный.
Впрочем, все зависит от самого Яковенко. Два совершенно полярных начала борются в нем, и борьба эта отражается на его игровых кондициях. С одной стороны, более бережного отношения к себе – до мнительности – я давно не встречал. Он следит буквально за каждым глотком воды – неровен час, выпьет больше, чем нужно. Кое в чем его педантичность вызывает уважение, потому что характеризует осмысленно действующего профессионала. В интересах предстоящего матча он боится потратить капельку сил на что-то ненужное, не имеющее к футболу отношения, спуститься, допустим, на базе со второго этажа на первый, чтобы позвонить. Встает и ложится строго по часам, режим питания для него – святое дело. Обязательна вечерняя прогулка. Его и прозвали ребята – «профессионал», совершенно не имея при этом в виду ничего язвительного.
Но в то же время Паша способен иногда выкинуть такие «коленца», что диву даешься, – вполсилы поработать на тренировке, «пешком» вести игру, наплевательски отнестись к игровому заданию, позволить себе вольности, идущие во вред командным действиям… Повлиять на него могут только строгие меры, одна из которых – скамейка запасных. Тогда он быстро приводит в нужное соответствие все свои взгляды на футбол, и вновь становится на поле быстрым, подвижным, неугомонным, техничным, радостным, когда что-то удается, неунывающим, когда трудно, стискивает зубы, когда больно.
К счастью, подобные перепады в его игре и отношении к работе, вызванные прежде всего неумением достаточно критично отнестись к себе, – редкость. Надо думать, с возрастом все наносное пройдет, останется лишь то, благодаря чему силен Павел Яковенко в футболе – воля, высокая скоростная выносливость и работоспособность, сочетающаяся с приличной техникой, умение разбираться в игре в самых экстремальных условиях, жажда быть лучше и сильнее соперников.
Внешне мягкий, он обладает редкими для категории «технарей» бойцовскими качествами, но на рожон не лезет, если и вступает в жесткую борьбу, то только тогда, когда уверен в абсолютной удаче. Во всех остальных случаях предпочитает действовать позиционно, рассчитывая выиграть за счет скорости и техники. Забивает очень мало, хотя чутье на гол у него есть – он это доказал в некоторых международных матчах.
Блестящий техник и Вадим Евтушенко. С годами его игра в чем-то неуловимо разладилась, он стал считать, что его удел-работа на «чистых мячах», а сейчас такого позволить не может себе ни одна команда, ставящая перед собой очень высокие цели. Вадим в 1980 году поступил в распоряжение тренеров киевского «Динамо» из кировоградской «Звезды», над ним сразу же взял шефство другой кировоградец – Веремеев, и у парня дело заспорилось быстро: 31 матч в основном составе и 7 забитых мячей в год дебюта, пробы в сборной – весьма солидно для новичка, которого прежде никто не знал.
Поначалу он играл в основном впереди, филигранная техника позволяла ему забивать умопомрачительные мячи (никогда не забуду один из них – на турнире в Испании, когда Вадим в головокружительном прыжке вколотил в верхний угол такой гол, что аплодировали даже соперники), мягкость делала его неуловимым вблизи ворот противника.
Обстоятельства потребовали перевода Евтушенко, человека весьма корректного и вежливого, в среднюю линию, он достаточно легко на это пошел. Вообще, надо сказать, с точки зрения соблюдения игровой дисциплины претензий к нему быть не может, он добросовестно выполняет все, что ему поручают, сознавая, что это не прихоть тренеров, а перестановки в интересах команды. В одном из матчей сборной его можно было увидеть, например, на позиции левого защитника, по это был скорее формальный вариант, играли мы тогда на своем поле, с не очень сильным соперником, и Евтушенко вменялось в обязанность больше поддерживать атаку, вполглаза приглядывая за своей новой зоной.
Мне думается, тяготение к функциям чистого нападающего создало комплекс, от которого Вадим весьма трудно избавляется. Ему, я бы сказал, не всегда хочется поверить, что его возможности в игре в середине поля значительно выше. Комплекс этот усугубляется и скамейкой запасных, с которой ему довольно часто приходится вступать в игру во втором тайме. Правда, надо отдать должное Евтушенко: хоть он и обижается (и я его понимаю, но что можно поделать, если на матч логичнее всего выставлять самых сильных на сегодня футболистов), но, выйдя на замену, на какой бы минуте это ни произошло, моментально включается в игру. Можно привести немало примеров, когда он за короткий предоставленный ему отрезок времени забивал очень важные мячи, решавшие исход встречи, или же мячи, ставившие весомую точку в матче, как это произошло в Лионе в финале Кубка кубков.
Полагаю, что Вадим Евтушенко, очень многое сделавший для киевского «Динамо», особенно в годы второго успешного похода за европейским призом, не может считать себя в команде обойденным и обладает достаточным разумом для того, чтобы осознать: ничего нет вечного в футболе, кроме самой игры.
Алексей Михайличенко – один из немногих воспитанников киевского «Динамо», коренной киевлянин, с которым мы связываем большие надежды. Появившись в основном составе, он заиграл с такой страстью, с такой легкостью, так лихо, что все только переглядывались и пожимали плечами: «Откуда?!»
Я не случайно упомянул про страсть. Бесстрастие близко к равнодушию. Михайличенко словно бы посвящал каждую игру бывшим партнерам по дворовому футболу с Борщаговки – киевского района, в котором он вырос.
Он не представляет себе, что можно подвести товарищей по команде, а он играет и в киевском «Динамо», и в первой сборной, и в олимпийской. Он выкладывается, старается, готов играть если не каждый день, то через день-то уж точно. Его приходится сдерживать.
Олимпийцы прилетели в мае 1987 года из Софии после победы в официальном матче над болгарами, все партнеры Михайличенко отправились по домам, а он остался в Москве – мы через день играли со «Спартаком». Пока нас ждал, времени даром не терял: присоединился к дублю, вышел на матч со спартаковцами за резервный состав, провел один тайм, забил два мяча (один, по рассказам, едва ли не с центра поля, заметив, что вратарь не успел встать на место). Вечером в гостинице я спросил его про матч дублеров. «Все нормально, – ответил он, – да вот не дали второй тайм проиграть».
В национальной сборной Михайличенко дебютировал 29 апреля 1987 года в матче с командой ГДР. Ему удалось оставить в раздевалке и волнение, неизбежно сопутствующее официальной игре, и воспоминания о не забитых неделей раньше мячах в ворота «Порто» в полуфинале Кубка чемпионов. Дебют запомнился, а в конце сезона сборную СССР без Алексея Михайличенко, лучшие дни и годы которого, безусловно, впереди, и нельзя было представить.
Его светловолосая голова мелькает по всему полю, он играет в свое удовольствие, но не анархист – всегда помнит, что рядом с ним команда. Его диапазон – от ворот до ворот, от боковой линии до боковой.
Владимир Онищенко, футболист из славной плеяды 1975 года, стал хорошим детским тренером, безмерно любящим своих мальчишек. Он как наседка над ними, когда приводит их на матч киевского «Динамо» сегодняшнего созыва.
Форвард от бога, он был неприметным в жизни и на поле. Выслушивая пространные рассуждения кого-нибудь о футболе, он лишь улыбался тихонько и, если позволяла обстановка, задремывал.
На поле он никогда не был в тени много забивавшего Блохина, напротив, дополняя друг друга, они вдвоем при поддержке партнеров создавали мощный атакующий кулак.
Обладая исключительно острым чувством времени, практически безошибочным выбором позиции, Владимир постоянно получал передачи наших хавбеков. Соперники его ненавидели за постоянные «появления из ниоткуда» и уважали за редкостное бесстрашие. Онищенко не задумываясь бросался головой за низко летящим мячом, к которому уже устремлялась нога обороняющегося. Несколько сотрясений мозга – результат столкновений, из которых он чаще всего выходил победителем, но после которых врачам требовалось проявлять все свое искусство, чтобы он быстрее вернулся на поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36