никто из девиц не сравнится с нашей Машенькой в красоте и тем более в скромности. Но я со страхом думаю о том дне, когда мы останемся совершенно один.Митю мы годами не видим, а теперь и Маша скоро от нас уедет. А я так к ней сердцем прикипела, ну прямо как к родной?— Не огорчайся, матушка, — улыбался князь и обнимал жену за плечи. — Мы Машу непременно поближе к дому замуж отдадим, чтобы можно было чаще навещать. А на лето все ее семейство будем к себе в Полетаеве забирать. Представляешь, как тут весело будет: малыши по поляне бегают, мамки-няньки их урезонить пытаются, вы с Машей в белых летних платьях, в шляпках, с зонтиками в руках по аллеям прогуливаетесь, а мы с зятем сидим на террасе, пьем кахетинское, курим сигары и беседуем о лошадях, видах на урожай и счастливы безмерно…— Стареешь, Владимир Илларионович, — улыбалась княгиня и принималась в который уже раз перебирать кандидатуры наиболее достойных женихов Санкт-Петербурга и Москвы. Но князь, с присущей ему щепетильностью, в каждом из них находил массу недостатков, и, поссорившись несколько раз за вечер, супруги в конце концов мирились, чтобы назавтра вновь заняться обсуждением так занимавшего их вопроса.Маша об их спорах не догадывалась и без особого желания откликалась на попытки княгини завести разговор о предстоящем сезоне и о том, что, вероятнее всего, последует ряд предложений и как нужно поступить в том или ином случае.Втайне Маша, конечно, ждала начала сезона. Это был ее первый настоящий выезд в свет, и сердце ее замирало в сладостных предчувствиях встречи с тем, кого она безумно полюбит и кто ответит ей такой же пылкостью и страстью. Он представлялся ей непременно жгучим брюнетом с черными усами и с горящим взором. Он будет неимоверно красив, смел и богат. Тут Маша всегда вздыхала. Богатство предполагаемого возлюбленного особого значения для нее не имело, гораздо романтичнее было бы полюбить бедняка, но она знала, что князь и княгиня ни за что не позволят ей выйти замуж пусть и за благородного, но несостоятельного жениха, и с этими мечтами она постаралась расстаться.Так прошел нюнь. В доме со дня на день ждали появления Молодого князя. Маша видела его в последний раз семь лет назад и особых восторгов но поводу его предстоящего приезда не испытывала. Высокий и смазливый молодой человек, в которого превратился ее прежний друг и защитник, был слишком занят собою и считал ниже своего достоинства обращать какое-либо внимание на худенькую белобрысую девчонку, с любопытством следившую за каждым его шагом и с готовностью выполнявшую любую его просьбу. Задрав высокомерно нос, он приказывал нести ему квасу или молока, а то и отгонять мух от лица, когда он изволил засыпать в гамаке в саду. И княгиня, и в особенности князь нещадно ругали сына за подобное отношение к девочке, но от того их слова отскакивали словно от стенки горох. Он продолжал как ни в чем не бывало использовать Машу вместо мальчика на побегушках.Но вскоре она взбунтовалась. В соседнем имении, верстах в трех от Полетаева, жил помещик Добродеев, у которого гостила племянница, девица дет двадцати по имени Тамара.Она говорила с явным французским прононсом (а возможно, это было следствием хронической простуды) и к тому же басом и своими пронзительными черными глазами, крупным носом и заметными усиками над верхней губой напоминала знаменитую грузинскую царицу. Так вот, Митя вдруг вздумал влюбиться в нее и затеял интенсивную переписку с дамой своего сердца, а Маше, естественно, определил роль почтальона. Поначалу она восприняла это как своеобразную игру, но обнаглевший до неприличия влюбленный вздумал отправить ее к дубу, дупло которого использовалось вместо почтового ящика, глубокой ночью, а идти туда нужно было мимо деревенского погоста, где, но слухам, в полночь видели какие-то странные фигуры в мерцающих одеждах. И Маша наотрез отказалась.Рассерженный Дмитрий попытался вытолкать ее за дверь, но Маша уцепилась за дверную ручку, и как ни силился бравый мичман оторвать от нее упрямую девчонку, не слишком в этом преуспел. Затем он ухватил ее за ухо, чтобы знала, как почитать старших, но Маша больно пнула его но ноге и пообещала выцарапать ему глаза, чтобы он никогда не смог лицезреть свою «усатую тараканиху», как она до этого только про себя называла пассию Мити.Раздосадованный молодой человек запустил в нее подушкой. Маша не осталась в долгу и метнула в него тяжелый валик с дивана. Мичман пригнулся, а валик вылетел в окно и упал в аккурат на дворовую шавку Басурманку, та с истошным лаем и визгом промчалась но двору и успокоилась только в лопухах за забором, окружавшим усадьбу.Несколько дней Митя делал вид, что в упор не замечает девочку. Князь и княгиня переглядывались и веселились от души, наблюдая, с каким гордым и неприступным видом их сын шествовал мимо их воспитанницы, а она прыгала следом за ним — худая, голенастая, похожая на молоденькую козочку — и строила за его спиной потешные гримасы, передразнивала его походку и жесты. Молодой человек не понимал, почему все окружающие заливаются хохотом, но в один прекрасный момент оглянулся и застал негодницу за исполнением ее фокусов.В тот раз Маша едва спаслась от наказания на высокой березе, ко от шуточек и поддразниваний так и не отказалась.Правда, стала гораздо осторожнее, и, как ни хотелось Дмитрию застать ее на месте преступления, она ловко увертывалась и убегала.Но ему все-таки удалось проучить ее. И в достаточно неприятной ситуации. «Грузинская царица» неожиданно уехала, не попрощавшись и не объяснив причины своего отъезда. Гагарннов-младший погрустил несколько дней, побродил с туманным взором но дальним аллеям, повздыхал вечерами на террасе и нашел себе новую забаву. Внезапно он обнаружил при господском доме нескольких молодых и красивых девок, которые не прочь похихикать и поиграть глазами с молодым барином. Мичман быстро наловчился вылавливать их в укромных закоулках дома, в саду или на заднем дворе и одаривать не совсем целомудренными поцелуями. Дальше больше, и как-то раз Маша заметила, что после обеда, когда князь и княгиня по обыкновению отправились в свою спальню для дневного сна, на сеновал прокралась рыжая Авдотья, вторая горничная Зинаиды Львовны, а следом торопливо, словно нашкодившая Басурманка, забрался по лестнице и Митя.И что Маше взбрело в голову залезть на крышу сеновала, выковырять сучок и заглянуть в образовавшееся отверстие?В следующее мгновение кровля проломилась, и девочка приземлилась прямо на спину молодого негодника, который, в свою очередь, свалился на полураздетую Авдотью. Девка со страху заверещала не своим голосом и, кажется, потеряла сознание. Мичман выругался и успел ухватить зловредную девчонку за ногу…После этого у Маши долго болело ухо, а Митя каждый раз, когда встречался с ней взглядом, обычно за обеденным столом, отчаянно краснел и прятал глаза. В тот раз он предстал перед родительской воспитанницей в непотребном виде и потому испытывал непомерный стыд и в какой-то степени страх перед разоблачением, ведь Маше ничего не стоило рассказать князю, чем его сын изволит заниматься на досуге.Но, слава богу, Маша не проболталась, и Владимир Илларионович не узнал о подвигах своего шустрого наследника, который с того времени полностью отдался чтению книг и верховым прогулкам. Перед отъездом Дмитрий попросил у Маши прощения. И хотя она приняла его извинения, но до сих пор не могла забыть обиду, ведь она любила Митю как брата, скучала по нему, надеялась на его дружбу, а он так по-свински обошелся с ней…И теперешнего его приезда она ожидала со смешанным чувством: боялась этой встречи и вместе с тем верила, что он уже не посмеет обращаться с ней подобным образом…Снизу донеслось ржание Ветерка. Маша открыла глаза.Верстах в двух от нее по дороге, ведущей к усадьбе, неслась четверка лошадей, запряженных в дорожную карету. Следом скакали два всадника.Маша быстро поднялась на ноги, вгляделась в них из-под ладони и радостно подпрыгнула на месте. Похоже, один из всадников — Митя! Она стремглав сбежала с холма, вскочила в седло и по-мальчишечьи оглушительно свистнула. Ветерок с места взял в карьер, и через четверть часа девушка въехала в ворота, отстав от экипажа на какие-то две минуты. 2. На крыльце дома творилось что-то невероятное. Домашние слуги и дворня стояли на некотором удалении и с умилением на красных от полуденной жары лицах наблюдали за встречей отца и сына. Владимир Илларионович то принимался обнимать Митю, то трепал его за волосы, то отстранял от себя, восторженно заглядывал в глаза и с торжеством в голосе вскрикивал:— Красавец, ну чистой воды красавец! Смотри-ка, и усы отпустил! А со щекой-то что? Что со щекой? Неужто шрам?Сын пытался ответить и, в свою очередь, спросить о чем-то, по родитель вновь прижимал его голову к груди и прочувствованно всхлипывал.Маша спешилась и, не глядя, отдала поводья кому-то из конюхов. Сама же встала позади слуг и, приподнявшись на цыпочки, с любопытством принялась вглядываться в своего давнего обидчика.Смотрела и не узнавала. Митя заметно раздался в плечах и, кажется, стал еще выше ростом. Темные волосы коротко подстрижены, под прямым с едва заметной горбинкой носом появились небольшие усы… Сильно загорелое лицо, обветренное, с жесткими складками возле губ, которые не исчезали даже тогда, когда он улыбался, — это был Митя, но только незнакомый ей, совсем взрослый мужчина. И лишь улыбка осталась у него прежней — озорной, разительно преображавшей его красивое лицо, отчего оно становилось более добрым и ласковым.Маша всмотрелась пристальнее. Нет, глаза у него, конечно, те же — голубые, меняющие свой цвет в зависимости от его настроения, и нос он забавно морщит, почти как в детстве, когда смеялся над ее проказами. В последний свой приезд он больше сердился на нее, но его улыбку она не забыла и порадовалась про себя, что он почти не изменился, остался, несмотря ни на что, прежним Митей — веселым, проказливым, порой бесшабашным, но добрым и заботливым, когда это требовалось. И она сама виновата, что выводила его из терпения своими глупыми шутками и розыгрышами.Маша вздохнула, быстро оглянулась по сторонам. Заметил ли кто, с каким пристальным и жадным интересом наблюдает она за молодым князем? Но окружавшие ее слуги смотрели в одном с нею направлении, никому не было дела до нес.Маша успокоилась и вновь окинула Митю придирчивым взглядом, отметив, что и в дорожном платье он не потерял военной выправки, она чувствовалась но всем — даже в повороте головы и в том, как прямо держал он спину…Тем временем на крыльце воцарилась тишина, и сын, освободившись от отцовских объятий, бросился навстречу показавшейся из дверей высокой статной женщине — своей матушке.Княгиня рыдала в голос, прижимая попеременно то к носу, то к глазам кружевной платочек. Митя обнял ее за плечи.Зинаида Львовна припала головой к его груди и затихла на мгновение, потом подняла на сына покрасневшие глаза и вновь залилась слезами:— Митенька, сынок! Уже и не чаяла тебя увидеть! — Она всхлипнула, быстро перекрестила сына и, отступив на шаг, окинула его быстрым взглядом. — Хорош, хорош, ничего не скажешь! — И с гордостью посмотрела на мужа. — Гляди, Владимир Илларионович, ну чисто ты в молодости!Князь смахнул слезу и улыбнулся:— Что же ты, матушка, сына на пороге держишь? Милости просим, капитан-лейтенант Гагаринов, проходите в дом!— Погоди, папенька! — Митя завертел головой, и Маша, проследив за его взглядом, заметила в толпе слуг еще одного молодого человека, почти такого же высокого, как князь, но более худого и бледного.Митя быстро сбежал по ступенькам, взял молодого человека за руку и провел его сквозь расступившуюся толпу:— Маменька, отец, познакомьтесь! Это мой друг еще с кадетского корпуса барон фон Кальвиц Алексей Федорович.Его родители сейчас в Италии, и я пригласил его пожить у нас, пока они не вернутся. Их имение в ста верстах отсюда, в Симбирской губернии…— Знаком, знаком с вашим батюшкой, Алексей Федорович! — Князь пожал руку барону. — В молодости мы с ним не один приз на скачках брали, и сознаюсь, много раз он меня на финише обходил. Большой любитель лошадей был Федор Иоганнович!— Он до сих пор ими занимается, — улыбнулся барон, — только уже в скачках не участвует, а разводит лошадей для кавалерии.— И об этом нам известно, самолично покупал у него двух вороных красавцев для государевых конюшен. Великолепные кони, право слово! — Князь похлопал гостя по плечу и подвел его к княгине. — Познакомься, матушка! Алексей Федорович, оказывается, сын моего старинного приятеля барона Кальвица.Барон склонился к руке княгини и поцеловал ее, а Митя в недоумении посмотрел на отца:— А Маша что же? Где она? Неужто уехала?— О боже! — всплеснула руками Зинаида Львовна. — Действительно, куда она подевалась? Катерина, — окликнула она экономку, — Машеньку не видела?— Да вон же она, барыня, — кивнула та в сторону девушки, попытавшейся спрятаться за широкой спиной одного из конюхов.Митя радостно засмеялся, минуя ступеньки, спрыгнул с крыльца, схватил Машу в охапку и закружил ее по двору.— Смотри, Алешка, какова у меня сестрица! — Он наконец-то поставил ее на землю и с восторгом оглядел с ног до головы. — А я все думаю, что это за казачок за слугами прячется, и невдомек мне, что это сестренка моя дорогая! — Митя стянул с головы Маши папаху и покачал головой. — И впрямь совсем взрослая барышня! — Он вдруг обнял ее и крепко поцеловал в губы. Потом отстранил от себя, окинул придирчивым взглядом и улыбнулся. — Да, и самый главный сюрприз, что красавица каких поискать! Небось просватана уже? — Он посмотрел на мать. — Кто жених, сознавайтесь?Князь укоризненно покачал головой:— Узнаю своего сына! Не успел дорожную пыль с сапог стряхнуть, а уже не терпится все новости разузнать. Добро пожаловать в дом, гости дорогие! — Он посмотрел на сына, продолжающего обнимать Машу за плечи, и весело приказал:— А ну-ка, Марьюшка, живо переодеваться!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10