Только бы нам быть на месте двадцать третьего в полдень…
— В таком случае, все к лучшему, раз ты довольна.
— Довольна ли я, моя дорогая? Я настолько же довольна, насколько недоволен командор… Этот отвратительный человек хотел сделать так, чтобы ты оказалась вне конкурса… Хотел заставить нотариуса Торнброка предоставить этот пятый удар ему, командору, под предлогом, что ты-все равно не смогла бы им воспользоваться… Что ты должна будешь лежать в течение нескольких недель… Он дошел до того, что заявил, что тебя нет больше на свете… О, это отвратительный морской волк! .. Ты знаешь, я ведь никому не желаю зла, но этот командор! Я от души желаю ему заблудиться в «лабиринте», свалиться в «колодец», заплесневеть в «тюрьме», быть вынужденным платить всякие штрафы — простые, двойные и тройные, одним словом, желаю всех тех неприятностей, которые выпадают в этой игре на долю неудачников! А если бы ты слышала, как нотариус ему ответил! О, этот очаровательный нотариус! Мне хотелось его расцеловать!
Оставляя в стороне некоторую долю преувеличения, свойственную молодой девушке, нужно признать, что Джовита Фолей была права. Эти выброшенные девять очков, составленные из шести и трех, означали один из лучших ходов, какие только можно желать для начала игры, так как это давало Лисси Вэг не только возможность обогнать первых четырех партнеров, но и оставляло ей достаточно времени для полного выздоровления.
Действительно, штат Висконсин находится рядом со штатом Иллинойс, от которого его отделяет на юге только сорок вторая параллель. На западе его границу составляет река Миссисипи, на востоке — озеро Мичиган и на севере — частично озеро Верхнее. Его столица — Мадисон; Милуоки — это метрополия. Построенный на берегу озера, менее чем в двухстах милях от Чикаго, этот город часто, быстро и регулярно сносится со всеми торговыми центрами Иллинойса.
Итак, день 9 мая, грозивший большими неприятностями, начинался очень счастливо. Правда, волнение, которое испытала больная, несколько ухудшило ее состояние, и когда пришел доктор медицины Пью, он нашел ее немного более нервной, чем накануне. Приступы кашля, иногда очень резкие, сопровождались общей слабоcтью и небольшим повышением температуры. Ничего нельзя было, однако, предпринять нового, так как прежде надо было закончить принимать уже начатые лекарства.
— Отдых… главное, отдых, — повторял доктор Джовите Фолей, которая его провожала. — Я вам очень советую, мисс, устранять от больной всякое волнение… пусть она остается одна, пусть больше спит…
— Скажите, доктор, ее состояние вас сейчас не очень беспокоит? — спросила Джовита Фолей, чувствуя себя во власти новых опасений.
— Нет… Повторяю: это только бронхит, который еще не кончился… Ничего угрожающего со стороны легких, ничего со стороны сердца… Главное, берегите ее от сквозного ветра… Да, еще нужно, чтобы она себя поддерживала питанием, насильно заставляя себя почаще что-нибудь есть — бульон, молоко…
— Но, доктор… Скажите, если не произойдет каких-нибудь серьезных осложнений…
— Которые всегда лучше предвидеть…
— Да, я знаю… То можно ли надеяться, что наша больная поправится через неделю?
Доктор ничего не ответил и только наклонил голову, что не было особенно успокоительно.
Джовита Фолей, достаточно взволнованная, согласилась не оставаться подолгу в комнате Лисси Вэг и сидела в своей, оставив дверь между ними полуоткрытой.
Разложив на столе карту благородной игры Американских Соединенных штатов и свой путеводитель, она принялась изучать штат Висконсин, его климат, нравы его жителей, и все это в таких подробностях, точно она собиралась оставаться там всю жизнь.
Газеты Союза, как и надо было ожидать, поместили на своих страницах отчет о пятом метании игральных костей. Во многих из них говорилось и об инциденте с Урриканом, причем одни поддерживали претензии бешеного командора, другие их oсуждали. Но большинство было все же настроено против него. Нет! Он не имел никакого основания требовать, чтобы ему предоставили право воспользоваться результатом этого метания игральных костей; и все одобряли нотариуса Торнброка, который применил правила, изложенные в завещании, во всей их строгости.
К тому же, что бы ни говорил Годж Уррикан, Лисси Вэг не умерла и умирать не собиралась. Это вызвало в публике естественный подъем симпатий к больной, которая в глазах всех сделалась теперь более интересной, хотя все-таки трудно было думать, чтобы она могла вынести до конца всю тяжесть таких переездов. Что же касается ее болезни, то это не было даже настоящим бронхитом, и через сутки все должно было пройти.
Но тем не менее, так как читатели газеты всегда очень требовательны ко всяким информациям, бюллетень о состоянии здоровья пятой партнерши печатался два раза в день, так, как если бы дело шло о здоровье какой-нибудь принцессы крови.
День 9 мая не принес никаких изменений в состоянии больной, и оно не ухудшилось ни в следующую ночь, ни в день 10 мая, что заставило Джовиту Фолей вывести заключение, что одной недели будет совершенно достаточно для того, чтобы поставить больную на ноги. И к тому же, если бы даже ее выздоровление потребовало десяти, одиннадцати, двенадцати, даже тринадцати, даже пятнадцати дней, все равно, раз дело шло лишь о коротком, всего двухчасовом переезде… Только бы обе они явились 23-го числа в полдень в Милуоки, как того требовал устав матча Гиппербона! А если бы понадобился потом маленький отдых, то отдохнуть можно было бы в метрополии.
Ночь с 10-го на 11-е прошла довольно спокойно. Приступов озноба у Лисси Вэг почти уже не было, и были все основания думать, что лихорадка закончилась. Кашель оставался еще довольно сильным, но хрипов становилось все меньше, дыхание делалось все свободнее, так что никаких новых осложнений ожидать было уже нельзя.
Когда на следующее утро Джовита Фолей вошла в комнату больной, Лисси, видимо, чувствовала себя значительно бодрее. Перед тем Джовиты Фолей не было дома в течение целого часа. Но куда она уходила? Об этом она ни слова не сказала даже соседке, которая ничего по этому поводу не могла сообщить мисс Вэг.
Едва только Джовита Фолей вошла в комнату своей подруги, как, не успев даже снять шляпу, поспешила к постели больной и крепко ее поцеловала, причем лицо у нее было такое оживленное, глаза блестели так хитро и весело, что Лисси не могла не спросить:
— Да что с тобой сегодня?
— Ничего, дорогая моя… ничего… это только потому, что у тебя сегодня гораздо более здоровый вид, моя дорогая, и потом, погода такая чудная! .. Это майское солнце… все эти лучи, которые точно вдыхаешь, точно пьешь… О, если бы ты могла хоть часок посидеть у окошка… вместо лекарства принять хорошую дозу солнца! .. Я уверена, что это сразу тебя бы вылечило, но… нельзя позволять себе никаких неосторожных поступков, чтобы не произошли осложнения…
— Но куда же ты уходила, Джовита?
— Куда уходила? Прежде всего в магазин «Маршалл Фильд», чтобы сообщить о твоем здоровье… Наши патроны ежедневно об этом осведомляются, и мне хотелось их поблагодарить!
— Ты хорошо сделала, Джовита! Они были очень добры, разрешив нам такой продолжительный отпуск… А когда он кончится…
— Все выяснено… все выяснено, моя дорогая, они никого не возьмут на наше место.
— Ну, а потом?
— Потом? Что потом?
— Ты нигде больше не была?
— Где я еще была?
Казалось, что Джовита Фолей не решалась ответить на этот вопрос. Но долго она не в состоянии была выдержать. И ей помогла Лисси Вэг, спросив:
— Ведь сегодня, кажется, одиннадцатое мая, не правда ли?
— Одиннадцатое, моя дорогая, — ответила Джовита восторженным тоном, — и если бы не этот твой бронхит, то вот уже два дня, как мы могли бы жить в гостинице в этом очаровательном городе Милуоки…
— Но в таком случае, — прервала ее Лисси Вэг, — если сегодня одиннадцатое, то, значит, шестое метание игральных костей уже было…
— Разумеется!
— А это значит…
— Это значит… Нет, знаешь, ничто никогда не доставляло мне такого удовольствия… Никогда! Нет, подожди, я должна тебя поцеловать! .. Я не хотела тебе все это рассказывать, потому что тебя нельзя волновать… но я не могу, это выше моих сил! ..
— Но говори же, Джовита…
— Представь себе, милочка, ведь он тоже получил девять очков… Но составленные из четырех и пяти.
— Кто он?
— Командор Уррикан.
— Да? Но мне кажется, что это еще лучше…
— Да, лучше, потому что он сразу попадает в пятьдесят третью клетку, значительно опережая всех других… Но, с другой стороны, это очень нехорошо…
И Джовита Фолей предалась неудержимым проявлениям радости, настолько же шумным, насколько и необъяснимым.
— Но почему же это нехорошо? — спросила Лисси Вэг.
— Потому что командор отослан к чорту на кулички.
— К чорту на кулички?
— Да! .. В самую глубину Флориды!
Таков был действительно результат тиража этого утра, о котором с видимым удовольствием объявил нотариус Торнброк, все еще сердитый на Годжа Уррикана. Как же был принят этот результат самим командором? Он был, видимо, страшно взбешен, и возможно, что ему пришлось принять серьезные меры, чтобы удержать Тюрка от какой-нибудь совсем уж дикой выходки. Но по этому поводу Джовита Фолей ничего не могла сказать, так как она немедленно, после того как стало известно число выброшенных очков, покинула зал Аудиториума.
— В глубь Флориды! — повторяла она. — В самую глубь Флориды, дальше, чем за две тысячи миль отсюда!
Но эта новость не взволновала больную так, как опасалась Джовита Фолей. Ее доброе сердце заставило ее скорее пожалеть командора.
— Так вот как ты это воспринимаешь! — воскликнула ее так легко возбуждающаяся подруга.
— Да… бедный командор! — тихо прошептала Лисси Вэг. День прошел недурно, хотя настоящее выздоровление еще не наступило. Во всяком случае, не было уже больше оснований бояться тех серьезных осложнений, которые осторожный врач всегда предвидит.
Начиная со следующего дня, с 12 мая, Лисси Вэг начала есть с большим аппетитом и почувствовала себя немного крепче. Хотя лихорадка совершенно исчезла, ей не сразу было позволено вставать с постели, и время для обеих тянулось необыкновенно долго, особенно для Джовиты Фолей. Она часто сидела в комнате больной, и разговор — не в форме диалога, а скорее в форме монолога — бывал порой очень оживлен.
А о чем стала бы говорить Джовита Фолей, как не об этом штате Висконсин, по ее словам, самом красивом, самом интересном из всех штатов Союза! С путеводителем в руках, она болтала не переставая. И если Лисси Вэг, задержанная болезнью, могла пробыть там не более нескольких часов, то она, Джовита Фолей, во всяком случае уже успела изучить его так хорошо, как если бы провела там несколько недель.
— Представь себе, моя Дорогая, — говорила она восторженным тоном,
— представь себе, что раньше этот штат назывался Месконсин, по имени реки, протекающей там, и что нигде в мире нет страны, которая могла бы с ним сравниться. На севере до сих пор еще видны остатки старых сосновых лесов, покрывавших когда-то всю его территорию. В нем имеются лечебные источники, превосходящие даже источники штата Виргиния, и я уверена, что если бы твой бронхит…
— Но, — заметила Лисси Вэг, — разве же мы сейчас едем не в Милуоки?
— Да, в Милуоки, важнейший город штата. Это слово на старом индейском языке означает «прекрасная страна». Город с населением в двести тысяч душ, среди которых немало немцев… Его называют поэтому германо-американскими Афинами… О, если бы мы были сейчас там, какие восхитительные прогулки мы совершили бы по скалистому берегу реки, окаймленной прекраснейшими зданиями! Все сплошь красивые, безукоризненно чистые кварталы с домами из молочно-белого кирпича… Этим и заслужил город название… Неужели ты не догадываешься, какое?
— Да, Джовита?
— Крем-Сити, моя дорогая… Сливочного города! .. В него хотелось бы обмокнуть хлеб… О, зачем только этот проклятый бронхит не позволяет нам отправиться туда тотчас же!
Штат Висконсин насчитывал еще много других городов, которые они успели бы посмотреть, если бы выехали из Чикаго 9-го числа. Среди них город Мадисон, построенный, как бы на мосту, на перешейке, соединяющем озеро Мендота с озером Монона. Потом еще несколько захолустных городишек с курьезными названиями, с изумительными по своей природной красоте озерами, бухтами и т.д.
И Джовита Фолей продолжала читать восторженным голосом страницу за страницей своего путеводителя, рассказывая различные превращения этой страны, когда-то населенной индейскими племенами и колонизованной франко-канадцами в эпоху, когда эта страна была известна под именем Беджер-Стэт, штата Бобров.
Утром 13-го числа любопытство населения Чикаго еще возросло. Газеты, в свою очередь, все больше и больше волновали умы. Вот почему зал Аудиториума кишмя кишел публикой, точ-в-точь как в тот день, когда там происходило чтение завещания Вильяма Гиппербона. И немудрено, так как в восемь часов должны были объявить результат седьмого метания игральных костей в пользу таинственной личности, скрывающейся под инициалами X. К. Z. Тщетно старались раскрыть инкогнито этого седьмого партнера. Все самые ловкие репортеры, самые талантливые ищейки местной хроники ни к чему не пришли. Несколько раз им казалось, что они напали на настоящий след, но тут же убеждались в своей ошибке. Сначала думали, что этой припиской, прибавленной к завещательному акту, покойный хотел привлечь к участию в партии одного из своих коллег из Клуба Чудаков, предоставив ему седьмой шанс в своем матче. Некоторые даже называли таким коллегой Джорджа Хиггинботама, но почтенный член клуба это формально опроверг.
Что касается нотариуса Торнброка, то когда к нему обратились по этому поводу, он заявил, что не имеет об этом ни малейшего представления и что его миссия заключается только в том, чтобы сообщать по телеграфу в местные почтовые бюро о результатах тиражей, касавшихся «Человека в маске», как его прозвали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56