Никуда мол, не поеду, нам сказали, что вызвать
могут в любой день. Сиди теперь тут... И захочешь, так все равно не уедешь.
Поезда не ходят, автобусы - и подавно...
- Можете идти, - отвлек его от размышлений голос Марины.
Николай захватил оба чайника и вышел в гостиную. Девушка сидела на
диване и при его появлении попыталась встать, но Николай махнул рукой.
- Сидите, я сам. - Он выставил на стол сахарницу (слава богу, хоть
сахар пока есть) и чашки и указал на стол. - Прошу.
- Спасибо. - Девушка перебралась на стул, нерешительно
помолчала, робко взяла вилку и спросила. - А как вас зовут?
- Николай. А вас?
- Марина.
Пока пили чай, Николай узнал о ней почти все. Восемнадцать лет,
студентка, перешла на второй курс, живет в общежитии, задержалась после
экзаменов, а тут началось... В комнате осталась одна, денег почти нет, да и
в любом случае достать за них ничего невозможно. Есть тоже нечего, хотела
хоть талоны на хлеб отоварить, да и то не вышло...
Николай слушал и невольно мрачнел. Перед ним открывалась бездна, по
сравнению с которой его ситуацию можно было назвать верхом благополучия.
Что ни делай - падения в нее не миновать. Марина уловила его настроение и
грустно улыбнулась.
- Вы только не думайте, я как-нибудь выкручусь. Должно же все это
кончиться. Через неделю, ну, через две...
Вместо ответа Николай поднялся и направился к шкафу. Шкаф был тяжелый,
но злость на эту собачью жизнь, на невезучую страну, в которой его
угораздило родиться, придала ему сил, и угол шкафа отошел от стенки. Сам
шкаф заскрипел, протестуя против подобного неделикатного обращения, но
Николай уже заглянул в образовавшуюся щель и - о, чудо! - увидел там
заветную красную пачку. Он вытянул руку, ухватил пачку дрожащими от
нетерпения пальцами, быстро вытянул сигарету и сунул ее в рот.
- Не возражаете? - Николаю не хотелось оставлять девушку
даже на минуту. - Я открою балкон.
- Конечно, - улыбнулась Марина. - А мне можно?
- Вы курите? - удивленно спросил он и протянул ей пачку.
- Курила. Только теперь все равно сигарет нет. Хорошо, что
у вас осталось. Все полегче будет.
Николай кивнул, соглашаясь, и когда они закурили, с
непривычки ощущая легкое, но приятное головокружение,
предложил:
- Давайте на "ты". И вообще... пока этот бардак не кончится,
перебирайтесь лучше ко мне. Не куковать же вам одной в общаге. Вы только не
подумайте чего... Я буду здесь, вы - в спальне. Ну, как, идет?
Марина на мгновение изменилась в лице, затянулась и вздохнула.
- Идет.
2. Тот же день. Рынок.
Он проводил Марину до общежития, договорился зайти за ней через два
часа, и почти бегом двинулся к Цетральному рынку. Путь был неблизкий, через
добрую половину города, но это его не пугало. Город выглядел почти как
всегда. Все так же сновали люди, вокруг стояли знакомые с детства дома, а с
торца одного из них все еще свисал ободранный снизу до половины (выше,
наверное, не дотянулись) лозунг, до которого никому уже теперь не было
дела. Главное отличие было в другом - за всю дорогу Николай увидел только
одну машину, милицейский полубронированный "джип" с толстыми,
пуленепробиваемыми стеклами, медленно кативший по середине улицы. Все
четверо сидевших внутри были в бронежилетах и касках, а у двоих на заднем
сиденье между колен были зажаты стволы коротких десантных "калашниковых" с
коротким раструбом на конце. На машину почти никто не обращал внимания, и
лишь немногие, шагавшие по мостовой, уступали ей дорогу и прижимались к
краю тротуара. Большинство же пешеходов по привычке ходило по ним и сейчас.
Возле горисполкома, на крыше которого все так же трепыхался на ветру
флаг, уже привычно стояли два бронетранспортера. Вооруженные солдаты лениво
разглядывали прохожих. А в остальном - город как город. Пустые магазины,
бесконечные, стоящие на авось и неизвестно за чем очереди. Для будничного
дня народу было многовато, впрочем, почти все предприятия в городе стоят.
Сырья нет, комплектующих нет... да и вообще ни черта нет.
Ну, вот и рынок. Народу и здесь было много. Кто пришел в надежде
что-нибудь купить, кто - продать или обменять на еду. Николай еще не успел
как следует углубиться в толпу между рядами, как к нему уже начали
подходить то одетые "в фирму" парни, то сомнительного вида мужики, без
конца повторяя одни и те же вопросы:
- Что сдаешь?
- Надо что?
Связываться с ними не хотелось. Тут могли подсунуть вместо денег
"куклу", могли и просто накостылять и отобрать все, что менял, и медленно
шел дальше, покачивая головой в ответ на вопросы.
Он уже начал отчаиваться, когда ему неожиданно повезло - встретил
давнишнего знакомого, тот когда-то учился на класс младше, а теперь вовсю
фарцевал, и он согласился по старой памяти взять кольцо за тысячу и пачку
"Явы". Отошли в сторонку, пересчитали деньги и разошлись, довольные
результатом.
На остальное ушло от силы десять минут. Николай купил картошки, лука,
кусочек масла и даже немного мяса, отдав за это половину приобретенных
богатств, а в довершение прихватил еще и пять белых роз по рублю за штуку -
цветы сейчас практически никто не покупал. Потом направился к выходу.
Но выйти ему не удалось. По толпе внезапно прошло какое-то
движение, на лицах отразился испуг.
От выхода, отрезая единственный путь к спасению и разворачиваясь в
цепь, двигались десятка два здоровых парней в черных кожаных куртках.
Николай тоскливо обернулся, но со всех сторон рынок окружала
трехметровая каменная стена.
Кожаные двигались не спеша, на кого-то не обращая внимания, у кого-то
отбирали приглянувшееся, и эта неторопливость была страшнее любого
стремительного нападения.
Не сопротивлялся практически никто, но накачанные мускулы просились в
дело, и время от времени на некоторых обрушивались короткие жестокие удары.
Обидно было и то, что людей на рынке было во много раз больше, но людей
неорганизованных, не знавших друг друга, и оттого трусливых.
Николай, наверное, как и все, прикинул свои возможности к
сопротивлению и только вздохнул.
Он мог внезапным ударом сбить с ног одного, если повезет - двух, но
долго поединка не выдержать - навалятся остальные и забьют прямо на глазах
у всех. И никто ему не поможет. Куда лезть, если даже милиция от них
держится подальше?
А бежать... Может, сразу и не догонят, но в воротах стоят четверо
кожаных, а от них уже не уйдешь.
Николай вздохнул. Он понимал, что это трусость, что лучше умереть стоя,
но умирать ему вовсе не хотелось.
Кожаные приближались. Один из них, высокий, со шрамом на левой щеке и
слегка кривым носом, заглянул в сумку покорного фарцовщика, достал
несколько пачек сигарет, потом так же деловито обыскал самого владельца
сумки и взял пачку денег.
Зато следующему повезло. Высокий прошествовал мимо, не обратив на него
внимания.
Он пропустил еще одного, остановился у стоящего рядом и неожиданно
ударил его в живот.
Парень согнулся, и высокий тут же ударил его кулаком снизу, разбив в
кровь лицо, потом добавил ногой, посмотрел на упавшего и шагнул к Николаю.
Николай ощутил неприятный, лишающий сил холодок и напрягся, ожидая
удара.
- Хм, цветочки. - Высокий скривил лицо в подобие улыбки. - Это что-то
новенькое. Давненько не видел.
Сердце оборвалось. Сейчас ударит. Или прежде все отнимет...
- Любовь... - протянул высокий и хмыкнул. - А без цветочков, значит, не
можешь?
- Могу, - ответил Николай, пытаясь не выдать свои чувства интонациями.
- Но иногда просто хочется порадовать. Ведь приятно, когда дарят цветы.
- Эстет, - обронил кожаный и на секунду задумался. Потом огляделся и
кивнул какой-то девушке в розовом платье на тесемочках. - Иди сюда.
Та испуганно посмотрела по сторонам, словно надеясь, что это не к ней,
но встретилась с высоким взглядом и нерешительно шагнула вперед.
- Ты, конечно, парень верный, - продолжил высокий и задумчиво
предложил: - А другую попробовать не хочешь? Посмотри, какую предлагаю.
Глазки, носик, губки - мечта, а не женщина. А волосы какие. - Он запустил
руку в густые каштановые волосы девушки словно продавец, расхваливающий
товар. - Забирай. Или завернуть?
Николай промолчал, слегка отрицательно покачал головой и
посмотрел высокому прямо в глаза.
- Не хочешь? - удивился тот. Подошли еще несколько
ухмыляющихся кожаных. - Наверное, ты еще не все видел. Ну, так
посмотри.
Он деловито оборвал тесемки и дернул платье вниз. Девушка даже не
попыталась прикрыться.
- Глянь, титьки-то какие! - высокий провел ладонью по груди. -
Потрогай, не бойся. Сделаешь ее тут же, не сходя с места - дам сто тысяч.
Откажешься - убью.
Он тут же вынул из кармана нож и нажал на кнопку. С щелчком выскочило
лезвие.
Николай посмотрел на побелевшую девушку, перевел взгляд на летнее
голубое небо, и, приготовившись отбивать удар, выдавил:
- Нет.
- Все равно не хочешь? - с удивленной ухмылкой развел руками высокий. -
Или не можешь? Черт с тобой, живи пока, - и под хохот дружков двинулся
дальше.
Еще не веря в удачу, Николай посмотрел ему вслед, потом, не
удержавшись, на девушку. Она уже успела присесть, быстро влезла в платье,
и, робко улыбнувшись невольным зрителям, мол, подумаешь, и не такое бывает,
исчезла в толпе.

4. Вечер. Квартира.

Марина опоздала на какие-то пять минут. За эти два часа она успела
подкраситься, переодеться - теперь на ней были белая блузка и черная юбка с
широким поясом, перетягивающим узкую талию - и собрать сумку на ремне и
чемодан. Неплохая точность для женщины. А как она обрадовалась, принимая
цветы, и глядя на нее, Николай позабыл обо всем - и о громилах, и о
собственном страхе и унижении.
Дошли без приключений. Марина поминутно нюхала розы и о радостно о
чем-то щебетала, Николай нес на плече ее сумку, в руках - свою сумку и
довольно легкий чемодан с ее одеждой. Дать ей что-нибудь понести он
поначалу наотрез отказался, заявив, что вовсе не тяжело, и теперь успел
пожалеть о своей опрометчивости. Путь был неблизкий, несколько раз пришлось
останавливаться и отдыхать.
Когда он выгружал дома из сумки продукты, Марина чуть не запрыгала от
радости и посмотрела на Николая, как на волшебника. Николай смутился и
велел ей разбирать вещи. Он освободил ей две полки в шкафу, благо, уезжая,
родители забрали большинство вещей с собой, а у него самого гардероб был
невелик - пока что-то в магазинах было, покупал мало, не хотелось тратить
деньги на всякое барахло, а когда пообносился, то новые коммерческие цены
оказались ему просто не по карману.
Потом с прилавков за несколько дней исчезло все и по любым ценам, и
пришлось оставаться с тем, что есть.
Марина возилась в комнате, разбирая и укладывая, а Николай тем временем
сноровисто чистил картошку, вновь твердо отказавшись от ее помощи. Она
управилась с делами раньше него, но Николай все равно продолжил один,
предоставив ей лишь присутствовать на кухне.
По нынешним временам ужин получился замечательный. Жареная с мясом и
луком картошка, чай с несколькими уцелевшими конфетами. Николай даже
вспомнил о содержимом бара, и ужин увенчался бокалом вина.
Летние ночи наступают поздно. Николай и Марина успели поужинать,
нагреть воды (горячей не было в городе уже несколько недель), помыть
посуду, поставить на газ самую большую кастрюлю для себя, и с чувством
исполненного долга подошли к окну покурить. На улице было еще довольно
светло. Из окна тянуло прохладой.
С приближением ночи Марина явно взволновалась, но погруженный с
собственные переживания Николай молча курил и ничего не замечал. Он вновь
вспоминал происшествие на рынке, подыскивал правильные слова, которой мог
бы сказать, прикидывал ненанесенные удары и их возможные последствия...
- Что это? - показала Марина на медленно ползущую по темнеющему небу
полоску черного дыма.
Словно ей в ответ неподалеку взревели сирены. По соседней улице
промчались две пожарные машины.
- Горит что-то, - негромко сказал Николай, пытаясь, насколько возможно,
определить район пожара. - И хорошо горит.
С небольшим опозданием вслед за пожарными промчались два милицейских
"джипа", за ними - "скорая", а через пару минут со стороны пожара густо
захлопали пистолетные выстрелы вперемежку со злыми короткими автоматными
очередями. В воздухе сразу повеяло тревогой. Хуже всего была неизвестность
- мало ли кто может стрелять и что гореть - но узнать было не у кого. И без
того малолюдная вечерняя улица враз опустела. Город замер, напряженно
прислушиваясь.
Вскоре выстрелы прекратились. Повисла тишина, странная, пугающая.
Внезапно подряд хлопнуло три одиночных выстрела, их тут же заглушил
захлебывающийся перестук автоматов - и стихло.
- Давай лучше мыться и спать, - Николай первым оторвался от созерцания
столба дыма, подсвеченного снизу отблесками огня, и покосился за закипающую
воду. Марина боязливо улыбнулась в ответ. Николай взял полотенце и отнес
кастрюлю в ванную.
- Можешь идти. Я тебе там полотенце повесил. Большое, синее. - Он вдруг
почувствовал внезапно навалившуюся усталость, сказались последние почти
бессонные ночи, когда приходилось с рассветом вставать и занимать место в
очередях. И несмотря на проникающую с улицы тревогу ему сейчас хотелось
только одного - завалиться поспать часиков на двенадцать, позабыв обо всем.
- Иди первый, - сказала Марина, отводя глаза в сторону. - Я потом.
- Я еще успею, - возразил Николай. - Иди ты.
- Иди, - повторила Марина. - Дай мне, пожалуйста, еще сигарету. Курить
почему-то очень хочется.
- Да бери, конечно, - он пододвинул к ней пачку и улыбнулся. - Ладно,
ты покури пока, я быстро.
Он действительно управился быстро, и с удовлетворением убедившись, что
кастрюля еще больше чем наполовину полна, вернулся на кухню.
1 2 3 4 5