Ей было настолько больно, что она не осознавала, как обидела Реджинальда Харви, когда заявила, что ненавидит его, всегда ненавидела и будет ненавидеть.
А теперь слишком поздно раскаиваться и сожалеть. Но сейчас она по крайней мере понимает причину его неприязни.
Кэролайн опустила голову, закрыв лицо руками, ее плечи задрожали – она не могла больше сдерживать рыдания. Вдруг она почувствовала легкое прикосновение руки Бена к своей макушке.
– Не плачь, – нежно сказал он, взял ее за локти, поставил на ноги и прижал к своей груди.
Он обхватил теплыми ладонями ее заплаканное лицо, отодвинул пальцами пряди иссиня-черных волос.
– Мистер Харви был одержим воспоминаниями о своей единственной любви. И в том, что вы стали чужими друг другу, нет ни капли твоей вины.
Кэролайн молча покачала головой. Ее пальцы нервно вцепились в его плечи, как будто эти мощные мышцы могли передать ей немножко сил.
Ее мягкие губы раскрылись, и ей удалось произнести дрожащее «Нет». Потом она с грустью призналась:
– Когда я была маленькой, мне хотелось, чтобы отец любил меня больше всех на свете. Но я чувствовала, что это невозможно. Иногда я ловила на себе его взгляд, полный ненависти, и думала, что я в чем-то виновата. Мне казалось, что во мне есть нечто ужасное и отталкивающее. – Она мотнула головой, когда Бен попытался возразить, и продолжила: – Дороти права в двух вещах. Было время, когда отец попытался наладить отношения со мной. Когда я приезжала домой на каникулы, он спрашивал, с кем я дружила, какие книжки читала, что мне нравилось. – Кэролайн подавляя дрожь, вздохнула. – Но было уже слишком поздно. Я была дерзкой пятнадцатилетней девчонкой, привыкшей к тому, что меня не любят, не берут в расчет, отталкивают... И я гордо задирала нос и уходила прочь, всем своим видом показывая, что он мне не нужен, что мне вообще никто не нужен. – Она снова нервно вздохнула. – И теперь я горько об этом жалею.
Бен напрягся и, как будто преодолевая какое-то препятствие, заговорил:
– Но в тех условиях такая реакция была совершенно нормальной. Единственное, о чем можно пожалеть в данной ситуации, – это то, что он лишил тебя отцовской любви и семейного тепла. И теперь ты попросту боишься завязывать серьезные отношения. Я все понимаю.
Ты совершенно ничего не понимаешь, устало подумала Кэролайн. Она бы торжественно отдала свою судьбу в его руки, если бы он не обманул, не предал ее. Однако сейчас она была слишком вымотанной, чтобы объяснять все это. И ее голова почти упала на его грудь.
Сейчас она хотела только одного: заснуть и не думать ни о чем. Просто забыть эти бесплодные сожаления.
Бен прошептал:
– Ты очень устала, дорогая. Давай поговорим обо всем утром.
Кэролайн смогла только кивнуть, благодарно соглашаясь, покорно позволить ему поднять ее на руки и отнести наверх, в его комнату.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Его спальня. Его постель. Смятые, сбившиеся – результат их сегодняшних бурных объятий. Тысячи маленьких стрел пронзили Кэролайн.
Почему Бен принес ее сюда, а не в ее комнату? Глупый вопрос. Ведь он не упустит шанса затащить Кэролайн в постель.
Тихий, непроизвольный стон слетел с губ, когда он поставил ее на ноги. И кого она пытается обмануть?
Неудержимый жар уже растекался по всему телу, сосредоточиваясь между бедер. Она вздрогнула от нахлынувшей на нее волны страсти. Ей необходимо было снова поцеловать эти губы. Она хотела еще раз ощутить в себе восхитительное напряжение его желания.
Испытывая дрожь во всем теле, Кэролайн потянулась к нему.
– Ты уже держишься на ногах, милая, – нежно заметил Бен, обнимая ее за плечи. – Думаю, ты переживешь сегодня без душа. Ложись в постель. Тебе необходимо поспать.
Слезы полились из ее глаз. Кэролайн отчаянно заморгала, сдерживая неудержимый водопад.
Она в очередной раз всхлипнула, когда Бен начал раздевать ее. Он снял блузку, потом расстегнул ремешок брюк. Его пальцы легко касались нежной, чувствительной кожи.
Кэролайн задержала дыхание, мышцы живота напряглись, когда он осторожно стал стягивать брюки с ее бедер. Понимал ли Бен, что творит, какую реакцию вызывают его движения? Как возбуждается при этом каждая клеточка ее тела? Как бешено колотится сердце, порождая разрушительный огонь желания? Как набухли груди с розовыми сосками, страстно жаждущие прикосновений его губ?
Кэролайн украдкой взглянула на него и увидела, что он не проявил ни малейшего интереса к той части ее тела, которую только что освободил от бюстгальтера. Бросив этот аксессуар на пол, Бен занялся трусиками, аккуратно, но без каких-либо видимых эмоций снимая их. Ее разочарованию не было предела.
Неужели он даже не догадывается, как она возбуждена, как сильно он ей сейчас нужен? Или он считает, что это высшее проявление заботы – оставлять ее в таком состоянии?
Кэролайн слегка прильнула к нему, освобождаясь от трусиков. И тут ей показалось, что она услышала, как участилось биение его сердца, когда он скользил – глазами по ее длинным ногам, налитой груди... Но, похоже, это ей только показалось. Он почти отчужденно положил руки ей на плечи и повернул ее спиной к себе, потом быстро поправил простыни, подушки, расправил одеяло и спокойно сказал:
– Залезай. Мне кажется, тебе не стоит оставаться одной сегодня ночью. Так что я буду рядом на случай, если ты захочешь поговорить, захочешь, чтобы тебя обняли, поддержали, успокоили. Обещаю, ничего больше, хорошо, Каро?
С комком в горле она легла в кровать. Бен накрыл ее одеялом и ушел. Потом Кэролайн услышала шум льющейся воды, уткнулась в подушку и что было мочи сжала зубы.
Ей казалось, прошла вечность, прежде чем Бен вышел из душа. Страстное, мучительное до боли желание не давало Кэролайн заснуть.
Войдя в комнату, он ничего не сказал, прошел, выключил свет и тихо закрыл за собой дверь, снова оставив ее одну неизвестно на сколько времени.
Но вот Кэролайн услышала тихий шелест одежды. Не зажигая свет, Бен разделся и лег в кровать, стараясь не беспокоить ее.
Стараясь не беспокоить? А она уже давно страдала от своего не находившего выход желания!
Бен устроился на приличном расстоянии от нее в этой кровати огромных размеров. И Кэролайн, больше не в состоянии сдерживаться, попросила:
– Обними меня, Бен. Пожалуйста, обними меня!
Она почувствовала, как он напрягся. Воздух сгустился над ними. Он повернулся и прижал ее к себе. Крепкие руки обняли ее хрупкое тело. Ее голова легла ему на плечо, она чувствовала его теплое дыхание на своей щеке. Он нежно прошептал:
– Я здесь, радость моя. Ты хочешь поговорить?
На нем не было никакой одежды. Их тела соприкасались. Поговорить? Да, конечно, им надо о многом поговорить. О Мэгги, о его ребенке, о деньгах, которые дал ему ее отец. Но все это будет потом.
Сейчас Кэролайн хотела только его. Совершенство их физической близости позволяло забыть о плохом. Хотя бы ненадолго, только на одну ночь. Ведь уже завтра эта прекрасная фантазия разрушится. Ей придется сказать Бену, что она никогда не сможет выйти замуж за человека, которому нельзя доверять.
– Нет, – хрипло ответила Кэролайн. – Люби меня. Мне это необходимо.
И она прижалась грудью к сильному телу, обвила его длинными ногами. Она таяла от наслаждения, почувствовав его мощную реакцию.
– Сейчас, Бен! Сейчас!
Она услышала его хриплый вдох и поняла, что самообладание оставило Бена. Он уложил Кэролайн на спину и раздвинул ее ноги. Потом, медленно проведя рукой по ее телу, добрался до сокровенного теплого и влажного местечка.
Кэролайн громко застонала. Его ловкие пальцы доводили ее до исступленного состояния. А когда он начал покрывать ее поцелуями, она вздрогнула и изогнулась. Она выкрикивала его имя, а волны экстаза снова и снова окатывали ее. Наконец она притянула к себе его голову и поцеловала Бена в губы. Ее дыхание стало прерывистым.
Сам он тоже учащенно дышал. Скинув на пол одеяло и переплетя пальцы рук с ее пальцами, прижал Кэролайн к кровати и твердо проговорил:
– Эта часть была твоей. А теперь, любимая, мы сделаем, как я хочу. Потихоньку, осторожно...
Засыпая, Кэролайн не сомневалась, что утром будет сгорать от стыда из-за своего поведения. Но открыв глаза, она поняла, что ощущает безграничное счастье и сладкий, мягкий вкус удовлетворенности.
Она зашевелилась и лениво и чувственно потянулась. Тут же прозвучал восхитительный голос Бена:
– Мм... прямо как молодая кокетливая кошечка.
Ее нежные темно-фиалковые глаза взглянули на него из-под густых ресниц. Он стоял, склонившись над ней, в коротком махровом халате, волосы влажные – он недавно принял душ. Бен был очень соблазнителен: резкие черты лица смягчились, губы сложились для поцелуя.
Кэролайн чмокнула его и откинулась на подушки. Он поставил две кружки с кофе, которые держал в руках, на ночной столик около кровати и присел рядом с ней.
– Уверен, любой готов побороться за такое зрелище, – игриво произнес Бен, скользя глазами по ее обнаженному телу, ничего не упуская из вида. – И это совершенство – в моей постели!
У Кэролайн перехватывало дыхание от его обворожительной улыбки. И оно совсем остановилось, когда Бен наклонил голову и провел языком по ее острым соскам. Потом он прикоснулся к ее полураскрытым губам так нежно, что у нее закружилась голова.
Ее руки потянулись к нему, пальцы начали ласкать его волосы, тело радостно и страстно отвечало на движения его языка. Но Бен оторвался от Кэролайн, взял за руки и блестящими, таинственными глазами посмотрел на нее.
– У меня есть к тебе предложение.
Кэролайн набрала в легкие побольше воздуха, ее сердце сжалось. Оставалось надеяться, что это не повторное предложение руки и сердца. Она не хотела, совершенно не хотела думать о вчерашнем дне.
– Давай устроим сегодня праздник. Не будем вообще ни о чем ни говорить, ни думать – только о нас. Но ни воспоминания, ни размышление о будущем не допускаются.
Она заметила промелькнувшее в его глазах сомнение – и немедленно ответила ему широкой одобряющей улыбкой.
– Полностью поддерживаю!
Еще двадцать четыре часа волшебной сказки, в которую не допускалась реальность, которую не могло испортить никакое зло!
– В таком случае... – Уверенность вернулась к Бену. Соблазнительные глаза сияли, улыбка сделала его лицо неотразимым. Он протянул ей одну из симпатичных фарфоровых кружек. – Сначала выпьем кофе, потом – в душ... Я с удовольствием помогу тебе его принять. И можно отправляться в путь.
Душ занял больше времени, чем Кэролайн когда-либо тратила на водные процедуры. Прикосновения его длинных пальцев к ее намыленному телу вызвали новые эротические ощущения. Она отвечала Бену такими же прикосновениями, разделяя с ним несказанное наслаждение. А когда он прислонил ее спиной к выложенной мраморной плиткой стене и властно вошел в нее, она почувствовала себя на верху блаженства.
– Не могу насытиться тобой, – проговорил Бен все еще хриплым от страсти голосом, когда их восторженные стоны стихли и слышалось только мирное журчание воды. – И так было всегда, помнишь, Каро?
– Ш-ш... не надо. – Кэролайн приложила пальцы к его губам, требуя молчания. – Мы не вспоминаем о прошлом. Мы – то, что есть сейчас, – напомнила она ему. Не стоит вспоминать даже о хорошем, иначе в памяти всплывут все последовавшие за этим беды.
– И мы очень даже ничего, – улыбнулся Бен и выключил воду.
С этим нельзя не согласиться, подумала Кэролайн, пока он помогал ей выйти из кабины и закутывал ее в пушистое полотенце, которое пахло солнцем и цветами. Она мечтательно наблюдала, как он вытирается.
Бен как будто заметил закравшуюся в ее глаза грусть и нежно дотронулся до щеки Кэролайн.
– Вытирайся, одевайся. Я не стану предлагать свою помощь, потому что тогда мы с тобой сядем завтракать только ближе к ужину. Ладно, милая? Я приготовлю тост и чай или, если хочешь, сварю яйца.
– Тостов хватит, – ответила Кэролайн, подавляя внезапно появившийся в горле комок. Это были остатки воды или ее глаза снова наполнялись слезами? Да, ей опять страшно захотелось плакать. Но ведь они уже решили, что сегодняшний день будет украденным кусочком рая. Нет, нет, никаких воспоминаний, сожалений, упреков и, конечно же, никаких слез!
Она направилась к двери, по дороге сняв с сушилки еще одно полотенце – для волос. Потом нежным и радостным голосом добавила:
– Чай с тостами – вполне приличный завтрак.
Удовлетворенный ответом, Бен прошел в спальню. Кэролайн дала ему время одеться и отправилась в отведенную ей комнату. Проходя мимо того места, которое раньше занимал шкаф из красного дерева для постельного белья, она словно почувствовала резкий толчок.
Надо обязательно связаться с офисом и сообщить, что она вернется завтра утром. Учитывая небольшой объем работы, они и так наверняка удивлены, почему это заняло у нее столько времени.
Но Кэролайн тут же прогнала эту мысль прочь. Можно позвонить и утром, а потом сразу же отправиться в путь. Сегодняшний день принадлежит ей... и Бену. Ведь один день из всей жизни – не так много, правда?
Она кинула вещи в чемодан и надела чистое нижнее белье. Проводя расческой по мокрым волосам, Кэролайн раздумывала, что бы ей надеть. Она не знала планов Бена. Но в доме они одни: строители еще вчера убрали леса, а рабочие, занимающиеся площадкой для гольфа, находились в другом конце поместья. И что бы она ни надела, это долго на ней не задержится. От такой мысли по телу пробежали приятные мурашки и внутри снова возникло радостное возбуждение. Совсем как в старые, добрые времена...
Кэролайн гневно остановила себя и выбрала выцветшие от многократных стирок джинсы Линды.
Они и в самом деле были ей широки, но она сняла ремень со своих брюк и стянула джинсы на узкой талии. Потом надела одну из своих блузок – голубой креп с короткими рукавами и треугольным вырезом, – мокасины на босу ногу, распустила черные как смоль волосы. Такая Кэролайн абсолютно не походила на ту строгую, элегантную бизнес-леди, которая приехала сюда всего пару дней назад.
Она взглянула на свое отражение в зеркале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15