Эдит. Я ведь тебе то же самое говорила.
Алекса. Надеюсь, вы не дали ему эти пятьсот тысяч?
Карадин. Дал.
Ролло. Алекса, если ты рехнулась, так прямо и скажи!
Алекса (непритворно рассерженная). Господи боже мой, это же проще простого – отказать в пятистах тысячах франков! Вас даже скрягой не назвали бы, – ну какой дурак возьмет и выложит за здорово живешь пятьсот тысяч?!
Ролло. Слушай, я тебя не для этого сюда звал!
Алекса. Вы думаете, что вы оказываете большие услуги папе? Напротив! Именно из-за вас он постоянно бездельничает.
Ролло. Я сейчас рассержусь!
Алекса. И не вздумайте меня уверять, будто клюнули на это знаменитое изобретение!
Карадин. Представьте себе, клюнул!
Ролло. Еще бы он не клюнул!
Алекса. Ну надо же быть таким дураком!… (Осекается.) Извините!
Карадин. Охотно извиняю, но не верю, что вы действительно сердитесь.
Алекса (с издевкой). «Судьба на дому»! Господи, какой кретинизм. «Судьба на дому»!
Карадин. Я с вами не согласен.
Ролло. Он собирается сделать на этом пятьдесят миллионов. Простенько и со вкусом.
Алекса. О! Вот оно что! Так вы еще и заработать на этом решили ко всему прочему?!
Вероника. К чему «прочему»?
Алекса (не отвечая ей). Я надеюсь, папа, ты выговорил проценты для Симоны?
Карадин (усмехнувшись). Он их выговорил.
Вероника (Эдит). Да, моя дорогая, ваша дочь мне решительно нравится.
Эдит. Я была в этом уверена.
Вероника. Вот только она немного резковата.
Эдит. Алекса, дорогая, мадам Карадин находит тебя очень симпатичной.
Алекса (неожиданно зло). И она сильно неправа!
Эдит. И еще она находит, что ты слегка резковата.
Алекса. Вот тут она права, я – грубиянка.
Ролло (солидным тоном отца семейства). Но скажи пожалуйста, если ты смылась с лекций, то где ты пропадала до половины одиннадцатого?
Алекса. Я неважно себя чувствовала и ходила к доктору.
Карадин (взволнованно). Вы плохо себя чувствуете?
Алекса. Не то чтобы плохо. Просто я сильно утомлена.
Карадин. В вашем-то возрасте?!
Эдит (настойчиво). И что тебе сказал доктор?
Алекса (избегая ответа). А у вас здесь очень мило. Знаете, у нас дома тоже висят ренуары. Они даже красивее ваших. Жаль только, что репродукции.
Карадин (снисходительно, как и подобает богачу). Ну что ж, и репродукции попадаются неплохие.
Алекса. Вы богаты как Крёз. Но это вовсе не причина для того, чтобы портить нам нашего Лео. Откажите ему.
Ролло. Да, как же, так он и откажется от прибылей!
Эдит (мягко, но настойчиво). Ты мне так и не ответила, что сказал тебе доктор.
Алекса (с неожиданной враждебностью). Ничего интересного! Что все у меня в порядке. Что мое утомление вполне естественно. Ну, довольна теперь?
Эдит. Как ты со мной говоришь?!
Алекса. Прости меня, Диди!
Вероника. Удивительно, до чего она похожа на тебя, Леон!
Ролло. Вот уж чего нет, того нет!
Алекса. Если вы имеете в виду внешность, это не очень-то любезно с вашей стороны.
Ролло (обиженно). Спасибо!
Вероника. С точки зрения характера сходство просто потрясающее: та же внезапная смена настроений, та же насмешливость, то же отсутствие такта.
Ролло и Алекса (вместе). Ах вот как?!
Вероника. Но и физическое сходство тоже есть: эта усмешка, слегка сощуренный взгляд, чувственный рот.
Ролло (польщенно). Неужели у меня чувственный рот?
Карадин. Ты меня просто удивляешь, Нико! Ну как ты можешь сравнивать нашего доброго старого Рохлю с этим юным чудом?! Ты уж не обессудь, Леон…
Ролло. Ничего, пока ты не выписал мне чек, можешь не извиняться.
Карадин. Я не хочу тебя обидеть, Рохля, но и без очков видно, что она не твоя дочь.
Ролло (печально). Да, так оно и есть.
Вероника. Как?! Значит, это ваша дочь, Эдит?
Алекса (присаживается на ручку кресла Эдит и обнимает мать. Грустно). К несчастью, я и Диди не родная дочь.
Ролло. Оставьте ее в покое. Она не любит говорить на эту тему.
Алекса. Наоборот, сегодня мне как раз хочется говорить именно на эту тему. Потому что мне не нравится (продолжает медленно и раздельно), каким тоном вы говорите с Лео, мсье Карадин!
Карадин. А…
Алекса (к Ролло). Я хочу разъяснить ему, что ты за человек.
Ролло (снисходительно). Зачем?! Он все равно не способен понять.
Карадин. Однако мы знаем друг друга уже больше двадцати лет!
Алекса. Это вам так кажется.
Ролло (весело). Я слишком сложен для его понимания.
Алекса. Вам известно, что я ему не родная дочь. Но вы еще не знаете, как случилось, что он меня удочерил.
Карадин. Да, признаться…
Алекса. Мне было три года, когда мой отец надумал сделать из меня сироту.
Карадин. Не понимаю?…
Алекса. Мой отец застрелил мою мать из револьвера, потому что она ему изменяла. А потом ему ничего не оставалось, как самому осуществить над собой правосудие, – так, кажется, принято выражаться?
Карадин. О, простите, я ведь ничего не знал.
Алекса (продолжает). Пала и мама…
Ролло (прерывает ее). То есть, Эдит и я…
Алекса…папа и мама жили на той же площадке, что и мы. Эдит никогда не проходила мимо нашей двери, не угостив меня конфеткой или шоколадкой. И, конечно, в тот день я обратилась к ней. Я дождалась ее на лестнице и попросила, кажется, так: «Дай мне шоколадку, Диди. Потому что они лежат оба такие красные и ничего мне не отвечают».
Вероника. Бедная малышка!
Алекса. Она вошла к нам в квартиру. А потом забрала меня к себе. Да-да, она и Рохля взяли меня к себе! Они не стали обсуждать этот вопрос. Они не стали считать и рассчитывать свой бюджет. Там, где не хватает на двоих, должно хватить для троих. Им несладко жилось тогда, вам это должно быть известно лучше, чем кому-либо другому. Но они согласились жить в нищете только потому, что мне было три года, и не моя вина, если мои родители не сумели сберечь свою любовь. Вот почему вы не имеете права говорить с Лео таким тоном, мсье Карадин!
Карадин. Я принимаю ваш выговор. Я его заслужил.
Ролло (Карадину). Обрати внимание, я тебе никогда и словом не обмолвился.
Алекса. Я считала их своими родителями до прошлого года, пока консьерж, который присутствовал при убийстве, не рассказал мне правду, чтобы отомстить Лео – тот задолжал ему за полгода.
Ролло (Карадину, пытаясь припомнить). По-моему, ты тогда как раз был за границей.
Алекса (свирепо). Впрочем, этот гад очень скоро подох! От всей души надеюсь, что он попал в преисподнюю. Из-за него я во второй раз стала сиротой.
Эдит. Нет, моя крошка, нет!
Алекса. Но зато эта история научила меня тому, что такое настоящая любовь.
Карадин. А как ваша фамилия?
Алекса. Ролло.
Карадин. Нет… другая.
Алекса. Ах, та, ненастоящая… Фланигэн. Тот мой отец был ирландец. Впрочем, им я восхищаюсь.
Ролло (с неосознанной ревностью). Не понимаю, чем тут восхищаться!
Алекса. Не тем, что он убил мою бедную мать. Но тем, что он терпел целых шесть лет до того, как убил ее, а ведь он отлично знал, чем она занимается.
Вероника (немного шокирована). У этой малютки весьма
оригинальная логика.
Алекса. Но что это я болтаю да болтаю, никому не даю слова сказать. Вы и тут виноваты, мсье Карадин, – лезете в душу с расспросами!
Карадин. Я вам не слишком симпатичен, верно?
Алекса. Я уж лучше промолчу, а то вы сочтете, что я плохо воспитана.
Карадин. Ну же, признайтесь, я вам несимпатичен?
Алекса. Да, несимпатичны, особенно сегодня… (Осекается.) Фу, какая глупость, я ведь не видела вас с тех пор, как была совсем маленькой… Ах, как же я утомлена! Я, кажется, хотела… А впрочем, все равно.
Эдит. Ты сегодня какая-то странная, моя дорогая.
Алекса (не глядя на Эдит). Но вы, напротив… хорошо воспитаны, прекрасно сохранились для своего возраста и даже еще довольно красивы.
Карадин. Просто удивительно: всю мою жизнь я только и делаю, что оказываю людям услуги, и в результате нажил себе целую кучу смертельных врагов.
Ролло. Не хули своих врагов, ведь они – твоя заслуга.
Короткая пауза.
Вероника. Ты у нас, оказывается, мыслитель!
Ролло. От нечего делать.
Карадин. Мне очень грустно, что я вам не нравлюсь, мадемуазель.
Алекса (намеренно грубо). А мне нравятся только те люди, которым я сама могу оказывать услуги.
Карадин. Вы слишком суровы!
Алекса. Просто стараюсь вызвать интерес к своей особе.
Вероника. И вам это удается. Ваша мать слушает вас с раскрытым ртом.
Алекса. О, не обольщайтесь. От нас с Лео просто много шума. Когда дойдет до дела, вы убедитесь, что из нас троих одна Диди – стоящий человек.
Эдит. Ах, да не слушайте вы ее!
Алекса. У меня есть набор разных мелких трюков, чтобы впечатлять моих поклонников. Уходя из дома, я уверяю, что ложусь спать, а ложась спать, объявляю, что ушла на прогулку, – словом, стараюсь прослыть жутко загадочной девицей, черт побери!
Карадин (как бы отвечая ей). Итак, я выписываю тебе чек.
Ролло. Не понял?
Алекса. Только не при мне! Я не желаю этого видеть.
Ролло. А стоило бы посмотреть!
Алекса. Мне противно! Не желаю я видеть это, понял?
Ролло. Ну так закрой глаза.
Алекса. Пусть только попробует выписать чек в моем присутствии, я разорву его на клочки, так и знай!
Карадин. Знаешь, Рохля, лучше приходи в банк к трем.
Ролло. А ты за это время не передумаешь?
Карадин. Слово Карадина.
Ролло. Ты прав, так будет проще. Но она меня довела! Ты меня довела, слышишь?
Алекса. Слышу: я тебя довела.
Вероника. Я не жалею, что познакомилась с вашей дочерью, Эдит. Она устроила нам целое представление.
Эдит. Вам не повезло, сегодня она еще не в ударе.
Вероника. Судя по всему, она вас обожает.
Эдит. Любовь приходит к тем, кто ее ждет.
Вероника (удивленно). Ну и семейка! Сплошь философы!
Ролло. А что она сказала?
Эдит молчит.
Вероника. Она сказала, что любовь приходит к тем, кто ее ждет.
Ролло (резко) . Это что, упрек?!
Вероника. Не думаю, скорее, констатация факта… который я и сама давно уже для себя открыла.
Эдит. До свидания, мсье!
Карадин. До свидания, мадам!
Вероника. Я провожу вас.
Обе женщины выходят.
Ролло. Пока, старина! Еще раз спасибо!
Алекса. Это он должен благодарить тебя: ты устроил ему недурное дельце.
Карадин (сговорчиво). Она права. Спасибо тебе, старина.
(Пожимает Ролло руку.) Всего хорошего, мадемуазель!
Алекса выходит, не ответив ему.
Эй, Леон, не забудь принести патент!
Ролло (выходя). Всегда рад оказать тебе услугу!
Оставшись один, Карадин замечает белую сумочку, которую Алекса забыла на письменном столе. Он довольно ухмыляется. Собирается уже открыть сумку, как вихрем влетает Алекса.
Карадин. Ну и комедию мы разыграли перед ними!
Алекса. Я бы не вернулась, но нам необходимо встретиться.
Карадин. Прекрасно!
Алекса. У меня к тебе есть разговор.
Карадин. Тогда завтра, у нас?
Алекса. Нет, сегодня, в девять.
Карадин. Это так срочно?
Алекса. Ужасно срочно.
Входит Вероника.
(Голосом пай-девочки.) Я забыла здесь сумочку. Спасибо, мсье. Надеюсь, вы на меня не сердитесь. До свидания, мадам!
Вероника. До свидания.
Алекса выходит.
Карадин. Забавная девчонка!
Вероника (помолчав). О да!


Занавес

АКТ ВТОРОЙ

Гостиная в доме Ролло, обставленная в духе богемы, дешево и пестро, но со вкусом. Две двери: одна ведет в спальню Эдит и Ролло, другая – в комнату Алексы. В глубине – крошечная прихожая-аппендикс, в конце которой невидимая со сцены входная дверь.
Ролло мерно стучит молоточком по какому-то металлическому предмету.
Эдит (нервничая, выходит из спальни). С ума можно сойти от этого стука! (Увидев, кто стучит, мгновенно смягчается.) А, это ты? Работаешь?
Ролло. Как видишь.
Эдит. Над чем?
Ролло. Изобретаю.
Эдит. Это я вижу. А что изобретаешь?
Ролло. Игрушку.
Эдит. Какую игрушку?
Ролло. Пока не знаю. Не выходит что-то…
Эдит. Бедняжка ты мой!
Ролло. Вот было бы здорово сделать куклу, которая называла бы все департаменты наперечет!
Эдит. Ну, это трудно!
Ролло. Тем более, что я и сам их не знаю.
Эдит. Постарайся изобрести что-нибудь без помощи молотка. У меня сегодня нервы разгулялись. (Уходит к себе.)
Ролло. С чего это вдруг? Все вроде идет на лад. (Оборачивается, удивленный ее молчанием.) Изобретать без молотка! Надо же выдумать!
Звонит телефон.
Алекса (выходит из своей комнаты). Если это меня, то я еще не вернулась.
Она в наспех накинутом кимоно, дешевеньком, но очаровательном.
Ролло. А когда вернешься?
Алекса. Пусть позвонят еще раз. Там видно будет.
Ролло (снимает трубку и прижимает ее к животу). А вдруг это Жером, – ведь он просто жить не даст, раз десять за вечер позвонит!
Алекса. Ну и пусть!
Ролло. Как это пусть? Если он позвонит десять раз, нам придется отвечать ему столько же!
Алекса. Знаю, ну и что?!
Ролло. Не мешало бы и о нас немного позаботиться!
Алекса. Лео, миленький, но ты же не хочешь, чтобы я со всех ног бросалась к телефону по первому зову какого-то сопляка, будто только сижу и жду его звонка!
Ролло. Конечно, не хочу.
Алекса. Я надеюсь, ты позволишь мне помучить его хоть чуточку, напустить таинственность и так далее?
Ролло. Ну, раз ты так хочешь…
Алекса. Вот почему меня нет дома.
Ролло. Ладно.
Алекса. Вот почему ты не знаешь, когда я вернусь.
Ролло. Заметано.
Алекса. Словом, запомни: ты просто ничего не знаешь.
Ролло. Ровным счетом ничего! (В трубку.) Алло! (Пауза.) Молчат!
Алекса (с обидой). Ненадолго же его хватило!
Ролло. Вот балбес! (Кладет трубку.)
Алекса. Это наверняка тебе звонили.
Голос Эдит (из спальни). Кто звонил?
Ролло. Кто-то мне!
Алекса (смеясь) . Ну ты и потешный! (Возвращается к себе.)
Ролло. Эдит!
Голос Эдит. Да?
Ролло. Знаешь, этот Каргадин… ну и подлец же он!
Голос Эдит. Что он еще натворил, твой Карадин?
Ролло. Представь себе, сегодня днем, вручая мне пятьсот тысяч франков… (Собирается войти в спальню, но его останавливает новый телефонный звонок.)
Алекса (выбегая из своей комнаты). Скорей возьми трубку! Мне необходимо, чтобы Жером знал, что меня еще нет дома!
Ролло. Алло! Алло! Я слушаю! Гобелен-22-44 В 50-е гг. в Париже перед цифровым кодом нужно было набрать три начальные буквы слов, обозначающих улицу или район, где находится телефонная станция. Произносилось же все слово.

, у телефона Леон Ролло! (В недоумении оборачивается к Алексе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11