И ее беспомощности. Наклон
ить коричневый пластмассовый флакончик, и тридцать снотворных таблето
к на ладонь. Ступка, немного виски. Три столовые ложки желтоватой кашицы. О
на смотрела на него, глотая, как будто понимала. Левой рукой он поддержива
л ей подбородок, чтобы не вылилось. И обнимал ее, пока она спала, а потом Ц в
сю ночь.
Он один ощущал потерю. Он окинул взглядом собравшихся: многие Ц его возр
аста, возраста Молли, на год-другой моложе или старше. Какие благополучны
е, какие влиятельные, как расцвели при правительстве, которое почти семн
адцать лет презирали. «Говоря о моем поколении…» Такая энергия, такая уд
ачливость. Вспоенные молоком и соком послевоенного Государства, а затем
подкармливаемые невинным и неуверенным благосостоянием родителей, взр
ослыми вступили в мир полной занятости, новых университетов, книг в ярки
х бумажных обложках, в Августов век рок-н-ролла и обеспеченных доходами и
деалов. Когда лестница позади них затрещала, когда Государство отняло ти
тьку и стало сварливой бабой, они уже были в безопасности, они объединили
сь и принялись обзаводиться теми или иными Ц вкусами, мнениями, состоян
иями.
Он услышал веселый возглас женщины: «Я ни рук ни ног не чувствую, я ухожу!»
Обернувшись, увидел молодого человека, уже протянувшего руку к его плечу
. Лет двадцати пяти, то ли лысый, то ли бритый, в сером костюме, без пальто.
Ц Мистер Линли. Извините, что помешал вашим мыслям, Ц сказал молодой че
ловек, убрав руку.
Клайв решил, что он музыкант или любитель автографов, и стянул лицо в маск
у терпения.
Ц Ничего страшного.
Ц Не найдется ли у вас времени подойти и поговорить с министром иностра
нных дел? Он очень хочет вас видеть.
Клайв поджал губы. Он не хотел знакомиться с Джулианом Гармони, но и не хот
ел быть демонстративно невежливым. Никуда не денешься.
Ц Показывайте дорогу, Ц сказал он, и его повели мимо сбившихся в кучки п
риятелей: некоторые пытались угадать, куда он идет, и заманить в свою комп
анию.
Ц Эй, Линли. Никаких переговоров с врагом! Действительно, враг. Чем он ее п
ривлек? Внешность странная: большая голова, шапка черных волнистых волос
, притом собственных, жуткая бледность, тонкие невыразительные губы. Он с
делал себе состояние на политическом рынке с весьма заурядным товаром к
арательных идей и ксенофобии. У Вернона объяснение было простое: высокоп
оставленный мерзавец, и бойкий в койке. Но таких она могла найти сколько у
годно. Должен быть какой-то скрытый талант, который помог ему взобраться
туда, куда он взобрался, а теперь еще и нацелиться на кресло премьера.
Помощник подвел Клайва к подкове, выстроившейся перед Гармони, который,
видимо, произносил речь или рассказывал какую-то историю. Он прервался, ч
тобы сунуть руку Клайву и с чувством, словно они были вдвоем, промолвить:

Ц Много лет мечтал с вами познакомиться.
Ц Здравствуйте.
Гармони говорил для публики, среди которой были двое молодых людей с при
ятными, откровенно нечестными лицами газетных хроникеров. Министр был н
а сцене, а Клайв служил бутафорией.
Ц Моя жена знает кое-какие из ваших фортепьянных пьес на память.
Опять. Клайв озадачился. И впрямь он такой ручной, одомашненный гений, как
утверждают некоторые критики помоложе, Ц Горецкий
Хенрик Горецкий (р. 1933) Ц пол
ьский композитор.
для мыслящих?
Ц Прекрасная, должно быть, пианистка.
Он давно не сталкивался с политиком вплотную и забыл это движение глаз, н
еустанный поиск слушателей, или дезертиров, или же фигуры более высокого
ранга поблизости, или иного какого-то шанса, чтобы, не дай Бог, не упустить.

Гармони озирался, контролируя аудиторию.
Ц Начинала блестяще. Голдсмитс-колледж, потом Гилдхолльская школа. Ее ж
дала сказочная карьера… Ц Пауза для комического эффекта. Ц Потом позн
акомилась со мной и выбрала медицину.
Захихикали только помощник и еще одна женщина из сопровождения. Журнали
сты остались равнодушны. Возможно, они это уже слышали.
Взгляд министра снова остановился на Клайве.
Ц И еще одно. Я хотел вас поздравить с государственным заказом. «Симфони
я тысячелетия». Вы знаете, что решение принималось на правительственном
уровне?
Ц Слышал. И вы голосовали за меня.
Клайв позволил себе нотку усталости, но Гармони отреагировал так, как бу
дто перед ним рассыпались в благодарностях.
Ц Это Ц самое малое, что я мог сделать. Кое-кто из моих коллег предлагал э
ту поп-звезду, бывшего «битла». Так как продвигается дело? Идет к завершен
ию?
Ц Почти.
Конечности у него уже полчаса как окоченели, но только теперь холод прон
ял его до нутра. В тепле своей студии он сидел бы без пиджака, работая над п
оследними страницами симфонии, до первого исполнения которой оставали
сь считанные недели. Он уже дважды отодвигал срок сдачи, и ему не терпелос
ь домой.
Он подал министру руку.
Ц Рад был познакомиться. Мне пора.
Но Гармони не принял его руки и заговорил через него: можно было выжать ещ
е немного из встречи со знаменитым композитором.
Ц Знаете, я часто думал: право художника, такого, как вы, свободно занимат
ься творчеством есть то, что придает смысл моей должности…
Последовало еще что-то в том же ключе; Клайв смотрел на него, ничем не выда
вая растущей неприязни. Гармони тоже был из его поколения. Высокий пост л
ишил его способности на равных разговаривать с незнакомым. Может быть, э
то и дарил он ей в постели: волнующее соприкосновение с безличным. Мужчин
а, вертящийся перед зеркалами. Но она, конечно, предпочитала душевное теп
ло. Лежи тихо, смотри на меня, как следует смотри. Может быть, эта связь была
не более чем ошибкой Ц Молли и Гармони. Так или иначе, теперь она представ
илась Клайву непереносимой.
Ц Интересно, Ц сказал он бывшему любовнику Молли, Ц вы по-прежнему отс
таиваете казнь через повешение?
Министра нисколько не обескуражил этот неожиданный поворот, однако взг
ляд его посуровел.
Ц Полагаю, большинству людей известна моя позиция в этом вопросе. В данн
ый же момент я с радостью разделяю точку зрения парламента и коллективну
ю ответственность кабинета. Ц Он изготовился к схватке и одновременно
включил обаяние.
Оба газетчика придвинулись ближе со своими блокнотами.
Ц Прочел, в какой-то речи вы заявили, что Нельсон Мандела заслуживает ви
селицы.
Гармони, которому в будущем месяце предстояло посетить Южную Африку, спо
койно улыбнулся. Речь эту бесцеремонно выкопала на днях газета Вернона.

Ц По-моему, нет смысла пригвождать людей к словам, произнесенным в ту по
ру, когда они были опрометчивыми студентами. Ц Он усмехнулся. Ц Почти т
ридцать лет назад. Уверен, что и у вас бывали довольно скандальные высказ
ывания или мысли.
Ц Конечно, бывали, Ц ответил Клайв. Ц О том и речь. Если бы тогда вышло по
-вашему, теперь и смысла не было бы менять точку зрения.
Гармони слегка кивнул, принимая довод.
Ц Справедливо. Но в реальном мире, мистер Линли, ни одна система правосуд
ия не свободна от человеческой ошибки.
И тут министр иностранных дел сделал нечто необыкновенное, опрокинувше
е теорию Клайва об эффектах общественной должности и даже вызвавшее, зад
ним числом, его восхищение. Гармони приблизился и, взяв его двумя пальцам
и за лацкан пальто, подтянул к себе и произнес так, чтобы никто не услышал:

Ц Когда я в последний раз виделся с Молли, она сказала, что вы импотент и в
сегда им были.
Ц Совершенный вздор. Она не могла так сказать.
Ц Конечно, вы будете отрицать. Можем обсудить это вслух перед теми джент
льменами Ц или же вы можете отстать от меня и вежливо попрощаться. Други
ми словами, пошел к чертовой матери.
Речь была быстрой и горячей, а закончив, Гармони отодвинулся, с улыбкой по
тряс руку Клайва и громко сказал помощнику:
Ц Мистер Линли любезно согласился присутствовать на обеде.
Это, возможно, было условленной фразой: молодой человек тут же подошел, чт
обы увести Клайва, а Гармони, повернувшись к ним спиной, сказал журналист
ам:
Ц Выдающаяся личность Ц Клайв Линли. Обозначить разногласия и остатьс
я друзьями Ц не это ли суть цивилизованного существования?
Часом позже машина Вернона, несуразно маленькая для человека, разъезжаю
щего с шофером, привезла Клайва в Южный Кенсингтон. Он вылез и попрощался.

Ц Ужасные похороны.
Ц Даже выпить не дали.
Ц Бедная Молли.
Клайв вошел в дом и остановился в передней, вбирая тепло радиаторов и тиш
ину. Записка от экономки сообщала, что в студии есть для него термос с кофе
. Он поднялся туда в пальто, взял карандаш и бумагу и, положив ее на рояль, за
писал десять нисходящих нот. Потом стоял у окна, смотрел на листок и мысле
нно вслушивался в контрапункт виолончелей. Часто бывали дни, когда заказ
на симфонию представлялся ему дурацкой напастью: бюрократическое втор
жение в его творческую жизнь; полная неясность с тем, где конкретно сможе
т репетировать с Британским симфоническим оркестром знаменитый италья
нский дирижер Джулио Бо; легкое, но непрестанное раздражение от чрезмерн
о возбужденного или враждебного любопытства прессы; то, что он дважды пр
одлевал срок Ц да и до конца тысячелетия еще не один год. Но случались и т
акие дни, как сегодня, когда он не думал ни о чем, кроме самой музыки, и его н
еудержимо тянуло домой. Держа все еще не отошедшую от холода левую руку в
кармане, он сыграл записанный пассаж Ц медленный, с хроматизмами, ритми
чески замысловатый. Там было даже два размера. Затем, по-прежнему правой р
укой и в медленном темпе, он сымпровизировал восходящую мелодию виолонч
елей, сыграл ее несколько раз, варьируя, пока она его не удовлетворила. Он
записал новый голос, который будет звучать в самом верхнем регистре виол
ончелей и создаст ощущение выброса яростной энергии. Радостно будет выс
вободить ее в финале симфонии.
Он отошел от рояля, налил кофе и выпил на своем обычном месте у окна. Полов
ина четвертого, а уже темно, и надо зажигать свет. Молли стала пеплом. Он пр
оработает ночь и проспит до обеда. В общем-то делать больше нечего. Сделай
что-то и умри. Выпив кофе, он вернулся обратно и, стоя, нагнувшись над рояле
м, в пальто, сыграл обеими руками в хиреющем свете только что записанные н
оты. Почти правильно, почти правда. В них было сухое томление по чему-то не
доступному. По кому-то. В такие минуты он звонил ей и просил приехать Ц ко
гда не мог усидеть за роялем из-за беспокойства, но и не мог оставить его в
покое, настолько был возбужден новыми идеями. Если она была свободна, то п
риезжала, заваривала чай или смешивала экзотические напитки и усаживал
ась в углу, в вытертое кресло. Иногда они разговаривали, а иногда она заказ
ывала музыку и слушала с закрытыми глазами. Вкусы ее были на удивление ст
рогими для любительницы вечеринок. Бах, Стравинский, редко Ц Моцарт. Она
уже не была той молодой женщиной, не была его любовницей. Им было приятно в
обществе друг друга, но отношения стали ироничнее, страсть ушла, и теперь
они любили свободно поговорить о своих романах.
Молли вела себя по-сестрински и оценивала его женщин великодушнее, чем о
н Ц ее мужчин. А в остальном разговоры шли о музыке и еде. Теперь она сдела
лась мелким пеплом в алебастровой урне, которую Джордж будет держать на
гардеробе.
Клайв наконец согрелся, но в левой руке еще покалывало. Он снял пальто и бр
осил на кресло Молли. Прежде чем вернуться к роялю, он обошел комнату, вклю
чая лампы. Больше двух часов он возился с виолончельной партией и прикид
ывал дальнейшую оркестровку, не замечая ни темноты за окном, ни приглуше
нных педальных нот вечернего часа пик. Это был лишь мостик, переход к фина
лу; Клайва завораживало в нем обещание, устремленность Ц он воображал д
ревние, истертые ступени, плавным поворотом уходящие из виду Ц желание
взбираться все выше и выше и наконец решительным прыжком в далекую тонал
ьность, в струйках звука, опадающих, как остатки тумана, войти в заключите
льную мелодию, прощание, запоминающуюся мелодию пронзительной красоты,
которая заставит забыть о ее старомодности и оплачет уходящий век со все
ми его бессмысленными зверствами, и восславит его блестящую изобретате
льность. И когда уляжется волнение премьеры, отгремят проводы тысячелет
ия, погаснут фейерверки, закончатся записи и анализы, Ц еще долго потом э
та неотразимая мелодия будет звучать как элегия отошедшему веку.
Так виделось не только Клайву, но и комитету, который выбрал композитора,
мыслящего ну хотя бы этот восходящий пассаж как древние, вытесанные из к
амня ступени. Даже его поклонники, по крайней мере в 70-х годах, жаловали его
званием «архиконсерватора», между тем как критики предпочитали слово «
атавизм»; однако все сходились на том, что Линли, как Шуберт и Маккартни, у
меет сочинить мелодию. Заказ был дан загодя, чтобы симфония успела «приж
иться»; например, Клайву предложили, чтобы какой-нибудь шумный, напорист
ый пассаж на медных можно было использовать как заставку в главных вечер
них теленовостях. Комитет, расцениваемый музыкальной общественностью
как полупросвещенный, желал такую симфонию, из которой можно было бы изв
лечь хоть одну тему, гимн, элегию оклеветанному почившему веку, чтобы сде
лать частью официальных церемоний, наподобие Nessun dorma
Nessun dorma (итал.) Ц «Пусть никто н
е спит», ариозо из оперы Пуччини «Турандот». В 1990 г. использовалась как муз
ыкальная заставка в передачах Би-би-си о мировом чемпионате по футболу.

в футбольном чемпионате. Сделать частью, а потом пусть отправится
в свободное плавание и в третьем тысячелетии заживет в народном сознани
и самостоятельной жизнью.
Для Клайва Линли вопрос был ясен. Он видел себя наследником Воана-Уильям
са Ральф Воа
н-Уильямс (1872Ц 1958) Ц английский композитор.
и полагал такие эпитеты, как «консервативный», неуместными, ошибоч
ными заимствованиями из политического словаря.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3