– Ты – альв?
Она молчала и смотрела на него безжизненными глазами призрака.
– Ты – альв, – повторил он, все понимая. – Зачем тебе это было нужно?
– Оставь меч, – сказала она.
Митиль плавно поднялась с земли, и через мгновение уже была одета. От кокетства и милого женского лукавства не осталось ничего.
– Почему тебя так волнует меч? Ах да, – он перехватил ножны и вынул клинок. Полоса узорной стали вдоль дола блеснула матово и серебристо – так тщательно она была отшлифована. – Ведь альвы не могут коснуться железа, да?
– Могут, – презрительно бросила девушка. – Мы касаемся и при необходимости пользуемся железом. Ваш человеческий род полон предрассудков.
– Понимаю, – молодой мастер задумчиво изучал точеное лицо альвийки. – Железо препятствует наложению чар, правда ведь? Ладно. Я даже, пожалуй, не буду спрашивать тебя, зачем я тебе понадобился. Если ты сейчас выведешь меня отсюда обратно в мой мир.
Агнару показалось, что она колеблется, и он решительно направил на нее кончик клинка. Девушка поневоле бросила на металл опасливый взгляд, и личико ее на миг исказила гримаска, сделавшая ее из красотки уродливой гарпией. Это почему-то принесло ему облегчение, – теперь можно было поверить в то, что ее красота – это всего лишь альвийская магия.
– А ты думаешь, тебя порадует твой родной мир? – спросила она, выговаривая слова медленно и как бы с напряжением. – Здесь ты никогда не погибнешь, никогда не станешь жертвой болезни, и горе не коснется тебя здесь. Только веселье и радости…
– Я не желаю жить в этом вашем мире и хочу в свой, – раздельно, уже сдерживая ярость, произнес он.
– Ты мог бы остаться хотя бы ненадолго…
– Я сказал нет!
Он приподнял меч, как бы обозначая свои намерения. Неприятно было угрожать оружием женщине, но другого выхода он не видел. Лезвие блеснуло у самого горла альвийки – Агнар боялся коснуться ее металлом: мало ли что, вдруг она просто испарится, если ее потрогать мечом, кто их, нелюдей, знает – и девушка слегка улыбнулась. Улыбка показалась ему недоброй, впрочем, она быстро исчезла, и он, раздраженный, не обратил на нее внимания.
– Что ж… Идем, – певуче произнесла Митиль. – Хочешь обратно в свой мир – ты попадешь обратно.
Он быстро оделся, подтянул сапоги, машинально проверил, не выпала ли из-за голенища ложка, потом затянул на себе пояс. Все это время он не спускал глаз с альвийки – мало ли, вдруг решит исчезнуть – но та спокойно ждала его, стоя в двух шагах и даже слегка улыбаясь. Ее лицо с каждой минутой становилось все более похожим на человеческое, привлекательное лицо молоденькой девушки, но в душе Агнара клокотала такая злоба, что даже самая соблазнительная девица сейчас не вызвала бы у него ни малейшего желания. Застегнув пряжку, он угрюмо кивнул ей.
– Веди.
Она заскользила куда-то мимо него, и он едва удержался от того, чтоб не схватить ее за локоть. Шла Митиль так плавно и беззвучно, словно и вовсе не касалась земли, ей позавидовал бы даже самый умелый охотник. Молодому мастеру все казалось, что она вот-вот ускользнет от него, и прибавлял шагу. Он и так шел почти вплотную к ней.
Через пару сотен шагов она обернулась к нему.
– А теперь иди, – спокойно произнесла она.
– Это уже мой мир?
– Твой собственный мир еще не создан. Но именно в этом мире ты родился, – она помолчала. – А все же тебе стоило бы остаться здесь, у нас.
Он неожиданно для себя самого шагнул к ней, схватил ее за руку и сдернул с тонкого запястья узорный браслет. Альвийка вскрикнула, бросилась было к нему, но ее остановил блеск его меча, который Агнар пока еще не вложил в ножны. Беспокойство девушки из-за безделушки навело мужчину на мысль, что на всякий случай следует оставить у себя какой-нибудь залог ее честности.
– Когда увижу, что это действительно мой мир, вернусь и оставлю эту вещицу на пеньке, – сказал он.
– Ты никогда сюда не вернешься! – прошипела она. – Верни мне браслет.
– Как я сказал, так и будет, – и, повернувшись к ней спиной, торопливо зашагал вниз с холма.
У подножия он обернулся – девушки не было видно. Молодой мастер испытал одновременно и облегчение, и грусть. Он с усилием взял себя в руки и подумал, что в его крови еще бродит колдовство. Погруженный в свои мысли, он не обратил внимания ни на то, как буквально через десяток шагов изменился лес, и на странный, удушливый запах он тоже не обратил внимания.
Он миновал пышно разросшиеся кусты черемухи и остановился в изумлении. Дальше леса не было, и возвышенность обрывалась вниз, к черной, будто кусок пыльного обсидиана, дороге, по которой с огромной скоростью в ту и другую сторону сновали странные существа, похожие на гигантских блестящих разноцветных жуков. Неподалеку начиналось селение со строениями, в которых молодой мастер даже не сразу опознал дома. Эти конструкции были снабжены множеством больших окон и имели несколько этажей. Построены они были из камня, а может, и не из камня, лишь обмазаны глиной, но явно принадлежали не людям.
Он медленно, осторожно стал спускаться вниз по колкой и какой-то привядшей траве. Первую встретившуюся ему цветастую коробку с глянцевым блеском он опасливо обошел стороной, вторую аккуратно ткнул кончиком сапога. Ничего не произошло. Потом попалось нечто, напоминающее сумку, но из белого полупрозрачного материала, потом что-то еще, вовсе уже непонятного происхождения и назначения. Но, видимо, ненужное, потому что брошенное кое-как, грязное и неприятно попахивающее.
Агнару стало не по себе. Но, посчитав, что сначала нужно проверить, действительно ли альвийка обманула его, или же этот мир тоже принадлежит смертным, просто каким-то другим, осторожно двинулся дальше. Меч он держал наготове.
К черной дороге он приближался, стараясь следить также и затем, что происходит справа и слева. А заодно и сзади – оказавшись в этом странном, неправдоподобно-странном мире, он понимал, что может опасаться чего угодно. Подойдя к самой обочине дороги, он вынул меч и осторожно потрогал дорогу. Она оказалась твердой, будто камень.
Мимо, обдав молодого мастера удушливой вонью, пронесся один из этих гигантских жуков, с визгом и скрипом остановился совсем рядом, и скандинав разглядел, что это не насекомое, а что-то вроде короткого корабля или закрытой ритуальной повозки с окнами, которая почему-то, – наверное, благодаря колдовству, – двигалась самостоятельно. А может быть, ее тянули за собой невидимые кони? Внутри сидели люди, но как только повозка остановилась, принялись выбираться из нее через странной формы двери.
– Эй, парень! – крикнул один из них. – Железяку продаешь?
Агнар смотрел на него, пытаясь сообразить, как себя следует вести. Язык явно был ему незнаком, однако он понимал все, что говорил ему незнакомец. И тон голоса, конечно, уловил, и неприятный запах перекисшего пива – тоже. Пьяны были все четверо, и молодой мастер вдруг понял – это люди, причем куда менее достойные уважения, чем он сам. Потому что мужчины так себя не ведут – лишь подростки, которых отцы вовремя не вразумили, могут поступать так глупо. Странные люди странного мира, ведущие себя чересчур развязно и очень неосторожно, так, будто мир лежит у их ног, и ничто не может оказаться сильнее их.
Молодой мастер испытал приступ омерзения и презрения.
– Я тебя спрашиваю, чувак – железяку продаешь? Я куплю. Сколько хочешь?
– Я не отдам тебе свой клинок, – холодно ответил Агнар. – Отойди.
– Тогда чего ты тут ею размахался, а? Ищешь неприятностей? Машину чуть не задел!
Скандинав холодно следил за каждым жестом незнакомца. Мало ли, вдруг эта уверенность коренится в каком-то таинственном боевом искусстве?
– А мужик-то вырядился, – развеселился еще один.
– Ага. Глянь на его ноги! Че, мужик, на ботинки денег не хватило? Так загони железяку и купи себе обувь.
– Че выпялился, а? – в юнце явно взыграло пиво. – Че глаза выпятил, ты, недоделок? – других слов, даже несмотря на чары, молодой мастер не понял. – Че, харю почистить, да? – и, шагнув к Агнару, замахнулся.
«Видимо, здесь, в этом мире, люди тоже не любят тех, кто отличается от них», – подумал тот. Бывший воин Хрольва Пешехода был достаточно разумным человеком, чтобы понять – если на его взгляд четверо парней, ехавших в крытой повозке, запряженной невидимыми конями, одеты более чем необычно, то и он на их взгляд, наверное, странен. Может, поэтому они и ищут ссоры с ним. Возможно, здесь так принято, и людей, чем-то отличающихся от остальных, немедленно уничтожают.
Однако уничтожить себя он позволять не собирался. Впрочем, судя по жесту – незнакомец попытался толкнуть молодого мастера в плечо, – нападающий имел лишь самое приблизительное представление о бое. Агнар не стал бить его мечом, просто оттолкнул, но уже так, как положено.
Парень полетел на черную, твердую, как камень, дорогу.
Но прежде, чем он вскочил, обиделись трое его спутников.
– Ах, ты так! – вскрикнул один из них, тот, что покрепче, и решительно двинулся на скандинава, делая угрожающие жесты.
– Да он просто напрашивается!
– Хочешь – значит, получишь, – бросил самый хлипкий и, похоже, самый пьяный из них и вытащил из-за пояса какой-то черный предмет.
От этого непонятного предмета отчетливо потянуло опасностью. Скандинаву трудно было представить себе, чем же таким может угрожать эта вещица размером с его ладонь, однако чутью своему привык доверять.
Он сделал шаг вперед и без затей, но и без спешки заехал хлипкому навершием меча в зубы, чтоб, по крайней мере, на какое-то время вывести его из строя. Схватившись за лицо, тот выронил черную штуку и упал на землю вслед за ней; опасный предмет Агнар на всякий случай отшвырнул ногой. Второму противнику молодой мастер двинул кулаком под дых. Живот у местного обитателя оказался на удивление нежным, тот прерывисто икнул, сложился вдвое и мягко повалился на землю – абсолютно беззвучно, корчась, словно червяк. Скандинав аккуратно положил меч у ног, перехватил руку последнего, еще не успевшего пострадать противника, и без затей врезал левым кулаком куда получилось. Под мозолистыми костяшками глухо хрустнула челюсть.
Развернувшись, он локтем подтолкнул своего противника и без труда сшиб его с ног, а затем, вложив меч в ножны, внимательно оглядел всех четверых. По крайней мере, двое нападавших, как он предполагал, должны были иметь возможность драться, однако они лежали и корчились от боли. Лишь самый первый, тот, которого он просто отшвырнул, приподнялся, но напасть не пытался, а бросился к чернеющей в траве опасной вещице, назначения которой молодой мастер не мог отгадать. Здесь все было просто. Скандинав догнал его в пару прыжков и пинком сшиб на землю, потом ударил еще один раз и, недоумевая, отошел от распластанного без сознания тела, пытаясь понять, почему здоровый и сильный вроде бы парень предпочел проиграть схватку, стоя на карачках, вместо того, чтоб выпрямиться и схватиться, как положено мужчинам.
«Должно быть, он предпочитает помощь колдовства», – подумал Агнар и решил не подходить к черной вещице. Мало ли какие сильные чары на ней лежат.
Он обошел четверых парней и с любопытством, но не без опаски, заглянул в крытую повозку, в которой они приехали. Правда, ничего особо интересного там не оказалось – два сидения, ложе со спинкой сзади, да еще большой круг у одного из двух передних сидений. «Точно ритуальное приспособление, – решил молодой мастер. – Раз наготове знак солнца. Странный, правда…» К невидимым коням он решил не приближаться, мало ли что, только аккуратно прикоснулся к кругу, обмотанному чем-то алым, плотным, вроде хорошо выделанной кожи, и, отвернувшись, стал подниматься по склону холма, направляясь туда, откуда собственно и пришел.
Воздух этого мира душил его. Меряясь силой с местными парнями, ему пришлось напрячься, и теперь он дышал так, будто принял участие в настоящей битве. Это очень ему не нравилось. В сознание даже закралось смутное подозрение, что оттого местные ребята столь слабы перед лицом настоящего противника, что их такими делает воздух. «Ну, я покажу этой альвийке, – Агнар стиснул зубы. – Если не отправит меня обратно, я ее…»
Что именно он сделает с вероломной девушкой из народа альвов, молодой мастер не додумал. Ему не хотелось – он надеялся, что она просто отомстила ему за отобранный браслет. Безделушку, тем более, если та обладает магической силой, он готов был вернуть, лишь бы только попасть обратно в свой мир. «Вот так приключение… Интересно, что скажет дядя, – размышлял скандинав. – Его бы это, наверное, позабавило».
Лес встретил Агнара настороженным молчанием. Через пару сотен шагов дышать стало легче. Он устроился на поваленном на стволе дерева и задумался.
Отсюда нужно было выбираться, вопрос лишь в том, как снова проникнуть в цитадель альвов. А то, что это потребует усилий, было понятно. В мир альвов можно попасть лишь тогда, когда они сами готовы пригласить человека, либо же если смертный достаточно искушен в магии. О чарах молодой мастер знал немного – помнил он лишь те наговоры, которые дядя заставлял его шептать во время работы, да еще заклинания, которые проговаривались при варке металла. Но и ежу понятно, что этого недостаточно.
О том, как попадают в холмы, принадлежащие альвам, он ничего не слышал.
Но следовало придумать хоть какой-нибудь ход, хоть что-нибудь для начала. Быть может, потом происходящее подскажет, что сделать еще. Агнар попытался вспомнить, что именно он делал перед тем, как встретился с Митиль, а потом вспомнил о ее браслете, извлек его из-за пояса и повертел.
На первый взгляд это была хоть и изящная, тонкой работы, но все-таки довольно обычная поделка – полоса металла, похожего на серебро, изогнутая змеей, делающей полтора оборота вокруг предплечья. Ее покрывали кельтские символы, и именно за это он решил ухватиться. Но вещицу, наверное, надо было надеть.
Промучившись несколько минут, он все-таки сумел натянуть браслет на запястье. После чего в задумчивости отправился искать место, где повстречался с девушкой в прошлый раз.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7