Уже долгие годы миссис Донтри пользовалась щедростью Элверстоука, и, хотя ей искренне хотелось не зависеть от него, она не могла не считать, что, поскольку ее красавец сын является наследником маркиза, последний обязан обеспечить и ее двух дочерей.
Хотя старшей из них, мисс Хлое Донтри, оставалось всего несколько недель до семнадцатилетия, ее представление обществу не занимало мысли миссис Донтри, покуда она не узнала из весьма ненадежных источников, что Элверстоук собирается дать великолепный бал в честь мисс Джейн Бакстид. Миссис Донтри утверждала, что она слабая женщина, но, защищая своих обожаемых детей, способна превратиться в львицу. В таком обличье она и явилась к Элверстоуку, прихватив самое безотказное оружие – нюхательную соль.
Миссис Донтри не начала с требований – это было не в ее духе. Войдя в гостиную, она направилась к маркизу, протянув изящные руки в светло-лиловых перчатках.
– Дорогой Элверстоук! – воскликнула миссис Донтри, устремив на лицо кузена взгляд своих больших, глубоко запавших глаз и одаривая его печальной улыбкой. – Мой добрый благодетель! Как я могу отблагодарить вас?
Игнорируя левую руку посетительницы, маркиз быстро пожал правую и осведомился:
– Отблагодарить за что?
– Как это похоже на вас! – вздохнула миссис Донтри. – Но если вы можете забыть о вашей щедрости, то я не могу. Бедная Харриет и девочки будут ругать меня, что я вышла из дому в такую холодную погоду, но я чувствовала, что должна была сделать хотя бы это. Вы слишком добры.
– Ну, это, во всяком случае, что-то новое, – заметил Элверстоук. – Садитесь, Лукреция, и объясните все как следует. Что такого я натворил, чтобы заслужить вашу признательность?
– Притворщик! – упрекнула его миссис Донтри, грациозно опускаясь на стул. – Я слишком хорошо вас знаю, чтобы попасться на эту удочку. Вы просто не любите, чтобы вас благодарили – и в самом деле, если бы я стала благодарить вас за все, что вы сделали для меня и моих обожаемых детей, то боюсь, стала бы одной из тех, кого вы именуете «занудами». Хлоя – дорогое дитя – называет вас добрым волшебником.
– Должно быть, у нее жар, – прокомментировал маркиз.
– Она думает, что никто не может сравниться с ее великолепным кузеном Элверстоуком! – улыбаясь, продолжала миссис Донтри.
– Не беспокойтесь, она поправится, – заверил ее маркиз.
– Скверный мальчик! – шутя, укорил а его миссис Донтри. – Вы надеетесь меня перехитрить, но вам это не удастся. Вы отлично знаете, что я пришла поблагодарить и побранить вас за то, что вы приобрели для Эндимиона эту прекрасную лошадь. Увы, я была не в состоянии сделать это сама. Он говорит, что лошадь просто безупречна. С вашей стороны это слишком любезно.
– Так вот в чем дело! – воскликнул его лордство с иронической усмешкой. – Вам незачем было предпринимать этот ненужный визит – я ведь говорил, что позабочусь о подходящей лошади для вашего сына.
– Какая щедрость! – со вздохом промолвила миссис Донтри. – Иногда я думаю, что бы стало со мной после того, как я лишилась моего возлюбленного супруга, если бы я не могла рассчитывать на вашу поддержку при каждом испытании.
– Моя вера в вас, дорогая кузина, не позволяет усомниться, что вы, не теряя времени, нашли бы какую-нибудь другую поддержку, – самым любезным тоном отозвался маркиз. Слегка улыбнувшись при виде того, как она закусила губу, он открыл табакерку и спросил: – Какие же испытания обрушились на вас сейчас?
Женщина широко открыла глаза и с удивлением произнесла:
– Что вы имеете в виду, мой дорогой Элверстоук? Абсолютно никаких, если не считать плохого здоровья, – а вы знаете, что я никогда об этом не говорю. Я исполнила свой долг и теперь должна вас покинуть, прежде чем моя бедная Харриет испугается, что со мной произошел один из моих нелепых спазмов. Она ждет меня в карете, так как и слышать не пожелала, чтобы я поехала одна. Харриет так обо мне заботится! Вы все меня окончательно избаловали! – Миссис Донтри поднялась, закуталась в шаль и протянула руку. Но прежде чем маркиз успел притронуться к ней, она воскликнула: – У меня совсем вылетело из головы то, что я хотела с вами обсудить! Я в таком затруднении! Дайте мне совет, Элверстоук!
– Вы заставляете меня краснеть, Лукреция, – сказал маркиз. – Я так часто вас разочаровывал.
– Как же вы любите надо мной подшучивать! Умоляю, будьте серьезны! Это касается Хлои.
– В таком случае вы должны меня извинить, – заявил его лордство. – Я ничего не понимаю в школьницах, так что, боюсь, мой совет окажется бесполезным.
– Вы все еще думаете о ней как о школьнице! Действительно, трудно представить, что она уже выросла. Тем не менее ей вот-вот исполнится семнадцать, и, хотя я не собиралась выводить ее в свет до следующего года, все говорят мне, что откладывать это было бы неразумно. Ходят слухи, что у королевы так плохо со здоровьем, что она может умереть в любой момент, и даже если этого не случится, вряд ли будет в состоянии устраивать приемы в будущем году. Это меня беспокоит, потому что мне бы очень хотелось представить должным образом мою девочку – да и бедный Генри хотел бы того же. О Карлтон-Хаус я и слышать не желаю! Не знаю, как нам быть, если королева умрет. Даже если ее место займет герцогиня Глостерская, – конечно, принц-регент может этого захотеть, так как она всегда была его любимой сестрой, – это все равно будет не то же самое. И кто знает – а вдруг вместо королевы приемы будет устраивать эта ужасная леди Хартфорд?
– В самом деле – кто знает? – сочувственно отозвался Элверстоук, которому такая возможность казалась крайне маловероятной.
– Поэтому я чувствую, что должна представить Хлою в этом сезоне, чего бы это ни стоило! – заявила миссис Донтри. – Я надеялась заранее подготовиться к будущему году и сделать все как следует, но, увы, это едва ли возможно. Дорогое дитя! Когда я сказала ей, что буду вынуждена представить ее в одном из моих придворных платьев, она приняла это так безропотно, что мое сердце чуть не разорвалось! Я не смогла удержаться от вздоха – Хлоя такая хорошенькая, что я бы хотела нарядить ее во все самое лучшее! Но если придется представлять ее в теперешнем сезоне, то об этом и думать нечего.
– В таком случае я советую подождать до следующего года, – сказал Элверстоук. – Утешайте себя мыслью, что, если королева не будет устраивать приемы, ни одна из дебютанток сезона не будет наслаждаться опытом, в котором отказано вашей дочери.
– Нет-нет! – возразила миссис Донтри. – Как же я могла оказаться настолько непредусмотрительной? Каким-то образом я должна представить Хлою этой весной. Может быть, дать бал? Но в моем положении… – Она не договорила, словно ей в голову пришла внезапная идея. – Интересно, намерена ли Луиза представлять в этом сезоне Джейн? У бедняжки столько веснушек и такая некрасивая фигура! Но можете не сомневаться, что Луиза постарается представить дочь достойно, хотя она настолько скупа, что наверняка будет ворчать из-за каждого пенни, который ей придется на это истратить. Ходят слухи, – с тихим смехом добавила миссис Донтри, – что вы даете бал в честь Джейн.
– Вот как? – осведомился его лордство. – Но вам, безусловно, известно, дорогая Лукреция, что «слух лишь дудка, куда дуют зависть, ревность и…». Забыл остальное, но позвольте заверить вас, что, когда будут разосланы приглашения на бал в этом доме, имя Хлои не окажется забытым. А теперь позвольте мне проводить вас к вашей карете – мысли о верной Харриет, томящейся там в ожидании вас, начинают терзать мою душу.
– Погодите! – остановила его миссис Донтри, которую осенила еще одна идея. – Что, если мы с Луизой объединим наши ресурсы? Боюсь, что моя красавица Хлоя затмит бедняжку Джейн, но думаю, что это не будет заботить Луизу, если она сможет немного сэкономить. – Она воздела руки молитвенным жестом и добавила тоном, в котором искусно сочетались лесть и лукавство: – Если бы Луиза одобрила этот план, вы бы позволили нам, дорогой Вернон, устроить бал здесь, в вашем великолепном зале?
– Нет, дражайшая Лукреция, не позволил бы, – ответил маркиз. – Но не отчаивайтесь! Случай не представится, так как уверяю вас, что план Луизе не понравится. Вижу, что вам стало дурно из-за моей чудовищной нелюбезности. Может быть, позвать преданную Харриет?
Это уже было немного чересчур даже для миссис Донтри. Бросив на кузена укоризненный взгляд, она удалилась с видом, напоминающим миссис Сиддонс в облике музы Трагедии, какой ее изобразил сэр Джошуа Рейнолдс.
Третьим визитером маркиза была леди Дживингтон, которая пришла не просить его об одолжении, а умолять не поддаваться назойливым приставаниям леди Бакстид. Она заявила серьезно и сдержанно, что не ожидает помощи брата в том, чтобы ввести в общество ее дочь Анну, но сочтет сознательным пренебрежением к себе, если он исполнит такую миссию для мисс Бакстид, которая, как подчеркнула леди Дживингтон, не разделяет со своей кузиной чести быть его крестницей. Если же пристрастие побудит брата оказать подобную милость Хлое – дочери «той женщины», – то она прекратит с ним всякие отношения.
– Ты почти убедила меня, Огаста, – промолвил его лордство.
Эти слова были произнесены самым любезным тоном и сопровождались самой сладкой улыбкой, однако леди Дживингтон, кипя от гнева, поднялась и без единого слова вышла из комнаты.
– А теперь, – сказал маркиз секретарю, – вам остается только потребовать от меня дать бал для вашей протеже.
Глава 3
После пережитых испытаний казалось маловероятным, чтобы маркиз, который редко был расположен удовлетворять чьи-либо прихоти, кроме своих собственных, откликнулся на просьбу мисс Мерривилл, тем более что Чарлз Тревор не рискнул напомнить ему об этом. Однако, то ли из любопытства, то ли потому, что в один прекрасный день его лордство оказался поблизости от Аппер-Уимпоул-стрит, он нанес ей визит.
Пожилой дворецкий проводил Элверстоука по узкой лестнице в гостиную на втором этаже походкой, красноречиво свидетельствующей о возрасте и дряхлости, и доложил о его приходе.
Задержавшись на пороге и быстро оглядевшись, маркиз почувствовал, что его подозрения подтверждаются: неизвестная родственница явно нуждалась, ибо комната была меблирована весьма убого. Отсутствие должного опыта не позволило ему разглядеть признаки, которые поведали бы человеку менее обеспеченному, что дом арендован на сезон и обставлен настолько дешево, насколько это возможно.
За маленьким письменным столиком, стоящим под прямым углом к окну, сидела леди и что-то писала. Быстро обернувшись, она устремила на Элверстоука удивленный и одновременно оценивающий взгляд. Маркиз сразу увидел, что женщина еще очень молода – не старше двадцати трех или двадцати четырех лет. Прямой взгляд ясных серых глаз хорошо гармонировал с четко очерченным маленьким носом и твердыми линиями рта и подбородка. Светло-каштановые волосы были подвязаны тесьмой; под полосатым жакетом было платье с высоким воротником из превосходного батиста и с двойной отделкой. Однако Элверстоук, достаточно искушенный в тонкостях дамской одежды, сразу разглядел, что туалет был хотя и модным, но не дорогим. При этом женщина носила простое платье с редким изяществом – никто не мог бы сказать, что она скверно и неопрятно одета.
Молодая леди держалась абсолютно спокойно – это заставило Элверстоука предположить, что она, возможно, старше, чем ему показалось с первого взгляда. Молодые незамужние женщины редко принимают визитеров мужского пола – было бы более естественно, если бы она проявила некоторое волнение при появлении незнакомого джентльмена, однако девушка оставалась невозмутимой. Она не покраснела, не опустила глаза и не обнаружила ни малейших признаков смущения, а окинула посетителя задумчивым и (как он не без юмора отметил) критическим взглядом.
Элверстоук двинулся вперед своей грациозной неспешной походкой.
– Я имею честь обращаться к мисс Мерривилл? – осведомился он.
Женщина поднялась, шагнула ему навстречу и протянула руку:
– Да, я мисс Мерривилл. Пожалуйста, простите меня. Понимаете, я не ожидала вашего визита…
– В таком случае умоляю простить меня. У меня сложилось впечатление, что вы хотите, чтобы я вас посетил.
– Да, но я думала, что вы все же не придете. Меня бы это не удивило, потому что вы, наверное, сочли мою просьбу дерзкой и навязчивой.
– Вовсе нет, – не слишком убедительно возразил маркиз.
– Боюсь, что да. Дело в том, что, прожив всю жизнь в Херфордшире, я еще не вполне усвоила лондонские обычаи. – В ее глазах блеснули озорные огоньки, и она доверительно добавила: – Вы и понятия не имеете, как трудно соответствовать правилам приличия, будучи многие годы хозяйкой дома.
– Напротив, – быстро отозвался Элверстоук. – Я очень хорошо себе это представляю. Мисс Мерривилл рассмеялась:
– В самом деле? Тогда, возможно, мне будет не так трудно объяснить, почему я… почему я так ходатайствовала о чести принять вас.
– Какая восхитительная фраза! – рассмеялся маркиз. – Вы заучили ее наизусть? А мне показалось, что ваше так называемое «ходатайство» больше походит на вызов в суд.
– О боже! – испуганно воскликнула мисс Мерривилл. – А я так старалась не выглядеть деловой женщиной!
– Выходит, вы деловая женщина?
– Да, но что я могу поделать? Я должна рассказать вам обо всем… Но прошу вас, сядьте.
Маркиз слегка поклонился и придвинул стул к камину. Девушка села напротив и с сомнением посмотрела на него.
– Я собиралась все объяснить вам в письме, но оно получилось таким бестолковым, как сказал бы мой брат Харри, что в конце концов я решила переговорить с вами лично. Сначала я не намеревалась обращаться к кому-либо из папиных родственников, так как думала, что моя тетя Скрэбстер сможет сделать все, что мне нужно. Это доказывает, какой я была доверчивой. Она старшая из сестер моей матери и часто писала нам о том, как вращается в высшем обществе и как ей хочется ввести туда мою сестру и меня.
– При этом будучи уверенной, что ее никогда не попросят осуществить это желание?
1 2 3 4 5 6 7 8