– Могу вас уверить, что если бы я раньше узнала о ваших родственных отношениях с мистером Роуэли, сэр, то сделала бы все возможное, чтобы уговорить Люси забыть Артура. Мне этот роман нравится не больше, чем вам!– Какая же вы опекунша, если не сочли нужным поинтересоваться родственниками Артура, – насмешливо заметил гость.– А вы сочли нужным знакомиться с дальними кузинами Люси? – язвительно парировала мисс Тресильян.– В этом не было необходимости. Я с самого начала знал, что она ваша племянница, и этого мне оказалось вполне достаточно. Короче говоря, я не хочу брака между Артуром и вашей Люси и сделаю все возможное, чтобы расстроить его! И зря вы недооцениваете меня! Вы можете обнаружить, что я могу сделать очень много!– Прошу вас, расстаньтесь с мыслью, что этот брак нравится мне больше, чем вам! – взмолилась мисс Тресильян. – Ничто не может вызвать у меня большего отвращения, чем брак моей племянницы с любым членом вашей семьи!– Так я и думал… вы довольно ясно дали это понять, когда бросили меня!– Если вы хотите этим сказать, что я положила конец несчастным отношениям, о которых вы сожалели так же сильно, как я…– Я приехал сюда не затем, чтобы обсуждать древнюю историю! – грубо прервал хозяйку лорд Ивер.– Если вы приехали сюда, чтобы сообщить мне, будто не желаете брака между вашим драгоценным кузеном и Люси, то, смею вас заверить, напрасно потратили время! – парировала Элинор.– Ах, вот как! – немедленно откликнулся его светлость. – Значит, вы все-таки поддерживаете их? Как же я сразу не догадался!Мисс Тресильян собиралась уже дать решительный отпор этому предположению, когда ей пришло в голову, что если она сделает это, то не сдержит слова, данного племяннице. Решение промолчать стоило ей нешуточной борьбы, но в конце концов она сумела заставить себя улыбнуться и сказать с делающим ей честь спокойствием:– Ну хватит! Мы ничего не добьемся, если будем отчитывать друг друга, Ивер. Можно сожалеть о том деле, но ссора двенадцатилетней давности между нами не должна стать препятствием на пути брака этих детей!– Вы поведали своей племяннице?..– Нет… так же, полагаю, как вы не рассказали своему кузену! Не вижу никакой пользы, если она будет знать об этом. К тому же это их совершенно не касается!– Я не потерплю, чтобы Артур женился на вашей племяннице! – горячо воскликнул лорд Ивер.– Только не устраивайте мне сцен! – взмолилась мисс Тресильян. – Если отбросить наши разногласия и личные обиды, какие доводы можно привести против этого брака? Трудно найти, я полагаю, более подходящую пару! – Элинор помолчала с полминуты, потом горько добавила: – Мы с вами будем отвратительными эгоистами, если позволим разбить им сердца только потому, что когда-то повздорили.Губы его светлости презрительно искривились.– Сердца так легко не разбиваются, да будет вам известно!– Никто не знает этого лучше меня, – ответила Элинор Тресильян.– Тогда, значит, и не стоит обсуждать такую нелепицу.Слишком поздно поняв несвоевременность и неудачность своего ответа, мисс Тресильян попыталась вернуть утраченные позиции.– Мы с вами не находимся в положении людей, которые могут судить страдания действительно любящих друг друга людей! Характер Люси отличается от моего. Завоевать ее расположение очень и очень непросто, и оно более прочное, чем мое.– В этом я нисколько не сомневаюсь. Ничье расположение просто не может быть слабее вашего! – язвительно проговорил Ивер. – Я вас умоляю, пощадите меня – избавьте от своих трогательных признаний! Ваша Люси еще достаточно молода, чтобы прийти в себя после разочарования от несостоявшегося замужества, и, несомненно, скоро найдет себе новый достойный объект для внимания. Полагаю, этот кавалер окажется не менее завидным, чем Артур!– Безусловно, именно так и будет! – сердито ответила мисс Тресильян, обидевшись за племянницу.– О, только не стоит читать мне нотаций! – гневно воскликнул его светлость. – Вам не удастся провести меня и заставить поверить, будто вы в первый раз слышите, что мой кузен один из самых завидных женихов! Такой жених – гордость любой девушки.Услышав эти оскорбительные слова, мисс Тресильян торопливо встала и сказала:– Если хотите знать, то ваш кузен никогда не будет предметом гордости Люси! Можете мне поверить!– Благодарю вас! – поклонился лорд Ивер. – Я услышал от вас заверения, за которыми приехал. Моя миссия выполнена и мне остается только откланяться… Ваш покорный слуга, мэм!
– Люси, – спокойно, но решительно обратилась к племяннице мисс Тресильян, – если твою гордость не задевает намек лорда Ивера на то, что мы раскинули сети на богатого жениха, то мне слышать такое очень неприятно! Я не прошу тебя окончательно отказаться от мыслей об Артуре. Я только говорю, что до тех пор, пока он не станет полностью сам себе хозяин, и ты тоже не подрастешь, я не разрешу ему приезжать в этот дом и не позволю тебе ездить туда, где будет существовать хоть малейшая возможность встретиться с ним.Юная мисс Тресильян попыталась говорить спокойным беззаботным голосом:– Дорогая тетя, вы собираетесь посадить меня под замок? Мне придется встречаться с Артуром на всех светских балах и у Олмэка Известные в Лондоне «публичные залы», основанные в 1764 г. В них устраивались балы, концерты и лекции.

тоже!– Я это понимаю, – кивнула тетя. – И ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь ограничивать тебя во всем. Я придумала очень хороший план, который, по моему мнению, ты одобришь. Я даже уверена, что он тебе понравится, поскольку ты всегда хотела побывать за границей. Конечно, во времена этого ужасного Бонапарта поездки на континент были невозможны. Сейчас же, однако…– О нет! Нет! – в ужасе воскликнула Люси. – Мне абсолютно все равно, что может думать обо мне лорд Ивер! Он не имеет власти запретить Артуру жениться на мне, а если его светлость окажется настолько злым, что перестанет выплачивать Артуру денежное довольствие, мы вполне терпимо сможем прожить и на мое состояние! И никто не подумает плохо об Артуре, если он будет жить на мои деньги, поскольку в тот самый день, когда ему исполнится двадцать пять лет, он сможет вернуть мне все до последнего фартинга, если уж на то пошло. Единственное, что нам нужно, это согласие папы… но онникогда не даст согласия, если вы ответите отказом, моя дорогая тетя!– И ты не получишь моего согласия на этот брак! – ответила мисс Тресильян с необычайной суровостью. – Дорогое дитя, ну подумай хорошенько. Как ты можешь рассчитывать что я поступлю так неосмотрительно и разрешу тебе выйти замуж, когда опекун твоего жениха так решительно возражает против вашего брака?Элинор увидела, что ее слова попали не в бровь, а в глаз, и не теряя времени даром, представила Люси все преимущества своего плана. Племянница выслушала ее молча. Мисс Тресильян обрадовалась, когда Люси крепко и тепло обняла ее.– Вы лучшая и самая добрая из всех теть на свете! – провозгласила девушка. – Я понимаю ваши чувства… правда, понимаю! И никогда не стану просить вас сделать то, что вы считаете неправильным! Я даже не задумывалась, насколько трудно и даже невозможно будет для вас дать согласие на наш брак! Простите меня!Обрадованная мисс Тресильян задумалась над осуществлением своего плана. Ее беспокоило, что скажет ее требовательная старшая сестра, когда узнает, что вместо возвращения домой в Камден-плейс, Элинор отправится за границу?Нельзя было сказать, что Люси с радостью принялась помогать мисс Тресильян в ее заботах о предстоящем путешествии, но в течение всей следующей недели девушка ни разу не возразила тете. Мисс Тресильян решила, что требовать чего-то большего от Люси при данных обстоятельствах просто нереально. Во время приготовлений к поездке мисс Тресильян пришла мысль, что мистер Роуэли может захотеть отправиться вслед за своей возлюбленной. Скорее всего, лорд Ивер в зародыше подавит это намерение кузена, но она тем не менее была полна решимости добавить к его запрету и свой.
Так получилось, что мисс Тресильян не предоставилась возможность поговорить с мистером Роуэли с глазу на глаз. Вернувшись как-то утром в начале двенадцатого в дом на Зеленой улице после затянувшейся деловой встречи в Сити, она была встречена своей личной служанкой, которая безо всякого стеснения прочитала госпоже лекцию о том, что леди не следовало бы отправляться без сопровождающих в экспедицию, которая, по мнению этого сурового критика, была несомненно чревата многочисленными опасностями.– Завтрак уже час стынет на кухне! – с упреком сообщила мисс Баггеридж, забирая у хозяйки перчаткой шаль. – Немедленно садитесь за стол, мисс Элинор! Разве можно носиться всему городу, как угорелая! Даже не знаю, что бы сказала ваша бедная мама, если бы узнала, что вы ведете себя так опрометчиво.С детства привыкнув к поучениям преданной служанки, мисс Тресильян молча снесла все упреки. Она сняла соломенную шляпку, которая очень ей шла, и поинтересовалась:– А где мисс Люси? Наверное, она уже давно позавтракала.– Этого можно было бы ожидать от воспитанной молодой девушки, – угрюмо ответила мисс Баггеридж. – Хотя с какой стати мисс Люси станет вести себя прилично, когда у нее перед глазами ваш пример…– .. .я не знаю, это уж точно! – закончила за нее предложение Элинор Тресильян.Мисс Баггеридж бросила на хозяйку сердитый взгляд.– Мне, конечно, не подобает делать подобные замечания мисс, и я вовсе не собираюсь говорить на эту тему, но когда речь заходит о молодой девушке, разгуливающей по городу с картонкой в руках и без слуги, как самая обычная простолюдинка, совесть не позволит мне молчать.– Если Люси вышла с картонкой, значит, она отправилась за платьем из французского батиста, которое отдали на переделку, – спокойно заметила мисс Тресильян.Мисс Баггеридж недоверчиво фыркнула, но воздержалась от дальнейших замечаний. Увидев, что хозяйке подали горячий кофе и хлеб с маслом, она достала из кармана запечатанное послание и сказала недовольным голосом:– Письмо из Бата от мисс Клары. Если хотите знать, за него пришлось платить целый шиллинг. Наверное, вам лучше прочитать его, но я бы на вашем месте, мисс, открыла его только после завтрака.Дав хозяйке этот мудрый совет, служанка вышла из комнаты, а мисс Тресильян, которая не относилась к числу людей, старающихся увильнуть от неприятной обязанности, сломала облатку на письме сестры, развернула его и, потягивая кофе, принялась читать одну за другой страницы, заполненные жалобами. Трудно было найти какое-нибудь другое средство, способное лучше испортить настроение, чем отчет о здоровье старшей сестры мисс Тресильян, но так как подробные описания страданий, которые она испытывала от ревматизма, нервного тика, приступов боли и бессонницы, были перемешаны с последними городскими сплетнями и сетованиями на невезение, которое постигло ее за вистом, мисс Элинор удалось сохранить неплохое настроение. Она поняла, что Клара неплохо проводит время, и облегченно вздохнула, когда не нашла в письме суровой критики бедной леди, выполняющей обязанности компаньонки мисс Клары. Элинор подошла к своему письменному бюро, чтобы спрятать письмо сестры, но так и не сделала этого. Подняв крышку бюро, она увидела послание, написанное почерком Люси и адресованное ей. Мисс Тресильян с дурными предчувствиями взяла письмо племянницы и торопливо сломала облатку, которая запечатывала его.
«Дорогая, дорогая тетя. Это письмо, наверное, окажется для вас сильным потрясением, и мне остается только умолять вас о прощении. Я настоятельно прошу вас понять (и я абсолютно уверена, что вы поймете) критическое положение, в которое я попала. Только эта необходимость заставила меня действовать таким отвратительным не только мне, но, увы, и вам способом. К тому времени, когда вы прочтете эти строки, я буду находиться далеко. А когда я брошусь к вашим ногам, чтобы вымолить прощение, то буду уже женой моего обожаемого Артура. О, моя дорогая тетя, поверьте, я не пришла к этому ответственному решению без мучительной борьбы, поскольку мне трудно идти к алтарю без вашего благословения и вашего присутствия которое должно поддержать меня в такую торжественную минуту. И только мое твердое убеждение, что ваш отказ благословить наш брак проистекает не из вашего сердца, а правил так называемых приличий, дает мне смелость пойти на столь решительный шаг, который, несомненно, шокирует вас и весь свет. Мое единственное утешение (кроме блаженства стать супругой самого лучшего и благородного из мужчин) заключается в том, что вы не можете нести ответственность даже перед лордом Ивером за то, что я вынуждена назвать (хотя моя рука с трудом может вывести это слово) бегством…»
Ошеломленная таким сообщением, мисс Тресильян долго не могла прийти в себя. Она испытывала непреодолимое желание что-то предпринять… броситься в погоню, но одновременно не могла даже шелохнуться, будто ее разбил паралич. Из этого горестного состояния Элинор вывел грубый, так хорошо знакомый ей голос, который громко произнес в холле:– Спасибо, я сам объявлю о своем приходе!Мисс Тресильян подняла голову и безучастно посмотрела на лорда Ивера, стоящего в дверях.Его светлость был в дорожном костюме, он вошел в комнату, даже не соизволив снять длинное светлое пальто с несколькими воротниками. Сверкающие глаза и крепко сжатые губы ясно говорили, что его светлость страшно разгневан. Однако заговорил лорд Ивер не сразу.Его пылающий взгляд упал на письмо в руке Элинор, и он сказал:– Насколько я понимаю, в моем приезде нет необходимости. Вы читаете письмо от своей племянницы?Едва понимая, что делает, мисс Тресильян протянула письмо гостю. Он быстро пробежал его и с презрением бросил:– Очень трогательное послание… если вы обладаете вкусом к романтике! К счастью, я им не обладаю! – Ивер пристально посмотрел в лицо Элинор и кратко рассмеялся. – Только не надо этого трагичного выражения! Надеюсь, вы не думаете, что я позволю им осуществить этот безумный план?
1 2 3 4 5