Он двинулся вниз по склону холма.
Существо, неподвижно парившее над плато, перестало изрыгать пламя. Когда Иилах приблизился, единственным признаком жизни был удлиненный предмет гораздо меньшего размера, который быстро плыл вдоль борта.
В этот момент Иилах погрузился в воду.
Он ощутил что-то вроде шока. Он почти забыл, что на этой пустынной горе был определенный уровень, ниже которого все его жизненные силы ослабевали.
Иилах заколебался. Затем медленно двинулся дальше вниз, в угнетающую среду, чувствуя, что теперь он достаточно силен, чтобы противостоять такому чисто негативному давлению.
Эсминец снова открыл по нему огонь.
Снаряды, выпущенные почти в упор, вырывали глубокие воронки в девяностофутовом утесе, каким Иилах представлялся врагу. Когда эта каменная громада коснулась эсминца, стрельба прекратилась. Мейнард, защищавший корабль до последней возможности, бросился со своими людьми в шлюпку у противоположного борта и теперь уходил на предельной скорости.
Иилах толкнул эсминец. Боль от титанических ударов была подобна боли, которую испытывает любое живое существо при частичном разрушении его тела. Медленно, с трудом, он восстанавливал самого себя. А потом с яростью, гневом и уже со страхом толкнул еще раз. Через несколько минут он отбросил это странное неуклюжее существо на скалы у самого края платформы. Дальше этих скал гора уходила вниз крутым обрывом.
И тут случилось неожиданное. Попав на скалы, нелепое существо начало содрогаться и раскачиваться, словно внутри него пробудились какие-то разрушительные силы. Оно упало на один бок, словно раненый зверь, еще раз вздрогнуло и начало разваливаться на части.
Это было удивительное зрелище. Иилах выполз из воды, поднялся на гору и снова начал спускаться по другому склону к лагуне, куда только что зашел грузовой корабль. Однако грузовоз успел обогнуть мыс, войти в канал и убраться из лагуны. Проплыв над мрачной глубокой долиной, начинавшейся за внешними рифами, он удалился на несколько миль, замедлил ход и стал на якорь.
Иилаху хотелось отогнать его подальше, но он был ограничен в своих движениях. Поэтому, едва грузовоз остановился, Иилах развернулся и пополз к мысу, где собрались в кучу маленькие предметы. Он не замечал людей, которые спасались на отмелях недалеко от берега и оттуда в относительной безопасности следили за разгромом своего лагеря.
Иилах, распаленный гневом, обрушился на машины. Немногие шоферы, пытавшиеся их спасти, превратились в кровавую кашу среди сплющенного металла.
В тот день многие пострадали от собственной фантастической глупости или паники. Иилах двигался со скоростью около восьми миль в час. И все же триста семнадцать человек попались в индивидуальные ловушки и были раздавлены чудовищем, которое даже не подозревало об их существовании. Очевидно, каждому казалось, что Иилах гонится именно за ним.
Наконец Иилах взобрался на ближайшую высоту и оглядел небо в поисках новых противников. Но увидел только грузовоз милях в четырех от берега — этого нечего было опасаться.
Темнота медленно опускалась на остров. Мейнард осторожно шел по траве, освещая прямо перед собой крутой спуск лучом фонарика. Каждые несколько шагов он спрашивал:
— Есть здесь кто-нибудь?
Так продолжалось уже несколько часов. В сгущавшихся сумерках моряки разыскивали уцелевших, сажали их в шлюпку и отвозили через лагуну по каналу на рейд, где стоял грузовой корабль.
По радио был передан приказ. За сорок восемь часов они должны были закончить эвакуацию. После этого автоматически управляемый самолет сбросит бомбу.
Мейнард представил себе, что он остался один на этом погруженном во мрак острове, обители чудовища. И содрогнулся от почти чувственной радости. Он был бледен, его била лихорадка от ужаса и восторга. Все было, как в те далекие времена, когда его корабль шел в строю армады, обстреливающей японское побережье. Тогда он тоже скучал, пока не представил себя там, на берегу, в самой гуще разрывов.
Стон отвлек его от этих мыслей. При свете фонарика Мейнард различил знакомое лицо. Человек был придавлен упавшим деревом. Джерсон приблизился и сделал ему укол морфия. Мейнард нагнулся над раненым.
Это был один из всемирно известных физиков, прибывших на остров. Сразу же после катастрофы о нем без конца запрашивали по радио. Без его согласия ни один ученый совет не решался одобрить план бомбардировки, выдвинутый военно-морским штабом.
— Сэр, — начал Мейнард, — что вы думаете относительно…
Он поперхнулся и мысленно сделал шаг назад. На какой-то миг он забыл, что его флотское начальство, получив от правительства разрешение действовать по своему усмотрению, уже отдало приказ использовать атомную бомбу.
Ученый вздрогнул.
— Мейнард! — прохрипел он. — С этой штукой что-то нечисто. Не позволяй им делать ничего…
Глаза расширились от боли. Голос прервался.
Нужно было спросить его. Немедленно! Через несколько секунд великий ученый погрузится в наркотический сон и очнется не скоро. Через мгновение будет уже слишком поздно!
Это мгновение пролетело.
Лейтенант Джерсон поднялся на ноги.
— Ну вот, думаю, все будет в порядке, капитан, — сказал он. Потом повернулся к морякам с носилками: — Двое из вас отнесут этого человека в шлюпку. Осторожно! Я его усыпил.
Мейнард последовал за носилками, не говоря ни слова. Он чувствовал, что так и не успел принять самостоятельное решение.
Ночь тянулась бесконечно
Наконец наступил серенький рассвет. Вскоре после восхода солнца тропический ливень прошел над островом и унесся дальше, на восток. Небо стало удивительно синим, а море таким спокойным, что вода вокруг острова казалась неподвижным зеркалом.
Из синей дали, отбрасывая быструю тень на неподвижный океан, появился самолет с автопилотом. Еще не видя его, Иилах почувствовал, какой груз он несет. Дрожь пробежала по всему его телу. Огромные электронные ячейки раскрылись и замерли в жадном нетерпении, и на миг ему показалось, что это приближается кто-то из его породы.
Он послал навстречу ему предупреждающий мысль сигнал. Многие самолеты, которым он направлял свои мысленные волны, выходили из-под контроля, нелепо кувыркались и падали. Но этот не изменил курса. Когда он был почти над центром острова, громоздкий, тяжелый предмет отделился от него, лениво перевернулся несколько раз в воздухе и устремился прямо на Иилах. Он должен был взорваться примерно в ста футах над целью.
Механизм сработал безупречно, взрыв был титанический.
Когда потрясающее действие огромной массы новой энергии миновало, Иилах, полный жизни и сил, подумал с удивительной ясностью: «Ну конечно, как я мог забыть! Именно это я и дол жен сделать»
Ему было странно, что он так долго не мог вспомнить. Он был послан сюда во время межгаллактическои войны, которая, по-видимому, все еще продолжалась. С огромными трудностями его опустили на поверхность планеты, и здесь вражеские лазутчики сразу вывели его из строя. Но теперь он был готов выполнить задание.
Он произвел контрольные расчеты по Солнцу и далеким планетам, до которых доходили сигналы его радаров. Затем приступил к решающей операции, чтобы растворить все защитные поля внутри своего тела. Он собрал все силы внутреннего давления, и все его жизненные элементы в точно рассчитанное мгновение сжались разом для последнего решающего прыжка.
Взрыв, который чуть не вышиб Землю с ее орбиты, был зарегистрирован всеми сейсмографами планеты. А некоторое время спустя астрономы рассчитали, что еще немного, и Земля начала бы падать на Солнце. И ни один человек не увидел бы, как Солнце, превратившись в ослепительную сверхновую звезду, сожгло бы всю солнечную систему, прежде чем потускнеть и сжаться до своих прежних объемов.
Если бы даже Иилах знал, что война, бушевавшая десять тысяч миллионов веков назад, давно кончилась, он поступил бы точно так же.
У него не было выбора.
Атомные бомбы роботы не рассуждают.

1 2 3