не далее как вчера Сидоров еще твердо был уверен, что
Сидоровы на дороге не валяются!), мало чем отличался от Сидоровской
обители. Разве что в подъезде горело еще меньше ламп, да под стенной
живописью было почти невозможно угадать цвет первоначального покрытия.
Теперь оно было, в некотором смысле, матовым.
В темноте Аристарх с Сидоровым добрались до третьего этажа, и Сидоров
услышал как Слезный Скиталец интенсивно скребется в чью-то дверь.
Дверь гостеприимно распахнулась, и в нос ударила упругая волна
запахов. Похоже где-то горела ветошь, причем хорошо просмоленная, так
сказать, ароматизированная и соусированная.
В слабо освещенном дверном проеме, вслед за запахом, возникла фигура
замотанная в дефицитную махровую простынь.
- Камо грядеши? - подозрительно спросила фигура.
- Сидор Абдулаевич дома? - не растерялся находчивый Аристарх.
- Частично.
- Как это? - удивился простодушный Сидоров, до сих пор окончательно
не растративший свое неуемное простодушие.
- Гуру погружен в медитацию. Его астральное тело находится в
созвездии Гончих Псов, а вульгарно-физическое, вон - в углу.
Фигура сделала шаг в сторону, и Сидоров, действительно, смог
разглядеть грузное тело, непринужденно прикорнувшее на детском матрасике,
в углу пустой комнаты. Впрочем, комната была не совсем пустой: кроме Гуру,
там же находилась пара, но не столь импозантных, особей, в противоположном
от Гуру углу, выстроилось некоторое количество (словно славные античные
воины теснящиеся в боевом каре) специфических сосудов (среди которых были
не только пустые), а по середине стоял небольшой медный тазик, в котором
что-то горело, оттуда, собственно, и проистекали: скудный свет и обильные
запахи.
Сидоров решительно двинулся вперед, ориентируясь в основном на запах.
Преданный Аристарх поспешил следом.
- Обувь снимайте, - проворчала фигура в простыне, - а то ходят тут
всякие, подтирай за ними...
Сидоров вернулся и снял ботинки, немного подумал и снял носки. Гулко
шлепая босыми ногами, Сидоров прошествовал, благополучно минуя
благоухающий тазик, к матрасику на котором расположился неприхотливый
Гуру.

10. ИЛЛЮЗИЯ
Гуру приоткрыл один глаз и спросил:
- Ты кто?
- Сидоров, - подумав, ответил Сидоров.
- Сидор Сидорову - lupus est!
- Не съест! - заартачился Сидоров.
- Его пришельцы донимают, - вмешался Слезный Скиталец.
- Зелененькие? - заинтересовался Гуру и даже с видимым усилием открыл
второй глаз, а первый скосил на пустую посуду в углу, стыдливо
полуприкрытую прошлогодней прессой.
- Почему зелененькие? - обиделся за своих пришельцев Сидоров и
помолчав привел неоспоримый аргумент, - они письма пишут! (Должный,
по-видимому, свидетельствовать в защиту предполагаемого окраса
гипотетических пришельцев) И грозят воздействием!
- Сидор Абдулаич, - встрял опять неистощимый Петухов, - вы бы
замолвили словечко, где-нибудь ТАМ!
Аристарх воздел указующий перст к потолку и, пока заинтересованный
Гуру зрил по направлению, заданному Петуховским пальцем, уточнил:
- В созвездии Беглых Псов.
- Гончих, - автоматически поправил Гуру.
- Ну да - Гончих. Это у меня так... свободные ассоциации, - извинился
муж-шатун, он же Слезный Скиталец, а по паспорту Петухов Аристарх
Варфоломеевич. (Небезынтересно будет узнать, что папа Аристарха -
Варфоломей Изидович Петухов (в девичестве - Ковбасюк), до недавнего
времени упорно скрывавший свое истинное социальное происхождение под
маской скромного пролетария умственного труда (инженер-ассенизатор), нынче
оказался побочным отпрыском на ветви некогда развесистого генеалогического
(не путать!) древа древнего боярского рода Ковбасюков, основательно
подувявшего, но корнями уходящего в необозримо жуткую глубь веков.
Аристарх сим фактом гордился, даже не взирая на то, что не имея детей, был
на этом древе, так сказать, последним сучком.) Гуру вновь впал в транс,
по-видимому пытаясь наладить связь с блудным астральным телом. Осязаемая
же часть Сидора Абдулаевича, в отсутствии духовного компонента, бесстыдно
отдалась в объятия Морфея (но не морфия, боже упаси!), аппетитно
всхрапывая во сне, как норовистый жеребец, почуявший, что сейчас его будут
запрягать.
Сидоров от нахлынувших душевных катаклизмов и экзотических
обонятельных раздражителей доходивших временами от медного тазика, тоже
был близок к тому что его взбунтовавшееся астральное тело в любой миг
могло оставить бренную оболочку и отправиться по стопам духовной
составляющей кемарившего Сидора Абдулаевича, если и не в район созвездия
Гончих (или Беглых?) Псов, то хотя бы прочь от благоухающего тазика.
Альберт, как натура то ли более тривиальная то ли более цельная,
никаких-таких особенных ощущений не ощущал (или, если вам так больше
нравиться, не испытывал, так сказать), а просто чихнул и разрушил
очарование...
Гуру открыл глаза и, окинув проницательным взором Сидорова,
настойчиво поинтересовался:
- Ты кто?
- Я - Сидоров, - ответил Сидоров, но уже без прежней уверенности.
- Это Иллюзия! - заверил его Гуру и безапелляционно объявил: - Я
избавлю тебя от иллюзий!
- А пришельцы? - растерянно спросил Сидоров, внезапно утративший
логическую нить ученой беседы.
- И это - Иллюзия. Лишь Совершенный может представлять интерес для
иной цивилизации (конечно, если она - цивилизация, достаточно развита). Ты
Совершенный?
- Не-ет... - честно признался несовершенный Сидоров.
- Но Уведомления... - попытался вступиться за друга Слезный Скиталец,
простивший Сидорову даже монопольно выпитое пиво.
- И это - Иллюзия! Я и тебя избавлю от Иллюзий! - радостно сообщил
Гуру и три раза хлопнул в ладони.

11. ТИБЕТСКАЯ МЕДИЦИНА
На зов Совершенного тут же всей душой откликнулся индивид в простыне.
Он восстал тенью из мрака и навис за спинами Петухова и Сидорова словно
кариатида или даже целый атлант добровольно взгромоздивший всю тяжесть
земной тверди на свои мозолистые плечи. В его руках зловеще поблескивала в
отсветах скудного пламени импортная бутыль из-под коньяка "Наполеон",
крест-накрест оклеенная бумажными полосками, на которых крупными но уже
отечественными буквами было написано:
"БЕРЕЧЬ ОТ ДЕТЕЙ", "НАРУЖНОЕ"
и помельче, опять же, импортными:
"dezenfeckted".
Тут надо заметить, что Сидор Абдулаевич не был ординарным проходимцем
или неординарным прохвостом. Как раз наоборот! Сидор Абдулаевич, имея за
плечами необременительный груз высшего образования, по специальности был
инженером-химиком, а по призванию тяготел к роду деятельности на духовном,
так сказать, поприще. Этот явный дисбаланс толкал Сидора Абдулаевича на
экзотические и, я бы сказал, экстравагантные (столь не любимые просто
Сидоровым) поступки, заставляя его (т.е. Сидора Абдулаевича) то изливаться
печатным словом, возводя очередной храм философско-социальной мысли,
собственноручно печатая его затем на машинке, чтобы донести до жаждущих
грядущих поколений, то ввергал Сидора Абдулаевича в пучину таких авантюр,
что иногда, когда удавалось наконец из их объятий вынырнуть Сидор
Абдулаевич - сам порой ужасался. Чего стоила, например, леденящая душу
история, когда Сидор Абдулаевич в порыве безотчетного оптимизма решил
нести морально-этические нормы в слои, где градация духовных ценностей
оказалась неадекватна тем принципам, что исповедовал Сидор Абдулаевич. В
результате Сидор Абдулаевич был отторгнут средой и даже несколько поспешно
был вынужден сменить дислокацию, под аккомпанемент дружественных пожеланий
среды:
- Вали, вали отседова! Сам гад нализался, а нам тут лапшу на уши
вешает...
Перепробовав ряд начинаний Сидор Абдулаевич остановил свой выбор на
Тибетской медицине и вообще на нетрадиционных методах медицины, вольно
трактуя как сами методы, так и саму медицину. Но свято веруя при этом, что
столь своеобразная деятельность, отпочковавшаяся от основной
специальности, не диссонирует, не идет вразрез с ней, а дополняет и
исключительно способствует. Что в общем-то можно было принять как рабочую
гипотезу, учитывая что Сидор Абдулаевич принадлежал к аморфному семейству
инженеров, включающему как подвид и инженеров человеческих душ, и
инженеров более локальной направленности (вспомните хотя бы папу Аристарха
- Варфоломея Изидовича Петухова-Ковбасюка), то бишь -
инженеров-ассенизаторов, а так же всю промежуточную палитру. При чем, в
силу загадочной нестабильности, субъект изначально классифицируемый, как
некий подвид, например: инженер по технике безопасности, вдруг начинал
совершать недетерминированные миграции и с равной вероятностью мог
оказаться в любом из подвидов вплоть до самых полярных, что при неизменной
зарплате, хотя и не подымало престиж, но создавало иллюзию сопричастности
и уникально широкий кругозор при обескураживающей ограниченности вглубь.
И что самое странное, функционировал Сидор Абдулаевич почти
бескорыстно (благо среда выбранная для этого необычного социального
эксперимента, состоящая из тех же инженеров и младшего научного
потенциала, помогала эту возможность счастливо воплощать и перевоплощать.
Со временем не традиционные методы сформировались в ортодоксальное учение,
захлестнувшее своего создателя, изваяв нечто новое в душе Сидора
Абдулаевича, трансформировав его из простого (ординарного, вульгарного,
затрапезного и т.д.) инженера в Гуру.
Но вернемся к нашим, так сказать, Сидоровым...
Гуру доверительно заглянул в глаза, сначала Сидорову, потом
Аристарху:
- Судя по лицам, вы оба типичные лунарии (не путать с лупанарием).
Те, чей лик и гороскоп отмечены знаком луны, обременены излишними
иллюзиями: я лишу вас иллюзий... Это настойка на помете половозрелых яков.
Отличное средство от гастрита, колита, старческого маразма, неразделенной
любви, мании преследования, сглаза и пришельцев из космоса. Запатентовано
во многих развитых странах и даже в некоторых недоразвитых... Втирать на
ночь в ягодичные мышцы, а можно капать натощак в левую ноздрю, но это в
экстренных и особо тяжелых случаях.
Гуру вытащил пробку из посудины, потянул носом воздух, но
стремительно отпрянул и поспешно водворил пробку на место.

12. ЛИЦОМ ПЕРЕД ВЕЧНОСТЬЮ (или: ПЕРЕД ЛИЦОМ ВЕЧНОСТИ)
- У меня нет денег - шепнул обеспокоенный Сидоров в оттопыренное ухо
Слезного Скитальца, между тем как Гуру приветливо "сделал ручкой", давая
понять, что выход находится там же где и вход. У двери уже ждал тип в
простыне с медным тазиком в руках. В тазике словно причудливые насекомые
"копошились" мятые трешки, рубли и пятерки.
"Не из их ли "тел", благоухающий "светоч"? - мелькнула крамольная
мысль в голове неискушенного Сидорова.
Аристарх торжественно выудив из недр нового финского (и где только
люди достают?) костюма - тройки столь же новую десятку (и где только
люди... ах да, это я уже спрашивал) и объявил:
- Подкожные Калерия не сном, не духом... С получки отдашь!
И пока Сидоров, сраженный широтой участия в его незавидной судьбе,
словно свежемороженая рыба, отловленная и разделанная лихими ребятами из
Азовско-Черноморского пароходства (Азчеррыба), безмолвно стоял, выпучив
глаза и раскрыв рот, Слезный Скиталец жестом завсегдатая ресторана где
обслуживают только интуристов, опустил десятку в тазик и спокойно
распахнул дверь ведущую на лестничную площадку...
То что Аристарха Варфоломеевича там ожидало произвело на него такое
впечатление, будто он увидел как диктор центрального телевидения, вдруг,
посреди передачи - встал, повернулся к зрителям тылом и, так сказать, его
обнажил.
- Ккк... аа... лерр... Лерррочка, я так рад тебя видеть... - радостно
проблеял Слезный Скиталец.
- Так говоришь подкожные? - задумчиво сказали снаружи и из тьмы
вынырнула изящная женская ручка, небрежно удалившая Петухова от
спасительных пенат, принадлежащих апостолу нетрадиционных методов в
медицине.
- Женись! И любые пришельцы будут тебе не страшны! - успел пискнуть
муж-шатун, и дверь стремительно захлопнулась.
Сидоров с бутылью из-под "Наполеона" и тип в простыне, не выпускающий
из рук медный тазик синхронно прильнули, каждый своим левым ухом к
двери... Из-за двери доносился оживленный диалог двух любящих сердец:
- Так говоришь подкожные! А вот мы сейчас проверим не завалилось ли
там еще чего-нибудь...
- Но, Лерочка, птичка...
- Помолчи! С тех пор, как я позволила осчастливить себя твоей птичьей
фамилией, ты постоянно на что-то намекаешь... Кто я, в конце-концов по
твоему, курица?
- Ты моя...
- Молчи! Правильно говорила моя мама...
- Но твоя мама...
- Не трогай мою маму!
- Но, Лерочка, птичка...
Диалог стал глуше, по-видимому собеседники "легли на крыло".
- Полетели в гнездышко... петушок, там я приготовлю для тебя...
чахохбили!
- А вот этого не надо! Только без рук... это негигиенично и
негуманно...
Сидоров не отрывая уха от двери попытался заглянуть в глаза типу в
махровой простыне.
- Втирать... на ночь... - прошептал тип.
- Капать в левую ноздрю... - отвечал Сидоров тоже шепотом.
Счастливый обладатель простыни кивнул и протянул Сидорову руку
ладонью в верх, как гладиатор просящий пощады:
- Тут вам передали.
На его ладони лежал листок черного картона на котором пламенело
только одно слово:
ВОЗДЕЙСТВИЕ
- Спасибо, - прошептал Сидоров, - у вас свечки случайно нет?
1 2 3 4 5 6 7 8