– Вы ошиблись адресом, – брезгливо сказал Игорь. – Вам на базу ВКС или на худой конец в Апрат, где действует представитель ВКС и Земли.
– Нет, – резко заявила она, – я ищу именно вашей защиты от службы безопасности базы ВКС.
Я посмотрел на Игоря и сказал нетерпеливо – мы уже опаздывали:
– Пусть тогда во дворце нас дожидается.
Игорь подошел к девушке и, взяв ее за локоть, спустился с ней под дождь. Что-то сказав начальнику охраны, он передал девушку ему, а сам, заскочив внутрь, вручную закатил люк на место. Мало ли еще кому не терпится пробраться к нам в капсулу!
– Что она хотела? – спросил я, уже сидя в кресле и наблюдая за действиями Игоря по подготовке к полету.
Тот пожал плечами:
– Не знаю. Вернемся, тогда спросим. Мне, если честно, эти беглецы с базы надоели во как… – Он показал ладонью на горло. – А как вспомню того маньяка, так передергивает даже.
Это он имел в виду историю годичной давности, когда с базы сбежал мужичонка в чине капитан-лейтенанта. Поблуждав по дремучим лесам лагги, он умудрился перебраться через великий Ис и уйти в джунгли дикарей запада. Вся планета на ушах стояла – его разыскивала. Он же не просто мужичонкой был. Он был шифровальщиком эскадры. В итоге нашли его люди Вождя приблизительно через полгода, когда тот, прибившись к свободной стае людоедов, промышлял человечинкой. И кстати, он там себя неплохо чувствовал и даже возвращаться не хотел. Племя после демонстрации работы излучателей приняло его с распростертыми объятиями. Но с Вождем сильно не развернешься в споре. Сказано доставить – значит, доставить. Его три недели везли в Ристу, а оттуда поездом отправили к нам.
Ну, а мы, пока суд да дело, поселили искателя экстрима у себя во дворце. Думали, пусть недельку у нас поживет, к цивилизации привыкнет. И все бы ничего, да только он и не думал к ней привыкать и возвращаться. Спал на полу, ел руками, как заправской дикарь. Еще и хвалился этим. Вот, смотрите, как я близок к природе… Мы молчали. Пусть, думали, перебесится. Когда придет в себя, тогда и передадим его на родную базу. Передавать пришлось раньше. Когда он напал на горничную, наше терпение лопнуло. Ладно бы там с мужским интересом напал, так он ведь ее того… сожрать хотел. По крови, гад, соскучился. Правда, бедолага не знал, что горничные у нас все из лагги. А они с детства охотницы, многие проходили обряды, ныне мною божественной волей запрещенные. Обряд, который я имею в виду, включал в себя в древности поедание врага для получения от него… а, не помню уже, что они там с его плотью получали. Короче, если бы не Игорь, еще неизвестно, кто кем отужинал бы. Но сам факт, что у нас в доме чуть людоедство не произошло, заставил нас избавиться от этого капитан-лейтенанта как можно быстрее. Вот представитель ВКС в Апрате обрадовался-то…
Мы, конечно, предупредили представителя о благоприобретенных вкусовых предпочтениях служащего Земли, но нашим словам не вняли. А через неделю, когда этот шифровальщик съел на ужин печень своего подчиненного, я первый раз оценил заботу командования ВКС о своих служащих. Для этого маньяка был снаряжен на Землю целый курьерский корабль.
Кстати, он стал на Земле знаменитостью. Его демонстрировали по всем каналам стереовидения, пытаясь убедить население, что Иверь не место для отдыха. С определенным успехом он прошел в показах на Прометее и Ягоде. Потом его в газовой камере стравили. А зря… Я бы в клетке его держал и деньги собирал за просмотр.
– Она не похожа на маньяка, – сказал я, когда мы набирали высоту.
– Тот тоже не был похож. Вполне так… мужичок видный. С лысинкой благородной. Ан вот!
– Ну ты даешь, – усмехнулся я. – Сравнил, тоже мне…
В Новом Апрате, возведенном на месте старого, только башня богини Ролл напоминала нам о былых военных буднях. В ней мы и встретились с представителем ВКС.
Как там Игорь говорил? Благородная лысинка? Ну, тогда этот чиновник был само благородство: сверкая лысым черепом, он отвлекал наши мысли от дела. Пока он распинался насчет аренды базы и прочего, мы с Игорем шепотом обсуждали, натирает он лысину по утрам или нет. Ну не может так от природы сверкать!
Когда представитель закончил, мы, словно и не слышали его речи, начали выклянчивать у него два реактора. Посол, конечно, опешил от такого хамства, он прекрасно знал, что продать высокотехнологичные изделия нам – это преступление первой категории. Но отказать не смог. Мы договорились помочь ему устроить в удаленном поселке селевой поток, в котором «погибнет» сие оборудование. Взамен мы сделаем «жест доброй воли» и отдадим на пятьдесят лет в разработку дно океана возле островов Тяжелой воды. И конечно, подумаем над всем, что нам сказал представитель ВКС. Склонив лысину набок и абсолютно не веря таким разгильдяям, как мы, представитель ВКС спросил, что мы скажем о срочной информации для Орпеннов. Я пожал плечами и сказал, что готов принять пакет и даже не расставаться с ним, но обещать сроки передачи не буду. Еще неизвестно, заглянет ли Орпенн к нам и потребует ли личной встречи, на которой можно было бы спихнуть информацию. Выбора у представителя не было практически никакого. Орпенн обычно игнорировал любой дистанционный контакт с пытающимися с ним «поболтать». Я принял кристалл в твердом прозрачном футляре и, спрятав его в карман, спросил, могу ли я еще чем-либо помочь родной планете.
Представитель в который раз напомнил, что перезаключение договора об аренде и месторасположении базы – важнейший вопрос в наших отношениях. Я, конечно, обещал подумать. Я всегда обещаю подумать и всегда выполняю обещания. Но редко потом сообщаю выводы из своих размышлений. Чтобы просящих не обижать лишний раз своими извечными насмешками.
Наше отношение к предложениям посла хорошо выразил Игорь, когда мы собирались обратно. Сидя в капсуле и настраивая программу полета, он процедил сквозь зубы:
– Перебьются. Перенос базы – это вам не город построить на ровном месте…
И он был прав. Так они нам экономику только на отдаленном юге подрывают, а позволь им переселиться во внутреннее море – и все наши центральные районы подпадут под разлагающее действие бездумных финансистов эскадры.
В Тисе нас уже ждал посол Ордена. Вместо аудиенции он был откровенно послан к Торговому Советнику. Спрятавшись в моей конуре возле огня, мы с Игорем предались в последнее время излюбленному занятию – скуке.
Скука нас доканывала в это время каждый год. И если раньше мы ее кое-как бороли, то в этом году даже бороться с ней стало скучно.
Сезон дождей. Это не для слабонервных. Я не понимал местных жителей, которые обожают это время года. По мне, так противнее ничего придумать нельзя. Игорю было все равно, как и его жене, а я вот никак не мог изобрести себе занятие на зиму. Строительство на период дождей останавливалось полностью или текло настолько вяло, что моего внимания не требовало. В работе Рольских лабораторий и заводов я был уже давно не нужен. Никаких новых технологических скачков не предвиделось, и эту зиму посвятили исключительно совершенствованию двигателя внутреннего сгорания. Реализованный еще в позапрошлом году, проект производства этих двигателей осуществлялся более чем мучительно. То, что у нас получилось, с трудом использовалось на немногих автомобилях да на дирижаблях. Даже генераторы на основе этих двигателей получались убогими. И не потому, что вместо бензина мы использовали спирт, который в наших условиях был значительно дешевле, чем добыча и переработка нефти, а просто потому, что через пять-восемь лет всерьез собирались переходить на водородное топливо.
Другие проекты, в частности создание первых самолетов, были напрямую завязаны на результат работ лабораторий. Опробованные уже планеры и даже первые смельчаки пассы, что смогли пройти обучение у Игоря и не убиться, ждали только выхода нормальных двигателей с воздушным охлаждением. Ждать, как мы понимали, им предстояло долго. Качество материалов для деталей было не просто отвратительным. Оно было ужасным, и для решения проблем с нашими идеями приходилось отвлекаться на внедрение новых технологий в производство даже той же стали. Связанные по рукам и ногам цепочками невыполненных, но взаимосвязанных дел, мы упрямо решали их в порядке приоритетов. Скачков не ожидали и не готовили, но и прогресс не останавливали.
Наверное, именно наше упрямство двигало вообще хоть что-то на этой планете. Но даже оно было бессильно перед зимой с ее дождями и проблемами логистики. И мы скучали в ожидании новостей и требований нашего участия в очередном эксперименте. Придумывать сами себе занятия мы с Игорем уже откровенно устали.
Помучавшись с ним в моих апартаментах и отбросив надоевшие технические книги и справочники на кристаллах, мы таки вспомнили о девушке, что нагло ворвалась к нам в капсулу, и, позвав охрану, приказали привести ее.
Пока охрана выполняла приказ, мы с Игорем вытянули контрабандный виски и шерри. Сие нам преподнес командир роты десантников за то, что устроили ему и его ребятам неплохую охоту в лесах дикарей запада. Насколько я помню, в лес они вошли строем, а вот вышли каждый кто где… с грудами трофеев и полными штанами удовольствий. С Вождем дикарей после этого пришлось разрешать дипломатический конфликт. Вождь был очень недоволен нарушением запрета на присутствие в его лесах всех без исключения землян. Даже со мной он встречался только в Апрате или в Тисе, если ему не лень было тащиться со свитой и шаманом на поезде из Ристы. Но мы с ним поболтали, выразили благодарность за обеспечение безопасности десантников на его территории. Он ухмыльнулся и поведал, что это было не просто. Стреляющие на каждый шорох десантники чуть не зашибли тех, кто незримо сопровождал их на охоте и загонял на них зверей.
Ну да ладно, дело прошлое…
Виски обжигало горло, и я слегка поперхнулся. Закусил местным крупным – размером с кулак – аналогом винограда. Игорь даже не закусывал, а закурил. Пуская вверх дым, он наблюдал, как тот волнами расползается по низкому потолку. Двух сигарет хватило, чтобы под потолком возник своеобразный туман.
Ввели девушку. Мы усадили ее на кровать, а сами, сидя в креслах, разлили по бокалам виски и шерри и, предложив ей, выпили.
– Ну, и как вас зовут, девушка? – спросил Игорь, закуривая третью сигарету.
– Алена. Алена Бондаренко.
Глава 2

Алекс
Я возвращался к себе, чтобы забрать свои вещи и поставить дом на сигнализацию. Ближайшие годы он будет законсервирован и недоступен. Перед полетом я всегда навещал дом, даже если этого не требовалось. Словно я обязан был побывать в этой гавани, в которой недолго жил, но которая оставалась моим домом на Земле.
Мне было жаль мою халупу… Особняк с уже выцветшими и обшарпанными стенами, словно скала, выступал из моря зелени, что разрослась за время моего предыдущего отсутствия. Вернувшись с Омеллы, я даже не стал приводить сад в порядок. И никого нанимать не стал для этого. Пусть растет. Может, дому не скучно будет, пока меня мотает по Вселенной.
Машина плавно опустилась на дорожку, раздвигая склонившиеся ветви яблонь. Ветви заскрипели по железным бокам, заставляя меня побеспокоиться о краске, – автомобиль-то не мой, мне самому на Земле машина была даром не нужна. Я выключил пилота и, откинув дверцу, вышел из салона. Вдохнул полной грудью влажный, чуть прохладный и наполненный ароматом свежей листвы воздух. Почувствовал те запахи, что иногда мне снились, – особенно на второй-третий год полета. В груди что-то защемило. Это заранее тоска брала свое. Потом будет не до нее. Суточные вахты обычно выгоняют из мозгов все глупости, что приходят на ум, включая и жалость к себе.
Да и не жалеешь себя особо, когда занят настоящим делом. Особенно в реальном космосе. Проверки расчетов траекторий встречающихся блуждающих камней, на которые компьютер просит обратить внимание. Расчеты курса для длительного полета. Переклички с пролетающими мимо кораблями… это если я трассами пойду. А вне трасс встретить чужой корабль просто невероятно. Разве что зонды, да и те настолько редки, что говорить о них не приходится. И не будет ни тоски, ни грусти. Это она, стерва, сейчас берет свое. Расставание…
С матерью я попрощался еще накануне. Она, пожелав мне удачи, не преминула напомнить, чтобы я берег себя. Я пообещал, что в опасные районы заходить не буду. Она даже сделала вид, что почти не волнуется за меня. Но это не так. На всей Земле она, наверное, единственный человек, который испытывает искреннее беспокойство, не получая вестей от меня.
С отцом я даже не стал прощаться… Он меня если не презирал, то уж разочарован был во мне точно. Вместо того чтобы делать карьеру политика, как он сам, и со временем получить заслуженную награду в виде титула и поместий, я стал оборванцем и пилигримом. Помню, однажды на балу у сэра Уолтера, что устраивала его жена, я встретился с отцом. Он был, конечно, в центре всеобщего внимания. По влиянию в совете Правителя он уступал разве что только хозяину дома, где проходило собрание. Но каково же было его изумление, когда он увидел меня. Я – нищета и голытьба – был приглашен наравне со всеми присутствующими. Он даже рот раскрыл. Забавно было. А вот мама подошла ко мне, поцеловала, и мы мило побеседовали, присев в кресла для гостей под портретами предков сэра Уолтера. Потом появился мой брат с женой, и мама покинула меня, чтобы поприветствовать их вместе с хозяйкой бала.
В шестьдесят лет мой брат был уже полковником ВКС и намеревался к своему столетию стать полным адмиралом. Я даже не говорю о том, что он был наследником всего имущества моих родителей. Он многого достиг. Удачно женился. Его жена – глупышка Ирис – была красавицей. И приданое, полученное за нее, равнялось, наверное, половине того, чем владела моя семья во всех колониях. Конечно же, ее родители были из той же глины, что и мои. Отец и мать были довольны. Что говорить? Правильный мальчик. Мало кого интересовало, что этот мальчик шестидесяти лет от роду, чтобы заслужить уважение и похвалу Его Величества, положил половину экипажа при штурме астероида, на котором укрылись мятежники.
1 2 3 4 5 6 7