к восьмидесятому году в СССР будет коммунизм.
У меня до сих пор хранится изданный тогда школьный учебник племянницы. В нем черным по белому написано: к этому времени будут бесплатными квартиры, городской транспорт, обеды на работе и в учебных заведениях. У Зимнего сада – особое название: держали в тайне, чтобы не провоцировать ненужных кривотолков… «Сад Коммунизма»! Предполагалось, такими будут жилища советских людей. Роскошь, тропические растения, стены из стекла, хрустальные острова, фонтаны… Все – посреди суровой российской стужи!
Чешуя рыбок переливалась, добавляя красок к экзотической цветовой гамме.
– Здесь должна играть особая психоделическая музыка, расслабляющая человека, подымающая над суетой… – добавил Гараничев. – Музыку тоже как-то незаметно упразднили.
– Здесь и без нее роскошно! Небось, материалы для этого чуда света выписывали за нефтедоллары… Откуда-нибудь из Италии?
– Ничего подобного: все наше!.. – с гордостью ответил собеседник. – Мрамор на стенах – уральский и баландинский, пол – из джархечского конгломерата – Армения… Стекла, – одна из стен сада полностью прозрачная, – изготовлены в том же НИИ, который сделал особый прочный колпак над телом Ленина в Мавзолее… Мы должны разобраться во всем трезво. Ты слишком увлечен сенсационной версией. Молод, молодые падки до таких вариантов…
– Значит, Сад Коммунизма?.. – перевел разговор на другую тему Рудалев.
– Самый роскошный, самый странный сад, который существует в мире!
– Точно! Сад для тех времен, когда даже ювелирные украшения из золота и бриллиантов станут бесплатными!
* * *
Звука мобильника Антон не слышал. То, что кто-то пытается до него дозвониться, понял лишь благодаря отчаянным вибрациям, – в них содрогалась его новенькая модная трубка фирмы «нокиа».
«Какой, однако, у нее мощный виброзвонок!» – подумал Рубцов и вытащил телефон из кармана.
– Алло…
Несколько мгновений в ответ не доносилось ни звука. Взгляд молодого человека направлен вдоль Кремлевской стены: кирпичная кладка выглядела аккуратно и не производила впечатления древности.
– Ты у «Южной»? – неожиданно спросила «трубка».
Это был голос матери.
– Нет. Я еще на работе… – соврал Антон.
В конце-концов, находись он по другую сторону краснокирпичной кладки, можно было бы считать, что он по-прежнему на трудовом посту – в Кремле.
– Слава богу!.. – произнесла она. – Как здорово, что ты еще не доехал!..
Дом, в котором Рубцов жил с родителями, находился в десяти минутах ходьбы от станции метро «Южная».
– Что случилось? – Антон и не пытался скрыть тревогу, которая охватила внезапно.
– Здесь… – начала мама, но в следующую секунду связь неожиданно оборвалась.
В трубке зазвучали короткие гудки.
– Что за черт! – в сердцах выругался Антон.
Он нажал кнопку на клавиатуре. Номер матери принялся набираться автоматически. Прошло некоторое время и голос оператора, записанный на электронный носитель, сообщил ему стандартную фразу: «Абонент выключен или находится вне зоны…» Антон набирал маму вновь и вновь, но тщетно – связь не устанавливалась.
«Что, черт возьми, там происходит?! – проносилось у него в голове. Рассуждать логически было трудно, но, как ни был взволнован, он пытался это делать. – Раз она спрашивала, успел ли я добраться до «Южной», значит, возле метро что-то произошло. Но сама она не возле станции. Дома!.. Получается, узнала о происшествии по телевизору. Что же должно было произойти, чтобы об этом сообщили в новостях?!»
В прошлом веке
Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов сидел за полированным столом в своем кресле и работал с документами.
Перед ним лежал проект постановления Центрального Комитета, раскрытый на второй странице. Время – позднее. Почувствовав усталость, Андропов отложил красный карандаш в сторону, откинулся на спинку и прикрыл глаза.
Он глубоко вздохнул. Захотелось подумать о чем-нибудь приятном. Вот уже год, как этот кабинет принадлежит ему. Теперь он здесь не гость, – хозяин! Последний раз живым видел Леонида Ильича именно здесь… В следующий раз Брежнев предстал перед ним уже мертвый – на Подмосковной даче в собственной постели.
«Хотел подумать о хорошем, а сам…» Юрий Андропов открыл глаза. Ни что в этих стенах не говорило о прежнем владельце. Отличная, по высшему разряду, отделка. Прекрасная мебель… Как чувствовал себя здесь Леонид Ильич?
Что же касается его, Андропова, то он на новом месте испытал прилив сил. Даже болезнь почек, которой страдал длительное время, беспокоила меньше прежнего.
Перед самой смертью Брежневу пытались внушить: его «любимчик Юра» не способен занять высший пост в государстве именно по состоянию здоровья. Ерунда! Правильное лечение, современные лекарства, режим, – а главное – огромный взрыв энергии, связанный с новым назначением, выше которого не может быть ничего – исполнение мечты всей жизни. В такой ситуации болезнь отступает!
«Я просижу в этом кресле дольше, чем Брежнев!» – подумал Андропов и усмехнулся. Мысль развеселила. Припомнились анекдоты, рассказываемые про предшественника народом. Он ласково погладил глянцевую, отражавшую свет полированную поверхность стола. «Здорово!» Радость Генерального секретаря была почти мальчишеской.
Вдруг внимание привлекла странная подробность в нижней части, под ящиком, – резанула взгляд до такой степени, что он вздрогнул и мгновенно сел выше на кресле. «Что это?!»
Он знал, чего испугался – в конструкцию стола были внесены изменения. С одной стороны опытный взгляд профессионала легко разглядел бы их. Но кто всматривается в деревяшку, придерживающую ящик?! За этим столом Андропов работает год, но сейчас не в состоянии припомнить – был ли прежде на этом месте аккуратный стык – след распила, сделанного явно не мебельным мастером.
Либо эта отметина была всегда – но кто и зачем сделал ее? – либо она была сделана недавно. Единственное, что приходило на ум чекисту Андропову – кто-то незаметно вторгся в его пространство, следит за ним. Или все произошло при Брежневе?.. Но почему такой грубый след? Какой смысл?.. Установить подслушивающее устройство можно и не оставив такого чудовищного следа.
Юрий Владимирович хотел вызвать охранника. Потом решил, что благоразумнее не торопиться. Надо исследовать странную подробность самому… Возможно, это только мнительность и ничего серьезного за этим не стоит.
Он понадеялся, что никто в ближайшие минуты не войдет к нему в кабинет, сполз с кресла и опустился на колени…
В наше время
– Не жизнь, а сплошное казино!.. – со злой иронией проговорил небольшого роста высохший старичок в мешковатой спортивной куртке. Отросшие седые волосы трепал ветер.
Старичок пригладил разметавшиеся патлы, одернул куртку и поднял голову вверх, на огромную неоновую рекламу, украшавшую фасад здания.
– Только нам в этом казино – ничего!.. Никакого выигрыша! – с откровенной злостью откликнулся на его слова другой пенсионер – тоже в куртке, но не короткой спортивной, а длинной, зимней, в спортивной кепочке, выцветшей до такой степени, что ее первоначальный раскрас определить было невозможно. – Брежнев им не нравился!.. При Брежневе такого не было!..
– Да что там ваш Брежнев! Маразматик!.. Смотрите глубже: Андропов – вот кто все понимал! Кто мог предвидеть!.. – сказал повернувшись к нему первый.
– Предвидел… Ничего он не предвидел!.. Только в банях хватать был мастер. Помню я эти времена… – уже не глядя на случайного собеседника ответил второй и торопливо пошагал дальше.
«Казино «Пале-Рояль» – надпись выполнена неоновыми трубками. Несмотря на солнце, еще не опустившееся за линию горизонта, испускала призрачное, казавшееся нереальным, сияние. Словно это химера, плод больного воображения, и нет ни казино, ни надписи.
Двери с массивными никелированными ручками – плотно прикрыты. Ни один человек не заходил внутрь и не выходил из казино наружу. Принадлежность автомобилей, стоявших на некотором расстоянии от входа, определить невозможно – по соседству располагались дорогие бутики, здания офисов. В казино ли прикатили владельцы машин, куда-то ли еще?..
5.
– Здесь, молодой человек, гулять нельзя! – скрипучий, старческий голос раздался у Антона за спиной.
Рубцов вышел из оцепенения. Как он оказался на газоне, возле кремлевской стены?!.. Одной рукой держится за ее шершавые кирпичи. В другой – сжимает мобильный телефон…
Все напрасно! Мать не отвечает. Ни по одному телефону…
Молодой человек резко обернулся: по свежей зелененькой травке к нему быстро семенил сухонький старичок. Во взгляде читалась озабоченность.
– Что с тобой, парень? Тебе плохо? – заскрипел он опять. – Сейчас ведь заберут тебя. Уверяю – уже пошли за тобой. Это не просто стенка. Это государственная святыня. Кремль! Чего тебе здесь надо?.. Уходи по добру по здорову, пока не арестовали… Будут потом выяснять!..
Антон уже и сам сообразил – для прогулок выбрал неподходящее место. Его поведение может показаться кому-то, кто незаметно наблюдает за этим участком территории, что прилегает к Кремлю, подозрительным.
– Зачем ты к ней прилип? Тебе плохо? Или, может, выпил?.. Хотя нет, ты – бледный, как полотно, – не унимался старичок.
«Сам-то откуда здесь взялся?» – чуть было не спросил Антон. Но удержался – дедок явно проявлял заботу, грубить было бы несправедливо.
– Башню ищу… – сказал Рубцов. – Девушка назначила свидание, не могу понять, где…
– Башню?.. – с интересом переспросил старичок и потер правой рукой подбородок. – Какую еще башню?..
– Двадцать первую башню Кремля. Возле нее я должен с ней встретиться… Но башен – всего двадцать. Вы не знаете, где это?
– Знаю… – произнес старичок.
В прошлом веке
Под ящиком был явно устроен тайничок. Стоя на коленях и упираясь одной рукой в тщательно вычищенный ковер, Генеральный секретарь ЦК КПСС водил пальцами по шероховатой поверхности дерева, постукивал по нему. Звучек выдавал какую-то полость. Судя по толщине доски, в которой она была устроена, глубина тайника – не больше полсантиметра, ширина – чуть меньше ладони.
Удивляло, что тайник не пытались замаскировать: стыки были хорошо заметны. Сразу отпадала версия о припрятанном техническом устройстве. Не могло быть речи и о стандартной конструкции. Вглядываясь в деревяшки Юрий Владимирович даже под столом, при плохом освещении отметил: распилы сделали уже когда деталь была частью стола. Выдавал более «свежий» цвет дерева.
Андропов поднялся, сел обратно в кресло. «Все же штука появилась почти наверняка при Брежневе. Вероятно – незадолго до его смерти. Может быть, это часть некого устройства – какая-нибудь кнопка экстренного вызова врача?!»
Нет, зная Брежнева, он не мог в это поверить. Кнопка вызова могла существовать только в анекдотах, которые Леонид Ильич сам же про себя и сочинял. Но что это тогда?
Андропов попытался вспомнить: не было ли каких-нибудь историй с этим столом, но в голову ничего не приходило. Стол, как стол. Он сел за него после Брежнева…
Генеральный секретарь хотел вызвать помощника, но остановился, – рука не дотянулась до тумблера. Опять слез с кресла, опустился на колени. Зачем этот «шов», на котором остановился его взгляд в самом начале?.. Он словно бы был сделан специально для того, чтобы привлекать внимание. Юрий Владимирович опять забрался под самую крышку. То-то переполошатся референты, если увидят, что вместо того, чтобы сидеть за столом, главный человек в государстве находится под ним…
Ногтями Юрий Владимирович попытался подцепить деревянную пластинку. Она задвигалась, заходила под его пальцами. Что-то здесь не так: больно деревяшка напоминает крышку ларчика!..
Андропов чувствовал – пальцы его не предназначены для такой работы. Будь они половчее – давно бы раскрыл эту загадочную «коробочку». Он залез под стол глубже. Теперь он сидел уже не на корточках, а прямо на ковре – полулежа, опираясь плечом о боковину стола. Досадовал на плохое освещение. Вот бы сюда настольную лампу!
Неожиданно для себя он как-то так подцепил деревяшку ногтем, что она дрогнула и подалась вниз. Ухватившись за края пальцами, Андропов потянул еще… «Боже мой!..» – он едва не застонал.
То, что предстало его глазам, не могло привидеться ему даже в самом болезненном состоянии…
Слава богу, в комнате никого не было!..
* * *
– В Московском Кремле действительно было не двадцать, а двадцать одна башня!.. – рассказывал старичок.
– Почему – было? Выходит, ее больше нет? Она назначила мне встречу возле несуществующей башни?..
Они по-прежнему стояли на зеленой травке. И это несмотря на то, что старичок только что советовал Антону уйти с газона под Кремлевской стеной, Чуть поодаль медленно двигались автомобили. Вокруг них – густое марево выхлопных газов. Два человека, беседующих под главной стеной страны, как у деревенского забора, привлекали внимание. Кроме них на всей набережной ни одного пешехода не просматривалось.
– Башня существует, но теперь это не совсем башня. Наблюдательный «столп» с винтовой лестницей внутри – самая высокая постройка средневековой крепости. По замыслу создателей с нее должен быть виден приближающийся к Москве неприятель. Башня превратилась в колокольню Ивана Великого.
– Значит, ждет возле колокольни! – воскликнул молодой человек. Рубцов прикидывал, как быстрее оказаться у колокольни. На Ивановскую площадь – она находится в Юго-восточной стороне крепости, – легче добраться через Спасские ворота. Антон полагал: с его пропуском – нечего думать, чтобы войти в них. До Боровицких еще идти и идти, а потом столько же протопать до колокольни. Вон она, – до нее рукой подать. Как раз напротив! Если бы только был хотя бы узенький лаз в Кремлевской стене!..
– Позолоченный купол, который, как рассказывают туристам, сияет двадцать четыре часа в сутки, появился при Борисе Годунове. Снизу до купола ведет триста двадцать девять ступеней… В первом ярусе внутри стены – каменная лестница.
1 2 3 4 5 6