Безусловно, новость уже долетела и до Мицпе - путешествие столь представительной делегации не скроешь.
Он до сих пор не рассказал Ктуре и Яале о разговоре с Нахашем. И это особенно угнетало его. Собравшись с духом, Ифтах сухо сообщил жене, что царь Аммона хочет женить своего сына на Яале. Серые глаза Ктуры засияли восторженным удивлением. Сын царя, избранника Милькома, добивается руки eё дочери!..
Сначала Ифтах не понимал, чему она так обрадовалась. Потом догадался и забеспокоился. Долгие годы Ктура без слов знала о его побуждениях. Она жила его мыслями, eё волновали его заботы. Теперь же eё ослепило предвкушение счастья, которое принесет родство с Нахашем.
Он осторожно попытался объяснить ей, что такой союз принесет войну Гилеаду, быть может, со всем Израилем. Она выслушала и неопределенно взмахнула рукой, будто жестом узкой, сильной руки могла отвести его опасения.
- Пусть будет так. Разве ты однажды не справился с сыновьями Зилпы и родом Гилеада? - сказала Ктура.
Ее боги закрыли дорогу к ней, и Ифтах не стал распространяться о своих заботах.
Он разыскал Яалу. От него не укрылось, как по-детски она восхищалась лютней, подарком людей из Аммона. Ифтах попросил eё сыграть на лютне. Только ему одному. Они отправились в просеку. Яала была благодарна отцу за это внимание к ней, и по пути хвалила достоинства своего нового музыкального инструмента.
- Что за редкостный подарок прислал нам этот царь из Аммона! восхищалась она. - Он, видимо, понял, отец мой и господин, кто ты такой и склоняется перед тобой и нашим Богом.
Ифтах был тронут. Его Яала, очевидно, думала, что подарки царя - не более, чем знаки дружбы. Она была простодушна, и мысль, что за словами и поступками могут скрываться корыстные намерения, просто не приходила ей в голову.
Они оказались в просеке. Сели друг напротив друга на пни. Яала беззаботно болтала. Могут ли муравьи, усердные работяги, обойтись без судьи, и какой судья им нужен? - спрашивала она отца. Такие вещи никогда не занимали внимание Ифтаха. Едва ли он думал когда-нибудь даже о собственных судейских правах. Он просто стремился к этой должности, потому что она сулила ему власть над всем народом.
Яала продолжала болтать, но он eё почти не слушал. Он вспомнил, как испугался, когда она заблудилась. И понял, как будет скучать, если отдаст eё аммонитам. Он уже сейчас завидовал этому принцу Меше.
Он взял себя в руки. Следует, наконец, все сказать ей. Ифтах заставил себя улыбнуться.
- Что ты сказала бы, если бы я предложил тебе отправиться к царю, который подарил тебе лютню? - спросил он осторожно.
- Мой отец прогоняет меня? - не поняла Яала.
- Никто тебя не прогоняет, - ласково посмотрел на нeё Ифтах. - Я просто хотел узнать, доставила бы тебе удовольствие поездка в Рабат к этому царю.
Яала немного подумала и просияла.
- Кажется, я догадываюсь, о чем ты говоришь, - сказала Яала. - Если Господь вступит в Рабат, ты возьмешь меня с собой?..
Ифтах устыдился своей неуклюжей хитрости, убедившись, насколько его дочь наивна. И страх закрался в его душу. В каком она окажется смятении, если он объявит ей, что собирается выдать eё замуж за принца из Аммона. Мысль, что такое замужество поссорит его с Господом, мучила и его. А Яала любила и почитала Бога eщё больше, eщё искренней - всем своим простодушным сердцем. Как это отразится на ней? Может, он добьется от Нахаша для нeё разрешения и дальше почитать Господа? Но все eё окружение на каждой трапезе будет призывать Милькома и приносить ему жертвы. Он, Мильком, - их бог, наделяющий Аммон благословением и проклятием. Как дитя найдет путь между двумя богами? Ты же сам, Ифтах, сбиваешь eё с пути своими дурацкими штучками. Сначала учил поклоняться Господу, предостерегая от подражания матери-аммонитке, и даже Мерибааля превратил в Эмина, а теперь готов посвятить eё служению Милькому?
Да, он слишком быстро поддался сумасшедшим мечтам. Ведь, по правде сказать, отдавать Нахашу свою дочь он не собирался. В тот момент он хотел лишь удержать царя от сражений. У Ифтаха нет другого пути - он и впредь будет служить Господу. А значит - продолжит войну.
Но ведь ему будут принадлежать обе страны, которые объединит наследник Нахаша. Должен ли он отказаться от них? Должен ли он отказаться от восточной державы?.. А может, он пришел сюда, в просеку, чтобы просто разузнать, что на сердце у его дочери?..
Терзаясь сомнениями, он произнес:
- Может, не Господь, а дочь Ифтаха победоносно въедет в Рабат...
И тяжко вздохнул. Он сам себе был противен. Надо ли так витиевато говорить с такой простодушной девочкой, как Яала? Она старалась понять его, потом, отказавшись от своего намерения, ответила, преданно глядя на него:
- Все, что делает мой отец - справедливо. И без перехода, по-детски, весело спросила:
- Эмин может поехать вместе со мной? Взвешивая каждое слово, Ифтах сказал:
- Может, конечно. Но ему придется сделать трудный для него выбор: между тобой и мной.
- А ты разве не поедешь? - испугалась Яала.
- Поеду, - ответил Ифтах. - Я буду приезжать к тебе, но не надолго. Ибо, если мы поедем в Аммон, то эта страна должна стать твоей родиной, а дом принца - твоим домом. А Эмин... Если тебе так хочется, я отдам его тебе.
Яала побледнела, губы eё задрожали.
-Но тебя у меня не будет... - едва слышно пролепетала она.
И в этот момент Ифтах понял, что хотел узнать. Она действительно искренне привязана к своему спасителю, но он для нeё - не больше, чем товарищ по детским играм. А его, своего отца, она любит. И сделает так, как скажет он. Если он отправит eё в Аммон, она поедет - из любви к нему. И даже если она забудет Господа, то его, Ифтаха, не забудет никогда.
С напускной бодростью он попросил Яалу все же сыграть ему на новой лютне. Ведь именно за этим они сюда пришли! Ему и в самом деле хотелось eщё раз услышать песню, которую она пела, когда его назначили судьей.
Яала раскраснелась от радости и засомневалась, удастся ли ей eщё раз подобрать столь удачные слова. Что ж, будут похожие... И она запела: "Слава Ифтаху, слава судье Ифтаху!.. С ним - милость Господа... Огонь Господа горит в его глазах..."
Ифтах смутился. Простая душа Яалы лучше, чем он, чувствовала, в чем источник его силы и успеха. В ней жила спокойная уверенность, что Господь благословил eё отца. И она не разделяла Ифтаха с Господом, когда она говорила с Ифтахом, она говорила с Богом. Она пророчествовала... А он, Ифтах, собирается послать eё на предательство. Болезненное чувство пронзило его: то, к чему он стремился, союз с Аммоном, обернется растворением Гилеада среди чужеземцев, врагов Господа. И сам он, как многие евреи Заиорданья, уже не будет израильтянином. Зилпа и eё сыновья по праву проклянут его, ведь он предаст свой род, свой народ и своего Бога.
Тем временем дочь приняла решение.
- Если моему отцу необходимо, - став серьезной, сказала она, - чтобы я поехала в Аммон, я буду счастлива хоть что-то для него сделать. Что я значу, отец мой, без тебя. Если я - часть твоих планов, стало быть, и часть тебя...
Ее преданность и смирение eщё больше смутили его. Нет, он не мог бросить eё на произвол судьбы. Он будет воевать с царем Нахашем.
Однако он не мог отказаться от своей восточной страны. И он сказал, наконец:
- Пока ничего не известно, Яала...
Гонцов из Аммона он отправил с дружеским, но двусмысленным посланием: "Ифтах, защитник восточного Башана, обращается к Нахашу, великому царю Аммона, к своему другу. Я далек от того, чтобы сказать тебе 'нет'. Но дай мне eщё время на то, чтобы сказать тебе 'да' и прислать свою дочь. Я должен успокоить своего Бога, чтобы он смирился и не излил гнев на меня и мою страну".
Глава посольской делегации внимательно выслушал его, долго размышлял, затем с достоинством поблагодарил и поцеловал его в бороду. Казалось, он удовлетворен. И делегация выехала назад, в Рабат.
Однако через три дня Ифтах получил известие, что послы по дороге повернули в другую сторону - направились на север, к Эраю, столице Башана.
Глава четвертая
I
Когда первосвященник узнал о послах царя Нахаша, подозрения его усилились. Как знать, какими новыми уступками намерен купить у сыновей Аммона продление мира этот двуличный человек! Старый священник решил не прощать больше Ифтаху отступничество от Господа. Война должна возобновиться. Если Аммон нашел себе могущественных союзников, пусть их найдет и Ифтах!..
По-настоящему помощь им мог оказать только западный Израиль, род Эфраима. Но кто из Гилеада способен обратиться к ним? Когда род Эфраима оказался в беде, братский Гилеад бросил соплеменников на произвол судьбы. Сыновья рода Эфраима добились победы и без Гилеада, но не забыли предательства. Но Ифтах не смел уступать земли Аммону. Ему придется укротить свою гордость и снизойти до поездки через Иордан, чтобы попросить поддержки. И отправляться нужно скоро, сейчас. Eщё до наступления весны у Гилеада должны быть союзники.
Однако пока священник мог лишь предаваться размышлениям. Ни предостеречь, ни строго предупредить Ифтаха он не мог. Ифтаха не было в Мицпе. Он пренебрёг должностью судьи, хотя так дерзко eё добивался. И оставался сейчас на своем севере, уклоняясь от советов Авиама. Авиам одного за другим посылал к нему нарочных, напоминал о делах, требовавших присутствия судьи в Мицпе. Но Ифтах давал расплывчатые ответы и по-прежнему пребывал на севере.
Потеряв терпение, Авиам сам решил нанести Ифтаху визит. Путешествие оказалось тяжелым. Eщё неприятнее было унижаться перед этим надменным человеком. Но Авиам пошел на это.
Весть о приезде священника не доставила Ифтаху удовольствия. Он все eщё надеялся заключить с Аммоном союз. В глубине души он знал, что не сделает этого. Не отдаст им Яалу. Но понимал, что Господь и весь Гилеад хотят войны. Он и сам хотел воевать, только даже себе не признавался в этом. К тому же, он не обольщался на свой счет и осознавал, что без союзников ему не победить врага. Ему следует обратиться за помощью к западному Израилю, к Эфраиму. Все его существо противилось этому. И вот теперь появится священник и будет заклинать его именем Господа и общими интересами, потребует, чтобы он преклонил голову перед Эфраимом. Ифтах ожесточил свое ' сердце...
Священник стоял перед Ифтахом, опираясь на свой посох - слабый, одряхлевший. Его большая голова смешно сидела на маленьком туловище. Но полные решимости глаза все eщё грозно смотрели из-под густых, сросшихся бровей.
- Шатер Господа и кресло судьи стоят рядом в Мицпе, - начал Авиам свою речь. - Только судья отсутствует вот уже много месяцев.
- Разве не ты отказался окропить мою голову священным маслом? ответил ему Ифтах. - Но я сам посадил себя в кресло судьи. И теперь позволь мне самому решать, в чём заключается мой долг судьи... Старик опустился на циновку.
- Я приехал не спорить с тобой, сын мой, - примирительно сказал Авиам, - но чтобы ускорить тот час, когда Господь позволит освятить тебя своим маслом. С нетерпением жду я весны, продолжения войны и твоей победы над Аммоном.
- Определить точное время начала военных действий - дело полководца, все так же заносчиво возразил ему Ифтах. - Я разделяю твою озабоченность, уважаю твою старость и хочу посвятить тебя в мои планы. Аммон могущественен. Его поддерживает Моав, а весной он получит помощь и со стороны Башана. Я не собираюсь вступать в неравную войну. Планирую укрепиться здесь, на севере, чтобы царь Нахаш счел разумным продлить перемирие...
- Говорят, - резко оборвал его Авиам, - ты переписываешься с ним. Не собираешься ли ты вновь прельстить его землями Гилеада? Ты что же, по-прежнему считаешь, что мы не имеем права заключать союз против Аммона? Люди Аммона - гости в городах, их родиной остается пустыня. Они жаждут беспорядков, которые у них именуются свободой. Нам же Господь дал земли, чтобы мы поселились на них, сеяли и собирали урожаи. Нам не следует связываться с теми, кто и нас тянет назад, в пустыню. Разница между нами и Аммоном слишком велика. И без того слишком многие дали возможность фальшивому богу Милькому проскользнуть в свои души. Боюсь, что ты сам так и не сумел вырвать его из своего сердца. Разве ты не видишь, что, поддерживая отношения с Аммоном, наносишь себе вред? Господь - честолюбив, Он долго не сможет это терпеть.
Прогони же, наконец, Милькома! Веди войну против Аммона! Этого ждет от тебя Господь!
Ифтах смотрел на человека, произносившего эти слова, и все в нем раздражало его - жалкая фигура, большая голова, наполненные фанатизмом глаза, настойчивый, властный голос. Жажда власти в других усиливала его собственную. Злобно усмехнувшись, он бросил в лицо старику:
- Господь ждет от меня этого?! Ты выражаешь свои желания...
Старик с трудом поднялся. Его взгляд засверкал решимостью. Ифтах увидел это и собрался с силами. Он без сострадания представил себе жалкое тело Авиама, спрятанное под одеждами. Что могла сделать даже такая мудрая и властная голова, если она сидела на столь немощном туловище?
Авиам уже говорил то, что собирался сказать:
- Ты знаешь, что должен делать, но не хочешь это осознавать. Я выражусь предельно ясно. Раз ты не чувствуешь в себе достаточно силы, чтобы победить Аммон, ищи союзников! Поезжай через Иордан. Поезжай в Шило, столицу Эфраима. Попроси помощи.
Ифтаха разозлила деловитость старика. Но он взял себя в руки. Ему хотелось ответить так, чтобы его слова звучали беспристрастно, но ранили священника.
- Если Господь требует войны, - сказал он, наконец, - то войско должен вести не военачальник Эфраима, а я сам. Но если войны хочешь ты, я буду миролюбив. Если Эфраим предложит мне помощь, не откажусь. Ради тебя, старик.
Это была насмешка чистейшей воды. Авиам прекрасно видел это.
- Ифтах, Ифтах! - в предостерегающем жесте поднял руку Авиам. Подумай, если бы ты был Таханом, военачальником Эфраима, предложил бы ты помощь роду, который в решающий час бросил его на произвол судьбы? Ифтах высокомерно солгал:
- Военачальник Тахан не сделает этого, он слишком чванлив. А я, Ифтах, горд. Но я пошел бы на это.
Священник, не в силах противостоять такой дерзости, тихим, но полным страсти голосом, попросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35