.. "
В глубине души Джо знал, что это правда.
Глава XXIV
Логан смотрел на мать, лицо его было бледным, глаза расширились от страха.
— Что ты будешь делать, мама?
Марианна стояла, охваченная дрожью, у письменного стола в кабинете, по-прежнему сжимая в руке безжизненную телефонную трубку. Приступ истерии вновь зарождался где-то внутри, угрожая вырваться наружу. Она чувствовала, что теряет контроль над собой, ощущала, как подкатывается к горлу комок, грозящий перейти в крик отчаяния и страха. Она ничего не могла поделать, не могла больше выдержать всего этого! Куда мог уйти Джо? Зачем ему нужно было вылезать через окно, обнаженному, и убегать из дома в бурю? Если он где-то на улице, как долго он сможет выдержать там?
Мысли, одна за другой, вихрем проносились у нее в голове, смятение нарастало с каждой секундой. Единственное, о чем она могла думать, так только о непреодолимом желании разрыдаться, упасть на диван и отключиться от всего.
Глаза стали стремительно наполняться слезами, но она понимала, что должна превозмочь нервный срыв, должна продолжать двигаться, по крайней мере, делать вид, что владеет ситуацией, если не ради своего собственного благоразумия, то хотя бы ради Алисон и Логана. Они выжидательно смотрели на нее, Логан с надеждой десятилетнего ребенка, а Алисон — с ясным пониманием охватившей ее паники. Она глубоко вздохнула и повесила, наконец, трубку на рычаг. На секунду задержала на ней руку, уверенная, что рука задрожит в то самое мгновение, как только она отнимет ее от аппарата, который должен был бы прийти ей на помощь, но, вместо этого, предал ее.
Она обдумывала, какие слова ей произнести, какие шаги предпринять, чем занять свои мысли, как отвлечься от того, что Джо больше нет в доме. Она услышала всплеск: с потолка упала капля воды в стоявший на полу таз, принесенный Алисон.
— Ванная, — выдохнула она, разум ее судорожно ухватился за что-то — хоть что-то! — чем можно было заняться до тех пор, пока она вновь не обретет способность ясно мыслить. — Принеси какие-нибудь тряпки из кладовой, Логан. — Чувствуя, что еле переставляет ноги, она покинула кабинет и через гостиную прошла в холл. Перед ней простиралась вверх лестница, на секунду она задумалась, а сможет ли вообще подняться по ступенькам. Затем услышала за спиной голос Алисон, пытавшейся успокоить ее.
— Ты не виновата, мама! И мы найдем его! Я знаю, мы найдем!
Кивнув головой, но будучи не в состоянии вымолвить хоть слово, Марианна поднялась по лестнице вверх.
Когда мать и сестра отправились на второй этаж, Логан прошел через столовую на кухню и едва направился к кладовой, как ему показалось, что он услышал какой-то звук у двери.
Какой-то царапающий звук!
Сторм! А может быть, даже и Джо!
Даже не остановившись, чтобы позвать мать, он бросился к задней двери и открыл ее, уверенный, что собака — или Джо — проскользнет внутрь.
Никого.
Нахмурившись, Логан выглянул наружу, в снежную бурю. Сначала он увидел лишь кружившиеся в водовороте снежинки, но затем мельком заметил что-то еще — что-то едва различимое — двигавшееся сквозь снежную пургу.
— Джо? — выдохнул он, но, прежде чем слово слетело с губ, призрак исчез за снежной завесой.
Но он видел его!
Он знал, что видел!
Он был там! Не раздумывая, Логан шагнул на небольшое заднее крыльцо, поднес руки ко рту и сложил их рупором.
— Джо! — закричал он. — Эй, Джо! Это ты?
Слова его отнес ветер, и он колебался, раздумывая, то ли пройти немного вперед — лишь ярд или два — и крикнуть вновь, то ли вернуться назад в дом. Но за него принял решение ветер: он набросился на мальчика, стал кидать в глаза снег, ослепив на какое-то мгновение. Логан повернулся, готовый вернуться назад, на кухню, как вдруг ветер, изменив направление, подул с новой силой, и задняя дверь с шумом захлопнулась перед самым носом Логана.
Он протянул руку к шарообразной ручке и попытался повернуть ее.
Заперта!
Почему только он не проверил ее, прежде чем выйти на улицу?
— Мама! — закричал Логан и начал колотить в дверь. — Мама, дверь захлопнулась, а я на улице! Впустите меня!
И вновь слова его унес ветер, едва он произнес их Логан почувствовал, как его охватывает панический страх, поскольку понял, что ванная комната находится с другой стороны дома. Они ни за что не услышат его криков, пока не спустятся вниз.
Окно! Может быть, ему надо разбить окно в задней двери?
Но мама убьет его! Он почти слышал ее:
— Ради всего святого, Логан, когда только ты начнешь думать, прежде чем что-нибудь сделать?
Он мог обойти дом, оставаясь на достаточно близком расстоянии от него, чтобы не потеряться в пурге и проверить все окна по пути. И если он не найдет ни одного незапертого, прежде чем доберется до противоположной стороны дома, тогда он сможет крикнуть, стоя под окном ванной комнаты. Они должны будут услышать его! Должны будут!
Логан дрожал от холода, ветер пробирался под свитер, который он надел раньше, когда все еще надеялся, что сможет выйти на улицу и поиграть в снегу. Сейчас, однако, он пожалел, что не надел хотя бы куртку, прежде чем вышел на крыльцо. Но кто мог подумать, что эта старая проклятая дверь захлопнется!
Сгорбившись и втянув голову в плечи, пытаясь защититься от порывов ледяного ветра, он сошел с заднего крыльца и двинулся к фасаду дома, проверяя каждое окно на своем пути.
Но все они были заперты.
Он уже подходил к фасаду дома, когда вновь заметил краем глаза какое-то движение. Он повернулся, изо всех сил стараясь получше разглядеть, что там, но на сей раз видение не исчезло в водовороте белоснежных хлопьев.
Вместо этого он увидел, как навстречу ему движется огромная тень, появившаяся из снегопада, подобно страшному дьяволу из преисподней. Едва Логан рассмотрел грубое, заросшее бородой лицо горного человека, — копна его темных волос была припорошена снегом и спутанные космы беспорядочно развевались под порывами ветра, — как у мальчугана пропал голос, буквально застрял в горле, и он бросился бежать. Логан забыл о доме, мысль об опасности замерзнуть в снежной буре тут же выскочила у него из головы. Увидев искаженное лицо ужасного видения, которое появилось из-за снежной завесы, Логан устремился прочь, с трудом преодолевая наметенные ветром сугробы, спотыкаясь, он убегал все дальше в метель, и, если бы обернулся назад, то не смог бы уже различить дом, который находился всего лишь в десяти ярдах от него.
Когда он, споткнувшись, упал лицом в снег, то почувствовал на своем теле руки.
Сильные ладони, с такими длинными и острыми ногтями, что он ощущал их даже через свитер.
Тут он обрел свой голос и издал крик ужаса, но было уже слишком поздно.
Он почувствовал, как мужские руки подняли его вверх и держали, не давая возможности двигаться.
— Не-е-ет! — вновь закричал Логан. — Пустите меня! Помогите! Мама! Мама!
— Тсс, тсс, — произнес Шейн Слэтер, пытаясь удержать извивающегося мальчика. — Хочу отнести тебя...
Но, прежде чем он успел договорить, раздался яростный собачий вой. Из снежного вихря выскочил Сторм и напал на Шейна Слэтера — зубы оскалены, глаза сверкают, взгляд прикован в ненавистному человеку, один только запах которого всегда вселял в него ужас.
Сейчас, однако, пес не замечал ничего, кроме грозившей мальчугану опасности. Инстинкт защитить мальчика взял верх над страхом, который он испытывал при появлении этого человека. Со сверкающими глазами Сторм взметнулся ввысь, нацеливаясь на горло мужчины, руки которого держали Логана Карпентера.
Реакция Шейна Слэтера, остолбеневшего от внезапного нападения собаки, была непроизвольной: он поднял вверх руки, чтобы защитить горло от звериных клыков, с которых капала слюна.
Поднял вверх руки, в которых до сих пор держал Логана Карпентера.
Слишком поздно попытался он увернуться, защитить мальчика и самого себя от челюстей немецкой овчарки.
Заметив, что намеченная жертва пытается ускользнуть, Сторм высоко в воздухе изогнулся всем телом, и его мощные челюсти, щелкнув, сомкнулись, вонзившись в человеческую плоть.
Плоть Логана Карпентера.
Собачьи зубы впились Логану в шею, перекусив яремную вену. В то же мгновение Шейн Слэтер наклонился, чтобы положить мальчика на землю, и схватил пса, зажав его морду в одной руке, а шею — в другой. Быстрым резким движением он освободил Логана от мертвой собачьей хватки. Сторм пронзительно взвизгнул от сильнейшей боли: руки Слэтера свернули ему нижнюю челюсть.
Оставив подергивающуюся от боли собаку лежать на снегу, Слэтер поднял Логана, крепко прижал его к массивной груди и склонился над ним, пытаясь защитить от ледяного ветра.
Из раны на шее Логана обильно текла кровь, она лилась на густую бороду Шейна Слэтера, стекала по курчавым волосам, покрывавшим его тело.
— Нет, — тихо шептал Слэтер, и сам едва слышал свой голос, исполненный незнакомого монотонного звучания. — Не умирай... Пожалуйста, не умирай... Я должен прекратить это... не могу прекратить... не хотел... никогда не хотел... больше не... пожалуйста, больше не... пусть оно пройдет...
Он покачивался из стороны в сторону, склоняясь все ниже и ниже, изогнулся всем телом, желая защитить умирающего ребенка, тихое монотонное бормотание сменилось глухими рыданиями.
Наконец, когда прекратила идти кровь из раны на шее Логана, и тело мальчика, слабое и безжизненное, обмякло у него в руках, Шейн Слэтер осторожно положил его на мягкий снег и выпрямился.
Он понимал, что произойдет, когда мальчика обнаружат. Во всем обвинят его, поскольку никто никогда не поверит, что он пытался защитить ребенка, пытался спасти его, чтобы тот не замерз на улице.
Пошатываясь, мужчина двинулся прочь, в бурю, губы его шевелились, но из горла не вырвалось больше ни единого звука; разум его угасал, сознание дробилось на отдельные фрагменты.
Он вновь пошел в обход дома, заглядывал в окна, видел танцующие языки пламени в камине, удобную мебель, ярко освещенную кухню, наполненную разными продуктами, которые он не пробовал в течение почти четырнадцати лет.
Прошло почти четырнадцать лет с тех пор, как он бывал в подобном доме, четырнадцать лет с тех пор, как он увидел мужчин, которые приехали в город, разыскивая его, как он принял решение исчезнуть в горах, чтобы не позволить им увезти себя и вновь запереть.
Сегодня, еще один раз перед тем, как умереть, он войдет в тепло дома.
Настоящего дома.
Этого дома.
Глава XXV
Оливия Шербурн беспокойно расхаживала по маленькой гостиной своего дома, расположенного в долине чуть ниже ранчо Эль-Монте. Каждые несколько секунд она подходила к окну, чтобы взглянуть на бушующую снаружи снежную бурю.
Казалось ли ей, или ветер, действительно, начал постепенно ослабевать?
Снег наметало каким-то странным образом: северный ветер задувал по горному склону от дома Оливии вниз через долину, и хотя фасад был занесен сугробами чуть ли не до подоконника, небольшое, обнесенное забором пастбище, простиравшееся от задней стены дома до узкой полоски осин и тополей, которые росли по берегам Волчьего ручья, извивающегося вдоль границы ее владений, оставалось еще достаточно чистым. Оливия попыталась мысленно представить себе дорогу, ведущую вверх, к долине. Большая часть ее будет достаточно проходима, и хотя с южной стороны наметет сугробы, северная часть дороги будет свободна.
Дважды она снимала телефонную трубку, чтобы позвонить Марианне Карпентер, но оба раза ее номер был занят.
А сейчас, когда она попыталась сделать это в третий раз, трубка молчала, и она поняла, что могло случиться.
Телефон Марианны просто вышел из строя раньше ее собственного.
Но если телефон не работал, почему Марианна не посадила детей в машину и не спустилась вниз? Вновь взглянув через окно на улицу, Оливий подумала, что знает ответ. Марианна предпочла остаться дома и не рисковать, чтобы где-нибудь по дороге не застрять в машине с тремя детьми.
Тем более, если она думает, что Шейн Слэтер может находиться где-то поблизости и разыскивать Джо.
А возможно ли это на самом деле? Сама мысль казалась ей далекой от реальности.
И все же, вспоминая события четырнадцатилетней давности — неужели это было так давно? — Оливия задумалась.
Она никогда не испытывала теплых чувств к Слэтеру, даже когда знала его под вымышленным именем Рэнди Дуррелл. Когда она впервые увидела его, то не могла совместить имя с конкретным человеком. Имя Рэнди всегда казалось ей каким-то нежным мальчишеским, но Рэнди Дуррелл совсем не соответствовал этому образу. С самого начала она разглядела в его глазах странный холодный блеск, что заставило ее задуматься, вполне ли он нормален.
Шейн был большим и тихим, но не таким тихоней, который вселяет ощущение спокойствия и умиротворенности. Скорее, в нем чувствовалось внутреннее напряжение, как будто все туже и туже подкручивали где-то внутри пружину, и с каждым днем возрастала угроза того, что он может взорваться.
Но Одри была от него без ума, и когда она узнала, что за ним охотится ФБР, просто замкнулась в себе.
Знала ли она тогда, что была беременна?
Гораздо важнее, знал ли об этом Шейн Слэтер?
Даже если не знал, что Одри носит его ребенка, он, тем не менее, мог относиться к такому типу мужчин, которым нравится скрываться в горах, рассчитывая лишь на самого себя, и водить за нос пытающихся разыскать его людей.
Возможно, он считал, что бросает вызов.
А еще один вызов, поняла сейчас Оливия, мог заключаться в том, чтобы остаться в округе и наблюдать за Одри.
Наблюдать за ней и преследовать ее?
Возможно, даже попытаться вернуться к ней, когда охота за ним прекратится?
А если он знал, тогда предположение Марианны не кажется таким уж нелепым, и едва Оливия осознала это, как ее беспокойство о Марианне и детях переросло в настоящий страх.
Даже если они останутся сегодня вечером в доме, надежно запертом на все замки, проблемы возникнут утром. Предполагая, что к рассвету снежная буря утихнет, Оливия знала, что снегоуборочная машина из города поднимется наверх и будет около ее дома к восьми или восьми тридцати, но на ранчо Эль-Монте она не поедет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50