Longsoft
«Липатов В.В. Дом на берегу»: Сов. Россия; Москва; 1983
Виль Владимирович Липатов
ВОРОТА
Все началось со знаменитых «ста пятидесяти граммов». В день получки тракторист Евгений Котосонов находил еще двух приятелей – безразлично кого, и где-нибудь в темном уголке они делили бутылку на троих. На этом Евгений останавливался: шел в радостном возбуждении достраивать дом для своей громадной семьи – жена и пятеро детей. Молодой и сильный, намертво вязал сруб, топор в руках, казалось, ходил сам собой. Евгений Логинович вообще был человеком сильным. Это он спас трактор Салиховского, когда тракторист завел пускач на включенной скорости. Машина уже висела над кромкой оврага, но попятилась, как только Евгений запрыгнул в кабину. И выглядел он значительно моложе своих лет – не было припухших глаз, морщин на лбу. Одним словом, ходил по деревне гоголем, вызывал зависть замужних женщин.
– Ты на Котосонова погляди! – пилили они мужей. – Никогда пьяным не бывает, работящий, все в дом несет!
Жена Нина Сергеевна считала себя счастливой особенно в те минуты, когда дети встречали отца – висли на шее, облепливали ноги так, что нельзя было сделать и шагу. Он валился на пол, чтобы устроить «кучу малу».
Все было хорошо и на работе. Перевыполнял нормы, держал в готовности трактор – всегда обихоженный и отрегулированный. Работал с удовольствием – приятно было посмотреть на вспаханную землю или скошенную траву. На колхозные собрания и в контору ходил с чистым сердцем, не боялся смотреть людям в глаза, а между тем, продолжал принимать свои «законные» сто пятьдесят граммов водки, не ведая, к чему это может привести.
Наступил, однако, тот морозный пасмурный день, когда домой можно было не торопиться, и, как бы сама собой, возникла вторая бутылка водки. Закусывать было нечем, пришло опьянение и вместе с ним пьяная раскованность. В дом он ввалился с песней, испугав жену и детей, потребовал еще водки. Жена Нина Сергеевна – она тогда не понимала, что делает, – купила бутылку, а вот дети с их инстинктивным чувством беды попрятались. Почуяла несчастье и мать Евдокия Федоровна: пришла в горницу, села рядом с выпившим сыном, но ничего не сказала, а только горестно вздохнула. Отец Евгения, погибший на фронте в сорок первом году, был человеком непьющим.
В этот раз все обошлось благополучно – не привыкший еще к большим дозам алкоголя, Евгений Логинович уснул раньше, чем кончилась водка. Пробуждение было кошмарным. Вспомнив вчерашнее – материнскую тоску, спрятавшихся детей, испуганное лицо жены, – он опустил голову, так как не мог смотреть в глаза домочадцев. Было стыдно и больно. Да и состояние было отвратительное: болела отчаянно голова, тряслись руки, тело казалось чужим. Есть не хотелось, только потыкал вилкой в картошку, зажаренную со свиным салом и мясом. За завтраком никто не произнес и слова – тоже смотрели в тарелки. Когда стало невмоготу, Евгений сказал:
– Этого больше не будет, так и запомните! Мать, Нина, ребята, хоть слово скажите. Я же пообещал, что такого никогда не будет… Не пьянчужка же я подзаборный!
Обстановка понемногу разряжалась: улыбка сына Олега, слова жены: «Да ты поешь как следует!» – верящие, потемневшие глаза матери, наконец, всеобщий вздох облегчения, и Евгений Логинович осторожно – по-прежнему стыдливо – поднял глаза. Сам почувствовал облегчение, да и мать вдруг сказала:
– Ну, погоревали – и хватит! С каждым может случиться промашка…
Легкий морозец на улице, встречи с весело улыбающимися знакомыми, уважительные поклоны стариков, наконец, свой новый, ярко покрашенный трактор – все привычное, все свое – вернули Евгению Логиновичу если не хорошее, то рабочее настроение. И хотя по-прежнему отчаянно болела голова, он старательно работал на подвозке кормов. Дома его ожидало привычное: восторги детей, приветливость жены и матери. Одним словом, все было хорошо до очередной зарплаты; на этот раз они незаметно выпили три бутылки водки на троих, за пьяными разговорами не заметили, как бежит время, и Евгений вернулся домой после двенадцати, громко потребовал, чтобы Нина достала остатки водки.
– Давай, давай! Там больше половины, а завтра выходной, вставать не надо…
И впервые в жизни напился так, что заснул одетым на полу: на кровать его затащить не смогли, и впервые в жизни Евгений Логинович не мог вспомнить, что было вчера. Почему он лежит на полу? Кто его привел домой? Вообще, что происходит, если он без боли не может повернуть голову или поднять руку? С неимоверным усилием Евгений встал на ноги, на неверных ногах пошел бродить по дому. Не было никого, кроме матери, а она сказала:
– Нина увела детей, чтобы не видели, как ты спишь на полу…
В другое время Евгений Логинович воспринял бы это как кошмар, ужас, падение, но сейчас в гудящей голове все перемешалось, страдания похмелья были такими тяжелыми, что он жил только ими. Снять спецовку и надеть костюм он был не способен, умыться и побриться – тоже, и вот в таком виде пошел искать вчерашних собутыльников Михаила Киселева и Владимира Шемета. Нашел он их в гараже, в тайном местечке, где они делили меж собой бутылку водки. Приходу Евгения обрадовались: «Держи стакан! Что значит – не можешь? Сможешь, если пропадаешь с похмелья… Держи, держи стакан! Ну, с богом, приятели!» Евгений выпил водку судорожно, долго сидел с открытым ртом, чтобы не вырвало. И вот алкоголь начал действовать: перестала болеть голова, появилась легкость в теле, а с этим и мысль: «Ничего плохого я не сделал! Переночевал на полу – велика беда? Бывает и хуже!»
С этого утра Евгений Логинович Котосонов стал заправским пьяницей, алкоголиком. Он начал пить чуть ли не каждый день, опохмелившись, пьяным выходил на работу, садился за рычаги трактора, и ему казалось, что этого никто не замечает, никто ничего не знает, кроме членов семьи, которые все продолжали хранить тайну в надежде, что отец семейства опомнится. Не зная, что такое алкоголизм, Нина наливала заранее припасенную водку – тонкий стакан, да еще и с верхом, – и просила как милостыню:
– Да не пей ты, Валентин, с кем попало и где придется! Приходи с работы прямо домой – найдется, что выпить… Все не на людях!
Слава пьянчужки бежала впереди Евгения Логиновича, а те, кто похитрее, стали пользоваться его слабостью. Подвез тайком дрова – бутылка водки, вспахал огород – тоже бутылка водки. И эти же люди, которым он делал услуги, вслед ему усмехались: «Этот за бутылку мать родную не пожалеет!»
Наконец и руководство совхоза (колхоз стал совхозом) обратило внимание на всегда подвыпившего тракториста. Михаил Иванович Гусев – директор хозяйства – как-то вызвал к себе Котосонова, долго разглядывал его опухшее лицо, видел, как у тракториста дрожат руки, почувствовал в кабинете запах алкоголя, и больше удивился, чем разгневался.
– Не умеете пить, не пейте! Вот до чего дело дошло: не способны достать из пачки сигарету… Да вас надо немедленно вытащить на общее собрание, а от меня получайте строгий выговор с предупреждением. Если еще раз покажетесь на людях пьяным, будете уволены…
Евгений поднялся, тихо вышел из кабинета, думая: «Куда же я денусь, если меня уволят из совхоза?» Он и не заметил, как подошли Михаил и Владимир, взяли под руки, чтобы утешить, посочувствовать, помочь:
– Все перемелется, мука будет! Не горюй!
– Как он тебя может уволить, если трактористов не хватает?
– Раздавим бутылку! Семь бед, один ответ. Подкрепившись, Евгений Логинович все-таки поспешил домой и очень удивился гостю, сидящему в большой комнате. Это был Семен Никитич Дуфалов – старый член партии, пожилой человек, родившийся еще в конце прошлого века. Он что-то говорил жене Нине – бледной от волнения, – и сразу замолк, как только увидел Котосонова.
– Ага! – оживился старик. – Сам виновник торжества явился… Да ты не бойся, поближе подходи. Я и так вижу, что под хорошим градусом… Садись!
– Ну сел!
– Вот уж спасибо! Хочешь послушать, как я Нину распекаю за твои утренние опохмелки?.. Умная женщина твоя жена, а вот в пьянстве не разбирается… Больше не будешь получать по утрам водку!
Это была последняя ступенька, с которой опустился вниз потерявший себя человек. Наутро, зная, что водки нет и не будет, не смог оторвать голову от подушки – психологический фактор оказался могущественным. Сколько он ни упрашивал Нину, ничего не получилось. Тогда Евгений Логинович – это уже было часов в десять утра – со стонами, словно в тумане, поднялся, кое-как оделся, доплелся до опустевшего гаража. Четыре рубля ему одолжили не сразу – с ухмылочкой, со снисходительным похлопыванием по плечу:
– Запомни! У меня строго: не отдашь деньги в пятницу, больше ни гроша не получишь!
Ремонтники хохотали в спину уходящего Котосонова. Он все слышал, понимал, до какой жизни докатился, но водка была сильнее человека. У него не было ни стакана, ни сухой корочки хлеба, и вообще он был один-одинешенек на главной улице деревни, а сил дойти опять до гаража не хватало. Он сорвал жестяную пробку, приник к горлышку бутылки и на этот раз не понимал, что превратился в подзаборного пьяницу. Так начались невыходы на работу, опоздания, не заводящийся трактор, словно специально покрытый толстым слоем грязи. А Семен Никитич Дуфалов ни перед чем не останавливался. Он организовал встречу Котосонова с секретарем партийной организации Владимиром Трофимовым – тоже трактористом. Евгений Логинович вел себя как матерый алкоголик: со всем соглашался, обманывал и самого себя, обещая прекратить пьянство. Когда обещание не было выполнено, в дело вмешалась Тамара Ивановна Цыганова – управляющая Увойловского отделения совхоза. О чем они говорили, так никто и не узнал, но два-три раза Евгений приходил домой почти трезвым, виновато улыбался, поблагодарил за помощь Семена Никитича Дуфалова.
– Буду держать себя в струне! – пообещал он старику.
– Простите за все! – повинился перед женой и детьми.
Через три дня после этого и произошла катастрофа – будучи очень пьяным, Евгений Котосонов сшиб трактором ворота скотного двора – он подвозил корма. На место происшествия прибежала Тамара Ивановна Цыганова, пришел и Семен Никитич, мгновенно собралась толпа, состоящая из ребятишек, старух и стариков. Но не это потрясло Котосонова; его потрясло поведение Тамары Ивановны Цыгановой и жены Нины. Стояли полуобнявшись, стараясь удержаться от бабьих горючих слез, молчали, не в силах произнести и слова.
– Ремонтируй ворота! – распорядилась, наконец Тамара Ивановна. – Срок – сутки!
В толпе не было ни Михаила Киселева, а главное – кузнеца Владимира Шемета, без которого ремонт был невозможен. Как это часто бывает среди пьяниц, собутыльники попрятались. Одиноким стоял Евгений Логинович перед смеющимися над ним людьми и благодарен был только осеннему дню – очень быстро смеркалось, и, как только люди разошлись, словно по волшебству, появились и Михаил и Владимир. Последний сказал:
– Не так страшна беда, как ее малюют… Пошли в кузню, за бутылку выкую новые петли…
И опять Котосонов испытал потрясение: нужно было покупать бутылку водки человеку, с которым напился до того, что не мог трактором попасть в ворота. Однако до конца он мысль довести не мог и только кивнул Шемету: «Будет водка!» Ни Шемет, ни Котосонов не подумали, что завтра воскресенье, выходной день. А оно так и было. Посмотреть, как Котосонов будет навешивать ворота, собралась чуть ли не вся деревня. Поднявшись на несколько ступенек по лестнице, Евгений Логинович увидел, что в толпе не было ни его жены, ни его детей. «Отсиживаются!» – подумал он и почувствовал, что его насквозь продувает ветер поздней осени. Слышался хохот, выкрики ребятишек, издевательское подначивание:
– Давай, давай, Котосонов! Лезь выше!
На землю Евгений Логинович спустился в страхе и стыде. До чего же он докатился, если сделался посмешищем всей деревни, если дети, жена и мать стыдились его?! Что делать? Можно ли, не поздно ли вернуться в хорошее прошлое?
– Ставь бутылку! – попрошайничал Владимир Шемет. – Ворота-то лучше прежних…
Ничего не видя, ничего не слыша, Евгений Логинович обошел толпу стороной, добравшись до родного дома, со словами: «Кончилась моя водка!» – ничком упал грудью на кровать. Не веря сыну, мужу, отцу, в доме плакали…
С тех пор прошло восемь лет, в деревне успели забыть историю с воротами и пьянством Котосонова, но его пример был заразительным: совсем отказались от водки Вячеслав Горшков, Владимир Кутьинов, перестали показываться на людях пьяными Шемет и Киселев. Забыла страшное прошлое и родная семья, а руководство совхоза, окончательно уверовав в Евгения Логиновича, поручило ему руководство звеном по выращиванию и уборке картофеля.
Познакомились мы с Евгением Логиновичем в Новой Рузе, которая готовилась отметить 650-летие существования города. Подъехал Евгений Логинович на новеньких, недавно купленных «Жигулях», загорелый, подтянутый, со славной улыбкой и легкой походкой. Он немножко задирал нос, но это, наверное, от того, что в прошлом году его звено при обязательстве взять с гектара 140 центнеров картофеля, взяло по 190. Звеньевой уверен, что нынешний год даст еще большую прибавку. Об алкоголе он разговаривает спокойно:
– Если человек очень захочет, он способен на все и даже больше… Садитесь в машину, посмотрите картофельные поля.
Мы спросили:
– Евгений Логинович, а если бы не было эпизода с воротами?
Он только усмехнулся:
– Нашлось бы что-нибудь другое… У каждого найдутся свои ворота, если человек хочет без стыда смотреть людям в глаза! – Он подумал и добавил: – Только надо очень захотеть!

1