Затем наконец сел на диванчик, покинутый Анькой, занявшей оборонительную позицию рядом с моим стулом, положил листок бумаги на папочку, записал мои данные, задал несколько дежурных вопросов (но что я могла ему сказать?), затем немного помялся и извлек из кармана одну из наших рекламных открыток.
– Настя, вы не могли бы… для моей дочки?
– C удовольствием, – улыбнулась я и поставила автограф.
Судя по тому, что наши все уже расписались на своих фотоизображениях, оперативник потратил время не зря и хоть какую-то работу выполнил. Наверное, гораздо более важную для дочки, чем расследование очередного убийства. Убийств много, а дочка – одна.
Я поинтересовалась, сообщили ли жене Леонида Борисовича о его смерти.
– Ой, да! – воскликнула Анька. – Ритке же надо позвонить!
– К ней уже поехали, – вставил опер. – Пожалуйста, не звоните туда пока.
Я спросила, когда будет можно. Опер пожал плечами и сказал, что, наверное, завтра. Я кивнула.
Честно говоря, супругу Леонида Борисовича мне было очень жалко. Я не знала историю их женитьбы, только то, что они были знакомы с детства и их семьи дружили. Может, правильнее будет сказать, вращались в одних и тех же кругах или властных структурах. Насколько мне известно, мирок детей таких родителей довольно узок. Дружат они с детства между собой и редко женятся на ком-то из другого круга. В общем, семьи Леонида и Риты рассчитывали, что детки поженятся. Но имелось одно «но». Леонид Борисович был статным и довольно симпатичным мужиком. Самцом с большой буквы. Казалось, что из всех его пор прет сексуальность. Ритка же… была просто никакая. Серая мышь. То есть белая моль. Ни одной яркой черты, жидкие волосы, стянутые в «хвостик», фигура – как обрубок дерева. Может, она сексапильна? Я интересовалась у парней. «Сдурела?» – выпучили они глаза. Леня не пропускал ничего, что движется, но, надо отдать ему должное, меня он не тронул ни разу после того, как получил резкий отпор, в чем мне также помогла и Анька. Подружка его вообще взяла за шкирку (это ее фирменное обращение с мужиками, которые ее достали или чем-то ей не угодили) и тряхнула разок. Подействовало. И вообще это действует на особей мужского пола очень убедительно. По крайней мере, до них сразу доходит то, что Анька желает донести. Не исключаю, что Максимов до последнего дня считал нас лесбиянками, в чем мы его не разубеждали, как, впрочем, и всех остальных, кто почему-либо так думал. Чем меньше мужиков ко мне лезет – тем проще для меня. И для Аньки, охраняющей мое священное тело.
Но что-то держало Леонида в семье, семнадцать лет держало, несмотря на то, что детей у них с Риткой не было. Да, он шлялся, шлялся, а от Ритки не уходил. Мы с Анькой строили всевозможные догадки, а потом решили, что Ритка занимается черной магией. Как еще эта страхолюдина, без детей, смогла не только удержать такого мужика, как Леня, но еще и ни дня в жизни не работать?
Мы с Анькой многократно бывали у них дома, причем всегда вместе и держась за ручки. В первое посещение Ритка нас очень внимательно оглядела, а раза этак с третьего стала даже проявлять радушие. Может, поняла, что мы на ее сокровище никаких видов не имеем, а вовсе наоборот. А когда я пару раз Ленечке украшала физиономию своими ногтями (в пылу дискуссий), Ритка звонила и уточняла, на самом ли деле это я или нет. Я подтверждала и просила добавить от моего имени скалкой. Ритка хохотала и очень тепло со мной прощалась, заявляя, что обязательно последует моему совету, а также благодарила за помощь в воспитании муженька. Правда, новых царапин на лице у Леонида я потом не замечала, может, были где в других местах, не знаю.
Но что теперь станется с Риткой? Ей тридцать шесть лет, куда она пойдет работать, если никогда этого не делала? Ведь оставшихся от Леонида Борисовича денег на всю жизнь не хватит. Независимо от того, сколько там осталось. И за кого она сможет выйти замуж, когда полно более молодых и красивых баб?
Оперативник тем временем раскланялся со мной и с Анькой, бросив прощальный взгляд на ее бюст, и покинул гримерную.
– Надо съездить к Ритке, – сказала я.
Анька кивнула.
– Завтра вечером? – предложила она.
– Пойдет.
Мы стали собираться, а затем, миновав милицейский кордон, загрузились в Анькину машину, и она отвезла меня домой. Сама я после выступлений за руль обычно не сажусь. А после этого концерта и всего случившегося у меня даже руки немного тряслись.

Глава 2

22 ноября, понедельник, утро
Сына утром в школу я проводить не могла: не проснулась. Он просто зашел ко мне в комнату, я спросонья его поцеловала, пообещала вечером вернуться пораньше (мы же сегодня едем к Ритке!), потом еще продрыхла пару часиков.
Мама разбудила меня в одиннадцать, хотя я просила сделать это на час позже.
– Женя пришел, – сказала она.
Я поднялась, заглянула в кухню, где Женя уже пил с ней кофе, рассказывая в подробностях о вчерашних событиях – я ночью не успела это сделать.
– Погодите, я душ приму, а то никак не могу проснуться, – сказала я.
Когда снова зашла на кухню, мама уже приготовила завтрак. Женя с радостью составил мне компанию: его дома не накормили.
– Опять с Юлькой чего-то не поделили? – спросила я.
Он махнул рукой и с жадностью набросился на еду.
C Юлькой они жили, как кошка с собакой. Женя вообще оставался в семье только из-за дочки, которую безумно любил и которая была его копией. К сыну, родившемуся чуть больше года назад, таких чувств он не испытывал. Вообще о нем он говорил редко, не то что о своей любимице, которой со всех гастролей привозил всевозможные подарки и проводил с ней практически все свободное время.
Юлька же всегда была всем недовольна, хотя должна была молиться на Женю: в последние два, да уже фактически три года зарабатывал он очень неплохо, семью содержал, Юлька чуть ли не каждый день меняла шмотки, конечно, не работала, да еще имела прислугу. К тому же Женька, в отличие от других наших парней, не кобелировал с поклонницами в послеконцертное время. Если и бывали у него романы, то редко, и ночевать он всегда приходил домой. На моей памяти девочек у него было две, причем одна из них мне очень нравилась. Как и Женьке. Но из-за дочки из семьи он уйти не мог… Поэтому расстался с девчонкой, чтобы она не питала никаких иллюзий и устраивала свою личную жизнь. Другие наши орлы о чувствах девчонок не думали, правда, поклонницы почему-то в основном предпочитали их (солиста Андрюшу чаще остальных), а не порядочного Женьку. «Идиотки!» – иногда хотелось крикнуть мне.
Девчонок можно было понять – в основном в кадрах мелькал Андрюша (вместе со мной), он был смазливым и сам проявлял немалый интерес к женскому полу. А любовь к кумирам (им опять же из всех наших парней являлся Андрюша в большей, чем другие, степени) была, есть и будет. Любить кумира, наверное, проще, чем тех, кто рядом. Он – сильный и романтичный, красивый и смелый, не способен на низость и подлость. А тут еще и умело организованная раскрутка имиджа… О невостребованных вожделениях и желаниях, направляемых на какой-то объект, которому приписываются качества идеального человека, писал еще Фрейд.
Но девчонок все равно было жалко, и почти в каждом интервью я пыталась говорить о том, чтобы фанатки оглянулись вокруг себя и не обижали своих парней. Мои коллеги, за исключением Жени, об этом никогда не говорили. Им нравилось быть кумирами тысяч девчонок.
Вчера, как рассказал мне Женька, Юлька устроила ему очередной грандиознейший скандал на тему: «Где шлялся, сволочь?» Никакие аргументы она слушать не желала. Не верила, что Леонида Борисовича убили и что Женька отвечал на вопросы следователя. Юлька почему-то всегда была уверена, что муж в случае его опоздания домой ей с кем-то изменяет. А может, так она хотела скрыть неуверенность в себе? Может, она боится, что он от нее уйдет? Он известен, он все время на виду, а она сидит дома и никому не нужна. Хотя Юлька, в отличие от Ритки Максимовой, жены продюсера, была девка видная – все при ней, только уж слишком обвешивала себя золотом, частенько напоминая новогоднюю елку с гирляндами. Но характер у Ритки, по сравнению с Юлькиным, был золотой. Женька как-то сказал мне, что на такую жену, как Ритка, он молился бы.
Женька прошлой ночью в очередной раз спал на диванчике в гостиной. Утром дочку в школу всегда отводит он (это моя мама – ангел, отводит Вадика и меня не будит), несмотря на то, что часто возвращается очень поздно, когда женушка уже спит. Но не дай бог потревожить Юленькин священный сон утром! Женька встает, если требуется – подходит к младшему сыну, но тот уже приучен мамочкой спать подольше, кормит дочку завтраком и отводит в школу. К тому времени приходит прислуга, в обязанности которой входят уборка, магазины и готовка. Юля занимается только младшим мальчиком, своим любимцем. Женька, конечно, им тоже занимается, потому что «Юле надо помогать». В помощниках также ходят тесть с тещей, проживающие неподалеку.
Вообще первое, что сделали мы с Женькой, когда у нас появились деньги, – это купили новые квартиры. Он – в первую очередь, чтобы не жить с тестем и тещей (он иногородний, и ему долго вспоминали ленинградскую прописку, хотя Юлька шла за него по любви). Юлька потребовала квартиру недалеко от мамы, хотя Женька мечтал уехать на другой конец города, чтобы теща не могла до них добраться общественным транспортом. Тесть же, имевший машину, работал, так что в этом случае посещать дочь в будние дни они бы не смогли. Но Женька все равно купил квартиру в нашем районе – из-за дочки, которой не хотелось менять школу.
Я тоже приобрела пятикомнатные хоромы (после двухкомнатной смежной «хрущобы») в этом же районе – живу тут с детства и привыкла. И мама привыкла, все ее подружки тут обитают.
Обычно Женька сам завтракал после того, как возвращался домой, проводив дочку. Иногда – если у нас не было репетиции или записи – он ложился еще немного поспать. Вообще он отсыпался на гастролях, в то время как остальные парни там так умаивались, что дома дня по два принимали отходняк. Но сегодня Юлька жаждала продолжения вчерашнего скандала. В новостях, которые она видела, передали про убийство Леонида Максимова, ну Юлька и разошлась по новой.
– Почему? – не поняла моя мама, сидевшая с нами. – Ведь она получила подтверждение, что ты вчера был вынужден задержаться!
– А мы его «не уберегли», – хмыкнул Женька. – На что теперь жить будем? Группа развалится. Ну и так далее. Если Юленька захочет – повод для скандала всегда найдет.
Мама на мгновение задумалась, а потом и спросила:
– А в самом деле, на что вы жить думаете? Да, конечно, сейчас не время об этом говорить… Но, Настя, Женя, вспомните, как мы все существовали еще три года назад. Да мы о такой квартире и мечтать не могли! И обо всем остальном. Да простит меня Леонид Борисович, царство ему небесное, но вам нужно срочно искать нового продюсера. Ну или самим как-то крутиться. Вы лучше меня эту кухню знаете.
– Я уже думал на эту тему, – удивил меня Женька.
Заметив мой взгляд, он пояснил, что после скандала с Юлькой вылетел на улицу, не позавтракав, и больше часа гулял по району, обдумывая наше будущее. Не о Юльке же думать!
– Так чего ты раньше не зашел? – удивилась я.
– Я же в курсе, что ты спишь.
– Женя, неужели ты до сих пор не знаешь, что можешь к нам зайти в любой день и в любое время? Мы тебе всегда рады. И Настя бы встала. Да и я давно не сплю, – возмутилась мама.
– Спасибо, тетя Люда. Но, сами понимаете…
– Не понимаю! А если б ты простудился? Тебе голос надо беречь!
– Мне не так… Я же только на припевах подключаюсь.
Женька вздохнул и в очередной раз (это случалось чуть ли не во время всех наших посиделок на кухне) сказал, что, если бы Юлька отдала ему дочку, он ушел бы в чем был, не задумываясь, все бы барахло оставил. Но эта стерва знала, чем держать мужа, и всегда говорила: детей не увидишь. Женька и терпел.
Меня в данный момент, конечно, интересовало, что он смог придумать за час гуляния по окрестностям.
– Я об Аркашке думал, – признался Женька.
– То есть? – не поняла я.
Аркашка, учившийся вместе с ним на одном курсе консерватории, оказался никудышным музыкантом, но еще в школе в нем проявилась коммерческая жилка, в дальнейшем трасформировавшаяся в хватку. Музыкой его заставляли заниматься родители, и он ее тихо возненавидел, но понял, что на ней можно делать деньги. Вернее, не совсем на ней, а на билетах на спектакли и концерты. Аркаша знал весь питерский рынок – как классический, так и попсовый, имел связи во всех театрах, концертных залах, спортивно-концертных комплексах, домах культуры. И конечно, имел постоянную клиентуру. Если билетов в кассе не было – это не означало, что их вообще нет. У Аркаши они были всегда. И на лучшие места, и на самые дешевые, которые в последнее время пользуются большим спросом, а в обычной театральной кассе, как правило, продаются с нагрузкой. У Аркаши они шли без нагрузки и лишь с небольшой переплатой. Курочка клюет по зернышку, любил говорить Женькин друг. Он проводил желающих и на стоячие места, и на места на ступеньках «на своей газетке», как он их называет. Мне уже неоднократно приходилось пользоваться его услугами. Нас с Женькой он, правда, иногда проводил бесплатно – за то, что помогаем ему с билетами на наши концерты.
На Аркашку работали и жена с тещей – диспетчерами. Никого со стороны он брать не хотел.
– Аркашка давно себя хотел в продюсерах попробовать, – заявил Женя. – Был у нас разговор. И не один, если честно. Я не хотел тебе передавать, Настя. Ведь тогда, сама понимаешь, это был беспредметный треп.
– Но он же никогда не работал продюсером! – воскликнула мама.
– Леня тоже не работал.
– До нас у него были… – открыла рот я.
– А до них никого не было. И Аркашка никогда раньше не продавал билетов. А потом раз – и начал. Ты же знаешь об его умении договориться со всем и вся?
1 2 3 4 5 6