Брюс Гансбергер
Случайные попутчики



Брюс Гансбергер
Случайные попутчики

Седан последней модели остановился на обочине, и к нему подбежали два голосующих подростка. Один из них, крепыш лет восемнадцати, сел рядом с водителем, а его спутник, семнадцатилетний паренек с нежным, по-детски припухлым лицом, – сзади. Под шуршание шин и скрежет гравия автомобиль быстро встроился в поток машин.
– Далеко едете? – спросил водитель с приветливой улыбкой на простоватом морщинистом лице.
– На танцы, – ответил крепыш. – Мили три от города.
– Развлечься решили?
– Да, повеселимся от души, – ответил его сосед и повернулся к приятелю на заднем сиденьи. – Верно, Бильбо?
– Угу, – согласился тот. Казалось, он был чем-то встревожен.
– Тебя зовут Бильбо? – спросил водитель. – А меня Уильямс. Билл Уильямс, к вашим услугам. В детстве меня тоже называли Бильбо, – сказал он и, не отрывая глаз от дороги, протянул назад руку. Бильбо вяло пожал ее.
– А тебя как? – спросил Уильямс другого парня.
– Винтер. – Они обменялись рукопожатием.
Сумерки быстро сгущались, на некоторых автомобилях уже горели фары. Уильямс включил свои и заговорил: – Большинство водителей включает фары в самую темень, когда под носом ничего не видно. А я – сразу на закате солнца. Сумерки – самое опасное время суток. Знаете об этом?
– Да, – ответил Винтер. – Слышал что-то такое. Эй, Бильбо, ты знаешь, что сумерки – самое опасное время?
Бильбо только кашлянул.
Они миновали городские окраины и выехали на шоссе, окруженное полями. Уильямс весело болтал, парни, отвечали сквозь зубы. Когда они проезжали участок дороги, окаймленный высокими соснами и елями, Винтер сказал: – Останови здесь.
Уже совсем стемнело, дорога была пустынной.
– Здесь? – удивился Уильямс. – Сынок, какие же здесь танцы? Полная глушь.
– Делай, как тебе сказали! – В левой руке Винтера появился длинный узкий стилет. Он слегка ткнул им Уильямса в бок, проколов при этом куртку.
– Конечно, конечно… – При виде смертельного оружия глаза Уильямса выкатились, словно шары. – Только не троньте меня, ребята!
Он съехал с дороги и остановил машину за густыми кустами. – Чего вы хотите? – Его голос дрожал. – Может, машину? Берите, пожалуйста. Вот ключи. – Он вытащил из замка зажигания ключи и протянул Винтеру. – Берите машину, только меня не троньте.
– На фиг нам твоя машина! – отрезал Винтер.
– А что же вам нужно?
– Кайф поймать.
– Не понимаю.
– Брось дурака валять. Газет что ли не читаешь. Каждый ловит кайф по-своему. Некоторым, например, нравится убивать. Мы с Бильбо тоже решили замочить кого-нибудь, а вдруг понравится? Верно, Бильбо?
Бильбо сидел весь сжавшись и ничего не отвечал.
– Я кому говорю? – Винтер угрожающе глянул на приятеля. – Что, в штаны уже наклал? Раз решили подколоть фраера – значит, точка. Дал слово, держи.
– Подождите, – пробормотал Уильямс. – А деньги? Может, нужны деньги? Ну конечно, нужны. Молодым симпатичным ребятам лишние доллары в кармане не помешают. Я все отдам… я…
– На хрен нам твои деньги, – хохотнул Винтер. – Да у Бильбо предок, если хочешь знать, миллионер. У него денег как грязи. Знаменитый адвокат, крупная шишка. Может, слышал о нем?
– Заткнись! – взвизгнул Бильбо. – Заткнись, трепло. Не впутывай сюда отца. Хватит и того, что втянул в эту мерзость меня.
– Вот именно, – осклабился Винтер. – Втянул, и ты здесь. Так что сам заткнись и сопи в две дырки. Мы этого придурка отпустить уже не можем. Она на нас настучит.
– Нет, нет, поверьте мне! – взмолился Уильямс. – Я не скажу ни слова. Я и фамилий-то ваших не знаю.
– Как, разве ты не знаешь, что меня зовут Винтер Клейн, а его – Бильбо Феттерман? И что его пахан – адвокат Карл Фет-терман? Неужели не знаешь?
– Зачем ты сказал? Зараза! – Бильбо впал в истерику. – Зачем ты сказал?
– А затем, чтобы ты, слюнтяй, не отвалил. Теперь он все знает – и про нас, и про твоего папочку. Если мы его отпустим, он завтра же все растрезвонит. Надо кончать его, Бильбо, выбора нет.
– Не надо, – всхлипнул Уильямс. – Не убивайте меня, ребята.
Винтер снова надавил на стилет и замычал от удовольствия.
– Похнычь, дедушка, похнычь, – прошипел он. – Поборись за свою паршивую жизнь. Нам только того и надо. Для того-то мы тебя и кончаем, чтобы послушать твои сопли-вопли. Что-то ты запоешь, когда мы станем резать тебя на кусочки? Как считаешь, Бильбо? Может быть, вспороть ему глотку, чтобы лишняя кровь вышла? Или пошуровать ножом в брюхе, кишки взбодрить? Как будет веселее?
Бильбо закрыл лицо руками, захлебываясь от рыданий. – Я не хочу, не хочу, не хочу!
– Хочешь, детка, хочешь, – засмеялся Винтер. – Я отрежу у него пальчик, будешь носить его в кармане на счастье. Одобряешь?
– Ты – маньяк! – завизжал Бильбо.
– Ну, разве со старым другом так разговаривают? Смотри, обижусь…
– Возьмите деньги, – завопил Уильямс. – Я вам деньги дам.
– Можешь ими подтереться, своими погаными деньгами, – с отвращением сказал Винтер. – Не думай, будто у нас все продается. Жизнь за деньги не купишь. Считай, дедуля, что ты уже покойник. Все позади, только боль впереди. – Он загоготал. – Слышь, Бильбо, что я придумал? Все позади, только боль впереди.
Уильямс разрыдался. – Возьмите деньги, возьмите деньги! Возьмите все. Пожалуйста… Умоляю вас…
– Возьмем, конечно. Когда тебя прикончим. – Винтер повернулся к Бильбо. – Прямо песня получается. Когда тебя прико-о-о-ончим… Ну-ка, Бильбо, спой. У тебя такой нежный голосок.
– Возьмите деньги! – вопил Уильямс.
– Ну ладно, уговорил, – согласился вдруг Винтер. – Приговоренный имеет право на последнее желание. Раз это тебе так важно, давай их сюда.
– Бумажник во внутреннем кармане, – проговорил Уильямс. – Убери нож.
Винтер послушался. Уильямс выхватил из внутреннего кармана короткоствольный револьвер и трижды выстрелил в искаженное ужасом и изумлением лицо Винтера. Тот со стоном рухнул на пол, нож выпал из его руки. Бледный как бумага Бильбо растерянно глядел на дымящееся дуло револьвера, направленное ему в лицо.
– Ну что, дружок, власть переменилась? – ухмыльнулся Уильямс.
– Не убивайте меня, – всхлипнул Бильбо. – Не надо.
– Опять двадцать пять! – вздохнул Уильямс. – У меня и в мыслях нет тебя убивать. Приятель твой сам напросился, а против тебя я ничего не имею. Похоже, парень ты неплохой, разве что попал в дурную компанию. А вот дела твои – швах. Мне ничего не будет, я защищал свою жизнь. А ты? Сообщник. Вы вдвоем мне угрожали. И все же не хочется, чтобы у тебя были неприятности. Эта история сломает всю твою жизнь, а заодно и отцу карьеру испортит. Неужели ничего не придумаем?
– О чем это вы?
– Мне, конечно, придется сообщить о случившемся в полицию, но я могу не рассказывать, что вас было двое. Ведь на самом деле ты мне не угрожал, зачем же тебе страдать?
– Вы про меня не скажете? Не выдадите? – Обрадованный Бильбо подался вперед. – Я буду ужасно вам благодарен. И мой отец тоже.
– Ужасно это как – на пятьдесят тысяч потянет?
Бильбо открыл от удивления рот.
– Сынок, давай смотреть правде в глаза, – сказал Уильямс. – На карту поставлено все твое будущее. Неужели оно не стоит пятидесяти кусков?
– Отец не даст, – покачал головой Бильбо.
Уильямс завел мотор и выехал на шоссе. – В таком случае придется поехать в полицию и все рассказать.
– Подождите, – воскликнул Бильбо. – Поговорим сперва с отцом. Он все-таки юрист.
– Как скажешь, – улыбнулся Уильямс. – Хозяин – барин.
Бильбо указывал дорогу, и через несколько минут они подъехали по длинной аллее, обсаженной тополями, к дому Карла Феттермана. Шины мягко зашуршали по гладкому гудрону. Загнав машину под навес на заднем дворе, Уильямс спросил: – Отец в доме один?
– Да. Мама с нами не живет, а у прислуги выходной.
Когда они вошли в дом, Бильбо сказал: – у меня есть предложение. Отец сейчас в кабинете. Вы подождите в холле, а я пойду один и все ему расскажу. Думаю, так будет лучше. Если он захочет с вами поговорить, я позову.
Уильямс согласился, и Бильбо отправился в кабинет. Вскоре Уильямс услышал гневный крик отца и мольбы мальчика. Потом все стихло. Через некоторое время Бильбо вышел в холл и поманил Уильямса в кабинет.
– Вы отдаете себе отчет, мистер Уильямс, что это шантаж? – сурово спросил Карл Феттерман.
– Я бы так не сказал, – вполне серьезно отвечал Уильямс. – По-моему, честная сделка. Неужели будущее вашего сына вам не дороже денег?
– Если это будущее будет таким же, как прошлое, то лучший выход для него – немедленно сесть в тюрьму! Он опозорил меня и всю нашу семью. Ничтожество! Дрянь! – Разъяренный Феттерман продолжал осыпать сына оскорблениями.
Мальчик стоял с опущенной головой, весь в слезах.
– И наконец последняя капля – ввязался в уголовщину. Не ребенок, а какой-то моральный урод! Ни о себе не думает, ни об отце. Ведь я у всего города на виду, я вынужден заботиться о своей репутации.
– Поэтому-то я и уверен, что вы примете мое предложение, – перебил Уильямс.
– Но не пятьдесят же тысяч! Где я раздобуду столько наличными?
– Наверняка у вас есть небольшой запасец, – улыбнулся Уильямс. – Заначка от налогового инспектора.
– Как прикажете вас понимать? – взревел Феттерман. – Вы намекаете, что я бесчестно уклоняюсь от уплаты налогов?
– И в мыслях нет. Просто ставлю вас в известность, что если вы немедленно не уплатите эту сумму, я поеду в полицейское управление.
– Куда угодно, – ответил Феттерман. – Мой сын дома, и я присягну, что он провел дома весь вечер. Как вы это опровергнете?
– Скажу правду: что ваш сын захотел сначала поговорить с вами без меня и что вы предлагали мне деньги за то, чтобы я на него не доносил.
– Па, – взмолился Бильбо, – давай заплатим деньги и пусть он убирается. Не зли его.
– Мальчишка прав, мистер Феттерман. Гоните монету.
Феттерман взглянул на сына. – Не стоишь ты того, да делать, кажется, нечего. Я заплачу.
Он вышел из кабинета, Бильбо следом за ним. Уильямс развалился в большом кожаном кресле и вытащил из хозяйской сигарницы на столе дорогую гавану. Прикурив от золотой зажигалки, он сунул ее в карман. – Маленький трофей, – самодовольно хмыкнул он и задрал ноги на массивный стол красного дерева. Он увлеченно пускал кольца, когда вернулся Бильбо с бумажным пакетом в руке.
– Получите, – сказал он. – И до свиданья.
Уильямс пересчитал деньги, прихватил горсть сигар и удалился. Выехав на шоссе, он сказал: – Хватит валяться, Винтер! Поднимайся.
Винтер вскарабкался на сиденье.
– Едрена вошь, все руки-ноги отлежал. Ну и грязища у тебя! Годами, небось, свой драндулет не чистишь.
– Куплю теперь новый, раз капуста завелась.
– Сработало? – оскалился Винтер. – А ну, покажи!
Уильямс швырнул Винтеру пакет, и тот сладострастно запустил в него руки.
– Ё-мое! Попалась рыбка на крючок!
– Да, ты был на высоте. Где ты нашел этого сосунка?
– В школе. Он из тех богатых маменьких сынков, которых тянет к крутым парням.
– Недурной у его папаши домик. Уверен, что мы могли бы получить вдвое больше.
– А кто нам мешает наведаться туда еще разок? – облизнулся Винтер.
Уильямс расхохотался. – Верно мыслишь, друг. Может, и наведаемся.
– Пусть будет нам вместо банка, – подхватил Винтер. – Кстати, верни-ка мне пушку.
Уильямс протянул револьвер.
– Хорошо бы через месяц-другой пошарить в его хоромах без свидетелей, – размечтался он. – Если он так быстро отыскал пятьдесят кусков, наверняка есть еще.
– Билл, – спросил Винтер. – Далеко отсюда до того места, где ты в меня стрелял?
– Не очень. А что?
– Останови там, пожалуйста. Я потерял нож. Наверное, выпал в окно, когда я разыгрывал весь этот спектакль.
Уильямс свернул с дороги. – Здесь.
– Выключи-ка фары и дай мне фонарик, – сказал Винтер, вылезая из машины.
Уильямс обогнул машину спереди. Винтер взял у него фонарик и упер ему в грудь дуло револьвера.
– Отойди-ка, Билл, шагов на десять.
– Что это значит?
– Надо тебя пристрелить, – улыбнулся Винтер.
– Холостыми что ли? – проговорил Уильямс. – Кончай дурака валять, ищи лучше нож.
– Зачем искать, я и так знаю, где он. Этим ножом Бильбо кончает сейчас своего папеньку.
Уильямс оторопел. – Что ты мелешь?
– Объясняю для непонятливых. Бильбо мочит папашу. Я стреляю тебя. Привожу твой труп к ним и вываливаю в кабинете. Получается, что это ты прирезал старика и добрался до денег, а Бильбо тебя застукал. В порядке самообороны ему, естественно, пришлось тебя пристрелить. Зная твое прошлое, кто в этом усомнится?
– Но револьвер-то – твой. Любой дурак поймет, в чем дело.
– Не мой, а старика Феттермана. Вчера, когда мы обговорили все дельце, Бильбо выкрал его из отцовского стола. Пахан надоел Бильбо хуже горькой редьки, и он задумал от него избавиться. Самое трудное – обставить дело так, чтобы оно выглядело как несчастный случай. Иначе возникнут сложности с наследством. Конечно, все сполна он получит только после совершеннолетия, но тут-то как раз и пригодятся пятьдесят тысяч наличными!
– Выходит, ты меня подло обманул? Сочинил вместе со мной план, а сам сговорился с этим сопляком? Сволочь такая, да я тебе голову сейчас оторву!
Он бросился на Винтера, и тот дважды выстрелил ему в грудь.
– Холостые? – недоуменно прохрипел Уильямс.
– Боевые! – хохотнул Винтер, подхватывающий падающего Уильямса. – Зря сомневаешься, товар без обмана.
Он потащил труп к багажнику, сунул в большой пластиковый мешок и запихал в багажник. Через несколько минут он подъехал к задней двери резиденции Феттермана, где его встретил Бильбо.
– Ну как, Винтер?
– Все в порядке! – ответил тот. – Как по нотам.
Бильбо помог Винтеру перенести тело Уильямса в кабинет. Труп Феттермана лежал в кожаном кресле, в груди его торчала длинная блестящая рукоять стилета. Они вытащили второй труп из мешка и уложили на ковре лицом вниз.
– Я избавлюсь от мешка, а ты сбегай пока принеси из машины деньги, – сказал Бильбо. – И не забудь, пожалуйста, пушку, она мне еще пригодится.
Когда они снова сошлись в кабинете, Бильбо в последний раз проверил, все ли в порядке:
1 2