Иными словами, она шла навстречу убийце, но никого не видела.
Сердце мое упало, потому что единственная моя надежда была на нее. Кроме нее, никто не мог видеть преступника. Сю сообщила мне, что Лорн тотчас сказал, что убийца мог заметить ее и где-нибудь спрятаться или подняться вверх по лестнице.
Миссис Бинг сказала "возможно" с сомнением в голосе, причем ее брови несколько раз поднимались и опускались. Она сочувственно глядела на меня и, я полагаю, хотела бы помочь мне. Но на деле, ее рассказ ухудшил мое положение.
В конце концов, я стал опасаться, что всех нас потащат в полицейский участок. Но я чувствовал такую дурноту, и мне было все безразлично. Однако полицейские ушли, не забрав меня с собой, чему я с большим трудом поверил.
Правда, была оставлена стража из нескольких полицейских и нас решительным тоном предупредили, чтобы мы не пытались убежать. Конечно, я оказался главным подозреваемым лицом. Но врач сказал, что пока нет необходимости забирать меня в тюрьму. Он сказал, что я слишком слаб и не смогу уйти далеко, а рана может принести мне большие неприятности, если сейчас не отнестись к ней с должным вниманием. Молодой офицер перевел мне его слова и старался их растолковать:
– Понимаете ли, он не уверен в серьезных последствиях, но имеет в виду, что рана может надолго задержать вас здесь, приковав к постели, а это может вызвать осложнения для полиции.
– И вам повезло, что дело ограничивается только этим, – серьезно сказал Лорн.
Доктор ушел последним. Он проводил меня в мою комнату, дал капли, которые я должен был принять, если боль станет невыносимой. Он сказал, что придет снова утром, и вообще был очень добр ко мне. Я полагаю, он верил в мою невиновность.
Мадам Грета принесла мне на подносе обед, что меня удивило, и поставила его около моего кресла.
– Мадам Бинг также требует обед к себе в комнату. Она дрожит от страха и не отпирает двери, пока не посмотрит в замочную скважину. Мисс Телли находится с Марианной, которая почти лишилась рассудка. Мне надо поспешить вниз и угрозами принудить этого толстого повара подать в столовую обед отцу Роберту. Я могу принести вам обед, потому что вы больны, но не стану прислуживать в столовой.
– Заставьте Ловсхайма сделать это!
– Ловсхайм!
Ее взгляд выразил насмешливое презрение, затем она пожала плечами и повторила:
– Ловсхайм! Я порежу вам мясо.
Она сделала это и удалилась. Несмотря на спокойные слова, она была бледная и озабоченная. В ее зеленых, сверкающих глазах таилось что-то холодное и таинственное, от этого взгляда мне было не по себе. Мне пришло на ум, что мадам Грета вполне способна задумать и осуществить то хладнокровное убийство, свидетелем которого я был. Жирная рука Ловсхайма могла бы дрогнуть, но рука мадам Греты была бы дьявольски уверенна и тверда. В ней угадывалось много холодной выдержки, и я подозревал, что она была прирожденной актрисой. К этому следовало прибавить, что в ее мизинце было больше ума, чем в голове огромного рыхлого Ловсхайма. Но у меня не было никаких улик ни против нее, ни против Ловсхайма, если не считать вероятности того, что убитый ночью человек был им известен.
Казалось, следствие могло опираться лишь на предположение, что преступления совершались кем-то из обитателей отеля. Но даже в этом не могло быть полной уверенности. А тем временем я – Джим Сандин увяз с головой в этом ужасном, почти фантастическом, но вполне реальном деле. Мое плечо стало дергать, и я поймал себя на том, что смотрю на маленькую табличку у двери. На ней было написано:
Звоните: горничной – 1 раз, слуге – 2 раза
Слуге – два раза! Звоните два раза маленькому Марселю! Меня лихорадило, бросало то в холод, то в жар, и какой-то безумный голос в моем сознании продолжал повторять:
– Звони! Нажми звонок два раза!
Именно тогда явился Лорн. Я был рад видеть его. Голова у меня прояснилась, и все представилось в лучшем свете. Он был очень спокоен. Горячий, быстро говорящий человек с блеском в глазах снова превратился в невозмутимого и вялого.
– Ну, а теперь, – сказал Лорн, – послушаем всю историю. Удалось ли Марселю что-нибудь сообщить вам?
– Частично удалось. Он сказал мне, что на следующее утро после убийства было обнаружено какое-то бывшее в употреблении полотенце. Его нашли в комнате, считавшейся незанятой. Дальше, алиби отца Роберта оказалось фальшивым. И, наконец, он сказал, что Сю Телли в опасности. Мне думается, что именно это и заставило его заговорить. Но в этот момент он был застрелен.
– Вы хотите сказать, что он не успел сообщить, в чем заключается опасность?
– Да.
– Он не сказал ни одного слова? Не сделал намека? Подумайте как следует, не волнуйтесь.
– Я не волнуюсь, – устало ответил я. – Он был убит в тот момент, когда хотел об этом сказать.
– Послушайте, – спросил Лорн, странно глядя на меня. – Может быть, мне сейчас лучше уйти? У вас лихорадочный вид. Может быть, рана серьезнее, чем предполагал врач?
– Нет, мне хорошо. Но мы должны что-то сделать в отношении Сю. Сейчас она с горничной, но она ходит по всему отелю. С ней бог знает что может случиться. Мы должны стеречь ее. Нам нужно составить план...
– Удалось ли вам передать ей слова Марселя?
– О да, я предупредил ее. Но она... для нее отель как дом родной. Здесь она может не быть столь осторожной, как в незнакомом месте. Кроме того, она слишком храбра.
– Вы недооцениваете ум мисс Телли, – сухо сказал Лорн. Он с любопытством смотрел на меня, и я вспомнил, что назвал ее "Сю" и, возможно, проявил чрезмерное беспокойство. Но это не имело для меня значения. Единственное, что было важно, – это принять меры для защиты Сю. В отеле уже было два убийства. И теперь, после предостережения Марселя и его ужасной смерти, было совершенно ясно, что убийства были связаны с Сю.
– Позовите ее, – настаивал я, – или я сам пойду за ней. Мне здесь представляются всякие ужасы, и мне не нравится, что она одна расхаживает по дому.
– Дорога всегда делается безопаснее после несчастного случая, – изрек Лорн. – Однако, если вы настаиваете...
Я все еще ощущал некоторую слабость, однако встал и пошел вместе с ним.
Мы нашли ее в комнате Марианны, куда Лорн уверенно провел меня. Он слегка улыбнулся, когда я выразил удивление по поводу его знания планировки этого запутанного старого дома.
– Это же моя профессия, Сандин, – сказал Лорн. Марианна к этому времени немного успокоилась, поэтому Сю без колебаний отправилась с нами. Когда мы вышли из комнаты, то услышали стук каблуков, затем последовал щелчок запираемого замка.
В темном коридоре было очень тихо, и Сю задрожала. Она посмотрела на меня и сказала:
– Ну что же? Пойдем?
Она пришла с нами в мою комнату. Мы выбрали эту комнату по привычке, к тому же она была теплой и находилась в пустующем крыле, где нас никто не мог увидеть. Относительно полиции Лорн сказал, что она расположилась вокруг отеля.
– Мы точно крысы в капкане, – сказала вдруг Сю, тяжело дыша.
Так началось второе совещание в этой старомодной комнате в холодном безлюдном крыле. В камине трещали горящие дрова, за окнами бушевал ветер. Незакрепленная ставня больше не стучала, и я удивился, когда же Марсель успел ее закрепить. Меня охватила ярость, и мне захотелось собственноручно свернуть шею тому, кто убил его.
Главным образом говорили Лорн и я. Сю была молчаливой и бледной, на щеках ее виднелись следы слез. Наш разговор был недолгим, так как мы были утомлены и потрясены происшедшим. Однако разговор был важным и значительным в свете того, что произошло позже.
– Послушайте, – обратился я к Сю, – я знаю, что вы считаете Ловсхаймов своими друзьями. Но скажите, пожалуйста, мадам Грете, что вы поместили сувенир в банк. В Париже, Лондоне или где-нибудь еще. После этого, возможно, они оставят вас в покое.
– При условии, – раздраженно прервала Сю, – что мои единственные друзья, помогавшие мне в этом тяжелом году, намерены убить меня из-за наследства. Но я уверена, что они даже не знают об этом наследстве.
– Конечно, при этом условии, – сказал я, от души желая поколебать ее уверенность. Любопытно, как внезапно возникали между нами небольшие размолвки. Мне хотелось, чтобы она разделяла мои мысли. Она не соглашалась со мной, и это было очень досадно. Я злился, но в следующий момент забывал обо всем и радовался тому, что она сидит возле меня, склонив свою головку. Я любовался ее красивой, стройной фигурой.
Безразличным тоном я сказал:
– Вам трудно не сомневаться в Ловсхаймах. Вы признаете, что ваша мать могла кое-что сказать им. И они управляют этим отелем. Кого же еще здесь можно подозревать?
– Мы уже обсуждали это, – сказала Сю. – И у вас против них нет никаких улик.
– Это правда, – согласился Лорн. – У нас нет ни одного факта против Ловсхайма.
– Если только не будет доказано, что он знал убитого. Что касается убийства Марселя... то каждого, живущего здесь, можно подозревать.
– Вы до сих пор считаете, что убийцу следует искать среди обитателей отеля? – спросила Сю. – Но это... это невероятно! Я не могу поверить в причастность Ловсхаймов. Мистер Лорн, вы и отец Роберт – вне подозрений. Повар – это обыкновенный глупый, жирный повар, кстати, его не было в доме в ночь первого убийства. Миссис Бинг и Марианна – просто абсурд. И я не сделала этого. А больше никого нет. Так почему же ограничивать поиски обитателями отеля? В конце концов, сегодня днем сюда мог войти кто угодно. Человек мог войти с парадного хода или через кухню, застрелить Марселя и скрыться.
Ее голос дрогнул, когда она упомянула Марселя, и прилив нежности к ней охватил меня.
– А как совершили первое убийство?
– О!
Она безнадежно развела руками.
– Я не знаю. В ту ночь могло произойти все что угодно. Возможно, кому-то был известен вход через калитку. По-моему, не следует думать, будто убийца находится сейчас в этом отеле. Но я обещаю вам, мистер Сандин, быть очень осторожной.
Ее дыхание стало неровным, и к глазам подступили слезы.
– Могу ли я быть неосторожной после того, что здесь видела?!
У нее было бледное, утомленное лицо. Под глазами появились голубоватые круги. Я сказал:
– Послушайте! Давайте сейчас прервем этот разговор. Мы сможем закончить его завтра. Самое главное – сегодня на ночь заприте дверь на ключ и щеколду. А утром было бы неплохо взять из сейфа Ловсхайма ваши бумаги и поместить их в банк.
– Мистер Лорн уже дал мне такой совет, – устало сказала Сю, – хорошо, я сделаю это. Но Ловсхаймы...
Она не закончила фразы и сказала вместо этого:
– Теперь я пойду!
Мы оба проводили Сю. Лорн стоял у двери, пока я осматривал ее комнату. Конечно, никто там не прятался, ни в большом шкафу, ни за шторами, ни в ванной. Но я хотел иметь полную уверенность и ждал в коридоре, пока она не шепнула мне "спокойной ночи" и исчезла. Я услышал, как повернулся ключ и задвинулась щеколда.
Коридоры были безлюдны, и никто не мог нас видеть. Лорн куда-то ушел, а я снова направился к себе, в северное крыло. Везде была полутьма. Подойдя к лестнице, я взглянул вниз, и мне показалось, что я увидел в коридоре какую-то тень, которая быстро скрылась за углом. Я бесшумно подбежал к тому месту, где видел ее, но там уже никого не было.
– Вероятно, это был обман зрения, – сказал я себе и пришел, наконец, в свой холодный коридор с его ужасными сквозняками и окнами, выходившими во двор.
Ветер стал немного тише, и его порывы не были такими дикими, однако двор выглядел неприветливо – так же, как и маленькая железная лестница, спускавшаяся во мрак.
В смятении дня я снова забыл взять у Ловсхайма ключ и, мрачно насмехаясь над собой, вновь придвинул стол к двери. Я решил остаться в этой комнате, но она мне не нравилась. Мне также не нравилось заброшенное холодное крыло с его таинственными шорохами и тресками, и должен признаться, что мне совсем не понравилась эта промелькнувшая тень. Я чувствовал в ней какую-то реальную осязаемость. Плечо мое адски болело, и, приняв пилюлю, оставленную мне доктором, я, в конце концов, заснул.
Внезапно вздрогнув, я проснулся. Я видел дикий сон: мне снилась сутана отца Роберта с ее длинными черными фалдами, красные туфельки Сю и шум ветра. На самом деле ветер утих и наступила тишина, как и прежде нарушаемая непонятными шорохами. Вероятно, мыши снова подняли шум в щелях старых стен. Я прислушался. Ничего иного не было слышно. Но если блуждающий призрак разбудил меня мимолетным прикосновением или вздохом, то это был поистине живой призрак, так как я совершенно ясно чувствовал запах табачного дыма. Понюхав еще раз, я сел. Это не был призрак. Кто-то курил совсем близко от меня.
Глава 11
Было очень холодно, и догоравшие в камине угли слегка освещали комнату. Я огляделся, убедился, что в комнате никого нет и стол не сдвинут с места. Плечо мое сильно ныло, пока я натягивал халат. Я подошел к окну, поднял штору, отворил ставню и выглянул. Окно выходило на улицу. Ночь была темная, но около моста горел фонарь, и я довольно ясно видел эту узкую старую улицу. Поблизости не было ни души. Осторожно сдвинув стол, я открыл дверь. Никого не было в длинном полутемном коридоре. Напротив, из окна и двери холла, падал свет на прилежащий участок двора. Двое полицейских сидели на освещенном месте и спокойно играли в карты. Затем я разглядел еще одного полицейского, который размеренно шагал по улице около запертых чугунных ворот. Итак, были приняты все меры, чтобы не дать возможности никому из нас удрать. Полагаю, что это и было основной причиной такой бдительной охраны, но не желанием оказать нам защиту.
Никто не курил, но если бы и курил, то запах дыма не мог достичь моей комнаты. Я осторожно прошелся вдоль всего необитаемого и погруженного во мрак северного крыла. Нигде из-под двери не виднелось света, ни даже слабого проблеска из замочной скважины. Кругом все было тихо, если не считать скрипа окон и старых стен. Я даже осторожно приоткрыл двери соседних комнат. Из этих совершенно темных комнат мне пахнул в лицо холодный и затхлый воздух, который бывает в давно пустующих помещениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29