Саня, возбужденный и раскрасневшийся от бега, и Павленко, медленный и флегматичный, как всегда.
– Готово! – слишком громко сказал Саня.
Антон поморщился и принял расчетную карту.
– Пи…ц, – только и сказал он, передавая ее Виктору.
– Согласен… – сказал тот, возвращая ее Сане.
Антон достал сигарету и закурил. Выпустив облако дыма в сторону окна, он спросил:
– Кто желает сообщить об этом нашим любимым генералам, и в частности его превосходительству Фимченко?
– Я не буду, – сказал Павленко.
– Я по рангу не вышел, – «отмазался» Александр. – Тебе, Антон, придется. Ты же у нас начальник.
Антон снова забрал карту из рук Саши и поглядел на нее. Потушив в пепельнице окурок, он взял телефонную трубку и набрал на клавиатуре номер дежурной части МЧС. Попросил соединить с руководителем. Коротко объяснил ситуацию и слушал ответ, иногда отвечая утвердительно или отказом. Наконец Антон положил трубку и сказал:
– Они выводят почти всех своих. Оставляют только батальон. Это чтобы подбирать тех, кто выживет. Вертолеты им там не пригодятся, они выводят их под Псков. Подальше от потопа.
– Псков заденет, – уверенно сказал Саша.
– Утопит, а не заденет, – поправил Виктор.
Антон пожал плечами и сказал печально:
– Всех заденет. Всех утопит. Не сегодня, так завтра. Кстати, вы… горе-метеорологи, кто-нибудь посчитал, когда нас затопит тут?
Они промолчали, а Антон, так и не дождавшись ответа, сказал:
– Ну и правильно. Ни один предсказатель в здравом уме себе гадать не станет. Хрен с ним… давайте звонить Фимченко.
…Как обычно, мат-перемат… Антон покраснел от негодования и сказал грубо:
– Прекратите, господин генерал. А то я попрошу с вами общаться непосредственно центр сбора информации. Так вы у меня сводки будете получать с шестичасовым опозданием. Все, привет.
Расставив руки в стороны на столе, Антон начал медленно и глубоко дышать. Успокоившись, он ровным тоном сказал:
– Саша, отправляй анализ в центр, пусть перепроверяют. Может, у них там нештатный ветерок завалялся. Может, отклонит эту махину куда-нибудь.
Никто в это, конечно, не верил, но так хотелось… Саня и Виктор ушли, и Антон закурил новую сигарету. Включил радио.
– …алая жара встала на севере Тюменской области. Сорок шесть в тени. Сотни случаев тепловых ударов. Десятки инфарктов. Тысячи получивших солнечные ожоги. Даже близость с Ледовитым океаном не остужает, а, кажется, наоборот, подогревает воздух. Температура воды в акватории Обской губы достигла двадцати градусов. Небывало! Если такая жара продлится, возобновятся страшнейшие пожары в тайге. Снова окутаются дымом тлеющих торфяников нефтяные месторождения. Текущие возгорания еще подавляются силами лесхозов и парашютных бригад пожарников. Но что будет дальше?..
Новая волна Рухлова не надолго задержала.
– …ея Руси заявил о скорби по погибшим в это лето соотечественникам. Завтра будет отслужен траурный молебен в главном храме страны. Верующие будут молиться о снисхождении Господа…
«Он снизойдет… – подумал Антон. – Вот как ринется весь этот теплый воздух с Тюменской области в Арктику, вот тогда он точно снизойдет…»
– А сейчас мы передаем музыку из кинофильма «Водный мир»…
«Они еще и издеваются, – подумал Антон. – Хотя, может, подготавливают население…»
– …десятки погибли в давке, возникшей на торговой площади перед зданием правления Калужской области. Беженцы требуют, чтобы им были предоставлены места для остановки в городе. Мэр города и губернатор, в попытке объяснить людям, что места в городе и окраинах просто нет даже для еще полумиллиона беженцев, только разозлили толпу. Двинувшись на приступ здания, толпа была остановлена лишь совместными усилиями милиции и военных. Есть пострадавшие среди детей и женщин. Под нажимом президента губернатор разрешил остановиться на территории Калужской области еще тремстам тысячам беженцев. Уже сообщается о грабежах местного населения людьми, эвакуировавшимися из опасных районов.
По сообщению специалистов: в течение нескольких недель может усилиться таяние льдов в Арктике и Антарктике. Так называемый эффект лавины. Также сообщается, что новые солнечные выбросы достигнут атмосферы Земли уже к сегодняшнему вечеру. Как обычно, в таких случаях мы рекомендуем не выходить из дома, больше внимания уделить собственному здоровью. Старайтесь не конфликтовать с родными и близкими. Страдающим артериальными заболеваниями или заболеваниями сердца в эти дни следует находиться рядом с людьми, способными оказать медицинскую помощь или вызвать таковую.
Антон, не выключив радио, вышел на крыльцо центра связи. Сел на бетонные ступеньки и, прищурившись, поглядел в небо. Оно еще было светло-голубым. Раскаленным. Скоро его затянут тучи, либо этим вечером, либо следующим утром. А пока вон Виктор на вертушке загорает, хоть бы что на голову надел…
– Витя! – крикнул Антон.
– Чего? – отозвался тот.
– Спустись!
– Щас.
Он спустился, лениво передвигая ногами и никуда не торопясь.
– Че хотел?
– У тебя мать где?
– В Калуге живет, а что? Ты же знаешь вроде?
– Позвони ей. У них там беспорядки и беженцев из Ленинградской почти миллион. Пусть родственников позовет. Вместе они отобьются.
– От кого?
– Ты знаешь, что такое, когда людям нечего терять? – спросил Антон, с сомнением глядя на этого увальня. – А я знаю. Вот там скоро грабить начнут и таиться перестанут.
– Ну, ты загнул, – хмыкнул Павленко.
– Сегодня уже передавали, что случаи грабежей участились. Значит, там уже и так все хорошо с экспроприацией.
Виктор почесал затылок и сказал:
– Я от тебя звякну?
– Давай, – кивнул Антон. – И свяжись с Саньком, у него тоже вроде там родственники имелись.
Виктор просочился мимо сидевшего Антона в центр связи. Рухлов услышал переговоры по селектору и скоро увидел бегущего к зданию Сашу.
– Командир, я позвоню?
– Да, давай. Кстати, у тебя там кто?
– Сестра, – чуть сбивчиво от бега сказал Александр. – Она замужем. Муж – человек правильный, но все же хочу убедиться, что с ними все в порядке.
– Звони.
Скоро оба вышли из здания и встали перед Антоном.
– Ну что? – спросил тот.
– Нормально все, – ответил Виктор. – Нет у них там беспорядков. Пока. Но беженцы бродят где попало. Спят в парках на скамейках и просто на земле. В магазинах все скуплено. Хлеба нет вообще.
– Это нормально, говоришь?
– Могло быть и хуже.
– Да, – согласился Антон, – могло быть и хуже. А у тебя что?
– У него вообще все классно, – ответил Виктор за Саню. – Его родственники отдыхать свалили на юг к своим. На Украину. Пока не вернулись. Наверное, там и пересидят.
Саня, подтверждая, кивнул.
– Ну и хорошо. Может, все обойдется.
– А у тебя, Антон? Где родня?
– Нет у меня родни, – улыбнулся грустно Антон. – Была, да вся вышла.
– Это как?
– Что пристал, – осадил Саню Виктор. Он просто знал Антона дольше.
– Я что? Я ничего… – смутился Саша.
Антон поднялся и сказал:
– Давайте по местам. Сань, запроси снимки свежие. Нам надо смотреть в оба, а то и правда свалить не успеем.
– А мы и так не успеем, – печально сказал Виктор. – Мы ж на острове окажемся, случись что.
– Не хныкать. Если боишься, лучше езжай отсюда. Я за вертелом и сам посмотрю.
Антон, не слушая, что там залепетал Виктор, вошел в центр и плюхнулся в операторское кресло. Буквально сразу зазвенел междугородний.
– Пост наблюдения, старший на посту Рухлов, слушаю…
Звонил Батый – непосредственный начальник Антона. Он находился в центре сбора данных и звонил проверить, как у брошенных сотрудников дела.
– Все нормалек, – Антон говорил бодро и весело, стараясь не выдавать своего достаточно паршивого настроения. – Сашка вам снимки послал. Видели? Вот это штормец будет. Питеру хана. Из Финки ему в Неву столько забьют, что вода за леера перехлестнет. Сообщили флоту?
– Да. Только вот не все уйдут.
– Почему?
– Какая-то скотина взорвала на фарватере Невы баржу. Ну и утопила ее к чертям. А там застряло что-то около двадцати крупнотоннажек. Дали им приказ подниматься по Неве вверх. Но далеко они тоже не пройдут. До Ладоги и не мечтай… так что сейчас решаем, может, их закрепить по руслу как спассредства. МЧС идею толкнуло…
– А что военные?
– К батальону МЧС оставляют свой батальон. Тоже спасать собираются.
– Круто. А мне говорили, что все уже свалили, когда стрелку затопило.
– Так ее каждый год топит. Нет. Там еще много народу. Не верят, что крантец пришел. Многие по яхтам и лодкам разбежались. Многие в Кронштадт рванули. Там все-таки ВМФ торчит.
– Еще торчит? Я думал, что их на Северный флот перекидывают…
– Хотели, но Кольский залив всех не примет, да и оголять Балтику не хотят.
– Понятненько.
– Как там бойцы? Сашка и Виктор? – поинтересовался Батый озабоченным голосом.
– Нормально, – успокоил его Антон. – Виктор загорает на вертушке, Саня на приеме сидит.
– Хорошо. Не тереби их лишний раз. Кстати, не говори им пока… просто сам знай. Вы наш самый последний северо-западный пост остались. Всех остальных мы вывозим.
– А нас?
– Антон… Вы будете до последнего. На вас напрямую перекидываются флот и авиация. Оперативные сводки будете непосредственно в штабы закидывать. Есть вероятность того, что в связи с погодными условиями мы не сможем добивать до них ни через трансляторы, ни через спутники, а про телефоны я вообще молчу. А вы близко. Сможете помочь.
– То есть и шторм мы пробудем здесь… – задумчиво сказал Антон.
– И шторм, и после. Когда будут спасательные работы проводиться.
– Я понял.
– Сделаете?
– Постараемся. Сане позывные и пароли скиньте.
– Лично пошлю… Удачи, Антон. Держитесь. – Сочувствие в голосе Батыя было неподдельным. Он прекрасно представлял, в каких условиях придется работать подчиненным. Сравнить можно только с арктическими оторванными постами.

2

Алина, держа сумки под мышками, бросилась в подъезд.
– Девушка, остановитесь немедленно! – бегущий за ней солдат в оранжевом берете уже минут пять безуспешно преследовал ее. – Остановитесь! Город эвакуируется… Все должны покинуть его!
Алина еще слышала его голос на улице, когда заскочила в собственную квартиру и закрыла дверь на замок. Бросив сумки на пол, она прижалась ухом к двери и прислушалась к звукам в подъезде. Солдат бестолково тыкался и звонил в каждую дверь, пытаясь вдобавок докричаться до нее.
– Девушка! Откройте! Это не важно, что вы сделали там, в магазине. Я никому не скажу. Просто вам надо немедленно покинуть город. Там у нас транспорт. Вас вывезут. Девушка!
Естественно, ему никто не открыл. Во всем подъезде остались только Алина и Палыч – беспробудный пьяница. Они уже пятые сутки пересекаются на улице. Палыч, хитро подмигивая, тащит к себе в конуру украденные из магазинов бутылки и закуску, а Алина – сумки с провизией и вещами. Они не разговаривают. Вообще. В первые дни Палыч пытался пригласить Алину к себе и там напоить, но девушка, поняв намерения бомжеватого вида мужчины, даже не отозвалась из-за двери.
Солдатик, в сердцах ругаясь, стал спускаться по лестнице. Алина услышала хлопок парадной двери и расслабилась. Уже не торопясь взяла сумки и потащила их на кухню.
Сегодня у нее был праздник. Она попала в разграбленный ювелирный магазин и подобрала там много не захваченных грабителями симпатичных безделушек. Она выкладывала их на стол и любовалась сверканием дешевых камушков на сережках и кольцах. Цепочек получилось две горсти. Они были вперемешку – и золотые, и серебряные, и даже пара платиновых. Красиво. Десятка полтора крестиков и медальонов со знаками зодиака. Десятка два браслетов. Были и простые ниточки на запястья, а был и массивный золотой браслет, вульгарный, но не менее ста граммов весу. Ему Алина тоже была рада.
Оставив на столе, в беспорядке, драгоценности, она стала разбирать сумки с провизией. Целых две сумки с едой. Приходилось набирать много, потому что больше половины выкидывалось как испорченное. В городе, в котором стоит грозовая духота уже неделю и отключено электричество, продукты портились быстро. Очень быстро.
Если бы федералы захотели найти оставшихся в городе, они бы это легко сделали. По кучам противно воняющего мусора под стенами домов. Никто уже с месяц не заботился о чистоте и порядке. Все скидывали мусор прямо из окон. Уборочные машины куда-то пропали и не появлялись с самого начала официальной эвакуации. Вонь по городу стояла жуткая. Вода, с редкими перерывами льющая с неба, только усиливала разложение. Но этот удушающий запах, казалось, нисколько не мешал тем, кто все-таки остался в городе. Обвыклись, наверное.
Дождь шел почти непрерывно. Пелена его уже привычно застилала другие дома. И оттого они не казались такими брошенными и покинутыми.
Ночами Алина смотрела в окна и думала о том, что она одинока в этом брошенном городе. Но иногда раздавалось пение Палыча, и хоть она и не любила этого пьянчужку, все же благодарно улыбалась хриплому голосу соседа. Под его пение она и засыпала, чтобы утром опять выйти на прогулку и, может, найти что интересное среди разбитого и разграбленного в городе.
Людей на улицах было много. Очень много. Но они сразу прятались, если впереди появлялись бэтээры солдат или машины спасателей. Оставались те, кому было что терять, и те, кому, в принципе, терять было нечего, ну совершенно. Такие как Палыч. Остальные хоть и считали себя неудачниками, исправляться и бежать в более благополучные места не спешили.
Алине даже улыбнулась суровая судьба: в день, когда по радио объявили, что город практически эвакуирован, она в толпе на набережной познакомилась с милой старушкой, обладающей изумительным чувством юмора и жизнерадостностью. Они неплохо провели три часа на набережной, наблюдая, как волны плещутся о предпоследние верхние ступеньки спусков к воде. Бабушка рассказывала, как она в юности встречалась именно на этом месте со своим будущим мужем. Как они прятались от патрулей вдвоем. Он тогда еще был курсантом. Потом он стал офицером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12