Дураки мгновенно становятся храбрецами, — ответил Джесс и, прицелившись, нажал курок.
В живых остались только Парди и один из его людей. Оба, повернув коней, помчались в направлении ранчо.
Роббинс и Шеннон погнались следом, но жеребец негра уже устал от бешеной скачки и быстро остался позади. Джессу удалось прикончить Парди, когда тот обернулся, чтобы выстрелить из винчестера. Единственный оставшийся в живых, Саг Джонсон пригнулся к шее коня, нахлестывая его поводьями. Поскольку Парди и остальные были мертвы, Джесс решил, что Саг потерял охоту к легкой добыче и, натянув поводья, вернулся к тому месту, где оставил Уита. Негр вскочил в седло и поехал рядом.
— Полагаю, с Парди покончено?
Джесс кивнул.
— Сагу Джонсону удалось уйти, но он больше нам не будет докучать.
— Ты собрался в Техас? Джесс пожал плечами.
— Еще не решил… Я слыхал о настоящей войне между ранчо… Где-то на территории Нью-Мексико.
Он взглянул на Тейта, но ничего больше не сказал. Негр, откинув голову, расхохотался.
— Черт, Джесс, а ведь мне некуда податься — старик Джейкобсон вышвырнет меня, как только Джонсон к нему прибежит. Значит, Нью-Мексико. Давно я там не бывал.
Глава 17
Весна 1882 года
— Ты должен немедленно изменить завещание, понимаешь?
Жермен взбила подушку за спиной Маркуса и молча наблюдала, как тот, сделав гримасу, устраивается поудобнее в широкой кровати.
— Нет, — категорично отказался он.
— Ты станешь посмешищем всей территории, если позволишь этому мальчишке-полукровке унаследовать «Джей Бар» при живом…
— Я сказал, оставь это!
Слова Маркуса прозвучали резко, как удар хлыста, заставив его задохнуться и застонать от боли. Лицо старика сильно осунулось, покрылось морщинами и приобрело цвет лежалого снега. Жермен Шанно взглянула на него, раздраженно сверкая маленькими черными глазками, но, ничего не сказав, перевела глаза на поднос, стоявший на ночном столике. Еда почти не тронута.
— Убери. Я не голоден, — прошептал Маркус, предупреждая всякую попытку заставить его есть.
— Все равно нужно что-то проглотить, — жизнерадостно объявил невысокого роста человечек, стоявший на пороге.
— Проклятье, док, мы оба знаем, что я умираю. Мое сердце сдало, совсем как у моего отца.
— Незачем звать смерть, пытаясь заморить себя голодом, — проворчал Хедли, снимая шляпу и небрежно бросая ее на стол. Розовый безволосый череп блестел от пота. Подхватив истертый саквояж из потрескавшейся коричневой кожи, он подошел к постели.
— Не нужны мне ни ваши таблетки, ни ваши банальности, док, требуется только человек, который мог бы покончить с этими негодяями-грабителями.
— Я слыхал, этой весной у вас снова начались неприятности. Думал, что в прошлом году с этим было покончено, — покачал головой Хедли, с навыком, приобретенным годами, считая слабый и неровный пульс больного.
— Объявилась новая шайка. Территория просто катится к чертям!
Хедли взглянул на Жермен.
— Он что-нибудь ел за эту неделю?
— Немного бульона, чуть-чуть овсянки. Просил бифштекс, но съел всего лишь несколько кусочков, — пожала плечами экономка, осуждающе глядя на тарелку с сочно-розовой говядиной.
— Пока достаточно и супа, — ответил врач; Жермен кивнула и унесла поднос.
— Нужно ехать к специалисту в Денвер, Маркус.
— Мы уже разговаривали на эту тему, док. Я не покину «Джей Бар». Никакой шикарный выскочка-специалист не сможет ничего сделать для меня ни на грош ломаный. Только одно может сделать меня счастливым… Но этому, видно, не бывать. — Словно в подтверждение его слов, из комнаты внизу по коридору, где Лисса кормила сына, донесся тихий плач ребенка.
Все знали, что Маркус требовал от дочери подать прощение о разводе и отдать ребенка в Агентство по усыновлению где-то в восточных штатах. Тогда Лемюэл Мэтис мог бы жениться на ней. Но Лисса упрямо отказывалась.
При виде жестко-непримиримого выражения на лице Маркуса Хедли вздохнул. Упрямый старый дурак скорее захлебнется собственной желчью, чем признает собственного внука, прекрасного мальчишку… но ни к чему вновь лезть в осиное гнездо.
— Мне еще нужно побывать у Элкинсов. Хозяйка вот-вот родит. Если почувствуете себя хуже, велите Жермен послать за мной. И принимайте укрепляющую микстуру, она поможет сердцу лучше работать.
Выйдя из спальни Маркуса, доктор направился к комнате Лиссы, но не успел постучать, как она открыла дверь. Хотя приветственная улыбка как всегда была дружеской и теплой, доктор не мог не заметить в ее глазах болезненную тоску — видно, старик Маркус сильно допекал дочь.
— Ну как моя любимая молодая мамаша и этот красивый дьяволенок Джонни? — спросил он, прислушиваясь к воркованию малыша.
— Джонни, как всегда, превосходно, — ответила Лисса, счастливо блеснув глазами, и, повернувшись к колыбельке, поднесла Хедли для осмотра брыкающийся сверток.
Только что накормлен и готов к дневному отдыху.
Хедли в который раз оглядел густую копну угольно-черных волос на головке младенца. Все же, не знай он, что в жилах смуглого малыша течет индейская кровь, возможно, ни за что бы не догадался.
— Прекрасный мальчик, цветет, — любовно заметил доктор. Он сам принимал Джонни, полностью игнорируя разразившийся скандал и сплетни, грязнившие «падшую» дочь Маркуса Джейкобсона.
— Хотел бы я то же самое сказать о его матери. Тебе нужно бы вернуться в Сент-Луис, дитя мое. Вам здесь жизни не будет.
Лисса положила заснувшего сына в колыбельку и проводила Хедли к задней лестнице.
— Наверное, я сделала ошибку, приехав сюда, когда получила телеграмму о сердечном приступе па, но я надеялась…
Голос жалко оборвался.
— Ты ужасно рисковала, отправившись одна, в метель, на восьмом месяце, к человеку, отказавшему признавать существование собственного внука!
— Не могла позволить ему умереть одному. Кроме меня у него никого не осталось. Его брата убили во время феддерменской резни.
— Он сам предпочел одиночество, Лисса. Кто тебе помогает?
Хедли подумал о ее муже, но ничего не сказал вслух.
— Старик Уксусный Джо Райленд, тот, что кухарит для ковбоев, всегда оставался верным другом, но большинство ковбоев… даже Мосс… так и не простили мне падения с пьедестала.
Доктор презрительно фыркнул.
— Пьедестал — чертовски дурацкое место для женщины, особенно когда здесь их и так не хватает. Я долго мучился тем, стоит ли посылать телеграмму. Возможно, не следовало бы этого делать, но тогда мне не удалось бы помочь появиться на свет этому сорванцу. Но каковы твои планы, Лисса? Собираешься остаться в Вайоминге?
Лисса растерянно пожала плечами.
— Не знаю. Если папа… — И с трудом сглотнув, пробормотала: — Если папа умрет, кому-то нужно присмотреть за «Джей Бар». При условии, конечно, если он оставит ранчо мне, — с унылой тоской добавила молодая женщина.
— Все еще настаивает, чтобы ты развелась и отдала Джонни?
Хотя Хедли было трудно поверить в такое, он знал — Маркус никогда не передумает.
— Так, по крайней мере, он говорит, но до сих пор не изменил завещания.
— Пытается сломить тебя. Не позволяй ему. Доктор не собирался признаваться, что у Маркуса осталось совсем мало времени.
— Ты и Джонни — единственные законные наследники.
Глаза Лиссы неожиданно стали жесткими, словно отполированный янтарь:
— Буду держаться, док, ради сына. Когда-нибудь «Джей Бар» будет принадлежать ему.
— Не хочешь попросить Лемюэла помочь? Может, согласишься выйти за него, и он решит усыновить Джонни… — неуверенно предположил Хедли.
Лисса яростно тряхнула головой.
— Нет! Я никогда больше не выйду замуж. Доктор изучающе взглянул на Лиссу, стоявшую рядом около его старой двуколки.
— Все еще любишь его, дитя? — мягко спросил старик.
Глаза Лиссы медленно наполнились слезами, но она решительно сморгнула соленые капли.
— Я была молодой и глупой, но с тех пор успела повзрослеть. Джесс верил мне не настолько, чтобы взять с собой. Я учусь жить без него. Приходится делать это… ради Джонни.
— Но ты все еще надеешься, что он когда-нибудь вернется.
Старый врач похлопал Лиссу по руке.
— Береги себя и мальчика, Лисса. Хороший парнишка. Я заеду на следующей неделе, осмотрю твоего отца. Если что-нибудь понадобится, вызовешь меня.
— Спасибо, док, — улыбнулась Лисса. — Вы настоящий друг.
Хлестнув лошадь, док Хедли подумал о том, как печально, если мужественная женщина, вроде Лиссы Роббинс, может положиться лишь на дружбу опустившегося костоправа и сварливого старого черта Уксуса Райленда.
На следующее утро Маркус принял гостя. Когда Лемюэл Мэтис подъехал к дому, Лисса с Джонни были на кухне у Джо. Жермен провела Мэтиса наверх. Как только посетитель переступил порог, началась оживленная дискуссия.
Не подозревая о приезде гостя, Лисса, вернувшаяся через час, направилась к себе, чтобы уложить Джонни в постель. Как раз в этот момент в коридоре показался Лемюэл и, с отвращением глядя на сонного темноглазого малыша, сухо кивнул:
— Мисс Лисса!
— Меня зовут миссис Роббинс, мистер Мэтис, — с вызовом ответила Лисса, и была вознаграждена, видя, как Мэтис застыл, по всей видимости, потрясенный такой дерзостью.
Лисса сухо усмехнулась.
— По-моему, нет нужды притворяться и осыпать друг друга комплиментами, только чтобы пощадить чувства моего отца.
— Если бы вы хоть сколько-нибудь любили отца, наверняка подумали бы о его чувствах заранее, — отпарировал Лемюэл.
Тут Лисса, в свою очередь, взвилась:
— Будь мне все равно, я бы в жизни сюда не приехала, уж поверьте!
Она повернулась и направилась к себе, но следующие слова заставили ее остановиться.
— После того как Маркус отдохнет, он желает говорить с вами по чрезвычайно важному и неотложному делу. Если отец вам и в самом деле не безразличен, прошу и настаиваю, хорошенько подумайте над его предложением.
Сердце Лиссы упало, но она не подала виду, как встревожена.
— До свиданья, Лемюэл.
Несколько часов спустя в дверь спальни постучали. Горькая улыбка скривила губы Маркуса. По совету Лемюэля он постарался отдохнуть, сберегая силы для предстоящей встречи, чувствуя, что на этот раз все удастся.
— Войди, Лисса.
— Лемюэл сказал, что ты хочешь что-то предложить, — нерешительно сказала она чужаку, бывшему когда-то ее любящим отцом.
Каким осунувшимся и бледным он выглядит. Но голубые глаза сверкали все тем же стальным блеском.
— Я бы считал это скорее условиями, на которые согласился Лемюэл, хотя мне пришлось долго уговаривать его пойти на такое. Сейчас объясню.
— Но мы много раз обсуждали это, папа, — устало вздохнула Лисса.
Отец поднял руку, жестом призывая к молчанию.
— Ты сказала, что вернулась, потому что любишь меня.
— Ты и сам это знаешь.
— Значит, согласишься исполнить мою последнюю волю. У меня совсем мало времени, Лисса, доку Хедли известно это, и ты должна знать.
Лисса почувствовала, как слезы обжигают горло. Почему все должно было кончиться именно так?
— Я не могу выйти за Лемюэля, я уже замужем.
— Лемюэл — близкий друг губернатора Хейла. Он сказал, что может без лишнего шума добиться развода.
— Я этого не сделаю, — покачала головой Лисса. Лицо Маркуса исказилось жестокой улыбкой.
— Забудь о своих фальшивых признаниях в любви. Подумай о мальчишке!
Он рассерженно ткнул в направление комнаты, где спал Джонни.
— Этот мальчик — твой единственный внук, — напомнила Лисса со всевозрастающей неловкостью.
Отец не обратил внимания на ее слова.
— Получишь развод и выйдешь за Лемюэла, и считай, что тебе крупно повезло, что тот согласился взять и это отродье!
— Я иду собирать вещи, папа. Мы с Джонни вернемся к тете Эдит…
— Не думаю, что она согласится принять тебя, если я напишу и расскажу, как ты валялась с грязным наемным убийцей и забеременела еще до того, как он соизволил жениться!
Лисса в немом изумлении взглянула на отца, только сейчас заметив беспощадную жестокость, никогда раньше не виденную.
— С самого детства я слышала истории о том, как ты во главе «вигилянтов» (Организация, поддерживающая порядок на неосвоенных территориях, члены которой часто расправлялись с неугодными людьми.) вешал поселенцев на глазах у жен и детей, но никогда не верила, что мой отец способен на такое. Теперь вижу, как обманывалась.
Лицо ее побелело, как мел.
— Меня интересует только «Джей Бар».
— Может, только это тебя всю жизнь и интересовало, — не повышая голоса, ответила Лисса.
— Ты потеряла право на мою любовь в тот день, когда позволила этой твари прикоснуться к себе. Предупреждаю, Лисса, тебе и мальчишке некуда будет идти. Умрешь с голоду или будешь вынуждена продавать свои потрепанные прелести на улицах Шайенна, чтобы выжить. Но и в этом случае будешь голодать — белые мужчины не захотят объедков мексикашек или грязных индейцев.
Прекрасно характеризуешь твоего, ангела добродетеля Лемюэля Мэтиса, — ответила она, отчаянно пытаясь говорить спокойно и выстоять, пока не сможет все получше обдумать. — Если я соглашусь выйти за него, какую получу гарантию, что он не выбросит на улицу Джонни? Ни на твое, ни на его слово я уже, конечно, полагаться не собираюсь.
— Завтра же перепишу завещание и откажу твоему сыну значительное наследство в виде доверительного фонда.
— Половину «Джей Бар», — холодно объявила она и едва не улыбнулась, видя, как побледнел отец.
— Не позволю, чтобы полукровка владел этой землей!
Маркус наклонился было вперед, но тут же, задыхаясь, откинулся на подушки.
Решимость Лиссы едва не исчезла. Она боролась с порывом подбежать, помочь ему сесть и успокоиться, отдышаться, но продолжала оставаться на месте, изо всех сил сжимая кулаки, заставляя себя спокойно глядеть в ледяные глаза отца своими — бездонными и печальными.
Наконец, немного придя в себя, Маркус начал торговаться:
— Подпиши прошение о разводе, и я отдам твоему сыну половину ранчо, при условии, что согласишься продать его за полную рыночную цену Лемюэлю, своему мужу.
Лиссе ранчо было ни к чему, но оно принадлежало сыну по праву рождения. Она не позволит обделить Джонни, оставить его нищим во враждебном, мире белых людей, как оставили в свое время его отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46