Но бандиты входят в контакт с новенькими и угрожают перерезать глотку, если те не помогут им. Иногда они режут одного, в качестве примера...
Бабьи россказни. Но это могло быть и правдой. В диком мире, где они находились, все было возможным.
Мобуту сложил свои бумаги в портфель и поднялся.
— Пойду к министру...
— Но, — сказал Малко, — меня еще не допросил следователь или хотя бы ваш комиссар Никоро... Патрис Мобуту добавил от себя:
— Разумеется, вы можете обратиться к обычному судопроизводству, которое, возможно, приведет к вашему освобождению, но я вам этого не советую. Это может длиться несколько месяцев. Следователи перегружены...
— Идите к вашему министру, — смирившись, сказал Малко. — Но скажите ему, что даром я платить не буду. Услуга за услугу.
Мобуту откланялся и с достоинством удалился.
Кудерк сказал:
— Все это пахнет взяткой... бакшишем, если желаете.
— Конечно. Но другого способа выйти отсюда у нас нет.
— С Никоро надо держать ухо востро, — сказал Кудерк. — Он порочен.
Время шло медленно. К счастью, разыгрывался спектакль. Один из заключенных, фокусник, стащил два магазина от автомата Бобо и требовал выкуп в виде пива и еды.
Разборки длились некоторое время после полудня.
Всякий раз, когда Бобо приближался, занеся приклад, чтобы отколотить виновника, тот начинал пронзительно вопить:
— Плохо бить, я пойду капитана, ему говорю, ты пропал..
И разборки начинались снова. Обмен свершился в шесть часов за два ящика пива и большую миску просяной каши. Но фокусник оставил три патрона в залог, чтобы избежать взбучки...
Бриджит появилась вместе с обедом. На этот раз она ничего не спрашивала у Никоро, а Бобо не осмелился не пустить ее в тюрьму. На ней были белые брюки в обтяжку и кружевная блузка в тон к ним, позволявшая видеть ее бюстгальтер. Парии разбушевались, дойдя до показа непристойных жестов через прутья решетки своей камеры. Безразличная к этому всплеску пошлости, Бриджит спросила:
— Что нового?
Малко рассказал о визите адвоката. Лицо владелицы ресторана нахмурилось. Ох, уж этот Никоро! Настоящий тутси. Последнюю шкуру сдерет...
Малко не хотел лишать ее иллюзий. Но он не успокоился.
— Я очень хотел бы, чтобы передача этой суммы состоялась в присутствии свидетелей, — сказал он.
— Разумеется, — сказала Бриджит. — Я буду у вас свидетелем. Меня здесь знают с хорошей стороны.
Все дышало любовью в ее щедром теле. Должно быть, она употребила одного или двух мальчиков, прежде чем прийти; вокруг ее глаз легли коричневые тени. В них промелькнула какая-то томность, когда она посмотрела на свою руку, которой коснулись губы Малко. Пока мужчины ели, она присела на кровать рядом с Малко, касаясь бедра Малко своим. Она неохотно ушла к десяти часам вечера. Запах ее духов всю ночь витал в камере, отпугивая комаров и прочих насекомых.
Патрис Мобуту появился утром так же, как и в предыдущий день. На этот раз на нем был желтый костюм.
Он торжественно объявил:
— Министр удовлетворил вашу просьбу. Вы оба будете освобождены под залог при условии не покидать Бужумбуру и регулярно отмечаться у комиссара Никоро.
Это было только начало.
— Когда? — спросил Малко.
— Как только будут внесены деньги.
— На чье имя?
Адвокат изобразил удивление.
— На... мое.
Малко покачал головой.
— Нет. Мне нужны гарантии. Меня уже арестовали незаконно: теперь я не желаю, чтобы меня еще и обобрали.
Мобуту оскорбился и вновь заговорил с африканским акцентом:
— Месье, вы не очень-то вежливы... Министр будет этим недоволен.
— Я отдам деньги, — сказал Малко, — но не раньше, чем нас освободят.
Тот воздел руки к небу.
— Но это невозможно, гм... Тем хуже, я скажу министру...
Он уже открывал дверь...
Кудерк окликнул его, и начались разборки. Половина на суахили, половина на французском. Малко следил за дискуссией, вытянувшись на кровати. В конце концов было решено, что Никоро подпишет приказ об освобождении из-под стражи, и они все вместе поедут из Белого Дома в банк.
Там они найдут Бриджит Вандамм. Передача денег состоится в кабинете директора банка в присутствии молодой бельгийки.
Но Мобуту наотрез отказывал Малко во встрече с министром юстиции. Видимо, тот не был посвящен. Он ушел, пообещав вернуться к двум часам. Пока мальчишка убирал камеру, Малко и Кудерк паковали свой багаж. А в два ровно пришел Патрис Мобуту. Бобо, щедро улыбаясь, трогательно прощался. Малко пожал кучу черных рук через прутья Восьмой, и они оказались на улице.
Ужасный полицейский фургон ждал перед дверью. Когда Малко узнал, что ему предстоит пересечь в нем весь город, он наотрез отказался.
— Если это так, я возвращаюсь в тюрьму, — объявил он.
Он начал применять африканскую систему. Мобуту привел доводы: они пока еще уголовные заключенные. Если сделка не состоится, они будут отправлены обратно в полицейской машине...
Наконец был найден компромисс. Они сели в машину Мобуту, а фургон последовал за ними, пустой...
Банк находился к северу от города, по дороге в аэропорт, в самой глуши. Это было небольшое современное двухэтажное здание из стекла и бетона, спрятанное за рощицей манговых деревьев. Бриджит Вандамм ожидала у дверей. По этому случаю она нацепила огромную розовую широкополую шляпу и шелковое платье в тон, которое ничего не скрывало в ее великолепном теле.
Преисполненный важности, Патрис Мобуту сопровождал процессию в кабинет директора.
Тот, метис невзрачного вида, практически не сводил глаз с грудей Бриджит в течение всей дискуссии. Он потребовал от Малко дюжину подписей, прежде чем вручить ему пачки банкнот.
Принимая все более и более торжественный вид, Мобуту извлек из своего портфеля приказы об освобождении из-под стражи и положил их на стол.
— Вы свободны, но не имеете права покидать Бужумбуру До дальнейших распоряжений, — повторил он. — Впрочем, ваши паспорта остаются в службе безопасности, и я должен предупредить, что вы будете находиться под полицейским надзором.
На этом он проворно завладел банкнотами, пересчитал их с ловкостью крупье и спрятал в свой портфель; он вышел из кабинета, почти танцуя, и сел в свою машину.
— Ну вот, — весело сказала Бриджит, — остается лишь открыть бутылку шампанского...
— У вас есть сейф? — спросил Малко.
— Да.
Он протянул ей распоряжения об освобождении, усыпанные печатями и замысловатыми подписями.
— Спрячьте их в надежное место. Мне не хотелось бы, чтобы эти дикари передумали.
Она спрятала бумаги в свою сумочку, и они вышли из кабинета.
У Бриджит был белый «шевроле» с откидным верхом. Как приятно было вновь оказаться на кожаных сиденьях после вони Белого Дома.
На обратном пути в город Малко энергично размышлял:
Два дня в Элизабетвиле.
Два дня потеряны в Бужумбуре.
Восемь дней в тюрьме.
Астронавтам должно казаться, что время тянется очень медленно. Для ЦРУ тоже. Только бы Аллан Пап не упал духом. Иначе он мог бы нырнуть как пловец к прекрасной Бриджит. Тем более, что это освобождение под залог не обещало ничего путного. Грек слишком старался, чтобы теперь дать ему смыться.
Было лишь одно решение: покинуть Бужумбуру как можно быстрее. Но для этого ему была нужна Бриджит. А ведь у него было недвусмысленное ощущение, что она делает все возможное, чтобы удержать его...
— Мне хотелось бы вернуть свой паспорт, — сказал он вслух, — и покончить с этой идиотской историей.
— Мы увидимся с президентом, — сказала Бриджит. — Он очень приятный человек. Я его знаю.
С этими ободряющими словами они прибыли на площадь Независимости. Весь персонал «Ля Кремальер» ожидал на тротуаре.
Возвращение блудного сына.
Глава 10
В приемной Президента молодая негритянка кормила грудью прелестного ребенка, выставив одну грудь в форме груши на обозрение посетителям. Между ногами часовых, развалившихся на канапе, играли в догоняшки дети.
— Семья Президента переселилась в королевские апартаменты, — прошептала Бриджит Малко. — Их тридцать семь, и еще не все приехали из леса.
Это вносило некоторое оживление. Вот правительство, которое поощряет семью.
Накануне Малко вышел из тюрьмы. Он не поехал в «Пагидас». Его окружила нежной заботой прекрасная Бриджит, которая разместила их, его и Мишеля Кудерка, на третьем этаже своего дома, предоставив в их распоряжение трех мальчиков-слуг.
Обед в честь освобождения был роскошным: шампанское «Моэт-э-Шандон», импортное мясо и даже свежий салат. Бриджит приоделась. Почти прозрачное платье из черного муслина открывало ее пышную грудь.
В течение всей трапезы ее нога искала ногу Малко под столом.
Кудерку и Малко были отведены две изолированные комнаты. Как только была выпита последняя капля шампанского, под предлогом усталости Малко отправился спать. Про себя он отметил, что его дверь была без замка.
Ему не пришлось долго ждать. Дверь отворилась как раз в тот момент, когда он заканчивал раздеваться.
В руках Бриджит держала поднос, на котором стояли бутылка «Моэт-э-Шандон» и два бокала. Она поставила поднос на пол и тут же дернула за «молнию» своего платья.
— Кружева такие тонкие, — извинилась она. — А здесь их не найдешь.
После пребывания в Белом Доме это представление было отнюдь не противным. От ее большого тела исходила какая-то животная чувственность, которая не оставила Малко равнодушным. Впрочем, у него не было выбора: Бриджит уже была в его постели.
Дальнейшее представляло собой чередование стонов и судорог. Истрепанный, исцарапанный, буквально пожираемый, Малко думал о тщедушных мальчиках-слугах, которые открывали для себя любовь, благодаря неистовой Бриджит Вандамм. Вдруг Бриджит схватилась за прутья кровати, и натянув, как лук, свое тело, издала протяжный крик, который прокатился по всему дому. Вопреки своей воле, Малко прикрыл ей рот рукой.
— Слуги, — пробормотал он.
Она раскрыла утоленные и умиленные глаза.
— Они привыкли. Но прежде я так сильно не кричала.
Этот памятный вечер скрепил нежную дружбу между Бриджит и Малко. Она проснулась на заре, чтобы организовать встречу с президентом Букоко. По ее мнению, только он мог полностью реабилитировать Малко.
Ни зловещий Аристот, ни комиссар Никоро никак не проявили себя. Этот покой вселял тревогу. Поскольку Малко был официально прикован к Бужумбуре. Без паспорта невозможно сесть в самолет, а все дороги на выезде из Бужумбуры перекрыты полицией из-за слухов о роялистском восстании в Конго.
А в это время астронавты ждали...
Особенно беспокоил Малко Ари-убийца. Малко слишком много знал о торговле бриллиантами и об убийстве Джилл, чтобы грек дал ему безнаказанно уехать. Совершенно необходимо, чтобы президент поверил ему. В противном случае, он может прибегнуть к отчаянному решению: например, заткнуть рот Бриджит и смыться с ее машиной...
Абсолютно недостойно джентльмена.
— Президент сейчас примет вас.
Распорядитель отодвинул кучку детей, чтобы Малко и Бриджит могли присесть на канапе. Затем он исчез в глубинах королевских апартаментов, и никому больше не было до них дела.
Тем не менее, во дворце кипела жизнь. Гражданские и военные запросто беседовали во всех углах. Малко даже заметил, как какая-то негритянка отцепила штору, с любовью свернула ее и спокойно унесла: несомненно, чтобы усовершенствовать интерьер своей хижины.
Но когда, после часового ожидания, Бриджит встала, чтобы пойти разузнать, в чем дело, она наткнулась на двух десантников, охранявших двери президентского кабинета. Напичканные кифом сверх меры, они наставили на нее свои чешские автоматы, выпучив белые глаза.
Раздосадованная и взбешенная, Бриджит вернулась и села.
— Должно быть, у них там большие разборки, — сказала она.
Проведя десять лет в Африке, она начинала говорить как негры.
— Или очередной государственный переворот.
— Или он уехал в город, а нам не осмеливаются об этом сказать.
Во всяком случае, с тех пор, как они здесь, никто не открывал обитую дверь.
— Все же при короле было лучше, — вздохнула Бриджит. — По крайней мере, это был забавный парень. Почти каждый день он прогуливался по городу с прической из перьев, в своем желтом «кадиллаке». Здесь всегда все было открыто: он обожал, чтобы вокруг него были люди. Конечно, перебрав пива, он забавлялся, постреливая из огромного револьвера в своих приближенных. Но стрелял он плохо, и это всех сильно смешило...
— Но это не решает наших проблем.
Прошел один из распорядителей. Бриджит задержала его и завязала бурную дискуссию на суахили. Тот исчез и появился через несколько минут.
— Он говорит, что нас сейчас примут, — перевела Бриджит. — Подождем.
Что они и сделали.
В пять часов Малко поднялся, умирая от голода и кипя от ярости.
— Хватит! Твой президент издевается над нами. Придем завтра.
Они могли оставаться здесь всю ночь. Никому не было до них дела. Бриджит, расстроенная, настояла на том, чтобы подождать еще несколько минут.
Вдруг появился первый распорядитель. Бриджит набросилась на него.
Он покачал головой.
— Президент сегодня больше не принимать, бвана. Слишком большой работа на благо страны. Приходить завтра, бвана.
Он покачал головой и удалился, убежденный в своей важности. Мысли Симона Букоко еще не продавали в книжных магазинах, но это был как раз тот случай.
Малко и Бриджит спускались по аллее, когда их нагнал какой-то молодой лейтенант, видимо, из племени тутси.
— Это он устроил мне встречу, — прошептала она Малко.
Она посмотрела на него испепеляющим взглядом и резко окликнула на суахили. Тот ответил мягким, почти женским голосом:
— Это не моя вина, мадам Бриджит. Если вас не приняли, так это потому, что месье президент немного выпил...
Из его туманных объяснений следовало, что ночью президент капитально надрался и в настоящее время находился в коматозном состоянии, перебив в своем кабинете все, что было можно.
— Вероятно, это из-за плохого талисмана, — заключил лейтенант. — Обычно президент выпивает лишь немного пива.
Для Малко было предпочтительней, чтобы он сохранял трезвость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24