..— Ваш племянник, сержант Мартьяль? — воскликнул Герман Патерн. — Полноте!.. Он обгонит нас всех. Видно, что он прошел хорошую школу… Вы дали ему солдатские ноги, а шаг у него гимнастический!До сих пор Гомо, по-видимому, не знал, какая родственная связь — фиктивная связь — соединяла сына полковника Кермора с сержантом Мартьялем.Поэтому, посмотрев на последнего, он спросил:— Вы его дядюшка?— Немножко… мальчик!— Значит, брат его отца?— Да, его брат, именно поэтому Жан — мой племянник. Ты понимаешь?Мальчик наклонил голову в знак того, что он понял.Погода стояла пасмурная. Подгоняемые юго-восточным ветром тучи неслись низко, угрожая дождем. За их серым пологом исчезла вершина Сьерр а-Паримы, а к югу сквозь деревья едва виднелась вершина пика Монуар.Жак Хелло бросил беспокойный взгляд в ту сторону, откуда дул ветер. Если бы разразился столь обычный в южных саваннах ливень, движение прекратилось и было бы трудно достичь Санта-Жуаны в назначенный срок.Маленький отряд двинулся в путь по той же тропинке, между Рио-Торридой и опушкой непроходимого леса. Шли в таком же порядке, как и накануне. Вальдес и Жак Хелло шли впереди отряда. Оба они в последний раз оглядели противоположный берег. Он был безлюден. Безлюдной казалась и раскинувшаяся влево чаща леса. Ни одного живого существа, если не считать шумно порхающих птиц, пение которых перемешивалось с криками ревунов, встречавших восход солнца.Все были полны надежды дойти до миссии в ближайшую ночь. Этого можно было достичь лишь усиленной ходьбой с короткой остановкой на завтрак. Приходилось, таким образом, ускорить шаг, и никто не жаловался на это. Под облачным небом температура стояла умеренная. Это было счастливое обстоятельство, так как берег не был защищен ни одним деревом.Время от времени Жак Хелло, которого пожирало беспокойство, оборачивался и спрашивал:— Мы не слишком скоро для вас идем, мой дорогой Жан?— Нет, Хелло, нет, — отвечала ему девушка. — Не беспокойтесь ни обо мне, ни о моем друге Гомо, у которого ноги молодого оленя.— Жан, — сказал Гомо, — если бы нужно было, я мог бы сегодня же вечером быть в Санта-Жуане…— Какой же ты скороход! — воскликнул Герман Патерн, который не отличался быстротой шага и иногда отставал.Жак Хелло относился к нему без всякого снисхождения. Он звал его, понукал, окрикивал:— Послушай, Герман!.. Ты отстаешь!..Патерн отвечал:— Нам всего осталось идти час!— Откуда ты знаешь?И так как Герман Патерн действительно не знал, то ему оставалось только повиноваться.На мгновение Жаку Хелло пришли в голову последние слова молодого индейца: «Сегодня вечером я мог бы быть в Санта-Жуане».Значит, через шесть-семь часов Гомо был бы уже в Санта-Жуане. Не следовало ли воспользоваться этим благоприятным обстоятельством?Жак Хелло сообщил Вальдесу ответ мальчика.— Да… через шесть или семь часов, — сказал он, — отец Эсперанте был бы предупрежден, что наш маленький отряд направляется в Санта-Жуану, и послал бы, конечно, нам подкрепление… Он сам бы пошел нам навстречу…— В самом деле, — ответил Вальдес. — Но отпустить мальчика — значило бы лишиться проводника, а мне кажется, что он нужен нам, так как знает местность…— Вы правы, Вальдес! Гомо нам необходим, в особенности для перехода брода Фраскаэс…— Мы будем там в полдень. А раз мы перейдем брод, тогда посмотрим…— Да, посмотрим, Вальдес!.. Может быть, опасность именно у этого брода…А может быть, Жаку Хелло и его товарищам угрожала и более близкая опасность? Разве Жиро, обнаружив расположенный на правом берегу Торриды лагерь, не мог подняться по левому берегу с шайкой Альфаниза? И так как квивасы имели преимущество в несколько часов, то не перешли ли они уже брод Фраскаэс? И не спускаются ли теперь по правому берегу, где они должны встретиться с маленьким отрядом? Это предположение было очень вероятным.Однако в девять часов Вальдес, отходивший на несколько сот шагов в сторону, сообщил, что путь свободен. Что касается другого берега, то ничто не указывало на присутствие на нем квивасов.Жаку Хелло пришла тогда в голову мысль сделать привал здесь, и он спросил Гомо:— На каком расстоянии от брода мы находимся?— В двух часах пути, — ответил молодой индеец, который умел определять расстояние лишь по времени.— Сделаем привал, — скомандовал Жак Хелло, — и позавтракаем поскорее остатками провизии… Бесполезно разводить огонь.В действительности это значило бы выдать свое присутствие, но этот аргумент Жак Хелло оставил при себе.— Надо торопиться, друзья мои… надо торопиться! — повторил он. — Привал всего на четверть часа!Молодая девушка отлично понимала, что Жак Хелло чем-то сильно обеспокоен, но чем именно — она не знала. Конечно, она слышала, что квивасы бродили по территории, знала, что Жиро исчез, он она не могла предположить, чтобы испанец поднялся по Ориноко на «Галлинетте» лишь с целью присоединиться к Альфанизу, как не могла думать, что между Жиро и этим беглым каторжником существовали давнишние отношения.Несколько раз она готова была крикнуть: «Что случилось, Хелло?» Но молчала, надеясь на ум Жака Хелло, на его храбрость, преданность и желание как можно скорее достичь цели.Завтрак был окончен очень скоро. Герман Патерн, который охотно продолжал бы его, примирился с неизбежным.В девять часов с четвертью, завязав и взвалив на плечи мешки, путешественники двинулись опять в дорогу.Жак Хелло и Вальдес не переставали следить за другим берегом, не оставляя без внимания и того берега, по которому они шли сами.Ничего подозрительного не замечалось, Быть может, квивасы ожидали отряд у брода Фраскаэс?Около часа пополудни Гомо указал в нескольких стах шагах изгиб реки, который, повернув к востоку, скрывался за группой голых скал.— Там, — сказал он,— Там!.. — ответил Жак Хелло, сделав знак товарищам остановиться.Подойдя настолько, чтобы видеть русло Рио-Торриды, он убедился, что дно реки усеяно камнями и песком, между которыми текли лишь струйки воды, легко переходимые вброд.— Хотите, я пойду осмотрю окрестности брода? — предложил Вальдес Жаку Хелло.— Идите, Вальдес, но из осторожности не переходите на другую сторону и возвращайтесь тотчас же, как только убедитесь, что путь свободен.Вальдес пошел и через несколько минут исчез из виду за поворотом Торриды.Жак Хелло, Жан, сержант Мартьяль, Гомо и носильщики поджидали его, остановившись тесной группой на берегу. Герман Патерн уселся на землю.Как ни владел собой Жак Хелло, он не мог скрыть своего беспокойства. Гомо спросил его:— Почему мы не идем вперед?— Да, почему? — прибавил Жан. — И почему Вальдес пошел на рекогносцировку?Жак Хелло ничего не ответил. Он отделился от группы и сделал несколько шагов к реке, желая осмотреть левый берег.Прошло пять минут, — минут, которые кажутся часами.Жанна подошла к Жаку Хелло.— Отчего Вальдес не возвращается? — спросила она, стараясь поймать его взгляд.— Он должен сейчас вернуться, — ответил Жак Хелло.Прошло еще пять минут, потом еще. Никто не произнес ни слова…Вальдес имел достаточно времени, чтобы дойти до брода и вернуться, а его все не было.Между тем никто не слыхал ни крика, ничего, что могло бы возбудить тревогу.Жак Хелло имел столько хладнокровия, что выждал еще пять минут.Очевидно, идти по броду было не более опасно, чем оставаться на месте или повернуть назад. Если маленький отряд должен был ожидать нападения, то оно случилось бы и тут, и там.— Идем! — сказал наконец Жак Хелло.Он пошел впереди, а его товарищи — за ним, не говоря ни слова. Они поднялись вдоль берега на протяжении трехсот шагов и достигли поворота Рио-Торриды. В этом месте нужно было сойти к броду.Молодой индеец шагах в пяти впереди подполз к первым скалам, которые омывало течение.Вдруг на левом берегу, к которому шли Жак Хелло и его товарищи, раздались громкие крики.Около сотни квивасов сбежались со всех сторон и бросились через брод, потрясая оружием и издавая воинственные крики…Жак Хелло не успел даже выстрелить. Да и что могли сделать ружья Германа Патерна и сержанта Мартьяля? Что могли сделать револьверы гребцов против сотни людей, которые занимали подступы к броду?Жак Хелло и его товарищи, тотчас же окруженные со всех сторон, поставлены были в необходимость сдаться.Как раз в этот момент среди группы воюющих квивасов появился Вальдес.— Вальдес! — воскликнул Жак Хелло.— Эти негодяи взяли меня в западню!.. — ответил рулевой «Галлинетты».— А с кем мы имеем дело? — спросил Герман Патерн.— С шайкой квивасов… — ответил Вальдес.— И с ее атаманом! — перебил чей-то угрожающий голос.На берегу стоял человек рядом с двумя другими, так же, как и он, неиндейцами.— Жиро! — воскликнул Жак Хелло.— Называйте меня моим настоящим именем: Альфаниз.— Альфаниз! — повторил сержант Мартьяль.И его взгляд, так же как и взгляд Жака Хелло, с ужасом обратился на дочь полковника Кермора.Жиро и был тем самым Альфанизом, который бежал из Кайенны с тремя другими каторжниками, его товарищами по заключению.Заместив начальника квивасов, Мету Саррапиа, убитого при встрече шайки с венесуэльской полицией, испанец уже больше года бродил по саванне.Пять месяцев назад — читатель не забыл этого — квивасы решили возвратиться на территорию, лежащую к западу от Ориноко, откуда они были выгнаны колумбийскими войсками. Но прежде чем покинуть горную область Рораймы, их новый атаман хотел обследовать восточное побережье реки. Для этого он отделился от своей шайки и спустился по льяносам до Сан-Фернандо на Атабапо, пройдя через Кариду, где индеец барэ действительно видел его. В Сан-Фернандо он ждал случая, чтобы вернуться к источникам Орино— ко, когда пироги «Галлинетта» и «Мориша» готовились к отплытию в миссию Санта-Жуана.Альфаниз, известный под именем Жиро, заявив, что желает добраться до миссии, предложил свои услуги рулевому «Галлинетты», который нанимал себе экипаж, и, как уже известно, был им — на несчастье тех, кто отправлялся к верховьям реки, — принят.Имея, таким образом, возможность вернуться к квивасам, Альфаниз вместе с тем мог наконец осуществить и свою месть по отношению к полковнику Кермору.Действительно, он узнал, что юноша, ехавший на «Галлинетте» с сержантом Мартьялем, отправился на поиски отца, который своими показаниями дал суду возможность осудить его на вечные каторжные работы в остроге Кайенны.Представлялся редкий, едва ли не единственный случай завладеть юношей, а может быть, и полковником, если в миссии Санта-Жуана обнаружились бы его следы, и, во всяком случае, отомстить отцу посредством сына.Остальное известно. Встретив одного из сообщников в ночь, проведенную им на берегу в Янаме, Альфаниз бежал с пирог, как только они прибыли к пику Монуар. Затем, убив индейца, который отказывался стать его проводником, он поднялся вверх по течению Торриды, перешел брод Фраскаэс и присоединился к шайке квивасов…Теперь, завладев Жаком Хелло и его товарищами, этот негодяй рассчитывал захватить и их пироги на Ориноко.Кроме того, в его руках был сын, вернее — дочь полковника Кермора. Глава одиннадцатая. МИССИЯ САНТА-ЖУАНА За тринадцать лет до начала этой истории в области, через которую протекает Рио-Торрида, не было ни одной деревни, ни одного поселка, ни одной плантации. Редко-редко появлялись здесь только индейцы, когда необходимость заставляла их перегонять скот. На поверхности этой территории были лишь обширные льняносы, плодородные, но не обработанные, непроходимые леса, болотистые равнины, залитые зимой избытком вод соседних рек. Из животного царства здесь встречались лишь хищники да обезьяны и дичь, не говоря, конечно, о насекомых, особенно о комарах. В сущности говоря, это была пустыня, куда не отваживались проникать ни купцы, ни промышленники Венесуэльской Республики.Такова была эта отдаленная часть Венесуэлы, когда иностранец-миссионер вступил во владение ею.Разбросанные на этой территории индейцы принадлежали большей частью к племени гуахарибосов. Обыкновенно они бродили по льяносам, в глубине лесов, к северу от правого берега Ориноко. Они имели только подобие хижин для жилья и лишь кору в виде одежды. Их пища состояла из корней, пальмовых почек, муравьев и лесных вшей; они не знали даже употребления маниокового хлеба, являющегося главной пищей в Центральной Америке. Они, казалось, стояли на первой ступени человеческого развития. Рост у них был маленький, сложение слабое, живот раздутый, как у землеедов. И действительно, зимой они часто бывали вынуждены от голода есть землю. Волосы у них были красноватые и длинные, до плеч; лицо, на котором наблюдатель мог бы заметить признаки смышлености, хотя и оставшиеся в недоразвитом состоянии, имело цвет более белый, чем у других индейцев, как то: квивасов, пиароанцев, баресов, марикитаросов и банивасов. Все, одним словом, подтверждало, что это — одна из самых низких по культурному уровню расовых разновидностей.Однако эти туземцы считались до такой степени страшными, что даже их соплеменники едва осмеливались проникать на занятую ими территорию, и их считали настолько склонными к грабежам и убийствам, что купцы Сан-Фернандо не поднимались выше Окамо и Маваки.Так установилась та ужасная репутация, которая сохранялась еще пять-шесть лет назад, когда Шаффаньон, пренебрегши страхом гребцов, решился продолжать свою эскпедицию по Ориноко до истоков этой реки. Встретив их у пика Монуар, он убедился, что возводимые против этих несчастных и безобидных индейцев обвинения обоснованы очень плохо.Уже в то время некоторые из них, собранные испанским миссионером, образовали первую ячейку миссии Санта-Жуана.Отец Эсперанте задумал обратить гуахарибосов в христианство, а попутно и использовать их труд для устройства плантаций. С этой целью он и поселился в самой глубине этих саванн Сьерра-Паримы. Здесь он решил основать деревню, которая с течением времени должна была обратиться в городок.Когда отец Эсперанте прибыл в эту пустыню, с ним был только один товарищ, по имени Анжелос, послушник иностранных миссий, которому было двадцать лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38