Перескочить через нее человеку не представлялось никакого труда, но для машины она представляла серьезное препятствие.
– Ну и что будем делать? – поинтересовался Бармен.
Отозвался Профессор, который до этого, казалось, бесцельно бродил туда и сюда, а теперь стоял возле заросли кустарника, росшей у начала канавы.
– Удобней всего будет здесь. Достаточно срубить вот эту пару молодых побегов и слегка подрубить толстые ветки кустов и машина сможет свободно пройти в объезд канавы.
– Но ведь краса поцарапается, – жалобно сказала я.
Они посмотрели на меня с таким видом, что я на будущее решила воздержаться от подобных замечаний.
Выудив из багажника пару топоров, они так ловко принялись ими орудовать, поочередно сменяя друг друга, что просто любо-дорого было посмотреть.
Минут через пятнадцать дорога была расчищена и я потихоньку, стараясь как можно меньше вредить машине, к которой прониклась глубокой симпатией, объехала это неожиданное препятствие и, выехав на посыпанную гравием поверхность, остановилась.
Вскоре вся наша компания собралась здесь же. Возбужденные физическим трудом и вдохновленные успехами от преодоления препятствия, они сейчас выглядели довольными мальчишками из дворовой команды, которые удалось выиграть у профессионалов. Они толкали друг друга, зубоскалили, и готовы были к преодолению всех остальных препятствий разом. Откровенно говоря, мне дальнейший путь представлялся достаточно легким. Гравийная насыпь, сделанная более семидесяти лет назад как бы сцементировалась остатками тех растений, которые росли на ней за это время. Машина по ней бежала легко и ровно. Но уже через полкилометра оказалось, что дорога не постоянно беспроблемна, как это казалось, когда мы рассматривали спутниковые снимки.
Препятствие, оказавшееся на нашем пути, было мостиком через небольшую речушку, столь небольшую, что для моста потребовалась одна центральная опора. И все бы ничего, но кому-то потребовалось разрезать крепления между центральной частью и его краями, из-за чего центральная плита оказалась в неустойчивом равновесии, и подобно гигантским весам раскачивалась, стоило на нее ступить даже человеку. Ехать же в обход на поиски брода, означало вернуться к самому началу нашего пути и затем пробиться по старой грунтовке уже основательно заросшей деревьями.
Пока мы, собравшись возле этих гигантских качелей обсуждали, как лучше миновать это препятствие, Боцман молча подошел к машине и, покопавшись в багажнике, вернулся к нам, неся в руках моток бечевки, цветом и внешним видом она напоминала ту, которой в магазинах во времена бабушек обвязывали коробки с тортом. Молча присев у края плиты, он аккуратно, но надежно привязал ее к неподвижному основанию, а затем размотав оставшуюся, аккуратно кольцами сложил ее на землю. Под первым куском веревки оказался еще один, точно такой же, с которым Боцман, спокойно перейдя по плите на другую сторону, проделал ту же самую операцию, после чего точно также, совершенно спокойно подошел к нам.
– Ремонт закончен, – иронично сказал он.
– И ты считаешь, что вот этот шнурок выдержит машину и плиту? – не выдержал Студент.
– Молодой человек, поясняю только потому, что данный предмет не является широко распространенным, да и мне самому был подарен одним человеком. Так вот, этот кевларовый шнур, сплетен из той же нити, что идет на изготовление бронежилетов. Разрывать его пробовал на пятидесятитонной разрывной машине без какого-нибудь результата. Так что если вы сомневаетесь, я сам сяду за руль и перееду на ту сторону.
– Сейчас, сказала я, – только шнурки поглажу.
– Какие шнурки? – не понял Боцман.
– От любимого корсета… – хмыкнула я.
Чтобы прекратить ненужные разговоры, я села за руль и под одобрительные возгласы моих спутников переехала на другую сторону. Даже если плита и шевелилась, то в машине я этого не почувствовала. Остановившись в метрах пяти от моста, я вышла из машины и принялась рассматривать компанию, гордо вышагивающую через мост. Замыкал шествие Боцман. Он уже развязал все узлы и теперь аккуратно наматывал шнур на бобину. Из любопытства я подошла посмотреть, как он будет снимать шнур с ближней стороны.
Зрелище открывшееся моим глазам, того заслуживало – металлический прут в тех местах, где к нему была привязана бечевка, оказался погнутым, сам же шнур нисколько не пострадал и выглядел, как и прежде.
Не став вдаваться в расспросы, я вернулась к машине. Вечерело, а ехать в ночи по незнакомой дороге совершенно не хотелось
Посовещавшись, мы решили разбить лагерь прямо здесь же посреди дороги, так как могли не опасаться ни попутных, ни встречных машин. Мужчины разбили для себя палатку, а мне предложили ночевать в машине, за что я им вообще-то была благодарна. Уже совсем скоро в нашем лагере горел костер и Бармен готовил ужин.
Ужин получился вкусный, но из чего он был приготовлен, было не понятно, а Бармен, верный своей привычке не спешил открывать секреты.
Внезапно Студент встал и принес из машины длинный и узкий футляр, в котором оказалась флейта, а может быть свирель, я их так и не умею их различать. Сев на свое место возле костра, он начал играть.
Звуки незнакомой мне мелодии, кажется, пронизывали все вокруг, они причудливо сплетались с языками пламени костра. Все слушали как завороженные, не решаясь даже пошевелиться. А Студент все играл и играл. Он как будто изливал свою душу. Не знаю, сколько времени это продолжалось, музыка как-будто заворожила нас всех.
Внезапно, будто запнувшись, он перестал играть, руки с инструментом медленно опустились на колени, а глаза, остановившись, смотрели в одну точку.
– Ну, все, накатило, – сказал кто-то из мужиков.
– Давайте-ка укладываться спать, завтра засветло продолжим путь, – сказал Профессор.
– А как же с ним? – спросила я и кивнула на Студента.
– Ничего, мы его аккуратненько в спальничек уложим, – сказал Боцман, – ты только музыкальный инструмент забери в машину, чтобы не потерялся и не поломался.
Они втроем бережно, словно ребенка, подняли Студента и отнесли его в палатку, а я пошла спать в машину.
Спать в такой машине оказалось ничуть не хуже, чем на диване и, проснувшись, я не сразу сообразила, где нахожусь. Правда, длилось это состояние совсем недолго, только до того момента, когда я открыла глаза.
Возле костра вовсю хлопотал Бармен.
– А, ранняя пташка, – приветствовал он меня, – кофе хочешь?
– Конечно, хочу, – сказала я и получила большую чашку замечательного напитка и большой бутерброд.
– А эти сурки еще спят, – просветил меня Бармен, – ну и ладно…
Мы сели пить кофе.
– Скажи мне, попросила я, – а откуда ты знаешь столько замечательных рецептов, да еще тех, которые можно использовать в походной жизни.
– Ладно тебе, Незнакомка, признаюсь, я не знаю ни одного рецепта, и даже больше, считаю их вредными.
– А как же ты готовишь?
– Не знаю. Я просто беру в руки тот или иной продукт и вначале думаю, что мне хотелось из него приготовить, а потом беру и готовлю.
Нашу беседу прервал голос Профессора, высунувшегося из палатки.
– Вы уже все окрестности своим кофе завоняли, и если не нальете мне, я на вас жалобу напишу.
Следом за Профессором выбрались и Студент, и Боцман. И вскоре вся компания уже завтракала у костра.
Быстро расправившись с едой и свернув лагерь, мы продолжили путь по выбранной нами дороге. Она больше не преподносила сюрпризов, медленно поднимаясь все выше и выше. Нам не один раз встречались мостики и мосты, но все они были во вполне приличном состоянии и никакие диверсанты не прикладывали к ним свои руки. Несмотря на это, мы перед каждым из них останавливались и внимательно осматривали, а только затем переезжали. До наступления вечера мы успели проехать практически по всей достроенной дороге. Предстояло нам преодолеть последний из мостиков, за которым нас ждали еще километров пять пути по гравию. Подъехав к нему, мы остановились и подошли его осмотреть. Видимо построенный уже в конце этой строительной эпопеи, он был собран из бревен, некоторые из которых выглядели не очень крепким. Но хуже всего было то, что ручеек, через который был переброшен этот мост, протекал метров на сто пятьдесят ниже его. В этом месте игрой природы сошлись две огромные каменные платформы, а может быть лопнула одна. На спутниковых снимках это было безобидно выглядевшее препятствие, а в действительности же оказалось, трудноодолимой преградой. Все по очереди заходили на мостик, топали ногами и до хрипоты спорили. Как-то незаметно для себя все мои спутники перебрались на тот берег и стояли немного в стороне от моста, разглядывая его сбоку и отстаивая каждый свою точку зрения. В этот момент я совершила следующий поступок, объяснения которому позже я так и не нашла. То ли мне надоело ждать, когда мужчины до чего – нибудь договорятся, то ль обидело, что моим мнением никто не поинтересовался, то ли то и другое вместе, только закрыв дверцы машины, я немного сдала назад и, разогнавшись, лихо перескочила по мостку на другую сторону. Остановившись довольно далеко от них, я обернулась и увидела, что они уже больше ни о чем не спорили, а молча, смотрели на то место, где раньше был мостик, а теперь больше ничего не было.
Решив обойтись без комментариев к произошедшему, я, не произнося ни слова, подождала, пока они усядутся в машину. Молчание нарушил Студент.
– И как мы поедем обратно? – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Придумаем что-нибудь, – громко сказал Профессор, а потом чуть слышно произнес, – если вообще возвращаться будем.
Все это вместе убавило нашу решимость нестись вперед безоглядно и на ночевку мы остановились, чуть начало вечереть, в конце гравийной насыпи.
Только здесь я обратила внимание на то, что природа вокруг нас изменилась довольно значительно. Леса уступили место густой поросли, но и она росла какими-то пучками, как волосы на голове плешивеющего человека. Осматриваясь вокруг, на одном из холмов я увидела сидящего мужчину и помахала ему рукой. Он или не видел моих движений, или не захотел отвечать на приветствие и продолжал сидеть в той же позе.
– Кому это ты машешь? – спросил Профессор, и я повернула голову в его сторону.
– Да какой-то мужчина сидит на холме вон там и, и я не глядя указала в ту сторону, куда смотрела перед этим.
– Но там никого нет.
Я посмотрела вновь. Действительно, на холме никого не было.
– Наверное, ушел куда-то. Скорее всего, он из того селения, которое отмечено у тебя на карте.
Профессор странно посмотрел на меня.
– Ты знаешь, я перед отъездом разговаривал с местными краеведами, так вот они утверждают, что в этом селении уже лет сорок никто не живет.
– Ну, может охотник или, в конце концов, мне просто показалось, – сказала я, чтобы прекратить этот разговор.
Но продолжения он не получил и потому, что подошел Боцман
– Профессор, – сказал он, – вы уж тут разбивайте лагерь, а я пойду вперед по маршруту и посмотрю, где проехать можно. Сколько успею, столько и посмотрю.
За хлопотами по устройству лагеря и собиранию дров, время пролетело совершенно незаметно. Все сидели у костра, в котелке что-то булькало, повинуясь манипуляциям Бармена.
Внезапно из темноты вынырнул Боцман. Он молча подошел и сел к костру вместе со всеми.
– Ну и как? – спросил его Профессор
– Вполне, завтра на карте покажу, как лучше проехать. А Бармен спросил: – Не заплутал, возвращаясь к лагерю?
– На такой запах и слепой не заблудится, – ответил тот.
Поужинав, первым ушел спать Студент, затем посидев еще немного, Боцман с Профессором. Он колдовал со своими кухонными принадлежностями, а я сидела, потому что спать мне не хотелось.
– Ты не обижайся на нас, мы просто очень переживали там, возле моста, не за мост и не за машину, а за тебя, – неожиданно сказал Бармен.
Что-то внутри меня хрюкнуло, в горле встал ком, а на глаза начали наворачиваться слезы и чтобы не разрыдаться же у костра, я встала и пошла в машину. Здесь, свернувшись калачиком на сиденье, я немного поплакала и незаметно заснула.
Утром, начавшимся с большой чашки кофе, Боцман объяснил на карте маршрут предстоящего движения.
– Смотри, сказал он, объясняя мне на карте маршрут предстоящего движения.
– Смотри, – говорил, указывая мне на карту, – если попытаться на машине забираться вверх, то мы далеко не заедем, там уступы метров по пять высотой и верхние края у них как козырек вперед высунут, из-за этого их на съемке сверху не видно. Но вот если мы предпримем другой маневр, а именно вот здесь, то, – он указал на карте, – спустимся в распадок и вдоль русла ручья сможем доехать почти до нужного нам места, там останется лишь подняться на гору. Единственная опасность – это внезапный ливень в это время года, событие крайне маловероятное, а надолго задерживаться мы не намерены. К тому же, если опять нет каких-то оптических фокусов. Вот здесь в ущелье расположен довольно большой уступ, на котором можно будет оставить машину.
Всвязи с отсутствием других идей, все согласились с маршрутом, предложенным Боцманом. После тряски, сопровождавшей езду по гравию, передвигаться по ровному полю было легко и приятно. Не вcтречая никаких преград на пути, мы спустились в лощину покрытую мелкой каменной галькой, и по ней, поднимая тучи брызг в немногочисленных лужах, поехали вверх по течению речки, протекающей здесь же. Уже через несколько километров я увидела каменный пандус, который заканчивался удобным въездом. Он был настолько широк, что на него свободно могла бы заехать и пара автомобилей, не мешая друг другу.
– Нам вот сюда, – сказал Боцман.
Мы въехали на пандус, словно специально предназначенный для поездок по нему двинулись вперед. Площадка была длиною около километра и по всей длине немного поднималась вверх. Так что, когда я уперлась в стену, мы оказались на значительной высоте от потока, текущего по ущелью.
– На такой высоте даже паводок не будет страшен, – сказал Боцман и все дружно с ним согласились, – осталась мелочь, – найти путь наверх.
1 2 3 4 5 6 7