Я думаю, что в таком случае аналитик не должен опускать ни одной из тех промежуточных стадий трансформации, которые претерпел инстинкт, и стараться любой ценой прийти к исходному инстинктивному импульсу, против которого Я установило свою защиту, а также ввести его в сознание пациента.
Самым правильным методом будет изменение центра внимания в анализе, его переключение с инстинкта на конкретный защитный механизм, т.е. с Оно на Я . Если мы сумеем проследить путь, проделанный инстинктом при его различных трансформациях, то выигрыш в анализе будет двойным. Явление переноса, которое мы интерпретировали, распадается на две части, обе берущие начало в прошлом: либидозный или агрессивный элемент, принадлежащий Оно , и защитный механизм, который мы должны приписать Я , в наиболее поучительных случаях – Я того самого периода в детстве, в котором впервые возник импульс Оно . Мы не только заполняем провал в памяти пациента, касающийся его инстинктивной жизни, как мы это делаем и при интерпретации первого, простого типа переноса, но мы также дополняем и заполняем провалы в истории развития его Я , или, иначе говоря, истории трансформаций, которые претерпевает инстинкт.
Интерпретация второго типа переноса более плодотворна, чем интерпретация первого типа, но именно она лежит в основе большинства технических трудностей, возникающих между аналитиком и пациентом. Пациент не ощущает реакций переноса второго типа как чужеродное тело, и это не удивительно, если учесть, какую большую роль в их продуцировании играет Я – даже если это Я первых лет жизни. Нелегко убедить пациента в повторяющейся природе этого явления. Форма, в которой эти реакции возникают в его сознании, синтонна Я . Искажения, требуемые цензурой, были осуществлены задолго до этого, и взрослое Я не видит причин, по которым оно должно было бы остерегаться их появления в свободных ассоциациях. При помощи рационализации пациент легко закрывает глаза на расхождения между причиной и следствием, которые так заметны для наблюдателя и показывают со всей очевидностью, что у переноса нет объективных оснований. Когда реакции переноса приобретают такую форму, мы не можем рассчитывать на добровольное сотрудничество пациента, как при реакциях первого типа. Едва лишь интерпретация затрагивает неизвестные элементы Я , его действия в прошлом, как Я полностью противодействует работе анализа. Это ситуация, которую мы обычно описываем не очень удачным термином «анализ характера».
С теоретической точки зрения явления, обнаруженные посредством интерпретации переноса, распадаются на две группы: содержания Оно и действия Я , которые в любом случае были внесены в сознание. Аналогично могут быть классифицированы результаты интерпретации свободных ассоциаций пациента: непрерывный поток ассоциаций освещает содержание Оно ; появление сопротивления – защитные механизмы, используемые Я . Единственное различие заключается в том, что интерпретация переноса относится исключительно к прошлому и может одномоментно осветить целые периоды из прошлой жизни пациента, тогда как содержание Оно , выявляемое в свободных ассоциациях, не связано ни с каким конкретным временным периодом, а защитные действия Я , проявляющиеся в ходе анализа в форме сопротивления свободным ассоциациям, могут относиться и к его жизни в настоящем.
в) Действие в переносе. Важный вклад в понимание нами пациента вносит третья форма переноса. При интерпретации сновидений, в свободных ассоциациях, интерпретации сопротивления и в двух уже описанных формах переноса мы видим пациента включенным в ситуацию анализа, т.е. в неестественном эндопсихическом состоянии. Относительная сила двух образований изменена: баланс нарушен в пользу Оно в одном случае под влиянием сна, а в другом – благодаря соблюдению основного правила анализа. Сила факторов Я , когда мы встречаемся с ними – будь то в форме цензуры сновидений или в форме сопротивления свободным ассоциациям, – уже уменьшена, и ее воздействие ослаблено, и нам часто бывает исключительно трудно обрисовать их в их естественной величине и силе.
Мы все знакомы с обвинениями, часто выдвигаемыми против аналитиков, в том, что они могут хорошо знать бессознательное пациента, но плохо судят о его Я . Эта критика, по-видимому, в значительной степени оправданна, поскольку аналитики имеют недостаточно возможностей наблюдать целостное Я пациента в действии.
Возможно такое усиление переноса, при котором пациент на время перестает соблюдать строгие правила аналитического лечения и начинает проигрывать в своем повседневном поведении как инстинктивные импульсы, так и защитные реакции, включенные в его перенесенные аффекты. Это известно как действие в переносе – процессе, при котором, строго говоря, границы анализа уже оставлены позади. С точки зрения аналитика это поучительно, поскольку психическая структура пациента автоматически проявляется в своих естественных пропорциях. Когда мы интерпретируем это «действие», мы должны разделить действия переноса на их составляющие части и тем самым обнаружить количество энергии, используемой в данный конкретный момент различными образованиями. В отличие от наблюдений, проводимых при продуцировании пациентом свободных ассоциаций, эта ситуация показывает нам как абсолютное, так и относительное количество энергии, используемой каждым образованием.
Хотя интерпретация «действия» в переносе и обеспечивает нам достаточно существенное понимание, терапевтический выигрыш обычно невелик. Введение бессознательного в сознание и осуществление терапевтического воздействия на отношения между Оно , Я и Сверх-Я зависят от создания ситуации анализа, которая конструируется искусственно и напоминает гипноз в том отношении, что активность образований Я снижена. Пока Я продолжает функционировать свободно или же если оно действует заодно с Оно и просто выполняет его приказы, для эндопсихических замещений и осуществления воздействий извне имеется мало возможностей. Поэтому для аналитика работать с этой, третьей формой переноса, которую мы называем действием, еще труднее, чем с переносом различных типов защиты. Так что естественно, что он попытается в максимальной степени ограничить ее посредством даваемых им аналитических интерпретаций и накладываемых неаналитических ограничений.
Связь между анализом Оно и анализом Я . Я достаточно подробно описала, как явление переноса осуществляется в трех формах: перенос либидозных тенденций, перенос защиты и действие в переносе. Моей целью было показать, что технические трудности анализа относительно невелики, когда речь идет о том, чтобы ввести в сознание производные бессознательного, и что они очень велики, когда нам приходится иметь дело с бессознательными элементами в Я .
Это можно выразить следующим образом: трудность заключается не в нашей аналитической технике как таковой; она ничуть не меньше годится для введения в сознание бессознательных частей Я , чем для введения в сознание бессознательных частей Оно или Сверх-Я . Вот только мы, аналитики, меньше знакомы с трудностями анализа Я , чем с трудностями анализа Оно . Аналитическая теория более не утверждает, что понятие Я тождественно понятию системы чувственного сознания; иначе говоря, мы осознали, что существенные части образовании Я сами бессознательны и нуждаются в помощи анализа для того, чтобы стать осознанными. В результате анализ Я приобрел в наших глазах намного большее значение. Все, что включается в анализ со стороны Я , – это такой же качественный материал, как и производные Оно . Мы не вправе рассматривать его лишь как помеху в анализе Оно . Но конечно же, все, исходящее от Я , является также сопротивлением в собственном смысле слова: силой, направленной против всего, исходящего из бессознательного, а тем самым и против работы аналитика.
Таким образом, для нас будет делом чести научиться осуществлять анализ Я пациента – пусть и против воли самого этого Я – с не меньшей точностью, чем анализ Оно .
Односторонность аналитической техники и трудности, к которым она приводит . Из того, что было сказано ранее, нам известно, что, если мы сосредоточиваем наше внимание на свободных ассоциациях пациента и скрытых стремлениях его сновидений, на толковании символов и содержания переноса, воображаемого либо осуществленного в действии, мы можем продвинуться в нашем исследовании Оно , но этот анализ является односторонним. Наряду с этим исследование форм сопротивления, работы цензуры сновидений и различных перенесенных типов защиты против инстинктивных импульсов и фантазий помогает нам в изучении неизвестных действий Я и Сверх-Я , но этот метод также является односторонним. Если верно, что лишь сочетание этих двух линий исследования, без уклонения в ту или иную сторону, может дать полную картину психики субъекта, то верно также и то, что, если мы предпочтем один из способов аналитического исследования в ущерб всем остальным, результатом будет искаженная или, по меньшей мере, неполная картина психической личности – карикатура на действительность.
Например, техника, которая ограничивается исключительно интерпретацией символов, рискует высветить материал, представляющий собой исключительно содержание Оно . Использующий эту технику будет склонен игнорировать или, по крайней мере, считать менее значимыми те бессознательные элементы в образованиях Я , которые могут быть введены в сознание лишь с помощью других методов анализа. Эта техника может быть оправдана тем, что она позволяет обойтись без окольных путей и, не анализируя Я , прямо подойти к подавленной инстинктивной жизни. Однако ее результаты будут все же неполными. Лишь анализ бессознательных защитных операций Я позволяет нам реконструировать те изменения, которые претерпели инстинкты. Не зная их, мы можем, конечно, открыть многое относительно содержания подавленных инстинктивных стремлений и фантазий, но мы по-прежнему будем знать мало – или вообще ничего – относительно осуществившихся с ними преобразований и различных путей, которыми они входят в структуру личности.
Техника, отклоняющаяся слишком далеко в сторону анализа сопротивлений пациента, также дает неполные результаты – но в прямо противоположном смысле. Такой метод представит нам полную картину Я субъекта, но за счет отказа от глубины и полноты анализа его Оно .
Аналогичными будут и результаты техники, которая чрезмерно концентрируется на переносе. Нет сомнений в том, что пациенты, находясь в состоянии интенсифицированного переноса, которому этот метод благоприятствует, продуцируют обильный материал из глубочайших слоев Оно . Но при этом они переходят границы ситуации анализа. Я больше не остается вовне, его энергия не уменьшена, сила не снижена, оно не сохраняет позицию объективного наблюдения, при которой не принимает активного участия в происходящем.
Напротив, оно захвачено, затоплено, погружено в действие. Даже если под воздействием навязчивого повторения оно ведет себя полностью как детское Я , это не меняет того факта, что оно действует, вместо того чтобы анализировать. Но это означает, что подобная техника, с использованием которой были связаны надежды достичь более глубокого понимания наших пациентов, с терапевтической точки зрения приводит к разочарованию, которого с теоретической точки зрения следовало ожидать в результате действия в переносе.
Кроме того, техника детского анализа, которую я сама отстаивала (A.Freud, 1927), также является хорошим примером опасностей одностороннего подхода. Если мы отказываемся от свободных ассоциаций, в недостаточной мере используем интерпретацию символов и начинаем интерпретировать перенос лишь на поздней стадии лечения, то для нас оказываются закрытыми три важных пути раскрытия содержания Оно и действий Я .
В этом случае возникает вопрос, на который я собираюсь ответить в следующей главе: как преодолеть все эти недостатки и, несмотря ни на что, проникнуть глубже поверхностных слоев психической жизни?

III. Защитные действия Я, рассматриваемые как объект анализа

Отношение между Я и аналитическим методом . Детальные и утомительные теоретические рассуждения, содержавшиеся в предыдущей главе, для практических целей могут быть резюмированы в нескольких простых предложениях. Задача аналитика заключается в том, чтобы ввести в сознание все, что является бессознательным, независимо от того, какому психическому образованию оно принадлежит. Аналитик объективно и равномерно распределяет свое внимание между бессознательными элементами всех трех образований. Иначе говоря, когда он принимается за работу по разъяснению, он выбирает себе позицию, равноудаленную от Оно , Я и Сверх-Я .
К сожалению, однако, различные обстоятельства препятствуют этой равноудаленности. Беспристрастность аналитика не встречает отклика; различные образования реагируют на его усилия по-разному. Мы знаем, что сами по себе импульсы Оно не склонны оставаться неосознанными. Они естественным образом устремлены вверх, постоянно пытаются проложить себе путь в сознание и тем самым достичь удовлетворения или, по крайней мере, направить свои производные на поверхность сознания. Как я показала, работа аналитика осуществляется в том же направлении и подкрепляет эту устремленную вверх тенденцию. Тем самым для подавленных элементов в Оно аналитик выступает как помощник и освободитель.
С Я и Сверх-Я дело обстоит иначе. В той мере, в какой образования Я стремятся ограничить импульсы Оно собственными способами, аналитик выступает как возмутитель спокойствия. В ходе своей работы он уничтожает старательно созданные вытеснения и разрушает компромиссные образования, воздействие которых патологично, но форма которых полностью синтонна Я . Цель аналитика, заключающаяся во введении бессознательного в сознание, и усилия образований Я по овладению инстинктивной жизнью противоречат друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20