Упаковали на совесть, рекомендую
– Пойду-ка я пропущу стаканчик...
Он вышел из машины и направился к дискотеке. Не получив за свою помощь никакого вознаграждения, страж порядка удрученно вздохнул и твердо решил в следующий раз не открывать рта, пока деньги не окажутся у него в кармане.
Последние клиенты «Дольче Вита» флиртовали среди пустых столиков. Таконес направился прямиком в кабинет директора – дальнюю комнату за баром. Там за бухгалтерскими счетами сидел бледный лысоватый мужчина. Он открыл было рот, собираясь выгнать Таконеса вон, но так и замер: Мендоза целился в него из пистолета.
– Деньги не у меня, – пролепетал директор, – не стреляйте...
– Плевать мне на твои деньги, – сказал Таконес. – Вчера вечером в твоей забегаловке кое-что случилось. Если ты в этом замешан – я тебе башку прострелю.
Немного успокоившись, директор отложил ручку.
– Уверяю вас, я...
– Заткнись. Ну-ка зови сюда всех официантов и спроси, кто вчера выманил девушку из зала на стоянку.
Директор побледнел еще сильнее и нажал на кнопку звонка, не сводя глаз с пистолета. Этот худой парень в черных очках, похожий на хиппи, внушал ему безотчетный страх.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, но я их приглашу. В дверном проеме показалась голова бармена.
– Скажи всем ребятам, чтоб зашли ко мне, – приказал директор. – Есть разговор.
Через минуту все шестеро официантов гуськом вошли в кабинет и выстроились у стены. Таконес стоял у стола, опустив руку с пистолетом так, чтобы вошедшие не видели оружия.
– Ну, скажи им! – приказал он директору. Тот не заставил себя долго упрашивать. Официанты опустили головы.
– Так кто же? – спросил директор.
Таконес внимательно наблюдал за официантами и вскоре заметил, что у третьего справа дрожат руки. Он подскочил к нему и сунул ему под нос пистолет:
– Это ты, скотина!
Худой курносый официант не мог от страха вымолвить ни слова. Таконес сделал знак остальным:
– Проваливайте. И не вздумайте сообщать в полицию. На улице дежурят мои друзья!
Они вышли. Таконес тут же повернул в двери ключ и обратился к официанту.
– Расскажи, как все было.
Официант молчал.
Таконес с размаху ударил его пистолетом по лицу. Мушка ствола зацепила нос, оторвав лоскут кожи. Официант вскрикнул: из раны потекла кровь. Сильно побледнев, он достал платок и приложил его к носу. Таконес кружил вокруг него, словно кошка вокруг раненой канарейки.
– Я тебя убью, – спокойно сказал он, – если не скажешь, что случилось с девушкой.
Официант покосился на директора, ища у него поддержки, но тот отвел глаза.
– Клянусь вам, я ничего не знаю, – пробормотал официант.
Грянул выстрел, и официант с воплем отскочил к стене. Таконес выстрелил в пол у его ног. Официант закашлялся от едкого запаха пороховых газов, а директор побледнел от страха.
Таконес приставил пистолет к животу официанта, приперев его к стене:
– Еще раз соврешь, и я тебе всю обойму выпущу в брюхо!
Парень стоял с разинутым ртом. Таконес надавил сильнее. Наконец официант, заикаясь, признался:
– Я не знаю того парня, который за ней приехал. Он дал мне сто «болос» и велел мне сказать девушке, что ее машину пытались угнать. Он хотел, чтобы она вышла на стоянку.
– Почему ты согласился?
Официант опустил голову и пробормотал:
– Это был человек Гутьерреса. А с ним – еще двое. Они уехали на большой серой машине и сделали девчонке укол в плечо.
Таконес снова ударил его пистолетом. На щеке официанта появилась длинная глубокая царапина. Таконесу страшно хотелось хоть разок стрельнуть в него, но это означало бы ненужный риск. Он опустил пистолет.
– Пошел вон, – злобно проговорил Мендоза.
Официант мгновенно испарился. Таконес повернулся к директору.
– Если скажешь хоть слово, я тебя убью. А если с девчонкой что-то случится, я приеду с друзьями, и мы сначала сожжем твой сарай, а потом я убью тебя.
Директор выскочил из-за стола и плаксивым голосом произнес:
– Вы ведь знаете Гутьерреса! Я впервые слышу об этом случае, но ведь он не стал бы прислушиваться к моему мнению!..
– Да, я знаю Гутьерреса, – мрачно подтвердил Таконес и вышел, хлопнув дверью.
Гутьеррес!
Таконес отчаянно пытался что-либо понять. Зачем контрабандист похитил Эсперенцу? Он вернулся в машину, напряженно размышляя. Скорее всего, здесь не обошлось без участия Эльдорадо. Он заодно с Гутьерресом, а тот; как известно, работает на Дигепол... Таконес кипел от бешенства и одновременно чувствовал дикую радость: наконец-то ему представился случай разобраться с этим иностранцем!
Он остановил «мустанг» у маленького бара на проспекте Миранды и сквозь густую завесу табачного дыма разглядел Хосе Анджела, игравшего в покер за дальним столом. Таконес пробрался сквозь толпу и положил руку ему на плечо:
– Поехали.
Глава 12
«Понтиак», пыхтя, поднимался по извилистой дороге, ведущей в Альтамиру. Рамос то и дело тер слипающиеся глаза и жевал кофейные зерна, чтобы прогнать сон. Рядом с ним сидел сияющий Эль Кура: наконец-то у него появилась возможность переодеться в свою любимую сутану. В ней он чувствовал себя намного лучше, чем в повседневной одежде.
Сзади, скрестив руки на груди, сидели Таконес и Хосе Анджел. Анджел был совершенно спокоен. Он не впервые ехал на подобное дело. К его левой голени был пристегнут старый верный кинжал.
В машине лежало столько оружия и боеприпасов, что их хватило бы на экипировку небольшой армии. Была там и взрывчатка. Вилла Гутьерреса надежно охранялась. Таконес, который продумал все до мелочей, взял с собой лишь самых надежных товарищей. За этих троих он ручался как за самого себя. Он хотел было разбудить и Мерседес, но в последний момент передумал: не женское это дело.
Таконес Мендоза был перепоясан тремя метрами бикфордова шнура. Под ногами у него стоял ящик с пятью килограммами тротила. Такое количество взрывчатки могло потрепать Альтамиру намного сильнее, чем землетрясение шестьдесят седьмого года.
Рамос переключил передачу. Старый «понтиак» не очень-то годился для горных подъемов. Температура воды поднялась уже выше девяноста градусов. К счастью, они были уже почти у цели.
Дорога сделала поворот, и подъем закончился. До виллы Гутьерреса оставалось около пятисот метров. Рамос выключил двигатель и поехал по инерции. Через сотню метров он остановил машину на обочине. Эль Кура вышел и потянулся. Рамос отошел помочиться: он где-то слышал, что если человека ранят в живот, то лучше, если его мочевой пузырь при этом пуст.
Таконес высунул голову в окно:
– Давайте.
Рамос приблизился к Эль Куре и трижды беззлобно ударил его кулаком в лицо. При каждом ударе «священнослужитель» крякал от боли и отшатывался назад. Когда Рамос закончил экзекуцию, Эль Кура проворчал:
– Мог бы и полегче...
У него были разбиты губы и нос, рассечена бровь. Рамос не ответив сел в машину. Эль Кура вынул из кармана сутаны маленькое зеркальце, осмотрел свое лицо и побрел к вилле Гутьерреса. Издали его худая фигура в потрепанной сутане не вызывала сомнений в его принадлежности к духовному сану. Лишь его лицо несколько противоречило образу священнослужителя. Ни одна добропорядочная прихожанка ни за что не вошла бы с ним в исповедальню.
* * *
Два телохранителя Пепе Гутьерреса, дремавшие в специально построенной для них кабине, подняли головы, услышав стук в ворота и какие-то жалобные причитания. Тот, что выглядел постарше, проворчал:
– Доминго, пойди-ка взгляни, что там.
Доминго встал, потянулся и подобрал автомат – старый «томпсон» с круглым магазином. Им было приказано впускать только приближенных к Гутьерресу людей, чей список лежал у каждого в кармане.
Шум у ворот усилился. Из-за решетки доносился умоляющий мужской голос:
– Сжальтесь, люди добрые! Умираю! О, Боже мой, мне больно, я весь в крови...
Доминго приблизился к воротам и остановился в изумлении, увидев сквозь решетку окровавленное лицо незнакомого священника. Один глаз закрылся от удара, кровь из разбитой губы стекала на подбородок и на грязную сутану с двумя оторванными пуговицами. Священник стонал, цепляясь руками за решетку:
– Сын мой, тебя мне послал сам Господь... Помоги мне, я умираю... Открой, ради всего святого...
– Что случилось? – встревоженно спросил Доминго.
– На меня напали грабители... Они отняли у меня святые масла и избили. Помоги, сын мой...
Он, казалось, не замечал автомата в руке телохранителя. Доминго озадаченно почесал в затылке. У него был строгай приказ никого не впускать. Но этот случай был совершенно непредвиденным.
– Вам действительно так плохо? – спросил он.
– О, я уже чувствую, как душа моя расстается с телом... – простонал священник.
Доминго потянулся было к замку, но передумал.
– Подождите, падре.
Он вернулся к дому и растолкал своего напарника, который опять было задремал.
– Эй, Фернандес! Там священник подыхает!
Фернандес открыл один глаз.
– Ну и что?
Доминго в замешательстве топтался на месте.
– Он просит, чтоб его впустили. Он весь в крови. Как по-твоему...
– Шеф приказал никого не впускать, – решительно возразил Фернандес.
– Да, но это всего-навсего священник...
Напарник немного помолчал, но затем покачал головой:
– Священник, не священник – не имеем права. Скажи, чтоб шел подыхать в другое место.
Доминго поискал вокруг что-нибудь такое, что могло бы облегчить страдания святого отца. А тот продолжал стонать. Доминго нашел лишь начатую бутылку виски, но не осмелился предложить ее священнослужителю, хотя глоток спиртного, на его взгляд, никак не противоречил религиозным убеждениям.
Доминго в растерянности пошел к воротам. Подобно всем латиноамериканцам, он с уважением относился ко всему, что касалось религии, и особенно к ее представителям. Несчастье, происшедшее со священником, очень огорчило его.
Святой отец, похожий на окровавленное пугало, по-прежнему держался за решетку. Доминго показалось, что священник выглядит все хуже и хуже.
– Извините, падре, но я не могу вам открыть. Приказ есть приказ. Сеньор Гутьеррес меня выгонит...
Священник утер рукавом кровь. Его худое лицо загорелось праведным гневом.
– Злодей, безбожник, коммунист! Ты отказываешься помочь Божьему человеку?!
– Нет, почему же... – начал было Доминго.
– Будь ты проклят! – воскликнул священник, направив на телохранителя костлявый палец.
Доминго машинально перекрестился. Этого еще не доставало...
– Но у меня ведь приказ... – оправдывался он.
– Будь проклят, – убежденно повторил человек в черной сутане. – Пусть моя кровь останется на твоей совести! Да будет так!
Доминго похолодел: учитывая род его занятий, было весьма нежелательно портить отношения с Богом. Мало ли что... Чтобы не слышать проклятий священника, он повернулся и пошел прочь, но вслед ему доносился разгневанный голос:
– Я отлучаю тебя от Церкви, недостойный отпрыск рода человеческого! Пусть сжалится над тобой Господь, пока еще не поздно...
– Вот черт бы его забрал... – пробормотал Доминго. Он был простодушным человеком и уже воображал, как будет гореть в адском пламени.
– Клянусь, я не имею права никого впускать! – в отчаянии выкрикнул он, поворачиваясь к священнику.
– Изыди, сатана! – завопил раненый. – Будь проклят ты и будь прокляты чада твои!
Детей у Доминго не было, но подобные фразы всегда производят впечатление. Телохранитель поспешно пошел прочь.
– Он отлучил меня от Церкви, – пожаловался Доминго напарнику, но тот и бровью не повел.
Доминго налил себе стакан виски, но оно показалось ему необычно горьким и не принесло утешения. Он невольно прислушивался к голосу священника. Через минуту Доминго не выдержал, подобрал автомат и поднялся со стула.
– А, да пропади оно все пропадом! Пойду открою ему. Тебе легче: ведь от Церкви отлучили меня. Хороши же мы будем, если он там и загнется... Промоем ему раны да выставим за ворота – только и всего.
– Дурак ты, – проронил Фернандес. – Священник такой же человек, как и все остальные.
Но Доминго уже шел к воротам.
– Иду, иду, подождите, святой отец!
Лицо человека в черном тотчас же озарилось ангельским сиянием.
– Благослови тебя Господь, сын мой! Наконец-то на тебя снизошла Его святая мудрость!
Доминго торопливо сунул ключ в замок и открыл ворота. Тщедушное тело священника и его потертая сутана вызвали у него невольную жалость.
– Помоги, сын мой, я не могу идти... Доминго поспешно положил автомат на землю и поддержал раненого. Тот ухватился за его плечо.
– Спасибо, сын мой, спасибо...
Доминго слишком поздно услышал за спиной звук чьих-то шагов. Он хотел обернуться, но внезапно худая рука священника с невероятной силой сдавила его шею. В тот же миг кинжал Хосе Анджела вонзился в живот охранника. Доминго почувствовал жгучую боль и попытался закричать, но священник все сильнее сжимал пальцы, и у него вырвался лишь сдавленный стон. За секунду до смерти он обругал себя за свою глупость. «Ну и времена пошли, – пронеслось у него в голове. – Никому нельзя доверять, даже священникам...».
Эль Кура разжал пальцы, и тело Доминго рухнуло на землю.
Хосе Анджел аккуратно вытер лезвие о пиджак убитого и вложил кинжал в ножны на левой голени. Его худое лицо оставалось невозмутимым. Анджел не отличался повышенной чувствительностью. Лишь иногда с благодарностью вспоминал, что в свое время в лагере «зеленых беретов» ему попались хорошие инструкторы. Они сделали из него «чемпиона» Центральной Америки по убийствам ножом. А ведь переплюнуть в этом деле местных умельцев считалось практически невозможным...
* * *
Никто так и не узнал, зачем Фернандес вдруг вышел из кабины. Возможно – из чистого любопытства... Выйдя, он нос к носу столкнулся с невысоким усмехающимся священником, крепко сжимавшим в руках автомат Доминго.
Фернандес не успел как следует поразмыслить над этой странной картиной: автоматные пули мгновенно ударили ему в грудь, и он умер раньше, чем успел коснуться земли. Чтобы успокоить нервы, Эль Кура выпустил половину автоматного магазина в уже мертвое распростертое тело. Исполняя свой номер с переодеванием, он каждый раз испытывал какую-то смутную тревогу, словно ждал, что Божья десница вдруг опустится с небес и поразит его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Он вышел из машины и направился к дискотеке. Не получив за свою помощь никакого вознаграждения, страж порядка удрученно вздохнул и твердо решил в следующий раз не открывать рта, пока деньги не окажутся у него в кармане.
Последние клиенты «Дольче Вита» флиртовали среди пустых столиков. Таконес направился прямиком в кабинет директора – дальнюю комнату за баром. Там за бухгалтерскими счетами сидел бледный лысоватый мужчина. Он открыл было рот, собираясь выгнать Таконеса вон, но так и замер: Мендоза целился в него из пистолета.
– Деньги не у меня, – пролепетал директор, – не стреляйте...
– Плевать мне на твои деньги, – сказал Таконес. – Вчера вечером в твоей забегаловке кое-что случилось. Если ты в этом замешан – я тебе башку прострелю.
Немного успокоившись, директор отложил ручку.
– Уверяю вас, я...
– Заткнись. Ну-ка зови сюда всех официантов и спроси, кто вчера выманил девушку из зала на стоянку.
Директор побледнел еще сильнее и нажал на кнопку звонка, не сводя глаз с пистолета. Этот худой парень в черных очках, похожий на хиппи, внушал ему безотчетный страх.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, но я их приглашу. В дверном проеме показалась голова бармена.
– Скажи всем ребятам, чтоб зашли ко мне, – приказал директор. – Есть разговор.
Через минуту все шестеро официантов гуськом вошли в кабинет и выстроились у стены. Таконес стоял у стола, опустив руку с пистолетом так, чтобы вошедшие не видели оружия.
– Ну, скажи им! – приказал он директору. Тот не заставил себя долго упрашивать. Официанты опустили головы.
– Так кто же? – спросил директор.
Таконес внимательно наблюдал за официантами и вскоре заметил, что у третьего справа дрожат руки. Он подскочил к нему и сунул ему под нос пистолет:
– Это ты, скотина!
Худой курносый официант не мог от страха вымолвить ни слова. Таконес сделал знак остальным:
– Проваливайте. И не вздумайте сообщать в полицию. На улице дежурят мои друзья!
Они вышли. Таконес тут же повернул в двери ключ и обратился к официанту.
– Расскажи, как все было.
Официант молчал.
Таконес с размаху ударил его пистолетом по лицу. Мушка ствола зацепила нос, оторвав лоскут кожи. Официант вскрикнул: из раны потекла кровь. Сильно побледнев, он достал платок и приложил его к носу. Таконес кружил вокруг него, словно кошка вокруг раненой канарейки.
– Я тебя убью, – спокойно сказал он, – если не скажешь, что случилось с девушкой.
Официант покосился на директора, ища у него поддержки, но тот отвел глаза.
– Клянусь вам, я ничего не знаю, – пробормотал официант.
Грянул выстрел, и официант с воплем отскочил к стене. Таконес выстрелил в пол у его ног. Официант закашлялся от едкого запаха пороховых газов, а директор побледнел от страха.
Таконес приставил пистолет к животу официанта, приперев его к стене:
– Еще раз соврешь, и я тебе всю обойму выпущу в брюхо!
Парень стоял с разинутым ртом. Таконес надавил сильнее. Наконец официант, заикаясь, признался:
– Я не знаю того парня, который за ней приехал. Он дал мне сто «болос» и велел мне сказать девушке, что ее машину пытались угнать. Он хотел, чтобы она вышла на стоянку.
– Почему ты согласился?
Официант опустил голову и пробормотал:
– Это был человек Гутьерреса. А с ним – еще двое. Они уехали на большой серой машине и сделали девчонке укол в плечо.
Таконес снова ударил его пистолетом. На щеке официанта появилась длинная глубокая царапина. Таконесу страшно хотелось хоть разок стрельнуть в него, но это означало бы ненужный риск. Он опустил пистолет.
– Пошел вон, – злобно проговорил Мендоза.
Официант мгновенно испарился. Таконес повернулся к директору.
– Если скажешь хоть слово, я тебя убью. А если с девчонкой что-то случится, я приеду с друзьями, и мы сначала сожжем твой сарай, а потом я убью тебя.
Директор выскочил из-за стола и плаксивым голосом произнес:
– Вы ведь знаете Гутьерреса! Я впервые слышу об этом случае, но ведь он не стал бы прислушиваться к моему мнению!..
– Да, я знаю Гутьерреса, – мрачно подтвердил Таконес и вышел, хлопнув дверью.
Гутьеррес!
Таконес отчаянно пытался что-либо понять. Зачем контрабандист похитил Эсперенцу? Он вернулся в машину, напряженно размышляя. Скорее всего, здесь не обошлось без участия Эльдорадо. Он заодно с Гутьерресом, а тот; как известно, работает на Дигепол... Таконес кипел от бешенства и одновременно чувствовал дикую радость: наконец-то ему представился случай разобраться с этим иностранцем!
Он остановил «мустанг» у маленького бара на проспекте Миранды и сквозь густую завесу табачного дыма разглядел Хосе Анджела, игравшего в покер за дальним столом. Таконес пробрался сквозь толпу и положил руку ему на плечо:
– Поехали.
Глава 12
«Понтиак», пыхтя, поднимался по извилистой дороге, ведущей в Альтамиру. Рамос то и дело тер слипающиеся глаза и жевал кофейные зерна, чтобы прогнать сон. Рядом с ним сидел сияющий Эль Кура: наконец-то у него появилась возможность переодеться в свою любимую сутану. В ней он чувствовал себя намного лучше, чем в повседневной одежде.
Сзади, скрестив руки на груди, сидели Таконес и Хосе Анджел. Анджел был совершенно спокоен. Он не впервые ехал на подобное дело. К его левой голени был пристегнут старый верный кинжал.
В машине лежало столько оружия и боеприпасов, что их хватило бы на экипировку небольшой армии. Была там и взрывчатка. Вилла Гутьерреса надежно охранялась. Таконес, который продумал все до мелочей, взял с собой лишь самых надежных товарищей. За этих троих он ручался как за самого себя. Он хотел было разбудить и Мерседес, но в последний момент передумал: не женское это дело.
Таконес Мендоза был перепоясан тремя метрами бикфордова шнура. Под ногами у него стоял ящик с пятью килограммами тротила. Такое количество взрывчатки могло потрепать Альтамиру намного сильнее, чем землетрясение шестьдесят седьмого года.
Рамос переключил передачу. Старый «понтиак» не очень-то годился для горных подъемов. Температура воды поднялась уже выше девяноста градусов. К счастью, они были уже почти у цели.
Дорога сделала поворот, и подъем закончился. До виллы Гутьерреса оставалось около пятисот метров. Рамос выключил двигатель и поехал по инерции. Через сотню метров он остановил машину на обочине. Эль Кура вышел и потянулся. Рамос отошел помочиться: он где-то слышал, что если человека ранят в живот, то лучше, если его мочевой пузырь при этом пуст.
Таконес высунул голову в окно:
– Давайте.
Рамос приблизился к Эль Куре и трижды беззлобно ударил его кулаком в лицо. При каждом ударе «священнослужитель» крякал от боли и отшатывался назад. Когда Рамос закончил экзекуцию, Эль Кура проворчал:
– Мог бы и полегче...
У него были разбиты губы и нос, рассечена бровь. Рамос не ответив сел в машину. Эль Кура вынул из кармана сутаны маленькое зеркальце, осмотрел свое лицо и побрел к вилле Гутьерреса. Издали его худая фигура в потрепанной сутане не вызывала сомнений в его принадлежности к духовному сану. Лишь его лицо несколько противоречило образу священнослужителя. Ни одна добропорядочная прихожанка ни за что не вошла бы с ним в исповедальню.
* * *
Два телохранителя Пепе Гутьерреса, дремавшие в специально построенной для них кабине, подняли головы, услышав стук в ворота и какие-то жалобные причитания. Тот, что выглядел постарше, проворчал:
– Доминго, пойди-ка взгляни, что там.
Доминго встал, потянулся и подобрал автомат – старый «томпсон» с круглым магазином. Им было приказано впускать только приближенных к Гутьерресу людей, чей список лежал у каждого в кармане.
Шум у ворот усилился. Из-за решетки доносился умоляющий мужской голос:
– Сжальтесь, люди добрые! Умираю! О, Боже мой, мне больно, я весь в крови...
Доминго приблизился к воротам и остановился в изумлении, увидев сквозь решетку окровавленное лицо незнакомого священника. Один глаз закрылся от удара, кровь из разбитой губы стекала на подбородок и на грязную сутану с двумя оторванными пуговицами. Священник стонал, цепляясь руками за решетку:
– Сын мой, тебя мне послал сам Господь... Помоги мне, я умираю... Открой, ради всего святого...
– Что случилось? – встревоженно спросил Доминго.
– На меня напали грабители... Они отняли у меня святые масла и избили. Помоги, сын мой...
Он, казалось, не замечал автомата в руке телохранителя. Доминго озадаченно почесал в затылке. У него был строгай приказ никого не впускать. Но этот случай был совершенно непредвиденным.
– Вам действительно так плохо? – спросил он.
– О, я уже чувствую, как душа моя расстается с телом... – простонал священник.
Доминго потянулся было к замку, но передумал.
– Подождите, падре.
Он вернулся к дому и растолкал своего напарника, который опять было задремал.
– Эй, Фернандес! Там священник подыхает!
Фернандес открыл один глаз.
– Ну и что?
Доминго в замешательстве топтался на месте.
– Он просит, чтоб его впустили. Он весь в крови. Как по-твоему...
– Шеф приказал никого не впускать, – решительно возразил Фернандес.
– Да, но это всего-навсего священник...
Напарник немного помолчал, но затем покачал головой:
– Священник, не священник – не имеем права. Скажи, чтоб шел подыхать в другое место.
Доминго поискал вокруг что-нибудь такое, что могло бы облегчить страдания святого отца. А тот продолжал стонать. Доминго нашел лишь начатую бутылку виски, но не осмелился предложить ее священнослужителю, хотя глоток спиртного, на его взгляд, никак не противоречил религиозным убеждениям.
Доминго в растерянности пошел к воротам. Подобно всем латиноамериканцам, он с уважением относился ко всему, что касалось религии, и особенно к ее представителям. Несчастье, происшедшее со священником, очень огорчило его.
Святой отец, похожий на окровавленное пугало, по-прежнему держался за решетку. Доминго показалось, что священник выглядит все хуже и хуже.
– Извините, падре, но я не могу вам открыть. Приказ есть приказ. Сеньор Гутьеррес меня выгонит...
Священник утер рукавом кровь. Его худое лицо загорелось праведным гневом.
– Злодей, безбожник, коммунист! Ты отказываешься помочь Божьему человеку?!
– Нет, почему же... – начал было Доминго.
– Будь ты проклят! – воскликнул священник, направив на телохранителя костлявый палец.
Доминго машинально перекрестился. Этого еще не доставало...
– Но у меня ведь приказ... – оправдывался он.
– Будь проклят, – убежденно повторил человек в черной сутане. – Пусть моя кровь останется на твоей совести! Да будет так!
Доминго похолодел: учитывая род его занятий, было весьма нежелательно портить отношения с Богом. Мало ли что... Чтобы не слышать проклятий священника, он повернулся и пошел прочь, но вслед ему доносился разгневанный голос:
– Я отлучаю тебя от Церкви, недостойный отпрыск рода человеческого! Пусть сжалится над тобой Господь, пока еще не поздно...
– Вот черт бы его забрал... – пробормотал Доминго. Он был простодушным человеком и уже воображал, как будет гореть в адском пламени.
– Клянусь, я не имею права никого впускать! – в отчаянии выкрикнул он, поворачиваясь к священнику.
– Изыди, сатана! – завопил раненый. – Будь проклят ты и будь прокляты чада твои!
Детей у Доминго не было, но подобные фразы всегда производят впечатление. Телохранитель поспешно пошел прочь.
– Он отлучил меня от Церкви, – пожаловался Доминго напарнику, но тот и бровью не повел.
Доминго налил себе стакан виски, но оно показалось ему необычно горьким и не принесло утешения. Он невольно прислушивался к голосу священника. Через минуту Доминго не выдержал, подобрал автомат и поднялся со стула.
– А, да пропади оно все пропадом! Пойду открою ему. Тебе легче: ведь от Церкви отлучили меня. Хороши же мы будем, если он там и загнется... Промоем ему раны да выставим за ворота – только и всего.
– Дурак ты, – проронил Фернандес. – Священник такой же человек, как и все остальные.
Но Доминго уже шел к воротам.
– Иду, иду, подождите, святой отец!
Лицо человека в черном тотчас же озарилось ангельским сиянием.
– Благослови тебя Господь, сын мой! Наконец-то на тебя снизошла Его святая мудрость!
Доминго торопливо сунул ключ в замок и открыл ворота. Тщедушное тело священника и его потертая сутана вызвали у него невольную жалость.
– Помоги, сын мой, я не могу идти... Доминго поспешно положил автомат на землю и поддержал раненого. Тот ухватился за его плечо.
– Спасибо, сын мой, спасибо...
Доминго слишком поздно услышал за спиной звук чьих-то шагов. Он хотел обернуться, но внезапно худая рука священника с невероятной силой сдавила его шею. В тот же миг кинжал Хосе Анджела вонзился в живот охранника. Доминго почувствовал жгучую боль и попытался закричать, но священник все сильнее сжимал пальцы, и у него вырвался лишь сдавленный стон. За секунду до смерти он обругал себя за свою глупость. «Ну и времена пошли, – пронеслось у него в голове. – Никому нельзя доверять, даже священникам...».
Эль Кура разжал пальцы, и тело Доминго рухнуло на землю.
Хосе Анджел аккуратно вытер лезвие о пиджак убитого и вложил кинжал в ножны на левой голени. Его худое лицо оставалось невозмутимым. Анджел не отличался повышенной чувствительностью. Лишь иногда с благодарностью вспоминал, что в свое время в лагере «зеленых беретов» ему попались хорошие инструкторы. Они сделали из него «чемпиона» Центральной Америки по убийствам ножом. А ведь переплюнуть в этом деле местных умельцев считалось практически невозможным...
* * *
Никто так и не узнал, зачем Фернандес вдруг вышел из кабины. Возможно – из чистого любопытства... Выйдя, он нос к носу столкнулся с невысоким усмехающимся священником, крепко сжимавшим в руках автомат Доминго.
Фернандес не успел как следует поразмыслить над этой странной картиной: автоматные пули мгновенно ударили ему в грудь, и он умер раньше, чем успел коснуться земли. Чтобы успокоить нервы, Эль Кура выпустил половину автоматного магазина в уже мертвое распростертое тело. Исполняя свой номер с переодеванием, он каждый раз испытывал какую-то смутную тревогу, словно ждал, что Божья десница вдруг опустится с небес и поразит его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21