Еще некоторое время «Альбатрос» плыл по инерции, покачиваясь с боку на бок. В полумраке машинного отделения капитан увидел Рутфорда, пытавшегося поджечь спичкой небольшую лужицу нефти. Это был настолько абсурдный поступок, что Уорделл замер, вытаращив глаза.
Но нефть не желала гореть! Четыре очередные горелые спички присоединились к тем, что уже лежали на полу, возле радужной лужи.
— О Боже! — воскликнул Уорделл. — Эта тварь что-то бросила нам в нефть… — Дальше он говорить не мог.
Ответ пришел не сразу. Наконец механик, не поднимая головы, сказал сдавленным голосом:
— Я вот все думаю, капитан: чего эта банда ящеров от нас хочет?
Уорделл вернулся на палубу, оставив этот вопрос без ответа. Он чувствовал голод, но не сомневался, что сосущее ощущение в желудке вызвано не только им.
Уорделл машинально поел и снова вышел на палубу, одеревеневший и сонный. Подъем на капитанский мостик поглотил всю его энергию и силу воли. Остановившись, он посмотрел на пролив, ведущий в бухту.
За несколько минут, пока дизели работали еще на нормальном топливе, «Альбатрос» подошел к нему настолько, что позади был теперь виден далекий темный корпус.
Сонным взглядом смотрел Уорделл на неподвижный чужой корабль, потом повел биноклем вдоль береговой линии, наконец глянул на палубу шхуны и в ту же секунду едва не выскочил из собственной кожи.
На палубе, склоняясь над гарпунной пушкой, стояло чудовище. Его чешуйчатое тело сверкало, как влажная кожа большой ящерицы, у ног образовались небольшие лужицы воды, стекавшей в сторону лежавшего лицом вниз и без признаков жизни гарпунщика Арта Зота.
Будь пришелец человеком, капитан наверняка преодолел бы паралич мышц и достал висящий на поясе револьвер. Или хотя бы тварь была так же далеко, как в первый раз…
Однако Уорделл стоял в неполных десяти метрах от чудовища, блестящего, страшного гада с четырьмя передними лапами и двумя задними, защищенными чешуей. Кроме того, где-то в закоулках мозга капитана таилось сознание, что пулеметные пули не смогли его ранить…
Не придавая значения тому, что за ним могут наблюдать, чудовище дергало гарпун, торчавший из ствола пушки. Вскоре, однако, оно прекратило это занятие, обошло пушку кругом и начало ковыряться в замке орудия. Пурпурный предмет, который оно держало, то и дело вспыхивал. И вдруг в послеобеденную тишину ворвалась волна голосов и смеха.
Мгновением позже кухонная дверь открылась настежь, и полтора десятка мужчин высыпали на палубу. Солидная деревянная дверь закрывала от них бестию.
Простецкий смех моряков взлетел под небеса над этим извечно холодным морем. Их вульгарные остроты и еще более грубые ругательства доносились до Уорделла как будто издалека. Совсем как дети, подумал он. Сознание, что странные существа заперли их здесь, на лишенном топлива корабле, видимо, еще не совсем дошло до них, иначе они не вели бы себя как безмозглые дурни…
Теперь Уорделл удивился, что дал бестии хотя бы на секунду загипнотизировать себя. С криком выхватил он револьвер и выстрелил в спину ящера, склонившегося над прочным канатом, которым гарпун был прикреплен к кораблю.
Странное дело: после выстрела на мгновение воцарилась полная тишина. Существо выпрямилось и повернулось. И тогда…
Люди начали кричать, а пулемет на вороньем гнезде застрекотал короткими возбужденными очередями. Пули прошли мимо, лишь вспенив воду за кормой корабля.
Уорделл разозлился на чертова дурня, сидевшего наверху. Задрав голову, он яростно крикнул, чтобы этот целил как надо. Когда он снова взглянул на палубу, чудовища на ней уже не было.
Тихий плеск смешался с дюжиной прочих звуков; вся команда, навалившись на борт, высматривала что-то в воде. Уорделлу показалось, что поверх их голов он заметил желто-зеленое сияние в глубине, но цвета эти слишком быстро и слишком легко смешались с переливающейся оттенками голубизны, зелени и серой поверхности северного моря.
Капитан стоял неподвижно, чувствуя холод в сердце — резкое ощущение ненормальности ситуации. Рука с револьвером не дрогнула, значит, он не мог промахнуться. И, однако, до сих пор ничего не случилось.
Парализующее напряжение капитана несколько ослабло, когда он увидел встающего с палубы Арта Зота — пошатывающегося и все-таки живого! Капитан вдруг почувствовал, что у него дрожит каждый нерв. Старина Арт! Нужно что-то большее, чем этот проклятый ящер, чтобы убить такого человека!
— Арт! — крикнул Уорделл. — Наводите трехдюймовку на эту лодку. Затопите эту чертову развалину! Дадим урок этим…
Первый снаряд упал слишком близко — метрах в ста от металлического корпуса. Второй — слишком далеко: взорвался, взметнув обломки камня.
Зато третий попал точно в цель. А за ним десять следующих. Это была прекрасная серия, но сразу после нее капитан обеспокоенно воскликнул:
— Лучше перестаньте! Это не причиняет ей вреда — никаких дыр не видно. Прибережем снаряды для стрельбы в упор, если до нее дойдет дело. Кроме того…
Он замолчал, не решившись произнести вслух мысль, которая только что пришла ему в голову: до сих пор эти таинственные существа не причинили никому никакого вреда, и стрельбу вела только команда «Альбатроса». Правда, произошел инцидент с топливом, а также второй, когда чудовище явилось на корабль, чтобы осмотреть гарпунную пушку. Но кроме этого…
Сбитые с толку, они обсудили этот вопрос с Приди и приняли решение закрыть все трюмы изнутри на замки, а на вороньем гнезде поставить человека с пулеметом.
Уорделла разбудили возбужденные крики. Солнце уже поднималось над линией горизонта, когда полуодетый, он выскочил на палубу. Замок на дверях был аккуратно разрезан.
В мрачном настроении он присоединился к небольшой группе мужчин, собравшихся вокруг орудий. Арт Зот брюзгливо говорил о повреждениях.
— Вы только взгляните, капитан, эти твари отрезали у нас канат от гарпуна. И оставили за это немного медной проволоки или чего-то вроде. Только взгляните на этот мусор!
Уорделл машинально поднял проволоку, а гарпунщик продолжал давить на него своим громким голосом:
— И так обстоит дело со всем. У нас есть два комплекта гарпунов, и хвост каждого теперь перевязан проволокой, как верхушка мачты. Они проделали дыры в палубе, продели сквозь них проволоку и привязали ее к килю. Все было бы не так плохо, но эта тонкая проволока… Черт побери!
— Подайте мне клещи, — утихомирил его капитан. — Нужно все это убрать…
К своему удивлению, он не смог перекусить провод, хотя и напрягал все свои силы. Проволока стеклянно как-то поблескивала, что могло быть вызвано отражающей способностью. Кто-то за его спиной сказал не своим голосом:
— Похоже, мы совершили неплохую сделку. Только к чему это они нас готовят? На какого кита мы должны будем охотиться?
Уорделл застыл, удивленный странно сформулированным вопросом: к чему они нас готовят?
Наконец он выпрямился, приняв решение.
— Парни, — торжественно сказал он, — идите завтракать. Мы изучим этот вопрос до конца, даже если придется погибнуть!
Скрипели уключины, вода мягко плескалась о борт лодки. С каждым мгновением это нравилось Уорделлу все меньше.
Потом его поразило то, что лодка подплывает к кораблю не прямо, а под некоторым углом, и что он может видеть сбоку устройство, которое еще раньше заметил на носу металлического корпуса.
Он поднял к глазам бинокль — и застыл в этой позе, слишком удивленный, чтобы хотя бы крикнуть. Да, это было оружие — ГАРПУННАЯ ПУШКА.
Не могло быть и речи об ошибке. Они даже не сменили конструкции: ни длины гарпуна, ни… Минуточку, а канат?
Он заметил у пушки небольшой барабан — как у игрушки, а медный блеск сказал ему остальное.
Они дали нам канат такой же прочный, как и их собственный, подумал он, такой, который выдержит… все. И вновь он почувствовал холодок, вспомнив слова кого-то из команды: НА КАКОГО КИТА…
— Ближе! — хрипло приказал он.
Где-то в глубине души он понимал, что бравирует. Осторожно, сказал он себе, в аду уже хватает дураков. Риск — это…
— Ближе! — поторопил он.
С пятнадцати метров был отчетливо виден длинный темный корпус, частично погруженный в воду. Уорделл не заметил на нем ни царапины, которая указывала бы, где взрывались снаряды трехдюймовки; нигде никаких повреждений.
Капитан уже открывал рот, чтобы заговорить, приняв решение подняться на борт под прикрытием огня пулеметов, как вдруг раздался оглушительный грохот.
Как будто отголосок какого-то катаклизма или канонада огромных орудий, стреляющих друг за другом, грохот отразился от скалистых холмов мощным эхом, которое прокатилось над естественной чашей бухты, почти полностью закрытой сушей.
Длинный, похожий на сигару, корабль двинулся с места все быстрее и быстрее. Он описал широкий полукруг и, явно сторонясь их лодки, направился к выходу в открытое море.
За кормой его внезапно разорвался один снаряд, потом второй и третий, и Уорделл увидел изрыгающий пламя ствол трехдюймовки на далеком «Альбатросе». Несомненно, Арт Зот и Приди пришли к выводу, что наступил критический момент.
Однако чужой корабль не обращал на это внимания. Он двигался по проливу вдоль гребня подводных скал, а потом направился на глубину. Так он прошел примерно милю от шхуны, и оглушающий рев стих. Небеса поглотили этот протяжный грохот. Корабль еще проплыл вдоль берега по инерции и остановился.
Так он и стоял — тихий, мертвый, как и прежде, темный силуэт над беспокойной водой. Арт Зот оказался достаточно умен, чтобы прекратить напрасную стрельбу, еще когда корабль плыл.
В тишине было слышно дыхание людей на веслах. Лодка раскачивалась при каждом движении и содрогалась от ударов волн растревоженной бухты.
Когда они вновь вернулись на китобой, капитан вызвал Приди в свою каюту. Он налил два виски, выпил свою порцию одним глотком и сказал:
— Мой план таков: мы снабжаем водой и продуктами малую лодку и отправляем троих людей за помощью. Совершенно ясно, что больше мы не можем участвовать в этой игре в прятки, не зная даже, в чем тут дело. Думаю, трое опытных моряков доберутся до поста полиции за неделю, а может, и раньше. Как по-вашему?
Ответ Приди утонул в топоте башмаков. Дверь резко открылась. Матрос, который так бесцеремонно ворвался в каюту, показал два темных предмета и крикнул:
— Смотрите, капитан, что одна из этих тварей бросила на на палубу: плоская металлическая плитка и сумка с чем-то там! Она удрала, прежде чем кто-нибудь успел ее хотя бы увидеть!
Именно эта плитка привлекла внимание Уорделла, поскольку казалась совершенно бесполезной. Она была толщиной в один сантиметр, длиной в тридцать и шириной в двадцать. С одной стороны она была серебристой, с другой — черной.
И это было все. Потом капитан заметил, что Приди поднял сумку и открыл ее.
— Капитан, смотрите! — воскликнул помощник. — Здесь есть фотография нашего машинного отделения, со стрелкой, указывающей на бак с топливом. И немного серого порошка. Наверное, это восстановит наше топливо!
Уорделл выпустил металлическую плитку, потянувшись за сумкой, но замер, словно оглушенный видом черной стороны плитки.
Изображение было… трехмерным. Сначала появился фон. Необыкновенные, острые, как иголки, и ярко светящиеся точки, выглядывали из глубокой бархатной черноты.
Пока Уорделл вглядывался в него, изображение изменилось. Что-то подплыло к верхнему краю, приблизилось и явилось на фоне Черноты, как миниатюрное создание.
«Боже мой, фотография! — подумал капитан. — Движущаяся фотография!»
Однако… фотография ЧЕГО?
Существо было микроскопическим, однако это было самое страшное чудовище, которое когда-либо видел Уорделл: ужасное, многоногое, с длинным телом и длинной мордой. Какая-то карикатурная ошибка природы, безумное творение больного воображения.
Уорделл резко отшатнулся, когда существо вдруг выросло. Фигура его занимала теперь половину этого фантастического экрана, и все же казалось, что смотришь на него с большого расстояния.
— Что это такое? — услышал он шепот Приди за своим плечом.
Уорделл молчал. Ответ пришел сам — с экрана.
Бой в Космосе начался как обычно в случае дьявола-Блала — неожиданно. Последовал стремительный обмен выстрелами; полицейский корабль отчаянно маневрировал, пока его оружие сеяло уничтожение. Но все было напрасно.
Чудовище появилось высоко на переднем экране; тонкий оранжевый луч вырывался из его яйцеобразной головы.
Командор Рал Дорно даже застонал, заметив, что оранжевое свечение задерживает белый огонь патрульного корабля — достаточно долго, чтобы уничтожить корабль.
— О, Космос! — воскликнул он. — Мы не уничтожили вовремя его сенсоры! Мы не…
Небольшой космический корабль затрясся от носа до кормы, огни замигали и погасли, в коммуникаторе слышались только чужие шумы; потом и они стихли. Атомные двигатели икали, переходя с беззвучного ровного гудения на хриплый пульсирующий грохот. Наконец они остановились.
Корабль начал падать.
За спиной Дорна чей-то голос — Сенни? — с облегчением воскликнул:
— Его сенсоры поворачиваются! Мы попали! Он тоже падает!
Дорно не ответил. Вытянув четыре чешуйчатых руки, он поднялся от бесполезного экрана и с мрачным видом взглянул в ближайший иллюминатор.
В сильном блеске солнца этой планетарной системы он наконец с трудом заметил тридцатиметровое сигарообразное чудовище. Ужасающая трехметровая пасть открывалась и закрывалась, как стальные челюсти экскаватора. Бронированные лапы рвали когтями пустое пространство; длинное тяжелое тело извивалось в судорогах мощных мышц.
Дорно почувствовал, что кто-то проскользнул за его спиной. Не поворачиваясь, он сказал вслух:
— Несомненно, мы уничтожили его сенсоры. Но он по-прежнему жив! Атмосферное давление планеты под нами замедлит его падение настолько, что удар при соприкосновении с поверхностью лишь ошеломит его. Попробуем включить ракетные двигатели, чтобы приземлиться как можно дальше от него — по крайней мере, в пятистах негах.
1 2 3 4