VadikV


71
Жюль Верн: «Вокруг света
за восемьдесят дней»


Жюль Верн
Вокруг света за восемьдесят дней




OCR & spellcheck by HarryFan
«Собрание сочинений, т.6.»: Гос. изд-во художественной литературы; Москва; 1956


Аннотация

В «Вокруг света в 80 дней» Верн оп
исывает невозмутимого англичанина и его расторопного слугу, которые на
спор спешат как можно скорее обогнуть земной шар, испытывая массу приклю
чений. В отличие от многих других вымышленных путешествий в книгах Верна
, совершавшихся на фантастических, еще не изобретенных средствах трансп
орта, здесь герои использовали уже существовавшие средства.

Жюль Верн
Вокруг света за восемьдесят дней

ГЛАВА ПЕРВАЯ,


где заключается взаимный до
говор, по которому Паспарту поступает в услужение к Филеасу Фоггу


В доме номер семь на Сэвиль-роу, Берлингтон Гарденс, Ч в том самом доме, гд
е в 1814 году умер Шеридан, Ч в 1872 году проживал Филеас Фогг, эсквайр; хотя этот
человек всячески старался не привлекать к себе внимания, он слыл одним и
з наиболее оригинальных и примечательных членов лондонского Реформ-кл
уба.
Таким образом, одного из самых знаменитых ораторов, украшавших Англию св
оим талантом, сменил упомянутый Филеас Фогг, человек загадочный, о котор
ом было известно лишь то, что он принадлежал к высшему английскому общес
тву, был прекрасно воспитан и необычайно красив.
Говорили, что он походил на Байрона (однако только лицом; обе ноги у него б
ыли здоровы), но то был Байрон, носивший усы и бакенбарды, Байрон бесстраст
ный, который мог бы прожить, не старея, целую тысячу лет.
Филеас Фогг, несомненно, был англичанином, но, по всей вероятности, не был
уроженцем Лондона. Его никогда не видели ни на бирже, ни в банке, ни в одной
из контор Сити. Ни причалы, ни доки Лондона никогда не принимали корабля, к
оторый принадлежал бы судовладельцу Филеасу Фоггу. Имя этого джентльме
на не числилось в списках членов какого-либо правительственного комите
та. Не значилось оно также ни в коллегии адвокатов, ни в корпорациях юрист
ов Ч одном из «иннов» Ч Темпля, Линкольна или Грея. Никогда не выступал о
н ни в Канцлерском суде, ни в Суде королевской скамьи, ни в Шахматной палат
е, ни в Церковном суде. Он не был ни промышленником, ни негоциантом, ни купц
ом, ни землевладельцем. Он не имел отношения ни к «Британскому королевск
ому обществу», ни к «Лондонскому институту», ни к «Институту прикладного
искусства», ни к «Институту Рассела», ни к «Институту западных литерату
р», ни к «Институту права», ни, наконец, к «Институту наук и искусств», сост
оящему под высоким покровительством ее величества королевы. Не принадл
ежал он также ни к одному из тех многочисленных обществ, которые так расп
ространены в столице Англии, Ч начиная от «Музыкального» и кончая «Энт
омологическим обществом», основанным, главным образом, в целях истребле
ния вредных насекомых.
Филеас Фогг был членом Реформ-клуба, и только.
Тому, кто удивится, каким образом этот столь таинственный джентльмен ока
зался членом такой почтенной ассоциации, надлежит ответить: «Он избран п
о рекомендации братьев Бэринг, у которых ему открыт текущий счет». Это об
стоятельство и тот факт, что его чеки исправно и незамедлительно оплачив
ались, придавали ему в обществе вес.
Был ли Филеас Фогг богат? Несомненно. Но как он нажил свое состояние? На эт
от вопрос не могли ответить даже самые осведомленные люди, а мистер Фогг
был последним, к кому уместно было бы обратиться за подобными сведениями
. Он не отличался расточительностью, но во всяком случае не был скуп, ибо, к
огда требовались деньги для осуществления какого-либо благородного, ве
ликодушного или полезного дела, он, молча и обычно скрывая свое имя, прихо
дил на помощь.
Словом, трудно было себе представить менее общительного человека. Он гов
орил ровно столько, сколько было необходимо, и чем молчаливее он был, тем т
аинственнее казался. А между тем жизнь его проходила у всех на виду; но он
с такой математической точностью делал изо дня в день одно и то же, что неу
довлетворенное воображение поневоле искало себе пищи за пределами это
й видимой жизни.
Путешествовал ли он? Весьма возможно, ибо никто лучше его не знал карты зе
много шара. Не было такого пункта, даже весьма отдаленного, о котором он не
имел бы самых точных сведений. Не раз удавалось ему с помощью нескольких
кратких, но ясных замечаний разрешать бесконечные споры, которые велись
в клубе по поводу пропавших или заблудившихся путешественников. Он указ
ывал наиболее вероятный исход дела, и развитие последующих событий неиз
менно подтверждало его предположения, словно Филеас Фогг был одарен спо
собностью ясновидения. Казалось, этот человек успел побывать всюду, во в
сяком случае Ч мысленно.
А между тем было достоверно известно, что Филеас Фогг уже много лет не пок
идал Лондона. Те, кто имел честь знать его несколько ближе, утверждали, что
его можно встретить только по дороге из дома в клуб или обратно, и нигде б
ольше. Времяпрепровождение Филеаса Фогга в клубе сводилось к чтению газ
ет и игре в вист. Он часто выигрывал в этой молчаливой, столь подходившей к
его натуре игре, но выигрыш никогда не оставался у него в кошельке, а сост
авлял значительную долю в его пожертвованиях на благотворительные цел
и. Уместно заметить, что мистер Фогг вообще играл не ради выигрыша. Игра дл
я него была состязанием, борьбой с затруднениями, но борьбой, не требующе
й ни движения, ни перемены места, а потому не утомительной. А это соответст
вовало его характеру.
Насколько известно, Филеас Фогг был холост и бездетен, Ч что случается д
аже с самыми почтенными людьми, Ч и не имел ни родных, ни друзей, Ч что уж
е случается поистине редко. Он жил одиноко в своем доме на Сэвиль-роу, куд
а никто не был вхож. Его личная жизнь никогда не являлась предметом обсуж
дения. Ему прислуживал лишь один человек. Завтракал и обедал он в клубе в т
очно установленные часы, всегда в одном и том же зале и за одним и тем же ст
оликом, не угощая своих партнеров по игре и не приглашая никого из постор
онних. Ровно в полночь он возвращался домой, никогда не оставаясь ночева
ть в прекрасных комфортабельных комнатах, которые Реформ-клуб предоста
вляет для этой цели своим членам. Из двадцати четырех часов десять он про
водил дома Ч либо в постели, либо за туалетом. Если уж Филеас Фогг прогули
вался, то неизменно мерил своими ровными шагами приемный зал клуба, выст
ланный мозаичным паркетом, или расхаживал по круглой галерее, увенчанно
й куполом из голубого стекла, покоившимся на двадцати ионических колонн
ах красного порфира. Кухни, кладовые, буфеты, рыбные садки и молочные клуб
а снабжали его к завтраку и обеду самой лучшей провизией; клубные лакеи
Ч безмолвные, торжественные фигуры в черных фраках и башмаках на войлоч
ной подошве Ч прислуживали ему, подавая кушанья в особой фарфоровой пос
уде; стол был покрыт восхитительным саксонским полотном, сервирован ста
ринным хрусталем, предназначенным для шерри, портвейна или кларета, наст
оенного на корице и гвоздике; и, наконец, к столу подавали лед Ч гордость
клуба, Ч придававший приятную свежесть этим напиткам: он с большими зат
ратами доставлялся в Лондон прямо с американских озер.
Если человека, ведущего подобную жизнь, именуют чудаком, то следует приз
нать, что чудачество вещь весьма приятная!
Дом на Сэвиль-роу не блистал роскошью, но отличался полным комфортом. К то
му же при неизменных привычках хозяина обязанности прислуги были несло
жны. Однако Филеас Фогг требовал от своего единственного слуги исключит
ельной точности и аккуратности. Как раз в тот день, 2 октября, Филеас Фогг р
ассчитал своего слугу Джемса Форстера, который провинился в том, что при
нес своему хозяину воду для бритья, нагретую до восьмидесяти четырех гра
дусов по Фаренгейту вместо восьмидесяти шести; и теперь он ждал нового с
лугу, который должен был явиться между одиннадцатью часами и половиной д
венадцатого утра.
Филеас Фогг плотно сидел в кресле, сдвинув пятки, как солдат на параде; опе
ршись руками на колени, выпрямившись и подняв голову, он следил за движен
ием стрелки стоявших на камине часов, которые одновременно показывали ч
асы, минуты, секунды, дни недели, числа месяца и год. Ровно в половине двена
дцатого мистер Фогг, следуя своей ежедневной привычке, должен был выйти
из дому и отправиться в Реформ-клуб.
В эту минуту раздался стук в дверь маленькой гостиной, где находился Фил
еас Фогг.
Появился уволенный Джемс Форстер.
Ч Новый слуга, Ч доложил он.
В комнату с поклоном вошел малый лет тридцати.
Ч Вы француз и вас зовут Джон? Ч спросил Филеас Фогг.
Ч Жан, с вашего позволения, Ч ответил вошедший, Ч Жан Паспарту [от франц
. Ч passe partouf, буквально Ч проходящий всюду; здесь Ч пролаза, ловкий человек].
Прозвище это мне дали давно, и оно доказывает, что я способен выпутаться и
з любого затруднения. Я считаю себя честным человеком, сударь, но, говоря п
о правде, перепробовал немало профессий. Я был бродячим певцом, наездник
ом в цирке, вольтижировал, как Леотар, и танцевал на проволоке, как Блонден
; затем, чтобы лучше использовать свои способности, сделался преподавате
лем гимнастики и, наконец, был в Париже старшим пожарным. В моем послужном
списке числится несколько недурных пожаров. Но вот уж пять лет, как я поки
нул Францию и, чтобы вкусить прелести домашней жизни, служу в Англии лаке
ем. Оставшись без места и узнав, что мистер Филеас Фогг самый аккуратный ч
еловек и самый большой домосед в Соединенном королевстве, я прихожу сюда
в надежде зажить спокойно и позабыть о том, что меня зовут Паспарту…
Ч Вы мне подходите. Паспарту, Ч ответил джентльмен. Ч Мне вас рекоменд
овали, и у меня о вас хорошие сведения. Вам известны мои условия?
Ч Да, сударь.
Ч Хорошо. Сколько времени на ваших часах?
Ч Одиннадцать часов двадцать две минуты, Ч ответил Паспарту, извлекая
из недр жилетного кармана громадные серебряные часы.
Ч Ваши отстают, Ч заметил мистер Фогг.
Ч Простите, сударь, это невозможно.
Ч Они отстают на четыре минуты. Но это несущественно. Достаточно устано
вить расхождение. Итак, начиная с этого мгновения Ч то есть с одиннадцат
и часов двадцати девяти минут утра среды, второго октября, тысяча восемь
сот семьдесят второго года Ч вы у меня на службе.
Сказав это, Филеас Фогг поднялся, взял левой рукой шляпу, привычным движе
нием надел ее на голову и вышел из комнаты, не прибавив ни слова.
Паспарту слышал, как хлопнула наружная дверь: это вышел его новый хозяин;
затем она хлопнула второй раз: это ушел его предшественник Джемс Форстер
.
Паспарту остался один в доме на Сэвиль-роу.

ГЛАВА ВТОРАЯ,


где Паспарту убеждается, что
нашел, наконец, свой идеал

Ч Честное слово, Ч промолвил несколько опешивший Паспарту, Ч таких жи
вых молодцов, как мой новый хозяин, я встречал только у мадам Тюссо!
Здесь уместно пояснить, что «молодцы» мадам Тюссо Ч это восковые фигуры
, весьма популярные в Лондоне, которым, право же, недостает лишь дара речи,
чтобы быть живыми.
За несколько минут разговора с Филеасом Фоггом Паспарту успел хотя и бег
ло, но внимательно разглядеть своего будущего хозяина. То был мужчина ле
т сорока, высокого роста, с красивым и благородным лицом, украшенным бело
курыми усами и бакенбардами; на лбу Ч ни одной морщины, цвет лица матовый
, зубы безукоризненные. Его внешность даже не портила некоторая дороднос
ть; казалось, он в высшей степени обладал тем, что физиономисты называют «
спокойствием в движении» Ч свойством, присущим людям, которые больше де
лают, чем говорят. Невозмутимый, флегматичный, с ясным, бесстрастным взгл
ядом, он представлял собою совершенный тип хладнокровного англичанина:
такие люди нередко встречаются в Соединенном королевстве, и Анжелика Ка
уфман чудесно, хотя и несколько академично, воспроизводит их в своих рис
унках. Во всех жизненных обстоятельствах такой человек остается тем же у
равновешенным существом, все части тела которого правильно пригнаны, ст
оль же точно выверенным, как хронометр фирмы «Лерой» или «Эрншоу». И дейс
твительно, Филеас Фогг олицетворял собою точность, что было ясно по «выр
ажению его рук и ног», ибо у человека, как и у животного, конечности являют
ся лучшими выразителями его страстей.
Филеас Фогг принадлежал к числу тех математически-точных людей, которые
никогда не спешат и всегда поспевают вовремя, экономя при этом каждое дв
ижение. Он никогда не делал лишнего шага и шел всегда кратчайшим путем. Не
позволяя себе глядеть по сторонам, он не допускал ни одного лишнего жест
а. Его никогда не видели ни возбужденным, ни подавленным. То был самый нето
ропливый и одновременно самый аккуратный человек на свете. Само собою по
нятно, что такой человек жил одиноко и, если так можно выразиться, вне всяк
их общественных связей. Он знал, что в жизни поневоле приходится, как гово
рят, тереться между людей, а так как трение замедляет движение, то он держа
лся в стороне от всех.
Что касается Жана, по прозвищу Паспарту, истого парижанина, парижанина д
о мозга костей, то он уже пять лет жил в Англии в должности слуги и тщетно и
скал себе в Лондоне хозяина, к которому мог бы привязаться.
Паспарту не походил ни на одного из тех Фронтенов или Маскарилей с самоу
веренным и холодным взором, которые ходят, задрав нос и подняв плечи, и вед
ут себя, как бесстыжие наглецы. Нет! Паспарту был честный малый, с приветли
вым лицом и пухлыми губами, всегда готовыми что-нибудь отведать или кого-
нибудь поцеловать, кроткий, услужливый, со славной круглой головой, кото
рую хотелось бы видеть на плечах друга.
1 2 3 4 5