На лбу ее выступил пот, живот пронзила острая боль. Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы это не было правдой, пусть это окажется издевательским вывертом памяти, вернувшим на миг события отдаленного прошлого, просто плодом ее воображения. А вдруг Джейк догадается, что ее равнодушие и холодность к нему — только хрупкий барьер, за которым она все эти годы таила свою любовь? Сама мысль об этом была ей мучительна. 3 Еще один день, слава Богу, прошел. Вздохнув, Джейми заперла дверь офиса и торопливо вышла в холод раннего ноябрьского вечера.В последнее время работы у них хватало, но не из-за этого лоб ее постоянно хмурился, а глаза потускнели от усталости. Даже Ральф, ее партнер, заметил, что она утратила свою обычную холодность и самообладание. За это надо благодарить Джейка, думала она с раздражением, и ее рот кривился.На прошлой неделе она получила сумбурное письмо от матери, писавшей ей, как они с Марком разволновались, узнав от Джейка, что она собирается приехать к ним на Рождество.Джейк внушил им надежду. Припер тем самым ее к стене, сделав невозможным найти причину отказаться в последний момент от поездки домой. Насколько болен Марк? Глубокая озабоченность еще больше наморщила ее лоб. На все вопросы об отчиме она получала успокоительные, но уклончивые ответы. Вот и сейчас мать сообщала, что у Марка лишь небольшая ангина. Но что, если с ним что-то более серьезное? Что, если?.. Страх сжал ее сердце при мысли о том, что с отчимом все может обстоять гораздо хуже, чем ей говорят. Она понимала, что никогда не простит себе, если Марк умрет, так и не повидавшись с ней.Все было бы иначе, если бы Джейк не жил так близко к родителям. С тех пор как на него легло руководство фабрикой, он то и дело наведывается в Куинсмид, чтобы обсудить с отцом текущие вопросы, и она все время откладывала свое намерение навестить близких, ибо ей непереносима была мысль встретиться с ним в доме, где она познала столь идиотскую радость.Как типично для Джейка это высокомерие, с которым он будет ожидать ее прибытия в прошлое и вести себя так, словно ничего не случилось. Ох, если бы не Ванда. — Они собирались сказать родителям о своих чувствах друг к другу, когда те вернутся из отпуска. Джейк решил, что свадьбу они отпразднуют на Рождество. Как наивна она была, полагая, что он любит ее, и как умело держал он ее в неведении относительно своих истинных мыслей и целей.Да, ее любовь не нашла ответа. Но гораздо больнее ранило то, что она — все детство и юность смотревшая на него снизу вверх, обожавшая его и буквально ослепленная блеском этого чудесного полубога, которому поклонялась, — она безоглядно поверила, что он действительно любит ее, и наивно полагала, что этот бывалый и весьма привлекательный мужчина, разменявший третий десяток, страстно влюбился в неопытного подростка, которого знал чуть ли не с младенчества.Но неужели, если бы Ванда не открыла ей глаза на правду, было бы лучше? Она часто задавала себе этот вопрос, но всякий раз хитроумно уходила от ответа.Джейми нравилась ее работа, кроме, пожалуй, рекламной стороны бизнеса, столь необходимой для престижа их небольшой фирмы, — это было нечто такое, что она предпочитала оставлять Ральфу. Но интересно, стала ли бы она затевать свое дело, дающее к тому же не такую уж большую прибыль, будь она женой Джейка и матерью его детей?Особых амбиций и устремлений она никогда не имела, что не значило, однако, что она думает о себе как о человеке, способном лишь на ведение домашнего хозяйства. Маргарет Брайертон доказывала дочери, что женщина может оставаться независимой и знать себе цену и в то же время иметь все, что делает женщину женщиной. Да она и сама видела, что Марк при всем его богатстве, силе и влиянии так же зависим от ее матери, как и она от него, возможно даже больше. Любые эмоции, переживаемые одним человеческим существом из-за другого, непременно делают его в чем-то уязвимым и зависимым. Так что хватило бы женщине ума, и она прекрасно сумеет остаться независимой и в браке, с усмешкой подумала Джейми, выходя из вагона метро и сливаясь с толпой, устремившейся к эскалаторам.Пока она добиралась до своего дома, ветер усилился и ледяными потоками исхлестал ее. Этот небольшой, ветхий, почти полуразрушенный дом в викторианском стиле она купила на те сравнительно небольшие деньги, которые остались ей от отца. Теперь, пять лет спустя, этот дом стал превосходной рекламой работы ее компании.Она вошла в небольшой холл и зажгла свет. Ясной парижской лазури ковер успокоительно действовал на глаза, а желтоватый оттенок стен изгонял память о холодном унынии ноябрьского вечера.Использовав все свои познания, Джейми нашла для внутреннего убранства дома единое цветовое решение, причем главный акцент в каждой комнате ставился на эффекте контраста.Как всегда, первое, что она сделала, вернувшись домой, поднялась в спальню, чтобы сбросить с себя сугубо официальный деловой костюм. Спальня была выдержана в желтоватых и голубых тонах, но здесь желтое было нежного сливочного оттенка, а плотная кремовая ткань штор и покрывала кровати имела мелкий цветочный рисунок. Драпировки, свисавшие с кольца, вделанного в потолок, обрамляли изголовье кровати, обе занавески и покрывало были отделаны по краям ярко-голубой тканью, которая точно повторяла цвет ковра. Джейми потратила немало времени, чтобы подыскать именно тот оттенок голубого, который сюда подходил, и осталась довольна полученным эффектом, хотя понимала, что образ ее спальни намекает на обитание здесь более фривольного и женственного существа, чем то, за которое ее принимало большинство людей.Гардеробы в спальне были искусно скрыты панелями, отделанными цветочной тканью, настенные лампы рассеивали по комнате теплый золотистый свет.В доме было только две спальни, но каждая со своей ванной, и Джейми использовала для их отделки те же золотисто-желтоватые тона, что и в спальнях. Гостевая спальня была украшена более изысканно — традиционная викторианская бронза и красное дерево, — что весьма подходило комнате с высоким потоком.Ее вечерний ритуал был неизменен, и это вдруг поразило ее; принимая душ, она горестно подумала, что стала совсем как старая дева. Она отбросила эту дурацкую мысль, вытерлась большим мохнатым полотенцем и оделась в ярко-зеленый теплый спортивный костюм.Спустившись вниз, Джейми прошла на кухню, приготовила себе яичницу-болтунью и чашку кофе и все это на подносе отнесла в небольшую студию — она же гостиная, — расположенную в задней части дома.Уютно устроившись в покойном кресле, она занялась своим ужином, рассеянно глядя на экран телевизора.Только здесь, в своем собственном доме, она могла по-настоящему расслабиться, но теперь даже тут не чувствовала себя в безопасности, как было когда-то. Безопасность? Мысль об этом заставила ее нахмуриться. А чего, собственно, ей бояться? Джейка? Нет, тут он ее не достанет. Да и вообще… Пусть он и вынудил ее поехать домой на Рождество, но у него на то была веская причина, сам-то он в ее компании не нуждается. Так что ей нечего бояться его ни в эмоциональном, ни в сексуальном плане, просто потому что она ему не нужна.Нет, ей нечего и некого бояться, кроме себя самой и страха выдать Джейку свои чувства, особенно если придется терпеть его общество достаточно долго. Так что реальная причина ее нежелания ездить домой связана не с возмущением или неприязнью, а только с тем, что, как она ни старалась, просто не могла выбросить его из своего сердца. Господи, да сколько же можно обо всем этом думать? Ведь все равно ничего нового не придумаешь.Поужинав, она уже решила пораньше отправиться спать, как в дверь позвонили.Джейми нахмурилась. Кто бы это мог быть? Она никого не ожидала; в сознании промелькнул образ Джейка, поскольку она только что думала о нем.Но это был не Джейк. За дверью стояла Аманда, и не успела Джейми осознать свое острое разочарование, как девушка извергла неистовую мольбу, прося дозволения войти.Джейми отступила назад и только тогда с удивлением увидела, в каком состоянии та находится — насквозь промокшие джинсы и куртка, влажные белокурые волосы облепили голову. Вспомнив, что Аманда собиралась приехать в Лондон и, пока ее мать будет ходить по магазинам, нанести ей визит, Джейми на минуту пришла в замешательство от столь неурочного появления девушки. Судя по тому, что она узнала о родителях Аманды, невозможно представить, чтобы ее мать взяла дочь в Лондон на рождественскую распродажу в таком виде — в полинявших джинсиках и старой курточке.— Вот… я пришла. У меня здесь больше никого нет.Девушку так сильно колотила дрожь, что она едва говорила, и первоначальное изумление Джейми обернулось острой тревогой. Теперь, присмотревшись внимательнее, она увидела, что Аманда близка к истерике.Молча проводив девушку в студию, она усадила ее возле камина, а сама пошла наверх за полотенцами и сухой одеждой, чтобы предложить незваной гостье переодеться.— Снимите все мокрое и высушите волосы, — сказала она по возвращении, передавая Аманде махровый халат и полотенца. — А я пока пойду приготовлю нам по чашечке кофе.Когда она вернулась в комнату, Аманда, стоя перед огнем, торопливо натягивала халат. Передавая ей чашку, Джейми заметила, как у нее дрожат руки, да и вообще, с тех пор, как они виделись, девушка явно похудела, а в голубых глазах возникло напряжение, которого раньше не было.— Как я понимаю, вы прибыли в Лондон не с тем, чтобы пройтись с матерью по магазинам, — довольно сухо произнесла она, усаживаясь напротив гостьи.Аманда метнула в нее взгляд, полный отчаяния.— Нет. Я… я ушла из дому.Ушла из дому! Ну конечно, что уж теперь удивляться, не без иронии подумала Джейми, это можно было понять с первых секунд, как она открыла девчонке дверь.— Ясно. А ваши родители знают, где вы? Аманда покачала головой.— Нет. И я не хочу, чтобы они знали, иначе они приедут за мной и отец заставит меня выйти замуж за Джейка.Опять полились слезы, а Джейми тем временем пыталась осмыслить очередную потрясающую новость.— Заставит?..— Да. Мы с ним всю неделю страшно ругались из-за этого. Я люблю Джейка, но замуж за него не хочу. Вообще ни за кого… Я хочу быть свободной, путешествовать, делать что-то для себя. Отец просто не понимает, что я не хочу, чтобы меня нежили и баловали, не хочу быть любимой куколкой, как моя мама. Я не такой человек, я хочу быть независимой.— Ну, это можно понять, — смягчаясь, сказала Джейми, про себя удивившись нраву этого папаши, который умудрился быть настолько тупым, что своей тупостью обратил дочь в паническое бегство. — Вы, помнится, говорили, почему ваш отец так хочет выдать вас за Джейка. Но вы же понимаете, Аманда, что это не в его власти. Джейк выразил свое намерение, но, честно говоря, я не представляю, чтобы он насильно потащил вас к алтарю, если вы того не желаете.— Я тоже так думала, — горестно сказала Аманда, — но вчера вечером, когда я попыталась все объяснить ему, он принялся настойчиво убеждать меня в том, как нуждается в жене и как сильно хочет подарить своему отцу внука. — Она содрогнулась. — Это было ужасно, Джейми. Раньше я любила его, даже очень… — На щеках ее проступил легкий румянец. — Ну, он мне очень нравился, он так отличался от всех тех мальчишек, с которыми я дружила. Уж одно то, что он был на равных с моим отцом… Но когда он заговорил, какой должна быть его жена, какой образ жизни она должна вести… Ну прямо из викторианских времен!..— А вы сказали ему, что отец оказывает на вас давление, не считаясь с вашим желанием?— Да что толку, он и не слушает. А я не хочу за него замуж, Джейми. Не хочу! Здесь, в Лондоне, у меня нет никого, к кому бы я могла обратиться. Вот я и пришла к вам.Снова полились слезы. Джейми смотрела на склоненную голову, и сердце ее переполнялось горечью. Как мог Джейк решиться на брак с этим ребенком? Ведь Аманда и в самом деле сущий ребенок.— Пожалуйста, позвольте мне остаться!— Кажется, у меня и выбора нет, — сухо проговорила Джейми. — Разве я могу в ненастную ночь выставить вас за дверь?Она была вознаграждена пылкими и крепкими объятиями.— Я знала, что вы поймете!Джейми позволила себе холодно улыбнуться.— Сегодня, Аманда, вы можете остаться, но завтра мы должны сообщить вашим родителям, где вы находитесь. Они наверняка страшно беспокоятся.Да, подумала она, если родители Аманды до сих пор не поняли, что их юная дочь еще не готова к браку, то теперь, после ее бегства из дому, они наверняка поверят в то, что дело именно так и обстоит.— Они вернут меня домой и заставят выйти за Джейка.— Не думаю, — сказала Джейми и добавила: — Вам ведь уже исполнилось восемнадцать.— Вы поговорите с ними? — взмолилась Аманда. — Вы все сумеете им объяснить. Они послушают вас.Послушают ли? Джейми весьма сомневалась в этом, но, увидев, что девушка вновь близка к истерике, смягчилась.— Завтра, когда мы сообщим им, где вы находитесь, они, я думаю, приедут сюда, и…— И тогда вы объясните им, что я не хочу замуж за Джейка?— Нет, Аманда. Вы сами объясните им это, — твердо ответила Джейми и затем, глубоко вздохнув, продолжила: — И не забывайте, что восемнадцать вам уже исполнилось. А если почувствуете, что они продолжают стоять на своем… Ну, тогда у меня здесь имеется лишняя спальня, и…— Вы хотите сказать, что я смогу пожить здесь у вас, в Лондоне?Удивляясь тому, что она позволяет втравить себя в чужую историю, Джейми твердо ответила:— Мы поговорим обо всем этом завтра. Когда она мыла кофейные чашки, было уже одиннадцать. Аманда просто с ног валилась от усталости, хоть и отрицала это. Джейми хладнокровно решила до утра родителям беглянки не звонить, пусть немного поволнуются, за одну ночь ничего с ними не случится, тем более что ей самой вовсе не улыбалось в столь поздний час выслушивать монологи разгневанного папаши.Порывшись в гардеробе и найдя для девчонки ночную рубашку и чистые джинсы на завтра, Джейми задумчиво спросила:— Аманда, а как вы добрались до Лондона? Последовала краткая пауза, которая заставила ее обернуться и внимательно посмотреть на юную гостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20