Всем советую магазин Водолей ру
С момента, когда Джордж видел их в последний раз, прошло несколько недель.
Инге и сотрудники заповедника видели, как в эту ночь Джордж вышел за ограду и направился к львам, раздавая им в знак своей привязанности куски мяса – это был своего рода ритуал в лагере «Кампи-иа-Симба». Когда львы с довольным рычанием удалились во тьму, Джордж наверняка испытал чувство глубокой гордости за себя.
На следующий день в полдень над лагерем на небольшой высоте пролетел самолет, делая знаки, что идет на посадку. Инге с водителем по имени Битача выехали по направлению к посадочной полосе для встречи самолета и его пассажиров. Вдруг раздались выстрелы, из кустов выскочили бандиты и заставили Битачу остановить машину. Требуя денег, бандиты безжалостно перебили Битаче ноги железным прутом и принялись избивать Инге.
Услышав выстрелы (а может, получив известие от кого-то из егерей), Джордж взял нескольких работников лагеря, автомат и охотничье ружье и помчался на другой машине в направлении посадочной полосы. Увидев машину и окруживших ее бандитов, он, прежде чем бросаться в бой, замедлил ход, чтобы оценить обстановку.
Этот отчаянный жест в попытке защитить жизнь стал для Джорджа последним. Ему стреляли в бок, когда он настиг бандитов, и в спину, когда машина остановилась. Вместе с ним погибли двое преданных ему сотрудников.
Трагедия глубоко потрясла многочисленных друзей Джорджа по всему миру, всех тех, кто сочувствовал ему. Его гибель оставила след и в его питомцах, которым к тому времени исполнился год, и в Грови и ее потомстве.
Вот как мне о том писала Инге:
«В субботу днем (этот день будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь!) Рафики убежала из лагеря из-за всей этой пальбы и провела свою первую ночь среди дикой природы. К тому времени, когда егеря доставили погибших и меня обратно в лагерь, там появилась Грови с семейством – всеми пятнадцатью львами. Вот почему, я думаю, Рафики оказалась так напугана, что побоялась вернуться в лагерь». (В прошлом потомство львицы Гроу проявляло агрессивность по отношению к нашим трем львятам.)
Инге немедленно вылетела из Кора на военном вертолете, увозя с собой тело Джорджа. В поиске бандитов было задействовано несколько сот солдат. Через несколько дней один из бандитов был схвачен в деревне Мбала-Мбала, в двадцати милях от Кора.
Около ста солдат разместились и на территории самого лагеря «Кампи-иа-Симба», и три львенка, которых никуда не выпускали из клетки, метались по ней, зовя Джорджа; и так же точно с нетерпением ждали Джорджа птицы, белки, морские свинки – вся его «лагерная семья» ждала, когда же Джордж придет их кормить. Этому ритуалу, который продолжался в течение девятнадцати лет, теперь настал конец.
* * *
Два с половиной месяца спустя я гулял в сопровождении трех счастливых молодых львов – Батиана и его сестричек. Спотыкаясь, брели они среди африканских кустарников. Это было уже не в Кора, но в сотнях миль к югу от нее – в зарослях Тули, в Ботсване. Смерть Джорджа не унесла с собой свободу для троих его питомцев.
Я выхлопотал разрешение многих сторон, в том числе правительств Кении и Ботсваны, отвести в полное распоряжение троих питомцев Джорджа территорию в буше Тули, лежащую на стыке трех стран – Зимбабве, Южной Африки и Ботсваны. Единственной альтернативой, как мне казалось, могло быть только содержание их в неволе. В самом же Кора в обозримом будущем не предвиделось надежды, что кто-то продолжит дело Джорджа по подготовке львов к жизни на воле или вообще так же, как он, будет печься о Кора. Только взяв львов в Ботсвану, я мог попытаться подарить свободу этим сиротам, которых я так любил.
В последующие два с половиной года дело возвращения львов на волю было освоено. Это было время, подарившее много счастья, но знавшее и немало горестных моментов. Проще сказать, время смеха и время слез.
Глава первая. БЫТЬ СВОБОДНЫМИ!
Могучие моторы аэробуса компании «Кениан Эйруэйз» протяжна взревели, и самолет покатился по взлетной полосе аэропорта Джомо Кениата. Как только самолет набрал высоту, у меня отлегло от сердца. Наконец-то я и львы были на пути в Ботсвану. Перевезти трех молодых львов из заповедника в Кении за семь тысяч километров на юг, в заповедник в Ботсване, оказалось не самым легким предприятием.
К счастью, мне удалось не только выхлопотать в Найроби все необходимые разрешения, но и заручиться спонсорской поддержкой при перевозке львов в Ботсвану. «Эльза-Траст» любезно покрыл расходы по перевозке из Кора в Найроби, а авиакомпании «Эйр Ботсвана» вместе с «Кениан Эйруэйз» (эта последняя вскоре стяжала славу «гордости Африки») оплатили мой перелет вместе со львами в Ботсвану.
В это утро вылет рейса KQ – 440 из Найроби в Габороне с посадкой в Хараре задерживался ввиду погрузки троих необычных пассажиров, а именно моих львов в трех прочных деревянных клетках. Я стоял на гудронной полосе и наблюдал за погрузкой, и в какой-то момент мне показалось, что в багажном отделении может не хватить места для всех трех клеток. Вдобавок в самый разгар всей этой возни водитель автопогрузчика свалился прямо в клетку к Батиану и чуть было не опрокинул ее. Львы зарычали, люди кричали бедняге, что ему делать; другие смеялись, обсуждая груз, который полетит в багажном отделении.
Я носился туда-сюда, проверяя, в каком состоянии львы, объясняясь с чиновниками, и в конце беспомощно наблюдал за погрузкой до самого ее окончания. Одна из клеток меня особенно беспокоила – ее просто поставили среди чемоданов и коробок. Тут ко мне подошел служащий компании «Кениан Эйруэйз».
– Посмотри, все о'кей, – сердечно сказал он и добавил уже более строгим тоном: – Ну, теперь садись в самолет – дольше откладывать рейс мы не можем.
В последний раз взглянув на клетки со львами, установленные в багажном отделении, и еще раз раскланявшись с управляющим персоналом, стоявшим на взлетной полосе, я взбежал по ступенькам и, оказавшись в салоне, направился к своему креслу.
Сразу после взлета я почувствовал, что кто-то треплет меня за плечо. Это была сидевшая по другую сторону прохода темноволосая немолодая дама в костюме «сафари» цвета хаки.
– Вы не знаете, чем вызвана задержка? – спросила она с акцентом, характерным для южных штатов.
– Да были проблемы с погрузкой моих львов, – просто ответил я.
– Львов?! – воскликнула она, и несколько голов повернулись в нашу сторону. – Как же нам никто ничего не сказал! Нельзя же возить львов в самолете вместе с людьми! Это, должно быть, против международных правил!
Тут погасла надпись «Не курить». Я лихорадочно зажег сигарету и сказал шепотом:
– Все нормально. Они же не с нами в салоне. Они в прочных клетках в багажном отделении.
– А если они вырвутся? – фыркнула она и отвернулась.
У меня не нашлось для нее ответа – во всяком случае такого, который удовлетворил бы ее. Я развалился в своем кресле и задумался. «Да, в Америке у меня бы этот номер не прошел», – предположил я.
По пути в столицу Ботсваны Габороне самолет совершал посадку в Хараре, Зимбабве. Когда самолет сел и вырулил на стоянку, я спросил стюардессу, могу ли я, пока мы не взлетели, осмотреть своих львов. Она ответила, что проблем не будет.
Я мигом соскочил по ступенькам трапа на взлетную полосу и направился под брюхом самолета туда, где из его нутра выгружался багаж с назначением в Хараре. Я обратился к одному из работников, объясняя, что там у меня в багажном отделении клетки со львами и что я желал бы их осмотреть. Он покачал головой, дав понять, что недопонял.
– Шумба! Шумба! («Лев» на языке сивдебеле) – крикнул я, чтобы подчеркнуть значимость сказанного.
Разгрузка внезапно прервалась, и меня пригласили лично освидетельствовать львов, по-прежнему ли они находятся в безопасности. Я взобрался в багажное отделение и направился к трем клеткам. Львята, по-видимому, смирившиеся с обстоятельствами, смирнехонько лежали, глядя на меня своими немигающими янтарными глазами. Я ласково позвал их, а сам думал: как же я буду счастлив, когда путешествие закончится! Вернувшись, я заверил работников, что клетки целы и в безопасности, и принялся сам помогать разгружать адресованный в Хараре багаж, которым клетки со львами были заставлены со всех сторон.
Когда самолет наконец приземлился в Габороне, я вздохнул с облегчением и счастлив был увидеть знакомые лица друзей, ожидавших меня на посадочной полосе. И среди них была моя подруга Джулия Дэвидсон с широкой счастливой улыбкой на лице. Когда львы были благополучно выгружены, она вздохнула с тем же облегчением, что и я. В последние две с половиной недели я регулярно звонил ей из Ботсваны, разъясняя свои накопившиеся проблемы, неудачи, причины изменения даты вылета. В какой-то момент Джулии даже подумалось, что я так и не долечу до Ботсваны.
Перед погрузкой на грузовик для 550 – километрового путешествия на северо-восток, к бушам Тули, львам дали отдохнуть полтора дня в небольшом частном заповеднике в окрестностях Габороне. Их поместили в большой, огражденный забором загон. Изголодавшиеся Батиан, Фьюрейя и Рафики с жадностью набросились на мясо, которым щедро оделил их владелец заповедника Джимми Каннемайер, и провели большую часть времени, растянувшись в тени кустарников. Полет они перенесли хорошо. Теперь остался дальний переезд на грузовике – и вот они снова в родной стихии.
На следующий вечер, в третий и последний раз за время путешествия, львов поместили в клетки. Бригада людей Джимми погрузила их в большой грузовик – и в путь: ехать нужно было ночью, чтобы избежать ботсванской летней жары.
Но когда мы с Джулией уже готовы были пуститься в путь, выяснилось, что у грузовика полетело сцепление. Пока мой друг Элан Джордан, прирожденный механик «золотые руки», возился под машиной, гремя ключами, я ерзал все больше и больше – время-то уходило! Наконец из-под машины показались голова и перепачканные руки Элана:
– Ну, теперь все в порядке, Гарет.
Его слова несколько успокоили меня, но при мысли о возможности попасть в автокатастрофу ночью, за много миль от места назначения, да еще с тремя львами в кузове, у меня екало сердце.
И вот мы тронулись в путь и взяли курс на север. Поначалу наш путь лежал по улицам Габороне. Чиновник из компании по найму грузового транспорта, где мы взяли грузовик с шофером по имени Сонни, рекомендовал нам его как опытного и умелого в ночной езде.
Как ни странно, мы без всяких проблем прошли ветеринарные и полицейские посты на пустынной дороге: новость о прибытии в Ботсвану львов несколько раз передавалась в этот день по местному радио. Всякий раз, когда нам задавали вопрос, что мы везем, на наш необычный ответ полицейские и ветеринарные службы неизменно отвечали:
– Да, да, мы слышали по радио. Проезжайте.
Но около часа ночи, когда мы находились в пути уже три часа, неожиданно возникла проблема. Взглянув на Сонни, я увидел во мраке кабины, что его глаза слипаются. Я посчитал за лучшее самому сесть за руль, с чем он охотно согласился. Джулия встревожилась, но виду не подала: она знала, как я был измотан, но ей было известно не хуже, как важно было достичь цели до восхода солнца.
К счастью, дорога была пустынной, и я быстро освоился с тяжелой машиной, ее тормозами и коробкой передач. Сонни блаженно дрыхнул в кабине, львы – в кузове. Джулия, сидевшая между мной и Сонни, была очень взволнованна и, пока я сидел за рулем, не спускала с меня глаз, опасаясь, как бы и меня не сморила дремота. Впоследствии мы с Сонни садились за руль по очереди, а за час до восхода съехали на обочину, решив хоть немножечко поспать. Джулия и Сонни остались в кабине, а я полез спать в кузов ко львам, предварительно осмотрев клетки.
Наконец после шестнадцатичасового пути мы прибыли к обнесенному оградой лагерю на северо-востоке Тули. Это был небольшой, бесхитростный лагерь, который нам построила для осуществления нашего проекта охотничья станция Тули-сафари, с самого начала оказывавшая нам спонсорскую поддержку. Впоследствии мы назвали этот лагерь «Тавана»– «Львенок».
Путешествие подошло к концу. С помощью работников лагеря, а также поджидавших нас зевак мы выгрузили клетки и отнесли в отведенный для львят загон. Под щелканье фотоаппаратов и жужжание кинокамер – срочно в номер или в выпуск новостей! – я торжественно выпустил Батиана, Фьюрейю и Рафики из клеток.
Фьюрейя, чей независимый характер становился мне все более очевидным, бесстрашно выступила из клетки, сверкая глазами. Напротив, Рафики вышла из клетки с опаской – опять-таки сказалась ее натура! – с опущенной головой, настороженным взглядом и явно ища у меня поддержки. Бедняга Батиан, которого в пути пришлось накачать транквилизаторами, еще не успел оправиться от их воздействия, и потому движения его были вялыми. Когда я выпустил его из клетки, он вышел, стараясь выглядеть как можно игривее, но координация движений у него была нарушена, и при взгляде на него у меня сжалось сердце. Я поговорил со всеми тремя ласковым, успокаивающим тоном и, поставив перед каждым из них миску с водой, уговорил попить.
Бригада новостей, приглашенная в лагерь нашим спонсором, засняла эти сцены, а затем, когда я роздал львам по куску мяса, стала брать у меня интервью перед камерой. Оно уже закончилось, а на меня еще продолжали сыпаться вопросы; между тем я чувствовал себя ничуть не лучше Батиана – дальняя дорога притупила мою способность соображать, а к чувству облегчения примешивалось и ощущение беспокойства.
Где-то спустя час доброжелатели, журналисты и сотрудники лагеря наконец-то покинули нас, оставив нас с Джулией и львов в покое и тишине нашего нового дома. И именно теперь, когда умолк весь этот шум и гам, я почувствовал такую измотанность, что у меня ныло все тело.
Вечером, собираясь спать, я поставил раскладушку возле загона со львами, чтобы быть с ними рядом. Все трое, довольные жизнью, лежали вместе, причем каждый касался другого лапой или хвостом. Моя раскладушка стояла на расстоянии вытянутой руки от них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Инге и сотрудники заповедника видели, как в эту ночь Джордж вышел за ограду и направился к львам, раздавая им в знак своей привязанности куски мяса – это был своего рода ритуал в лагере «Кампи-иа-Симба». Когда львы с довольным рычанием удалились во тьму, Джордж наверняка испытал чувство глубокой гордости за себя.
На следующий день в полдень над лагерем на небольшой высоте пролетел самолет, делая знаки, что идет на посадку. Инге с водителем по имени Битача выехали по направлению к посадочной полосе для встречи самолета и его пассажиров. Вдруг раздались выстрелы, из кустов выскочили бандиты и заставили Битачу остановить машину. Требуя денег, бандиты безжалостно перебили Битаче ноги железным прутом и принялись избивать Инге.
Услышав выстрелы (а может, получив известие от кого-то из егерей), Джордж взял нескольких работников лагеря, автомат и охотничье ружье и помчался на другой машине в направлении посадочной полосы. Увидев машину и окруживших ее бандитов, он, прежде чем бросаться в бой, замедлил ход, чтобы оценить обстановку.
Этот отчаянный жест в попытке защитить жизнь стал для Джорджа последним. Ему стреляли в бок, когда он настиг бандитов, и в спину, когда машина остановилась. Вместе с ним погибли двое преданных ему сотрудников.
Трагедия глубоко потрясла многочисленных друзей Джорджа по всему миру, всех тех, кто сочувствовал ему. Его гибель оставила след и в его питомцах, которым к тому времени исполнился год, и в Грови и ее потомстве.
Вот как мне о том писала Инге:
«В субботу днем (этот день будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь!) Рафики убежала из лагеря из-за всей этой пальбы и провела свою первую ночь среди дикой природы. К тому времени, когда егеря доставили погибших и меня обратно в лагерь, там появилась Грови с семейством – всеми пятнадцатью львами. Вот почему, я думаю, Рафики оказалась так напугана, что побоялась вернуться в лагерь». (В прошлом потомство львицы Гроу проявляло агрессивность по отношению к нашим трем львятам.)
Инге немедленно вылетела из Кора на военном вертолете, увозя с собой тело Джорджа. В поиске бандитов было задействовано несколько сот солдат. Через несколько дней один из бандитов был схвачен в деревне Мбала-Мбала, в двадцати милях от Кора.
Около ста солдат разместились и на территории самого лагеря «Кампи-иа-Симба», и три львенка, которых никуда не выпускали из клетки, метались по ней, зовя Джорджа; и так же точно с нетерпением ждали Джорджа птицы, белки, морские свинки – вся его «лагерная семья» ждала, когда же Джордж придет их кормить. Этому ритуалу, который продолжался в течение девятнадцати лет, теперь настал конец.
* * *
Два с половиной месяца спустя я гулял в сопровождении трех счастливых молодых львов – Батиана и его сестричек. Спотыкаясь, брели они среди африканских кустарников. Это было уже не в Кора, но в сотнях миль к югу от нее – в зарослях Тули, в Ботсване. Смерть Джорджа не унесла с собой свободу для троих его питомцев.
Я выхлопотал разрешение многих сторон, в том числе правительств Кении и Ботсваны, отвести в полное распоряжение троих питомцев Джорджа территорию в буше Тули, лежащую на стыке трех стран – Зимбабве, Южной Африки и Ботсваны. Единственной альтернативой, как мне казалось, могло быть только содержание их в неволе. В самом же Кора в обозримом будущем не предвиделось надежды, что кто-то продолжит дело Джорджа по подготовке львов к жизни на воле или вообще так же, как он, будет печься о Кора. Только взяв львов в Ботсвану, я мог попытаться подарить свободу этим сиротам, которых я так любил.
В последующие два с половиной года дело возвращения львов на волю было освоено. Это было время, подарившее много счастья, но знавшее и немало горестных моментов. Проще сказать, время смеха и время слез.
Глава первая. БЫТЬ СВОБОДНЫМИ!
Могучие моторы аэробуса компании «Кениан Эйруэйз» протяжна взревели, и самолет покатился по взлетной полосе аэропорта Джомо Кениата. Как только самолет набрал высоту, у меня отлегло от сердца. Наконец-то я и львы были на пути в Ботсвану. Перевезти трех молодых львов из заповедника в Кении за семь тысяч километров на юг, в заповедник в Ботсване, оказалось не самым легким предприятием.
К счастью, мне удалось не только выхлопотать в Найроби все необходимые разрешения, но и заручиться спонсорской поддержкой при перевозке львов в Ботсвану. «Эльза-Траст» любезно покрыл расходы по перевозке из Кора в Найроби, а авиакомпании «Эйр Ботсвана» вместе с «Кениан Эйруэйз» (эта последняя вскоре стяжала славу «гордости Африки») оплатили мой перелет вместе со львами в Ботсвану.
В это утро вылет рейса KQ – 440 из Найроби в Габороне с посадкой в Хараре задерживался ввиду погрузки троих необычных пассажиров, а именно моих львов в трех прочных деревянных клетках. Я стоял на гудронной полосе и наблюдал за погрузкой, и в какой-то момент мне показалось, что в багажном отделении может не хватить места для всех трех клеток. Вдобавок в самый разгар всей этой возни водитель автопогрузчика свалился прямо в клетку к Батиану и чуть было не опрокинул ее. Львы зарычали, люди кричали бедняге, что ему делать; другие смеялись, обсуждая груз, который полетит в багажном отделении.
Я носился туда-сюда, проверяя, в каком состоянии львы, объясняясь с чиновниками, и в конце беспомощно наблюдал за погрузкой до самого ее окончания. Одна из клеток меня особенно беспокоила – ее просто поставили среди чемоданов и коробок. Тут ко мне подошел служащий компании «Кениан Эйруэйз».
– Посмотри, все о'кей, – сердечно сказал он и добавил уже более строгим тоном: – Ну, теперь садись в самолет – дольше откладывать рейс мы не можем.
В последний раз взглянув на клетки со львами, установленные в багажном отделении, и еще раз раскланявшись с управляющим персоналом, стоявшим на взлетной полосе, я взбежал по ступенькам и, оказавшись в салоне, направился к своему креслу.
Сразу после взлета я почувствовал, что кто-то треплет меня за плечо. Это была сидевшая по другую сторону прохода темноволосая немолодая дама в костюме «сафари» цвета хаки.
– Вы не знаете, чем вызвана задержка? – спросила она с акцентом, характерным для южных штатов.
– Да были проблемы с погрузкой моих львов, – просто ответил я.
– Львов?! – воскликнула она, и несколько голов повернулись в нашу сторону. – Как же нам никто ничего не сказал! Нельзя же возить львов в самолете вместе с людьми! Это, должно быть, против международных правил!
Тут погасла надпись «Не курить». Я лихорадочно зажег сигарету и сказал шепотом:
– Все нормально. Они же не с нами в салоне. Они в прочных клетках в багажном отделении.
– А если они вырвутся? – фыркнула она и отвернулась.
У меня не нашлось для нее ответа – во всяком случае такого, который удовлетворил бы ее. Я развалился в своем кресле и задумался. «Да, в Америке у меня бы этот номер не прошел», – предположил я.
По пути в столицу Ботсваны Габороне самолет совершал посадку в Хараре, Зимбабве. Когда самолет сел и вырулил на стоянку, я спросил стюардессу, могу ли я, пока мы не взлетели, осмотреть своих львов. Она ответила, что проблем не будет.
Я мигом соскочил по ступенькам трапа на взлетную полосу и направился под брюхом самолета туда, где из его нутра выгружался багаж с назначением в Хараре. Я обратился к одному из работников, объясняя, что там у меня в багажном отделении клетки со львами и что я желал бы их осмотреть. Он покачал головой, дав понять, что недопонял.
– Шумба! Шумба! («Лев» на языке сивдебеле) – крикнул я, чтобы подчеркнуть значимость сказанного.
Разгрузка внезапно прервалась, и меня пригласили лично освидетельствовать львов, по-прежнему ли они находятся в безопасности. Я взобрался в багажное отделение и направился к трем клеткам. Львята, по-видимому, смирившиеся с обстоятельствами, смирнехонько лежали, глядя на меня своими немигающими янтарными глазами. Я ласково позвал их, а сам думал: как же я буду счастлив, когда путешествие закончится! Вернувшись, я заверил работников, что клетки целы и в безопасности, и принялся сам помогать разгружать адресованный в Хараре багаж, которым клетки со львами были заставлены со всех сторон.
Когда самолет наконец приземлился в Габороне, я вздохнул с облегчением и счастлив был увидеть знакомые лица друзей, ожидавших меня на посадочной полосе. И среди них была моя подруга Джулия Дэвидсон с широкой счастливой улыбкой на лице. Когда львы были благополучно выгружены, она вздохнула с тем же облегчением, что и я. В последние две с половиной недели я регулярно звонил ей из Ботсваны, разъясняя свои накопившиеся проблемы, неудачи, причины изменения даты вылета. В какой-то момент Джулии даже подумалось, что я так и не долечу до Ботсваны.
Перед погрузкой на грузовик для 550 – километрового путешествия на северо-восток, к бушам Тули, львам дали отдохнуть полтора дня в небольшом частном заповеднике в окрестностях Габороне. Их поместили в большой, огражденный забором загон. Изголодавшиеся Батиан, Фьюрейя и Рафики с жадностью набросились на мясо, которым щедро оделил их владелец заповедника Джимми Каннемайер, и провели большую часть времени, растянувшись в тени кустарников. Полет они перенесли хорошо. Теперь остался дальний переезд на грузовике – и вот они снова в родной стихии.
На следующий вечер, в третий и последний раз за время путешествия, львов поместили в клетки. Бригада людей Джимми погрузила их в большой грузовик – и в путь: ехать нужно было ночью, чтобы избежать ботсванской летней жары.
Но когда мы с Джулией уже готовы были пуститься в путь, выяснилось, что у грузовика полетело сцепление. Пока мой друг Элан Джордан, прирожденный механик «золотые руки», возился под машиной, гремя ключами, я ерзал все больше и больше – время-то уходило! Наконец из-под машины показались голова и перепачканные руки Элана:
– Ну, теперь все в порядке, Гарет.
Его слова несколько успокоили меня, но при мысли о возможности попасть в автокатастрофу ночью, за много миль от места назначения, да еще с тремя львами в кузове, у меня екало сердце.
И вот мы тронулись в путь и взяли курс на север. Поначалу наш путь лежал по улицам Габороне. Чиновник из компании по найму грузового транспорта, где мы взяли грузовик с шофером по имени Сонни, рекомендовал нам его как опытного и умелого в ночной езде.
Как ни странно, мы без всяких проблем прошли ветеринарные и полицейские посты на пустынной дороге: новость о прибытии в Ботсвану львов несколько раз передавалась в этот день по местному радио. Всякий раз, когда нам задавали вопрос, что мы везем, на наш необычный ответ полицейские и ветеринарные службы неизменно отвечали:
– Да, да, мы слышали по радио. Проезжайте.
Но около часа ночи, когда мы находились в пути уже три часа, неожиданно возникла проблема. Взглянув на Сонни, я увидел во мраке кабины, что его глаза слипаются. Я посчитал за лучшее самому сесть за руль, с чем он охотно согласился. Джулия встревожилась, но виду не подала: она знала, как я был измотан, но ей было известно не хуже, как важно было достичь цели до восхода солнца.
К счастью, дорога была пустынной, и я быстро освоился с тяжелой машиной, ее тормозами и коробкой передач. Сонни блаженно дрыхнул в кабине, львы – в кузове. Джулия, сидевшая между мной и Сонни, была очень взволнованна и, пока я сидел за рулем, не спускала с меня глаз, опасаясь, как бы и меня не сморила дремота. Впоследствии мы с Сонни садились за руль по очереди, а за час до восхода съехали на обочину, решив хоть немножечко поспать. Джулия и Сонни остались в кабине, а я полез спать в кузов ко львам, предварительно осмотрев клетки.
Наконец после шестнадцатичасового пути мы прибыли к обнесенному оградой лагерю на северо-востоке Тули. Это был небольшой, бесхитростный лагерь, который нам построила для осуществления нашего проекта охотничья станция Тули-сафари, с самого начала оказывавшая нам спонсорскую поддержку. Впоследствии мы назвали этот лагерь «Тавана»– «Львенок».
Путешествие подошло к концу. С помощью работников лагеря, а также поджидавших нас зевак мы выгрузили клетки и отнесли в отведенный для львят загон. Под щелканье фотоаппаратов и жужжание кинокамер – срочно в номер или в выпуск новостей! – я торжественно выпустил Батиана, Фьюрейю и Рафики из клеток.
Фьюрейя, чей независимый характер становился мне все более очевидным, бесстрашно выступила из клетки, сверкая глазами. Напротив, Рафики вышла из клетки с опаской – опять-таки сказалась ее натура! – с опущенной головой, настороженным взглядом и явно ища у меня поддержки. Бедняга Батиан, которого в пути пришлось накачать транквилизаторами, еще не успел оправиться от их воздействия, и потому движения его были вялыми. Когда я выпустил его из клетки, он вышел, стараясь выглядеть как можно игривее, но координация движений у него была нарушена, и при взгляде на него у меня сжалось сердце. Я поговорил со всеми тремя ласковым, успокаивающим тоном и, поставив перед каждым из них миску с водой, уговорил попить.
Бригада новостей, приглашенная в лагерь нашим спонсором, засняла эти сцены, а затем, когда я роздал львам по куску мяса, стала брать у меня интервью перед камерой. Оно уже закончилось, а на меня еще продолжали сыпаться вопросы; между тем я чувствовал себя ничуть не лучше Батиана – дальняя дорога притупила мою способность соображать, а к чувству облегчения примешивалось и ощущение беспокойства.
Где-то спустя час доброжелатели, журналисты и сотрудники лагеря наконец-то покинули нас, оставив нас с Джулией и львов в покое и тишине нашего нового дома. И именно теперь, когда умолк весь этот шум и гам, я почувствовал такую измотанность, что у меня ныло все тело.
Вечером, собираясь спать, я поставил раскладушку возле загона со львами, чтобы быть с ними рядом. Все трое, довольные жизнью, лежали вместе, причем каждый касался другого лапой или хвостом. Моя раскладушка стояла на расстоянии вытянутой руки от них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24