Каталог огромен, цена великолепная
Будь его воля, он пришиб бы этих двух наглючих москалей! Ну и что из того, что он сам по национальности – русский? Он давно уже не испытывает братских чувств к своим восточным соплеменникам… какие они ему, на фиг, «родня»?!
– Петро, затрымайтэ оцих панив! – он демонстративно перешел на «мову». – Реквизуйтэ камэру! Зараз пидъидуть люды з ЭсБэУ… передастэ им цю парочку, хай допытають, як слидуе!
Две милицейских патрульных машины, одна за другой, крякая сигналками, вьехали на паркинг. С двух сторон, от Софиевской и по Владимирской, к бизнес-центру, бешенно пульсируя маяками, с включенными ревунами, неслись еще несколько спецмашин. Начальник дежурной смены охраны промокнул платком взмокший лоб, затем жестом подозвал к себе одного из коллег.
– Вадим, я тут встречу «спецов» из органов! А ты… и кто еще из наших свободен… марш в здание! Проследите, как идет эвакуация!.. И чтоб… – он посмотрел на наручные часы, – к девятнадцати ноль ноль ни одной живой души кроме охраны и спецов в «Милениуме» не было!!
В просторном, декорированном в смешанном итало-украинском стиле зале ресторана Da Vinci в это время была занята лишь от силы треть посадочных мест. За одним из столов, рядом с дальним от входа окном, глядящим на Владимирскую, устроились двое мужчин. Они появились здесь около половины шестого; сначала заказали по чашке кофе, затем – проведя около получаса в неспешной беседе – попросили официанта принести меню. Тот выполнил пожелание клиентов, а заодно еще раз оценил – по своей методике – их запросы и кредитоспособность.
Один из посетителей – плотный, крепко сколоченный субьект лет тридцати семи. Горбоносый, с темными – как и его довольно длинные волосы, собранные на затылке в пучок «а-ля Сигал» – усами и черными неспокойными глазами. Скорее всего, выходец из западной части Украины. О чем свидетельствует хотя бы то, что изьясняется он на «щырий», явно западенского разлива, «мове». Прикинут так себе: на нем средней руки костюм, галстук отсутствует, в вырезе видна сорочка с элементами народного орнамента…
Обличье и прикид другого гостя больше соотвествует статусу данного заведения. Одет строго по-деловому. Рослый, поджарый – но не сухопарый – шатен лет сорока с небольшим. Щеки гладко выбриты. Раздвоенная ямочкой почти квадратной формы челюсть. Джентельмен окутан едва уловимым – но приятным обонянию – облачком духов «HUGO BOSS». Усевшись за столик, он и не подумал снять очки с притемненными стеклами. Говорит по-русски, (показалось, что с легким акцентом). Порой вставляет в разговор общеизвестные украинские слова – «дякую», «друже» и «будьте ласкавi»…
И хотя гость отменно вежлив, что-то в нем есть такое, что способно удержать любого, кто с ним общается, на отмеренной им самим дистанции…
Вот он-то – «иностранец» – в Da Vinci иногда бывает… Не так чтоб он здесь был частым гостем, но раз-другой в месяц его здесь видят (кажется, у этого типа в «Милениуме» свой небольшой офис). Что же касается «западенца»… Гм… Он, кажется, из тех, кто проявил себя на Майдане. И кто – как выяснилось очень скоро – зубами и когтями дрались не столько за «рiдну неньку», сколько за теплое местечко и личную власть. Что-то они, радетели, поборники «незалежностi», большей частью, не торопятся вернуться к своим родным куреням. Нынче на самых престижных и хлебных местах в стольном граде Киеве сидят земели этого явного бендеровца. Многие, кто еще сравнительно недавно пересчитывавал мелочь в кармане, теперь ведут себя, как надменные родовитые «паны».
– Панове, сеньор Антонелли не сможет сегодня лично приготовить для вас выбранные вами блюда, – предупредил клиентов официант. – У маэстро сегодня… спецзаказ! Но у нас прекрасные повара! Уверен, вы останетесь довольны посещением нашего заведения…
– Розвелось вас тут, кацапiв! – пробурчал под нос «западенец». – Але нiчого! З часом ми змусимо всiх вас вивчити нашу мову! Но ничего! Со временем мы заставим всех вас выучить родной язык (укр.).
«Иностранец» первым разделался с салатом из жаренных тигровых креветок и ризотто. Аккуратно промокнул губы салфеткой, отпил из стакана охлажденного апельсинового сока. Затем, покосившись в сторону окна, – отсюда им было прекрасно видно все, что происходит нынче на паркинге, с первой минуты, когда туда примчались охранники – негромко произнес:
– Ну что, Мыкола? Тебе все clear… понятно?
– А що ж тут не ясно? – процедил тот. – О-от же тварына… Пацюк!! Хто б миг на нього подуматы? Джон, ты знаеш, чыя вин крэатура?
– Иван, – напомнил иностранец. – Зови меня – Иван… так будет лучше. Этот… про которого мы сейчас думаем… Он был в команде… ты же в курсе? Там, – он на секунду поднял глаза горе, – его ценят… Полагают, что он – надежен и хорошо знает наш business…
Они повернули головы на шум. В зал вбежал местный охранник… Одновременно из арочного прохода, рядом с которым к потолку прикреплена настоящая венецианская гондола, показалась старший менеджер… И почти сразу же – не только в помещениях ресторана, но и, кажется, по всему зданию – из оживших динамиков ГКС разнесся мужской голос:
– Увага! Термiнова евакуцiя!.. Внимание, всему персоналу и сотрудникам немедленно покинуть здание бизнес-центра!..
Всех, кого «аларм» застал в ресторане, включая поваров и обслугу, эвакуировали через подсобные помещения и запасной выход.
Двое мужчин, которым так и не удалось нынче отведать эксклюзивных блюд лично от маэстро Антонелли, – признаться, они нисколько не переживали по этому поводу – покинули заведение одними из первых, не забыв прихватить в гардеробе верхнюю одежду. Они были, наверное, единственными, кто не пытался выяснить, что послужило причиной этого столь внезапного переполоха. Зачем проявлять любопытство? Они и так в точности знают, что именно происходит здесь и в данную минуту времени, равно как и то, кто и зачем все это затеял.
Минут примерно через пять – пройдя немного по Владимирской – они сели в припаркованный у обочины джип «Ниссан», на лобовом стекле которого красуется пропуск-«вездеход». В отличие от зевак, они не обращали внимания на звуковые и светоэффекты – а к «Милениуму» косяком потянулись милицейские транспорты, пожарные расчеты, следом промчалась и карета «скорой»…
Они забрались в джип. Иностранец сел за руль, его коллега устроился рядом, в кресле пассажира. Эти двое мужчин, каждый из которых еще до того, как прозвучал «аларм», сделал со своей трубки по короткому телефонному звонку, отменно справились со своей работой.
Они вычислили крысу, которая могла причинить их делу огромный ущерб.
ГЛАВА 2
БАРЫШНИ И ХУЛИГАН
18 декабря, санаторий «Сосны II»,
Подмосковье.
Рослый, хорошо сложенный мужчина лет тридцати пяти, одетый в «найковский» спортивный костюм синего цвета, приглушил пультом громкость телевизора, после чего подошел к трезвонившему телефону.
– Слушаю.
– Доброе утро, Владимир Алексеевич, – раздался в трубке приятный женский голос. – Вы уже позавтракали?
– Да… все строго по расписанию, – усмехнувшись, сказал мужчина. – Здравствуйте, Ирина Николаевна!
– Напоминаю, в десять утра вы должны быть у меня. Кофе не пить, сигарет не курить! Форма одежды – спортивный костюм. Номер кабинета помните?
– На память пока не жалуюсь, доктор.
– Хорошо. Жду вас в десять. Не опаздывайте!
– Буду, как штык.
Мокрушин, дав отбой, потянулся за пачкой «мальборо» и зажигалкой. Когда что-то вносят в список запретов, именно этого «запретного плода» и хочется вкусить, причем немедленно. Такова человеческая натура, и за тысячи лет со времен библейского грехопадения в этом плане, пожалуй, мало что переменилось.
Он сверился с наручными часами. До свидания с местным физиотерапевтом осталось около получаса. Накинув куртку на плечи, он прихватил со стола пепельницу и вышел через приоткрытую дверь на балкон. Сухой морозный воздух нес в себе запах хвойного элексира. Мокрушин какое-то время созерцал утренний пейзаж, бездумно глядя в заснеженные подмосковные дали. Потом с наслаждением запалил сигарету. Курить, конечно, вредно (особенно накануне довольно трудных и энергозатратных тестов). Но все же это менее вредно и опасно, чем в случае, когда в тебя, стреляя в упор, всаживают пулю, как это с ним было около года назад.
Мокрушин околачивается в этом закрытом ведомственном заведении, расположенном в реликтовом сосновом лесу в окрестностях Истринского водохранилища, вот уже четвертые сутки (и еще три дня, если врачи не надумают продлить сроки, придется здесь пробыть). Санаторий включает в себя два корпуса, соединенные между собой застекленным переходом: жилой и лечебно-профилактический. Бассейн, две сауны, тренажерный зал, бильярдная, питание ресторанного типа – к сожалению, алкогольные напитки, включая пиво, находятся под запретом. Номера на одного и двух человек, по пожеланию клиента. Сервис и квалификация персонала соответствуют стандартам частных профилакториев Швейцарии, Австрии и Германии. Санаторий, принявший первых посетителей примерно два года тому назад, находится в ведении ХОЗу Совета Безопасности РФ, с долевым участием смежных силовых структур и Спецуправления Минздрава страны. Здесь лечатся и отдыхают – или, как выражается местный персонал – «наблюдаются» – высокопоставленные чины. Преимущественно, спецслужбисты. Поэтому попасть в это хорошо охраняемое заведение, будучи человеком «со стороны», даже чиновником министерского ранга или владельцем многомиллионного капитала – невозможно. Ни за какие деньги.
Строго говоря, Рейндж – таково давнее прозвище Мокрушина – ни по должности, ни по званию – он «всего лишь» подполковник – не мог отнести себя к категории «высокопоставленных чинов». Но и к разряду простых смертных его тоже, пожалуй, причислять было бы неверно.
В свое время на него, Мокрушина, а также на его лучшего по жизни друга и однополчанина, в ту пору тоже гвардии капитана и авторитетного пеха, Андрея Бушмина, положили глаз люди из Главного разведуправления ГШ МО РФ. А за этим «интересом» стояла еще одна структура, о существовании которой они до поры даже не подозревали.
Когда экс-морпехи перебрались служить в центр, в столицу, все оказалось сложней, – но и интересней – нежели оба себе первоначально представляли. Прошло шесть с лишним лет этой новой для них и довольно необычной по любым меркам жизни. Мокрушин, по правде говоря, не считал себя «везунчиком». У него, как и любого простого смертного, случались неудачи. Плюс ко всему, такие личности, как он, не склонны прогибаться перед начальством, не заискивают, не «вылизывают» и не стучат на ближнего, По нынешним временам – это минус. Но его, Рейнджа, как минимум, терпят в Конторе. По одной простой, но, по-видимому, существенной причине: он принадлежит к крайне узкому кругу спецов, способных выполнять задания особого рода. Задания, характер и сложность которых лучше всего отображает заокеанский термин – «MISSION IMPOSSIBLE».
Миловидная женщина лет тридцати с небольшим, облаченная в белоснежный халат, с забранными под такого же цвета шапочку высветленными волосами, оторвалась от экрана лэп-топа и повернула голову к двери, в которую только что постучались.
– Войдите!
Несколько секунд она разглядывала возникшего на пороге мужчину. Визитер экипирован в спортивный костюм и кроссовки, как ему, кстати, и было велено. Но это еще не все. На голове у Мокрушина – красно-белая остроконечная шапка (деталь, явно позаимствованная из гардероба Деда Мороза). Ну а в правой руке он держит целофанированный пакет – с новогодней же символикой.
Докторша поднялась с кресла. На ее чуть удлиненном, с высокими скулами лице, которое нисколько не портило наличие очков в элегантной оправе, возникло на миг подобие улыбки. Не «дежурной», механической и отрепетированной, а настоящей, живой, когда человеку искренне рады.
– Владимир Алексеевич?! – доктор вдруг сделала вид, что она вот-вот рассердится. – Что еще это вы придумали?! Зачем?
Рейндж плотно прикрыл за собой дверь. В коридоре, над дверью кабинета, куда он только что вошел, тотчас вспыхнула надпись:
НЕ БЕСПОКОИТЬ!
ИДЕТ ПРИЕМ
К счастью, физиотерапевт, как и в прошлые визиты, работала одна, без медседстры. Симпатичная, но строгая с виду докторша и глазом не успела моргнуть, как Мокрушин оказался уже возле нее. Женская ручка неведомо как очутилась в его сильной ладони. Несколько секунд они молчали. Наконец, глядя сверху вниз ей в глаза, Рейндж ласково, очень душевным, проникновенным голосом, от которого у хозяйки этого кабинета почему-то сразу мурашки побежали по спине, сказал:
– Ирина Николаевна!! Дорогой мой доктор!! С наступающим вас… Чмок!
Женщина выдернула руку, которую Рейндж, впрочем, успел облобызать. Вот же артист… таких еще поискать! Кстати. Мокрушин и вправду внешне здорово напоминает одного американского актера. А именно – Уильяма Дефо, запомнившегося ей по фильмам «Взвод» Оливера Стоуна и «Последнее искушение Христа» Скорцезе…
– До Нового года еще две недели, – напомнила она, поправляя очки. – Впрочем, спасибо за поздравления… Итак, вы были у меня… три месяца назад, верно? Э-э-э… Владимир Алексеевич?! Ну вот что вы за человек?!
– Я? Очень счастливый человек! Во-первых, я все еще жив… И… уж поверьте на слово, доктор… здоров, как бык! Хотя некоторые ваши здешние коллеги – есть такое подозрение! – не верят в этот факт, как в обьективно существующую реальность! А во-вторых, дорогая Ирина Николаевна, вы самый симпатичный доктор из всех, с кем мне доводилось знаться…
Рейндж, не теряя даром времени, извлек из пакета и поставил на стол бутылку шампанского «Moet&Shandon Brut Imperial». Затем выложил коробку бельгийского шоколада «Guylian Sea Shells» с нарисованными на коробке морскими ракушками. Ну и напоследок достал перевязанный ленточкой сверточек, внутри которого находятся духи Chanel № 5 – поскольку женский вкус непредсказуем, лучше всего дарить именно проверенную временем «классику»…
Само собой, он напрочь проигнорировал пару-тройку негодующих реплик, прозвучавших по ходу данной сценки…
– У вас стаканчики найдутся, Ирина Николаевна?
1 2 3 4 5 6
– Петро, затрымайтэ оцих панив! – он демонстративно перешел на «мову». – Реквизуйтэ камэру! Зараз пидъидуть люды з ЭсБэУ… передастэ им цю парочку, хай допытають, як слидуе!
Две милицейских патрульных машины, одна за другой, крякая сигналками, вьехали на паркинг. С двух сторон, от Софиевской и по Владимирской, к бизнес-центру, бешенно пульсируя маяками, с включенными ревунами, неслись еще несколько спецмашин. Начальник дежурной смены охраны промокнул платком взмокший лоб, затем жестом подозвал к себе одного из коллег.
– Вадим, я тут встречу «спецов» из органов! А ты… и кто еще из наших свободен… марш в здание! Проследите, как идет эвакуация!.. И чтоб… – он посмотрел на наручные часы, – к девятнадцати ноль ноль ни одной живой души кроме охраны и спецов в «Милениуме» не было!!
В просторном, декорированном в смешанном итало-украинском стиле зале ресторана Da Vinci в это время была занята лишь от силы треть посадочных мест. За одним из столов, рядом с дальним от входа окном, глядящим на Владимирскую, устроились двое мужчин. Они появились здесь около половины шестого; сначала заказали по чашке кофе, затем – проведя около получаса в неспешной беседе – попросили официанта принести меню. Тот выполнил пожелание клиентов, а заодно еще раз оценил – по своей методике – их запросы и кредитоспособность.
Один из посетителей – плотный, крепко сколоченный субьект лет тридцати семи. Горбоносый, с темными – как и его довольно длинные волосы, собранные на затылке в пучок «а-ля Сигал» – усами и черными неспокойными глазами. Скорее всего, выходец из западной части Украины. О чем свидетельствует хотя бы то, что изьясняется он на «щырий», явно западенского разлива, «мове». Прикинут так себе: на нем средней руки костюм, галстук отсутствует, в вырезе видна сорочка с элементами народного орнамента…
Обличье и прикид другого гостя больше соотвествует статусу данного заведения. Одет строго по-деловому. Рослый, поджарый – но не сухопарый – шатен лет сорока с небольшим. Щеки гладко выбриты. Раздвоенная ямочкой почти квадратной формы челюсть. Джентельмен окутан едва уловимым – но приятным обонянию – облачком духов «HUGO BOSS». Усевшись за столик, он и не подумал снять очки с притемненными стеклами. Говорит по-русски, (показалось, что с легким акцентом). Порой вставляет в разговор общеизвестные украинские слова – «дякую», «друже» и «будьте ласкавi»…
И хотя гость отменно вежлив, что-то в нем есть такое, что способно удержать любого, кто с ним общается, на отмеренной им самим дистанции…
Вот он-то – «иностранец» – в Da Vinci иногда бывает… Не так чтоб он здесь был частым гостем, но раз-другой в месяц его здесь видят (кажется, у этого типа в «Милениуме» свой небольшой офис). Что же касается «западенца»… Гм… Он, кажется, из тех, кто проявил себя на Майдане. И кто – как выяснилось очень скоро – зубами и когтями дрались не столько за «рiдну неньку», сколько за теплое местечко и личную власть. Что-то они, радетели, поборники «незалежностi», большей частью, не торопятся вернуться к своим родным куреням. Нынче на самых престижных и хлебных местах в стольном граде Киеве сидят земели этого явного бендеровца. Многие, кто еще сравнительно недавно пересчитывавал мелочь в кармане, теперь ведут себя, как надменные родовитые «паны».
– Панове, сеньор Антонелли не сможет сегодня лично приготовить для вас выбранные вами блюда, – предупредил клиентов официант. – У маэстро сегодня… спецзаказ! Но у нас прекрасные повара! Уверен, вы останетесь довольны посещением нашего заведения…
– Розвелось вас тут, кацапiв! – пробурчал под нос «западенец». – Але нiчого! З часом ми змусимо всiх вас вивчити нашу мову! Но ничего! Со временем мы заставим всех вас выучить родной язык (укр.).
«Иностранец» первым разделался с салатом из жаренных тигровых креветок и ризотто. Аккуратно промокнул губы салфеткой, отпил из стакана охлажденного апельсинового сока. Затем, покосившись в сторону окна, – отсюда им было прекрасно видно все, что происходит нынче на паркинге, с первой минуты, когда туда примчались охранники – негромко произнес:
– Ну что, Мыкола? Тебе все clear… понятно?
– А що ж тут не ясно? – процедил тот. – О-от же тварына… Пацюк!! Хто б миг на нього подуматы? Джон, ты знаеш, чыя вин крэатура?
– Иван, – напомнил иностранец. – Зови меня – Иван… так будет лучше. Этот… про которого мы сейчас думаем… Он был в команде… ты же в курсе? Там, – он на секунду поднял глаза горе, – его ценят… Полагают, что он – надежен и хорошо знает наш business…
Они повернули головы на шум. В зал вбежал местный охранник… Одновременно из арочного прохода, рядом с которым к потолку прикреплена настоящая венецианская гондола, показалась старший менеджер… И почти сразу же – не только в помещениях ресторана, но и, кажется, по всему зданию – из оживших динамиков ГКС разнесся мужской голос:
– Увага! Термiнова евакуцiя!.. Внимание, всему персоналу и сотрудникам немедленно покинуть здание бизнес-центра!..
Всех, кого «аларм» застал в ресторане, включая поваров и обслугу, эвакуировали через подсобные помещения и запасной выход.
Двое мужчин, которым так и не удалось нынче отведать эксклюзивных блюд лично от маэстро Антонелли, – признаться, они нисколько не переживали по этому поводу – покинули заведение одними из первых, не забыв прихватить в гардеробе верхнюю одежду. Они были, наверное, единственными, кто не пытался выяснить, что послужило причиной этого столь внезапного переполоха. Зачем проявлять любопытство? Они и так в точности знают, что именно происходит здесь и в данную минуту времени, равно как и то, кто и зачем все это затеял.
Минут примерно через пять – пройдя немного по Владимирской – они сели в припаркованный у обочины джип «Ниссан», на лобовом стекле которого красуется пропуск-«вездеход». В отличие от зевак, они не обращали внимания на звуковые и светоэффекты – а к «Милениуму» косяком потянулись милицейские транспорты, пожарные расчеты, следом промчалась и карета «скорой»…
Они забрались в джип. Иностранец сел за руль, его коллега устроился рядом, в кресле пассажира. Эти двое мужчин, каждый из которых еще до того, как прозвучал «аларм», сделал со своей трубки по короткому телефонному звонку, отменно справились со своей работой.
Они вычислили крысу, которая могла причинить их делу огромный ущерб.
ГЛАВА 2
БАРЫШНИ И ХУЛИГАН
18 декабря, санаторий «Сосны II»,
Подмосковье.
Рослый, хорошо сложенный мужчина лет тридцати пяти, одетый в «найковский» спортивный костюм синего цвета, приглушил пультом громкость телевизора, после чего подошел к трезвонившему телефону.
– Слушаю.
– Доброе утро, Владимир Алексеевич, – раздался в трубке приятный женский голос. – Вы уже позавтракали?
– Да… все строго по расписанию, – усмехнувшись, сказал мужчина. – Здравствуйте, Ирина Николаевна!
– Напоминаю, в десять утра вы должны быть у меня. Кофе не пить, сигарет не курить! Форма одежды – спортивный костюм. Номер кабинета помните?
– На память пока не жалуюсь, доктор.
– Хорошо. Жду вас в десять. Не опаздывайте!
– Буду, как штык.
Мокрушин, дав отбой, потянулся за пачкой «мальборо» и зажигалкой. Когда что-то вносят в список запретов, именно этого «запретного плода» и хочется вкусить, причем немедленно. Такова человеческая натура, и за тысячи лет со времен библейского грехопадения в этом плане, пожалуй, мало что переменилось.
Он сверился с наручными часами. До свидания с местным физиотерапевтом осталось около получаса. Накинув куртку на плечи, он прихватил со стола пепельницу и вышел через приоткрытую дверь на балкон. Сухой морозный воздух нес в себе запах хвойного элексира. Мокрушин какое-то время созерцал утренний пейзаж, бездумно глядя в заснеженные подмосковные дали. Потом с наслаждением запалил сигарету. Курить, конечно, вредно (особенно накануне довольно трудных и энергозатратных тестов). Но все же это менее вредно и опасно, чем в случае, когда в тебя, стреляя в упор, всаживают пулю, как это с ним было около года назад.
Мокрушин околачивается в этом закрытом ведомственном заведении, расположенном в реликтовом сосновом лесу в окрестностях Истринского водохранилища, вот уже четвертые сутки (и еще три дня, если врачи не надумают продлить сроки, придется здесь пробыть). Санаторий включает в себя два корпуса, соединенные между собой застекленным переходом: жилой и лечебно-профилактический. Бассейн, две сауны, тренажерный зал, бильярдная, питание ресторанного типа – к сожалению, алкогольные напитки, включая пиво, находятся под запретом. Номера на одного и двух человек, по пожеланию клиента. Сервис и квалификация персонала соответствуют стандартам частных профилакториев Швейцарии, Австрии и Германии. Санаторий, принявший первых посетителей примерно два года тому назад, находится в ведении ХОЗу Совета Безопасности РФ, с долевым участием смежных силовых структур и Спецуправления Минздрава страны. Здесь лечатся и отдыхают – или, как выражается местный персонал – «наблюдаются» – высокопоставленные чины. Преимущественно, спецслужбисты. Поэтому попасть в это хорошо охраняемое заведение, будучи человеком «со стороны», даже чиновником министерского ранга или владельцем многомиллионного капитала – невозможно. Ни за какие деньги.
Строго говоря, Рейндж – таково давнее прозвище Мокрушина – ни по должности, ни по званию – он «всего лишь» подполковник – не мог отнести себя к категории «высокопоставленных чинов». Но и к разряду простых смертных его тоже, пожалуй, причислять было бы неверно.
В свое время на него, Мокрушина, а также на его лучшего по жизни друга и однополчанина, в ту пору тоже гвардии капитана и авторитетного пеха, Андрея Бушмина, положили глаз люди из Главного разведуправления ГШ МО РФ. А за этим «интересом» стояла еще одна структура, о существовании которой они до поры даже не подозревали.
Когда экс-морпехи перебрались служить в центр, в столицу, все оказалось сложней, – но и интересней – нежели оба себе первоначально представляли. Прошло шесть с лишним лет этой новой для них и довольно необычной по любым меркам жизни. Мокрушин, по правде говоря, не считал себя «везунчиком». У него, как и любого простого смертного, случались неудачи. Плюс ко всему, такие личности, как он, не склонны прогибаться перед начальством, не заискивают, не «вылизывают» и не стучат на ближнего, По нынешним временам – это минус. Но его, Рейнджа, как минимум, терпят в Конторе. По одной простой, но, по-видимому, существенной причине: он принадлежит к крайне узкому кругу спецов, способных выполнять задания особого рода. Задания, характер и сложность которых лучше всего отображает заокеанский термин – «MISSION IMPOSSIBLE».
Миловидная женщина лет тридцати с небольшим, облаченная в белоснежный халат, с забранными под такого же цвета шапочку высветленными волосами, оторвалась от экрана лэп-топа и повернула голову к двери, в которую только что постучались.
– Войдите!
Несколько секунд она разглядывала возникшего на пороге мужчину. Визитер экипирован в спортивный костюм и кроссовки, как ему, кстати, и было велено. Но это еще не все. На голове у Мокрушина – красно-белая остроконечная шапка (деталь, явно позаимствованная из гардероба Деда Мороза). Ну а в правой руке он держит целофанированный пакет – с новогодней же символикой.
Докторша поднялась с кресла. На ее чуть удлиненном, с высокими скулами лице, которое нисколько не портило наличие очков в элегантной оправе, возникло на миг подобие улыбки. Не «дежурной», механической и отрепетированной, а настоящей, живой, когда человеку искренне рады.
– Владимир Алексеевич?! – доктор вдруг сделала вид, что она вот-вот рассердится. – Что еще это вы придумали?! Зачем?
Рейндж плотно прикрыл за собой дверь. В коридоре, над дверью кабинета, куда он только что вошел, тотчас вспыхнула надпись:
НЕ БЕСПОКОИТЬ!
ИДЕТ ПРИЕМ
К счастью, физиотерапевт, как и в прошлые визиты, работала одна, без медседстры. Симпатичная, но строгая с виду докторша и глазом не успела моргнуть, как Мокрушин оказался уже возле нее. Женская ручка неведомо как очутилась в его сильной ладони. Несколько секунд они молчали. Наконец, глядя сверху вниз ей в глаза, Рейндж ласково, очень душевным, проникновенным голосом, от которого у хозяйки этого кабинета почему-то сразу мурашки побежали по спине, сказал:
– Ирина Николаевна!! Дорогой мой доктор!! С наступающим вас… Чмок!
Женщина выдернула руку, которую Рейндж, впрочем, успел облобызать. Вот же артист… таких еще поискать! Кстати. Мокрушин и вправду внешне здорово напоминает одного американского актера. А именно – Уильяма Дефо, запомнившегося ей по фильмам «Взвод» Оливера Стоуна и «Последнее искушение Христа» Скорцезе…
– До Нового года еще две недели, – напомнила она, поправляя очки. – Впрочем, спасибо за поздравления… Итак, вы были у меня… три месяца назад, верно? Э-э-э… Владимир Алексеевич?! Ну вот что вы за человек?!
– Я? Очень счастливый человек! Во-первых, я все еще жив… И… уж поверьте на слово, доктор… здоров, как бык! Хотя некоторые ваши здешние коллеги – есть такое подозрение! – не верят в этот факт, как в обьективно существующую реальность! А во-вторых, дорогая Ирина Николаевна, вы самый симпатичный доктор из всех, с кем мне доводилось знаться…
Рейндж, не теряя даром времени, извлек из пакета и поставил на стол бутылку шампанского «Moet&Shandon Brut Imperial». Затем выложил коробку бельгийского шоколада «Guylian Sea Shells» с нарисованными на коробке морскими ракушками. Ну и напоследок достал перевязанный ленточкой сверточек, внутри которого находятся духи Chanel № 5 – поскольку женский вкус непредсказуем, лучше всего дарить именно проверенную временем «классику»…
Само собой, он напрочь проигнорировал пару-тройку негодующих реплик, прозвучавших по ходу данной сценки…
– У вас стаканчики найдутся, Ирина Николаевна?
1 2 3 4 5 6