Последнее различие между моим Я и Другим Я никогда не может быть устранено - это различие обособленности местоположения, телесной обособленности, обособленности ощущений и т.д. - я, например, не могу ощутить чужое тело такде как свое: изнутри. Всякое суждение, источником которого представляется Другой или сообщество Других, соответственно, поскольку оно "извне" воспринимается мною, не может быть непосредственно "со-высказано", "со-продумано", "со-помыслено", и так далее; я не могу, соответственно, иметь к нему и к тому, что высказывается то же самое (не такое же, а именно то же самое) отношение, что и тот, кто понимается мною как "источник" суждения (источник истинности). Я могу либо принять на веру предлагаемое мне в качестве истины мнение, либо удостоверится самому в том, что это действительно истина. Как? - либо снова обращаясь к интерсубъективному опыту общезначимости, где все значения мною воспринимаются подобно удостоверяемому и также должны быть с чем-то соотнесены в моем личном опыте, либо обращаясь "внутрь", к своему личному опыту, пытаясь усмотреть самостоятельно то положение дел, которое "внешним образом" (из "области" объективных истин) предлагается как истинное - то есть, пытаясь достичь "здесь" очевидности. То, что происходит в ситуации "интерсубъективного удостоверения", если это не простое принятие на веру чужого мнения, по сути есть соотнесение "общезначимых" истин с личным опытом очевидностей, в котором эти истины находят свое удостоверение (или не находят), и, таким образом, опосредовано подтверждается и их "общезначимость". Единственный остающийся "у нас под рукой" способ радикально "приблизить" предмет это относится и к пространственно представленным предметам, и к не представленным пространственно - это обратиться к внутреннему опыту чистого предметного присутствия "здесь", где я (в предельном смысле), и достигнутые в этом горизонте очевидности единственные обладают соответствующей (необходимой для радикального "приближения") удостоверяющей силой. Здесь контекст удостоверения как бы максимально расширяется: принцип приемлемости уступает свое место принципу наиболее радикального приближения. Однако, с другой стороны, такие "внешние" способы удостоверения истинности некоего положения дел как доказательства или чужие свидетельства выполняют вполне определенную проясняющую функцию в ситуации удостоверения - установления очевидностей. Расширяя наш "горизонт" предметной данности полученный нами извне чужой опыт создает дополнительные возможности для удостоверения в конкретной ситуации. Доказательство показывает нам, как изначально неясное суждение может быть ясным. То есть, чужой опыт, чужое, объективное знание в ситуации индивидуального удостоверения создают условия для достижения нами желаемой очевидности, каковые условия, разумеется, могут и не быть выполнены в личном опыте. В этом смысле обращение к чужому опыту, к "внешнему" знанию также представляет собой "приближение" предмета, требующего удостоверения - подобное инструментальному приближению. Но позиция радикального приближения предмета - а именно на этой позиции осуществляется, в частности, поиск оснований истинного знания - создает условия для наиболее полного рассмотрения аспектов: такого, при котором становится видно как одни аспекты из множества данных в конкретной ситуации удостоверения оказываются "замеченными", а другие нет.
в. Опыт "значимости".
Нам известно из опыта повседневности, что значит "отдавать предпочтение" чему-либо в ущерб чего-либо другого. Как "ситуация предпочтения" может быть описано событие такого соотнесения предметов и их актуальных представлений - предметных содержаний сознания - при котором один или некоторые из них (понятые как предметные аспекты) осмысляются как более значимые по отношению к другим в их актуальном соприсутствии. Предмет, ставший таким образом объектом "предпочтения", фундирует также и новую ценностную ситуацию, в которой он является "ценностным ориентиром" или, выражаясь менее точно, но более привычно, "критерием оценки" для всего, что "здесь и теперь" актуализовано вплоть до нового "предпочтения", как бы замещающего и кладущего предел предыдущему, поскольку одновременно актуализованные предпочтения, относящиеся к разным регионам предметности, могут не конфликтовать друг с другом подобным образом: например, когда нам достаточно сильно хочется есть, из всех попадающих в "поле зрения" предметов наиболее ценным (актуально значимым) оказывается "что-либо съестное" - соответствующий тип предметности становится объектом преимущественного внимания, если "на данный момент" у нас нет никакого другого ценностного ориентира кроме "чувства голода". Здесь мы имеем дело с (новым) смысловым единством "оценки", в котором ассоциированы "ценностный ориентир" и любой другой объект, могущий попасть в "поле зрения" в контексте, когда сам "ценностный ориентир", как данность, есть объект преимущественного внимания. На основании этого единства конституируется ценностное значение предмета, а сам предмет "затем" становится либо объектом преимущественной тематизации, либо частью "фона" - на основании этого факта предмет может быть понят как актуально значимый или не значимый в данной ситуации и как более или менее значимый, при том, что в расчет принимаются и другие актуальные на момент оценки характера значимости "ценностные ориентиры". Имея в виду, что актуально в любой момент конститутивной активности мы всегда имеем нечто в качестве "наиболее значимого" по сравнению с другим актуально данным, можно утверждать, что, фактически, весь повседневный опыт есть опыт значимости. Соответственно, можно выделить и интенциональные основания предметной значимости для ситуаций оценки и предпочтения: например, интенцию предпочтения. "Значимость" здесь - это не значение, которое придается предмету или какому-то его аспекту, это характер данности. Ситуации оценки предмета, выделенного на фоне других, и предпочтения в этом смысле представляют собой частные случаи опыта значимости: вообще же "актуальная значимость" предмета выражается тем, что предметная данность имеет последствия, и отсылает этот факт к интенциональной выделенности предмета или предметного аспекта на фоне - к такого рода выделенности, что по мере изменения фоновой данности объект в фокусе продолжает оставаться темой актуального рассмотрения. Когда объект уже выделен, "работает" интенция значимости и ее модификации. Эта активность выражается в том, что из числа актуально данных объектов преимущественно (с последствиями) выделяются некоторые уже в согласии с неким принципом, который можно обозначить, хотя не слишком удачно, как "заинтересованность": скажем, в ситуации, когда значимо желание есть, в согласии с этим принципом осуществляется преимущественный отбор предметов "пригодных для еды" и даже поиск таких предметов в окружающем пространстве, то есть преимущественная тематизация здесь эксплицирована в конкретных физических действиях. Некое "предметное поле" подлежащих преимущественной тематизации объектов при этом как бы имплицировано в ситуации предметной значимости интенцией значимости. Все, что попадает в "поле зрения", может быть объектом внимания: преимущественное внимание или предпочтение здесь означает, что некое содержание сознания полагается в основание новой жизненной ситуации, например, понятое как цель для некой активности (поиск пищи, решение проблемы) или как аксиоматический ориентир для ссылок, как основание для удостоверения все ситуации, когда некое положение дел актуализовано в качестве абсолютно достоверного базиса или ценностного ориентира, отсылают к "ситуации" (разумеется, отвлеченной от пространственно-временной реальности жизненных ситуаций) придания этому положению дел соответствующего значения, то есть к ситуации "предпочтения", в рамках которой только и возможно придание подобного значения.
Для целого класса ситуаций деморкации данности по принципу значимости мы, кроме того, можем установить некую априорную данность - а именно, данность "ценностного ориентира": затруднительно, однако, говорить о том, что так "ориентирована" всякая вообще интенция значимости - в частности, значимость "неожиданной" или "шокирующей" данности вряд ли можно с достаточным основанием определить, исходя из какой-то подготовительной данности или ссылкой на возможный ценностный ориентир: здесь "значимость" предстает коррелятом актуальности - но "неожиданная" данность всегда имеет последствия, это не обязательно удивление или какие-нибудь подобные "чувства", новая данность такогорода нуждается в соотнесении с остальным миром, с регулярным вообще и с типичным для данного типа ситуаций. Для прочих же случаев ценностного осмысления данного можно установить некую "исходную точку" ценностного конституирования ( для каждой ситуации, видимо, свою собственную): "первичное впечатление" (как в случае появления чувства голода) или "концептуальное" усмотрение (как в случае некритического принятия на веру какого-либо тезиса), инициирующее появление "ценностного ориентира", задающего собственный горизонт актуализаций. Уместно предположить, что сама возможность осмысления некой данности как "ценностного ориентира" для прочих данностей в установленном контексте коренится в прошлом опыте, "из глубин" которого как бы тянутся цепочки непрестанного конституирования ценностных ориентиров наряду с конституированием предметного мира как такового, и в этом смысле каждый объект, функционирующий в сознании в качестве ценностного ориентира может отсылать к "предшествующим" ситуациям соотнесения с "ценностными ориентирами" и, таким образом, быть аксиологически внутренне мотивированным, каковую мотивированность представляется, однако, возможным проследить только для конкретных ситуаций. Вообще же установление подобных частных связей означает только усмотрение возможности для данной конкретной ситуации быть ценностно ориентированной, но не аксиологии как таковой. Идти по такому пути значит с необходимостью проблематизировать ситуацию появления "первого" ценностного ориентира.
Осуществив эйдетическую редукцию в отношении ценностной ситуации и ситуации "становления" аксиологического априори, с какими сущностными усмотрениями мы можем здесь "столкнуться"? Прежде всего, объект, который мы называем "ценностным ориентиром", есть объект среди других объектов также конституирован. Далее, его констиутуирование представляет собой презентацию некоего предмета (некой данности) с новым значением, то есть, это по существу конституирование нового - аксиоматического объекта или предметного значения, который ассоциирован в некой жизненной ситуации. Можно ли говорить о том, что эта ассоциация и, соответственно, "аксиологическое единство", мотивирована ближайшим образом "фактом" констиутирования некой предметности, и, в пределе, предметной интенцией, обозначающей как бы общее начало конституирования данного предметного смысла? Несомненно, имея в виду, соотнесенность данного с "ценностным ориенитиром", то есть в контексте определенной жизненной ситуации. "Оценить" объект - не то же самое, что оценить "положение дел": оценка объекта - это определение перспектив его актуализации, то есть, иначе говоря, определение того, будет ли в ближайшем конститутивном "будущем" данный объект занимать внимание и насколько полно? Здесь "оценка" означает усмотрение актуально заданной в опыте значимости перспективы тематизации объекта, исходя из ситуативной определенности "настоящего", то есть в горизонте возможных интенциональных актов, мотивированных наличным содержанием и наличными интенциями, в той степени, в какой этот горизонт возможно обозреть. Стало быть, актуализация некоего объекта как ценностного ориентира сама отсылает к некой предметной интенции как к своему актуальному основанию, а также - к интенции перспективных значений предмета в горизонте возможных тематизаций и уже заданных направлений тематизации, объекты которых уже оценены с этой точки зрения или еще только подлежат такой оценке.
Таким образом, аксиологическое априори, задающее перспективы тематизации данного объекта, само генетически отсылает к ситуации данности этого объекта или других объектов, "в связи" с которыми осуществилась презентация некоего "третьего" объекта со значением "ценностного ориентира". г. Удостоверение как перспектива тематизации.
Из бесконечного множества105 перспектив тематизации, которые можно различить в соответствии с разнообразием фундирующих их аксиологических ситуаций, мы здесь рассмотрим одну - перспективу удостоверения некой данности как "такой", имеющей определенное значение. Возможность удостоверения, предполагается, задается интенцией удостоверения, так что можно понять определенные акты сознания в отношении определенной предметности как мотивированные в ближайшем горизонте. Это акты, выполняющие интенцию удостоверения. Интенциональный объект, который таким образом оказывается в фокусе удостоверения - определенное значение некой данности - соотносится с другими объектами, которые изначально объединены с ним в актуальное единство "одновременной" соданности; при этом возможно, что по крайней мере отношение между некими двумя значениями (будь то частные объекты или положения дел), попадающими "одновременно" в поле зрения, будет понято как "конфликтное" или даже как "противоречивое". Это усмотрение представляет собой ценностный ориентир для специфической ситуации оценки, в которой задается перспектива удостоверения.
Например, в ситуации, описанной Г.Г.Шпетом в части 4 его работы "Явление и смысл", "исходной точкой" ситуации оценки является узнавание в некой данности "негра". Предмет конституирован со значением "негр" и можно бы перевести внимание на другие предметы, однако, в отношении той же данности имеются ассоциированные значения, которые, будучи приняты во внимание в контекстуальном единстве одновременной данности того, что подлежит значению "негр", и того, что подлежит этим, понятым здесь как ассоциированные, значениям, представляют собой, скажем, такое положение дел:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22