Сергей Трофимов
Прощание Горгоны


ИБИ Ц 2



Сергей Трофимов
Прощание Горгоны

Год назад наш институт изменил тему. Прежде мы специализировались на аномальных явлениях, и ведущей тематикой было акупунктурное воздействие на планету. На небольшом северном острове подрывался атомный заряд, и в нескольких штатах американского континента бушевали пожары, торнадо и наводнения. Но из-за некоторых недоработок программы, вызвавших мощные землетрясения на Курилах и Алтае, большую часть отделов института перевели в другие военные ведомства. Нас же оставили как экспериментальную базу для исследования астральных слоев Земли.
Полгода начальство «тыкало пальцем в небо», и мы пытались определить, какие перспективы сулило то или иное направление. Однажды, проверяя теорию возникновения инквизиции, подразделение сканеров выскочило на блок капсулированной информации с высоким уровнем защиты. Напряженность поля была такой, что сканеров-дешифровщиков выносили из зала пачками, и новые группы, накаченные ЛСД и цитоэксом, бросались в вибрационные поля гомункулуса – гигантского мозга, занимавшего несколько подземных этажей центрального корпуса. В конце концов, канал связи был утерян, но полученная информация стоила жертв. Теперь мы знали, что некий Парризо, медиум конца двенадцатого века, выходил на контакт с представителями красной расы – расы, предшествовавшей человечеству. И мы знали, что контакт осуществлялся через поклонение Горгоне.
Наш генерал сразу уловил значение полученной информации.
– Это новый шаг в развитии психотехники, – вещал он, раздуваясь от торжества и краснея от натуги. – Если мы воспроизведем контакт с атлантами, в планетарном масштабе нам не будет равных. Мы разнесем в прах Шамбалу, бодхисаттв и всех американских сатанистов. Мы вновь будем держать в руках нити человеческих судеб.
Биофизики приправили идею графиками и формулами, правительственная комиссия удвоила субсидии. В наш отдел нахлынуло пополнение. Подвалы института были заполнены экспериментальным материалом и всякой мутагенной нечестью. Вот тогда после долгих лет прозябания настал мой час – час суккубы Суккуба – существо, овладевающее своими жертвами путем сексуального возбуждения. Истощая людей страстью, оно разрушает энергетические каналы астрального тела.

.

* * *

Мы сидели у пульта – Диана, Катенька и я. Девочки находились в возбужденном состоянии. На лице у Кати пылал румянец, и она изредка подносила к щекам смуглые ладони. Работа была утомительная – осмотр психоструктур подвального материала.
– Сектор пять пройден, – доложила Диана. – В основном мутации из зон радиоактивных могильников. Состояния нестабильные. Перехожу на шестой.
Ее пальцы нервно дрожали. Это было хорошее напряжение. Диана старалась. Несколько суток карцера вернули ей форму. Да и от былого отношения уже ничего не осталось. Она работала со мной около четырех месяцев и, похоже, поняла, что прежняя вольная жизнь уже не для нее.
– Сектор восьмой, влияние третьего отдела. Я чувствую…
– Третий отдел, капитан Белов, – уточнила Катя.
Я не люблю, когда кто-то вне программы лезет на сливки, да еще в мою очередь. Компьютер выдал фото капитана, и я включилась в ритм «танца паучихи». Катюша хотела войти в резонанс, но я отсекла ее вибрации. Мне не нужен был труп капитана. Я лишь хотела нащелкать этого пачкуна по носу.
На какое-то мгновение во мне появилось ненавистное ощущение мужского тела. Оно покоряло меня и уносило к ярости и насилию. Пачкун-капитан имел садо-комплекс. Я перешла на «прыжок паучихи», и жертва жалобно задергалась в паутине. Жирное зеленое брюшко, треск хитиновой оболочки, блаженный трепет мохнатых лап и жалобный писк, который при желании можно было оборвать…
Катя с восторгом смотрела на меня. Она тоже знала это мерзкое обладание. Ей довелось пройти через строй мальчиков из третьего отдела, и она понимала мою ненависть. Диана чиста. Мы вызывали у нее отвращение. Дуреха! Пока чиста…
Я перешла на разряд. Перикарда щелкнула и заныла: люди Белова проводили астральную контратаку. Я набрала на пульте выход на гомункулуса, и его защита смыла все помехи. Он любил меня, этот таракан.
– Здравствуй, – шепнула я ему, и он окатил меня волной животной страсти.
Сквозь освежающий аккорд звуков и ярко-красную тьму до меня доносились унылые фразы Дианы:
– …Сектор одиннадцатый… Двенадцатый…
– Милый, – добавила я и куснула его за розовое слизистое щупальце.
Ему нравилась эта ласка. Он преподнес мне образ бескрайнего синего неба и поля цветов. Зашумели воды времени. Влажная трава дарила покой, и звезды пахли медом. Звуки в ушах становились все нежнее и тоньше. И тогда я мягко произнесла:
– Горгона!
Он сразу отключился, но на какой-то миг я уловила отклик: присутствие Эллады. Там было что-то еще – что-то северное, средневековое, ну и, конечно, смерть. Я вновь позвала его, страстно и нежно. Я позвала его «зовом степной совы», от которого мужчины шалеют и творят глупости – зовом, от которого распускаются цветы и закипает смола. Но он молчал, втянув нейронные щупальца за экран молекулярной защиты, где любое частное биополе срывалось вибрациями термоядерной реакции.
– Сектор пятнадцать: две мутантки дают устойчивый резонанс, – доложила Диана. – Информация ничтожная. Горьковская область, спецучреждение 07/128. Исследования по наговору. Используют поглощение младенческой биоэнергии. Цивильная легенда: повивальные бабки. Эксперимент прекращен в марте этого года. Материал передан институту в мае.
Катя тоже кое-что нашла.
– В секторе девятнадцать обнаружен мутант – «ребенок-вьюн». Разрушает поле взрослого мужчины в течение пятнадцати минут. Сложен в обращении. Требуется обслуживающий персонал в количестве девяти человек.
– Нет, Катенок, – ответила я и потрепала ее по щеке. – Он нам не годится. Старух можно взять, а с бэби будет возня. Нам он ни к чему.
Экран передо мной замигал. Шифром побежали строки экстренного сообщения. Меня и других руководителей отделов вызывали к генералу. Я встала, поправила прическу и, уходя, сказала:
– Мне нужно что-то северное – период «Старшей Эдды», но поближе к нам. А впрочем, потом поговорим…

* * *

Собрание началось с пустяков. Служба безопасности доложила о попытках проникновения в банки информации со стороны саратовской группы парапсихологов-любителей. Сканеры-дозиметристы сообщили о нарастании перенапряженных полей над полюсами Земли. Это разрывало аурную сеть планеты и порождало множество проблем – например, повсеместный рост национального самоопределения.
Меня заинтересовал доклад пухлого майора. По одной из институтских разработок были получены положительные результаты прокола пластов сексуальной энергетики рептилий. Пасьянс складывался. Горгона, рептилии, змеи… Горгоной буду я! Во рту сразу же появился кисловатый привкус, как после криков сирены. Когда нас учили их песням, этот привкус сводил меня с ума. Но сирена не годится. Ее структура груба… Даже нет… Она, скорее резкая и страстная, а нужны северные тона – такие, как скорбь, как графиня де Диа:

«Вернись, о, мой прекрасный друг!
Мне тяжко ночь за ночью ждать,
Чтобы в лобзанье передать
Вам всю тоску любовных мук…»

Да, именно так! Куртуазность, трепетное обожание и сладость этой робости.
Мои мысли прервало сообщение, что разведка выявила группу, мешавшую работе гомункулуса. Нахальных самоучек рассовали по тюремным камерам и психиатрическим клиникам. Один из них, просчитав резонансные частоты, отражал какое-то время все наши запросы на север России. Но аналитики засекли его по «мертвой зоне». Мальчишка! Я всегда выдаю что-нибудь обратно – обычно «рыночный» фон. Нам преподавал науку деспот высшего класса, и этот отклик был естественной реакцией на любой опрос полей моего мозга.
Поднялся генерал. Он говорил медленно и, как ему казалось, умно. Квадратное лицо с дряблыми красными мешками под глазами, заостренные кончики ушей и седая щеточка волос на массивной голове придавали ему сходство с кабаном. Энергия, которой накачивали его специалисты третьего отдела, не находила выхода в высших психических центрах и обильно пробивалась на физический план в виде гнойников на лице и шее. Однако его уважали и боялись. Он был Корень – воплощение всего вооруженного населения страны. Он был темной дырой ствола, лезвием штыка, иглой шприца в застенках спецучреждений. Он делал с людьми все, что хотел, не воспринимая ни криков, ни насмешек. Его структура, как черная дыра, поглощала чужие эмоции, ничего не выдавая в ответ. Лично мне нравилась его массивность, и я вводила ее в свой спектр, когда хотела выглядеть каменным истуканом.
– Коллеги, – тихо произнес он. – Поставленная правительством задача требует от каждого из нас максимальной выкладки. Я думаю, не следует напоминать вам, что возложенная на вас ответственность должна проверяться делом. И мне непонятны сообщения о каких-то локальных группах дилетантов, которые подпитываются социумом. Если они могут использовать неучтенные нами источники, давайте привлекать их к нам. Если они не согласны работать с нами, давайте будем ликвидировать их активность. А вы что ни день твердите о Саратове и Подмосковье…
Он поправил воротник и грозно осмотрел ближайших подчиненных.
– Мне кажется, подобные разговоры возникают из-за некомпетентности некоторых сотрудников или из-за их нежелания работать с нами. Прошу сделать выводы! Такая безответственность порождает не только излишние трудности. Она ведет к халатности и к преступлениям против интересов страны и народа. Вчера вечером из стен изолятора совершен побег группой новых сотрудников, отобранных на последнем краснодарском семинаре по экстрасенсорике. Здесь я усматриваю вину не только охраны института, которая, уверяю вас, будет наказана без снисхождения. Вина ложится и на лиц, ответственных за обработку кадров…
Генерал вдруг грохнул кулаком по столу.
– Я просто возмущен! Поместить в изолятор людей, которые затем вывели из строя защиту двух главных корпусов! Мне это говорит о многом! Короче, я объявляю особое положение. Сотрудники, занятые по темам Горгоны и Парризо, продолжают работу. Остальные будут подключены к поиску беглецов, согласно отдельному плану. Пока все свободны…
Мы резво начали расходиться. По стриженым затылкам и шеям в узких воротничках я выискивала майора, который делал доклад о рептилиях. Похоже, он уже вышел из зала. Меня подхватил под руку Историк – красивый полковник из архивной службы. Там все ребята хорошие, но этому я несколько раз пыталась понравиться. Отбиться он, конечно же, не мог, но из моей затеи ничего не получилось. В юности его натаскивали по искусству Гоэти – вызовы адских духов, некромантия, зомби. Очевидно, кровь жертв и их вопли деформировали беднягу в умницу-импотента.
– Слушаю вас, полковник.
Я нежно улыбнулась и прижала его руку поближе к талии.
– А я все ждал, когда это совещание закончится. У меня для вас кое-что припасено. Идемте, милочка. Обещаю, что вы будете благодарить тот день, когда я совершенно случайно наткнулся на один интересный древний манускрипт. Э-э… Лучше по порядку, пожалуй. Мы вылизали весь архив, разыскивая данные о Парризо или людях со схожей фамилией. Представьте, таковых оказалось несколько сотен. Началась проверка дат. Но незадача! Один родился в десятом веке, другой – в четырнадцатом. Остальные вообще не подходили. Нам требовался двенадцатый век. Тупиковая ситуация. И вот вчера, просматривая копии Британского музея, я наткнулся на «Лемегетон». Меня осенило… Вернее, я почувствовал странную связь. Не знаю, как сказать… Вы всегда так действуете на меня… Н-не н-надо, прошу вас…
Я слабо контролирую свои автоматические включения в пласты Афродиты. Стоит мужчине заинтересовать меня, я тут же подвешиваю его на нить Зиккуры. Другим нравится, а этот не такой. Мне иногда бывает жаль его.
– Вы покажете мне текст?
Мой деловой тон приободрил полковника. И как сонный петух, упавший с насеста, он попытался расправить крылья.
– Ну, детка, для вас все, что хотите. И знаете…
Он впервые посмотрел мне в глаза.
– Я очень хотел сделать для вас нечто приятное. Хотя бы в таком виде…
Полковник провел меня в свой кабинет. На дисплее запрыгали номера кодов и манускриптов.
– Итак, «Лемегетон» или «Малый ключ Соломона». Состоит из четырех частей. Остановимся на первой, которая содержит формы заклинаний семидесяти двух главных духов, с описанием их сил и возможностей. Еще нам понадобится вторая часть – «Мистерии теургии». Взгляните на описание тринадцатого духа.
На экране монитора появился текст, украшенный печатью духа:

«13. БЕЛЕФ, ужасный, могущественный царь, мчащийся на палевой лошади. Неистовствует, когда его вызывают, и им следует управлять в треугольнике или круге, с ореховой тростью, которой маг указывает на юго-восток. Его следует принимать льстиво и с почитанием, а серебряное кольцо надевать на средний палец левой руки и держать его перед лицом. Он вызывает любовь между мужчиной и женщиной и принадлежит к Ордену владык.
Примечание: по одной из версий, пытался вернуться к Седьмому престолу, но безуспешно.»

Я недоуменно посмотрела на полковника.
– Не спешите, детка. Это только начало.
Дальше на экране появились два текста:

«35. МАРЧОЗИС, могущественный царедворец, является в образе лютой волчицы с крыльями грифона, хвостом змеи и пламенем, исходящим изо рта. По команде мага принимает человеческий облик. Силен в бою, дает ответы на любые вопросы, верен заклинателю. Принадлежит к Ордену владык.
Примечание: надеялся вернуться к Седьмому престолу в 1200 году – безуспешно.»


«37. ФЕНИКС, великий царедворец, появляется как птица того же названия, напевая ласковые звуки голосом ребенка. Когда принимает человеческий облик по воле мага, может рассказывать изумительные вещи обо всех науках, демонстрируя прекрасную поэзию и охотно выполняя приказы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10