Де Вилье Жерар
Дело Кирсанова
Жерар де Вилье
"SAS"
Дело Кирсанова
перевод О. Пичугина
Глава 1
Григорий Кирсанов на какую-то долю секунды опоздал нажать на тормоз. Его белая "мазда" поддала бампером в зад видавший виды "сеат-127" зеленого цвета. Оба водителя начали подруливать к обочине, вызвав оглушительную какофонию гудков: по Калье Серрано, улице с односторонним движением, сплошным потоком катились автомобили, а испанцы охотнее жмут на клаксон, чем на тормоз.
Из "сеата" выскочила молоденькая хиппи в джинсах, обошла свою машину и остановилась с негодующим видом. Григорий Кирсанов выбрался из "мазды", решив поскорее уладить эту неприятность.
Хотя время уже близилось к семи вечера, в городе стояла несносная духота.
С тоской представив себе зеленые холмы московского парка Горького, он, виновато улыбаясь, направился к владелице "сеата". Его зачесанные назад густые черные волосы, зеленые миндалевидные глаза, решительный вид и метр девяносто сантиметров роста покорили сердца всех сотрудниц советского посольства.
- Весьма сожалею, сеньорита...
Оставив без внимания привлекательную наружность Кирсанова, девица разглядывала заднее крыло, где среди множества старых вмятин с трудом можно было различить свежую царапину.
- Придется перекрашивать! - хмуро изрекла она. - Надо позвать кого-нибудь из гвардейцев или полицейского...
Сорочка сразу прилипла к спине Григория Кирсанова. Он ни под каким видом не должен был привлекать внимание к своей особе.
Продолжая улыбаться, он предложил:
- Я очень спешу, сеньорита. Может быть, я сразу возмещу вам ущерб, наличными? Во сколько вы оцениваете ремонт?
Юная хиппи удивленно уставилась на него, помолчала в нерешительности и наконец, объявила:
- Думаю, пятнадцать тысяч песет...
Хотя убытку было причинено вряд ли и на четверть названной суммы, Григорий достал бумажник, отсчитал три банкнота достоинством в пять тысяч песет каждый и протянул их пострадавшей.
- Вот, пожалуйста!
На улице стоял такой грохот, что приходилось напрягать голос до крика, чтобы слышать друг друга. Девица взяла деньги, положила их в сумочку и, невнятно поблагодарив, забралась в свой рыдван. Сев за руль, Кирсанов ждал, когда "сеат" отъедет, чтобы влиться в уличный поток. Ему не хватало только еще одного столкновения...
Все в нем кипело от нетерпения: девица не трогалась с места. Вот она снова вышла на дорогу с выражением крайней досады на лице и крикнула Кирсанову:
- Заглохла!
Подошел мужчина, ждавший у перехода. Григорий вышел и с помощью добровольца начал толкать "сеат", мечтая о том, чтобы он как можно скорее исчез. Наконец мотор зачихал, и старая развалина отъехала, окутанная синим облаком дыма. Взмокший от усилий Кирсанов вновь уселся за руль и уже собрался трогать, как его взгляд случайно упал на женщину, неподвижно стоявшую у газетного киоска.
Он узнал Ларису Петрову, супругу начальника контрразведки резиденту ры КГБ в Мадриде. В круг обязанностей ее мужа входило выявлять у дипломатов и даже у сотрудников КГБ, к коим относился и Григорий Кирсанов, малейшие идеологические изъяны или намеки на поползновение к измене. Хотя официально она занимала должность всего лишь секретаря отдела, поддерживающего связь с Москвой и ведающего тайными архивами, злые языки утверждали, что Лариса подрабатывала стукачеством, донося мужу на сотрудников посольства.
Григорий Кирсанов сидел как громом пораженный. Встреча с Ларисой Петровой грозила полным крушением. Однако он взял себя в руки и, улыбаясь, направился к молодой соотечественнице.
- Ты что здесь делаешь. Лариса?
- А ты, Григорий Иванович?
В ее насмешливом голосе ему почудился некий опасный намек, но, может быть, просто показалось с перепугу. В "судовом журнале", где все его коллеги были обязаны отмечать, с кем и зачем встречаются, он написал, что едет к зубному врачу. Только вот незадача: кабинет врача находился в противоположном конце города, в старом Мадриде, так что деваться ему было некуда. Махнув рукой на свою "мазду", загородившую выезд стоящим у тротуара машинам, он обвил рукой талию Ларисы и чмокнул ее в шейку, вдыхая резкий запах дешевых духов. Застегивавшееся спереди платье из набивного ситца, туго обтянувшее Ларису, выгодно подчеркивало пышную грудь и бедра, расширявшиеся книзу в виде греческой амфоры. Петрова совершенно не переносила солнце, чем объяснялась необыкновенная белизна ее кожи.
- Имел рабочую встречу неподалеку, золотце мое! - шепнул он ей на ушко.
Майор Кирсанов считался одним из лучших офицеров и работал с полудюжиной "источников". Лариса высвободилась и посмотрела на него с двусмысленной улыбочкой.
- Все в порядке? Ты не просил прикрытия?
Разговор соскальзывал на опасную почву. Григорий вновь привлек к себе Ларису за талию.
- Полный порядок. А у тебя? Ты-то что здесь делаешь? Свидание с кем-нибудь из твоих обожателей?
Почти все сотрудники посольства хотя бы раз слышали сетования Ларисы на мужскую несостоятельность ее супруга. Надо, впрочем, признать, что со своими рачьими глазами, лошадиной челюстью и густыми черными бровями он мало походил на Дон-Жуана. Он был неизменно облачен в заношенный до блеска саржевый костюм, а обороты своей речи черпал в старом партийном уставе. К тому же сделавший свою карьеру с помощью сомнительных махинаций, Анатолий Петров пил горькую.
Стоило ему залить за воротник, как преисполнившись мстительных чувств, он начинал что-то вынюхивать в разных кабинетах, чтобы настрочить донос на одного из своих многочисленных недругов. Из-за одного такого доноса даже самого лучшего офицера могли в двадцать четыре часа выслать из страны и навсегда отстранить от работы за границей. За этим в лучшем случае следовал перевод во Второй отдел, и офицера навсегда отправляли в Иркутск или Ленинград, где ему надлежало выслеживать внутренних врагов советского строя: пьяниц, хулиганов и так называемых реформаторов.
Дабы вознаградить себя за неудовлетворенность, Лариса Петрова без конца заводила шашни с сотрудниками посольства. Эти бесконечные измены, естественно, доводили Анатолия Петрова до белого каления. К Григорию Кирсанову, известному сердцееду, он питал столь же сильную, сколь и необоснованную до последнего времени неприязнь.
Лариса рассмеялась грудным смехом:
- Дурачок! Бегала по распродажам, чтобы сэкономить хоть несколько рублей!
Большая часть магазинчиков готового платья находилась на Калье Серрано. Григорий показал на пустые руки Ларисы.
- Что же, так ничего и не купила?
- Одно платьице, да и то дороговато: всю сумму сразу не могла уплатить, придется доплачивать. Мне нужен богатый любовник. Может, у тебя есть кто-нибудь на примете для меня?
Улыбка Григория стала еще шире. Главное - не отпустить Ларису!
- Я не богат, Лариса Степановна, но водкой угостить могу. Временем располагаешь?
- Времени хоть завались! Анатолий утром улетел в Рим на какую-то встречу. Куда едем?
- Тут недалеко, местечко приятное и укромное. Ты на машине?
- На такси приехала.
Мадрид просто кишел таксомоторами с красной полосой через дверцу. Возили за смехотворную плату.
- А как же супруга? - насмешливо осведомилась она. - Сцену не закатит?
- Она в Москве, сама, что ли, не знаешь? Ее матери недавно вырезали опухоль.
Еще в ту пору, когда он ходил в звании лейтенанта, слушателя Школы внешней разведки КГБ в Юрлове. Григорий женился на музыкантше Анне, кроткой неприметной девушке с голубыми фарфоровыми глазами и мальчишеским телом. Близость между ними случалась теперь все реже и реже. Поскольку Анна совершенно не переносила Мадрид, ее отлучки в Москву становились все продолжительнее, и Григории ждал того дня, когда она объявит ему о своем намерении развестись.
Он галантно распахнул перед Ларисой дверцу "мазды".
Молодая женщина завистливым взглядом обвела сияющий новизной салон автомобиля.
- Это обошлось тебе по меньшей мере в десять тысяч рублей! Как ты выкручиваешься со своим грошовым жалованьем?
- Я - хороший коммунист! - рассмеялся Григорий.
До сих пор это утверждение было чистой правдой. Сын партийца-офицера, Григорий кончил школу с отличным аттестатом, четыре года учил испанский и английский в институте иностранных языков, работал переводчиком в международном отделе, потом перешел в Советский Комитет Защиты Мира, одну из епархий КГБ.
В 1966 году его заметили в ГРУ, где он прослужил два года, а в 1968 году КГБ проведал от своих "ловцов душ" о существовании этого блестящего и безупречного сотрудника. С того дня к послужному списку одного из самых молодых майоров Седьмого отдела приобщались лишь похвальные отзывы.
Григорий тронул машину и осторожно влился в густой поток транспорта на Калье Серрано.
Лариса откинулась на спинку так, что высоко обнажились ее полные мелочно-белые ноги. Хотя она немилосердно красилась, было в ней некое обаяние чувственной самки, действовавшее на Григория. Их глаза встретились, и он понял, что делать дальше. Положив ей ладонь на голое колено, он промолвил бархатным голосом:
- А ты очень хороша, моя радость!
- Ты это оставь, Григорий Иванович! - томно проворковала она. - Я замужняя женщина!
Улыбнувшись, он повернул направо, на Калье Зурбаран, ведущую к Пасео де ла Кастельяна, главной артерии города. Условленная встреча летела к черту, но встреча с Ларисой поставила перед ним задачу настолько безотлагательную, что ее нужно было решать, отбросив все прочие соображения.
* * *
Клуб "Блюз Вилла" едва начал наполняться посетителями, хотя шел уже девятый час. Испанцы поздно покидали свои дома, отправляясь ужинать часам к одиннадцати или к полуночи. Лариса оглядела уютный зал, мягкие глубокие кресла, скрытые светильники, новомодные картины, флиртующие пары.
- Это сюда ты водишь своих девиц?
- Да что ты! Был раз или два...
Это была чистая правда и одна из причин, побудивших его остановить выбор именно на клубе "Блюз Вилла". Здесь его не знали, а бармены мало внимания обращали на клиентов. Это заведение, расположенное на тихой улочке Калье Санто Доминго де Силос, недалеко от стадиона и квартала Саламанка, обжитого девицами, выезжавшими по вызову, избрали своим пристанищем парочки, не состоявшие в законном браке. Они устроились в темном уголке. Лариса, в чьих глазах зажегся алчный огонек, спросила:
- Ты думаешь, у них есть французский коньяк?
- Уверен.
Через пять минут на столе перед ними стояла бутылка "Гастон де Лагранжа" для нее и бутылка "Столичной" для него.
* * *
Лариса Петрова разрумянилась, ее глаза блестели слишком ярко. Уровень жидкости в бутылке "Гастон до Лагранжа" заметно понизился. Спутница Кирсанова безостановочно грызла так называемые "тапас", разнообразные закуски от коризо до оливок. Григорий, со своей стороны, не забывал о водке, положив руку на бедро Ларисы. Неожиданно она спросила немного заплетающимся языком:
- Григорий Иванович, зачем тебе такая заурядная баба, как я? Ведь у тебя, говорят, роскошная любовница-испанка?
- Кто тебе сказал?
Она приглушенно икнула:
- Не забывай, что Анатолий присматривает за вами. Служба у него такая все знать...
От этих откровений Кирсанов похолодел. Поистине, встреча с Ларисой представляла для него страшную опасность. Это была та песчинка, из-за которой проваливаются самые тщательно разработанные операции. Ведь Лариса, желала она ему зла или нет, могла поддаться искушению проверить, насколько точно он следовал официальному расписанию на этот день, а тогда...
Григорий наклонился к Ларисе так низко, что их губы соприкоснулись.
- Ты мне очень нравишься!
Его удивила порывистость, с которой Лариса прижалась губами к его рту. Она отстранилась, задыхаясь, отпила глоток "Гастон де Лагранжа". В ее глазах появился какой-то особый блеск.
- Ты с ума сошел, Григорий Иванович! Если нас увидят...
- Ты права, - поддержал он. - Поедем в более тихое местечко...
- Куда?
- Ко мне, например...
КГБ предоставил ему роскошную квартиру в 300 квадратных метров на Пасео де ла Кастельяна, явно не соответствовавшую его официальной должности корреспондента агентства печати "Новости", в то время как его коллеги, настоящие журналисты, ютились в обшарпанных дешевых квартирках в восточном пригороде Мадрида. Лариса покачала головой.
- Нет, слишком опасно. Мне пора домой. Анатолий должен звонить мне из Рима, и если меня не окажется на месте...
Он ждал такого ответа и стал еще настойчивее:
- Я знаю одну придорожную гостиницу по дороге на Бургас...
- Нет, нет! Мне нужно...
Он закрыл ей рот поцелуем и повел рукой вверх по се бедру. Задыхаясь, женщина высвободилась. Грудь ее так волновалась, что пуговицы на платье готовы были отскочить.
- Что с тобой, Григорий Иванович? У тебя было сколько угодно возможностей покороче познакомиться со мной с тех пор, как мы вместе работаем. Почему тебе приспичило именно сегодня?
- Ты же вечно с мужем, - возразил он.
Он налил ей еще "Гастон де Лагранжа", а себе водки.
Какое-то время они сидели, прижавшись друг к другу, слушая музыку и думая каждый о своем. Потом последовал новый поцелуй. Осмелев, Григорий взял руку Ларисы и положил ее себе на брюки. На секунду ее пальцы инстинктивно сжались. Молодая женщина бросила ему с вульгарным смешком:
- Не зря говорили, что ты силен!
Руку она все-таки убрала.
- В другой раз, Григорий Иванович. Не хочу осложнении с Анатолием, ты же его знаешь... Проводишь?
Поднимаясь из-за стола, она осушила свой бокал. Григорий рассеянно собрал сдачу.
У него оставалось мало времени, чтобы покончить с этим делом. Здесь, в оживленной части города, это представлялось совершенно невозможным. Едва они сели в машину, как он набросился на Ларису. Она не оттолкнула его, когда он под платьем добрался до нейлоновых трусиков. Но когда его рука оттянула резинку и нащупала самое тайное ее место, она рванулась.
- Перестань!
Григории припечатал ее к спинке сиденья новым поцелуем и продолжал возбуждать ее пальцами, в то же время расстегивая другой рукой платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25