– Странный дом, – перебила их сестра Баркер. – Я думала, что здесь полно прислуги. Почему в доме так пусто?
– Да, очень странно, – заметила миссис Оутс. – Всегда было трудно находить прислугу, особенно молодых девушек. Во-первых, дом очень уединенный. И потом, у него дурная слава.
– Дурная слава? – подхватила сестра Баркер, а Элен навострила уши, с нетерпением ожидая ответа миссис Оутс.
– Да. Сейчас это уже почти легенда, но во времена отца нынешнего хозяина, сэра Роберта, одна из горничных утонула в колодце. Ее обманул поклонник, и поэтому все считали, что она бросилась в колодец. Кроме того, было еще убийство… младшая кухарка, которую нашли в доме мертвой. У нее было перерезано горло. Она ненавидела бродяг и всегда прогоняла их. Слышали, как один из них угрожал разделаться с ней. Его так и не нашли. С тех пор от дома попахивает чем-то неприятным.
Элен крепко сжала руки.
– Миссис Оутс, а где точно произошло убийство?
– В темном проходе, там, где погреб. Мы с Оутсом зовем это место «тропа смерти».
– Когда это случилось? – спросила Элен.
– Незадолго до смерти сэра Роберта. Леди Варрен хотела оставить дом, потому что невозможно было найти прислугу. Они все время ссорились, пока не произошел этот несчастный случай.
– А у профессора тоже трудности с прислугой? – поинтересовалась сестра Баркер.
– До сих пор не было, – ответила миссис Оутс. – Всегда можно найти старушек и пожилых женщин, подходящих для приличного и спокойного дома. Все было хорошо до тех пор, пока снова не начались убийства.
Сестра Баркер с мрачным удовлетворением облизнула губы.
– Одно из них произошло довольно близко, правда?
– Всего за несколько миль.
– Ну что ж, – заметила сестра Баркер. – Мне нечего бояться, раз она здесь.
– Вы имеете в виду мисс Кейпел? – спросила миссис Оутс.
– Конечно.
– Почему же убийца должен обязательно выбрать меня? – возразила Элен.
– Потому что вы молодая и хорошенькая.
– В таком случае мне тоже ничего не угрожает. Ни один мужчина даже не посмотрит на меня, пока здесь находится невестка профессора. От нее так и разит сексом.
Сестра Баркер с мрачной многозначительностью покачала головой.
– Нет, ей как раз нечего беспокоиться.
– Почему?
– Разве вы не заметили, что убийца всегда выбирает девушек, которые сами зарабатывают себе на жизнь? Может быть, это какой-нибудь контуженный, который вернулся с фронта и увидел, что на его прежнем месте работает женщина? Вся страна кишит работающими женщинами, как червями, пожирающими все рабочие места. А мужчины умирают с голоду.
– Но ведь я не занимаюсь мужской работой, – возразила Элен.
– Занимаетесь. Теперь в домах много мужской прислуги. И здесь есть мужчины. Ее муж. – Сестра Баркер кивнула в сторону миссис Оутс. – Вместо того, чтобы сидеть дома, вы уехали на заработки и отнимаете заработок у других.
– Ну… а вы?
– Сиделками всегда были только женщины.
Миссис Оутс, поднявшись со стула, сделала попытку разрядить напряжение.
– Ну ладно, кто бы там ни хотел обидеть нашу маленькую мисс Кейпел, ему сначала придется иметь дело с Оутсом и со мной.
– Мне не страшно, даже если убийца выбрал именно меня, – ответила девушка.
Но сестра Баркер, словно побуждаемая неким сверхъестественным инстинктом, оживила уснувший было страх Элен.
– Во всяком случае, – заметила она, – у вас будет очень приятная компания – леди Варрен. Сегодня вы будете спать в ее комнате.
Слушая ее, Элен поняла, что все кончено. Леди Варрен чувствовала, что Элен обязательно придет к ней. Старуха скалила зубы, как крокодил, знающий, что его жертва не ускользнет от него.
Старуха будет ее ждать.
Глава VIII. РЕВНОСТЬ
Чем больше Элен раздумывала о перспективе провести ночь в Синей Комнате, тем меньше ей это нравилось. Элен была уверена, что мисс Варрен поддержит сиделку: статус сестры Баркер, опытной специалистки, был значительно выше, чем статус помощницы, не имевшей никакой специальности. Кроме того, у Элен было смутное подозрение, что доктор поддержит сестру – из чисто эгоистических соображений.
«Если он изменит мне, я должна буду стиснуть зубы и примириться, – думала Элен. – Но сначала я должна сделать отчаянную попытку и воззвать к его лучшим чувствам».
Пока Элен в кухне натирала мускатные орехи. Симона в гостиной бросила сигарету в огонь в камине, зевнула и встала. Голова ее супруга сразу же вынырнула из-за книги.
– Куда ты идешь? – спросил он.
– Одеться к обеду. А что?
– Просто пробный ход, чтобы начать разговор. Культурный человек не может постоянно молчать, как это делаешь ты.
Глаза Симоны блеснули из-под накрашенных бровей.
– Ты все время спрашиваешь, – сказала она. – Я не привыкла к допросам, мне они неприятны. И вот еще что. Я не люблю, когда за мной следят.
Ньютон выпятил нижнюю губу и тоже бросил сигарету в огонь.
– Совершенно случайно я иду туда же, куда и ты, моя дорогая. Я тоже иду переодеваться к обеду.
Симона круто повернулась.
– Послушай, из уважения к профессору я не хочу устраивать тебе сцены в этом доме. Но предупреждаю раз и навсегда, с меня довольно!
– И я тоже предупреждаю тебя. С меня довольно твоих заигрываний с Райсом.
– Ох, не будь таким дураком и не начинай снова свои средневековые штучки. Я свободна и могу поступать, как хочу. Могу бросить тебя и сделаю это, если ты будешь продолжать в том же духе.
– Может быть, потому-то я и стремлюсь удержать тебя, – ответил Ньютон. – Не забывай, единственный капитал членов этого семейства – мозги.
Лицо Симоны разгладилось. Она посмотрела на мужа с некоторым интересом и, обернувшись у дверей гостиной, произнесла:
– Я иду наверх. Одна.
Ньютон мрачно взглянул на нее и поглубже сел в кресло. Но через некоторое время, отбросив книгу, бесшумно поднялся по ступенькам и, прислушиваясь, остановился на площадке.
Симона поднялась на третий этаж, но не пошла в Красную Комнату. Вместо этого она подошла к двери Райса и легонько постучала:
– Стив!
Стефан лежал на кровати и курил. На его груди покоилась голова щенка. Услышав голос Симоны, Стефан нахмурился, а щенок повернул морду к двери. Белки его глаз сверкнули.
– Не входите! – крикнул Стефан. – Я не одет.
– Поскорее! Я хочу вас видеть.
Симона направилась в Красную Комнату, которой уже успел завладеть ее супруг.
– Что, не повезло? – нарочито игривым тоном спросил он, снимая пиджак.
– Я просила не ходить за мной.
– Я и не ходил. Я просто двигался, повинуясь законам природы. Даже ледники движутся, хотя мы не замечаем этого.
– Если бы вы двигались с той же скоростью, что и ледники, я бы не жаловалась.
Подойдя к гардеробу, Симона вынула черное бархатное платье, которое надевала к обеду с тех пор, как приехала в этот дом. Но потом отложила это платье и выбрала бледно-розовое атласное.
– Прелестное платье для семейного обеда в сельской местности, – фыркнул Ньютон.
– Я надела это платье не для вашего семейства, – презрительно ответила Симона.
Закончив свой туалет, она вышла из комнаты и нарочно оставила дверь открытой, чтобы муж мог слышать, как она идет к двери Стефана.
– Стив, – снова позвала Симона. – Я хочу с вами поговорить.
– А, ладно.
Вышел Стефан, заспанный и растрепанный.
– У вас растрепались волосы, – сказала Симона, обеими руками разнимая его густую шевелюру.
– Не надо. – Стефан сделал попытку вырваться. – Я не люблю, когда меня трогают.
– Но мне это нравится.
– Тогда продолжайте, дорогая.
Стефан поднял голову и, ехидно улыбаясь, посмотрел на Ньютона.
– Все это предназначается вам, Варрен. Ваша жена только практикуется на мне. Ньютон ухмыльнулся:
– Надеюсь, моя жена и дальше будет использовать вас вместо манекена. Лишь бы она оставила меня в покое.
Симона посмотрела на упрямый ежик рыжих волос.
– Хоть причесывай, хоть нет – никакой разницы, – сказала она. – Стефан, вы еще не выразили своего восхищения моим новым платьем.
– Сногсшибательно. Я убит. Очень красиво, и, главное, все на виду. Теперь уж никто не примет вас за монахиню.
Ньютон пожал плечами и отвернулся.
– Боюсь, что платье моей жены для меня не такая новость, как для вас. Да, между прочим, куда вы дели вашу собаку?
– Она в моей спальне.
– В спальне? Вы действительно зашли слишком далеко. Вряд ли это порядочно по отношению к хозяйке дома. Если хотите принять совет, отведите ее на ночь в гараж.
– От вас я ничего не приму, – огрызнулся Стефан.
– Даже мою жену? Что ж, большое спасибо.
Насвистывая и безуспешно притворяясь, что ему все безразлично, Ньютон сбежал по ступенькам, ни разу не оглянувшись.
– Пусть меня повесят, если я засуну щенка в эту проклятую дыру, – бушевал Стефан. – Он останется здесь, или я уйду вместе с ним.
– Ради бога, забудьте о собаке, – воскликнула Симона. – Лучше скажите, вам действительно нравится мое платье?
– Вот что я могу сказать, – продолжал бушевать Стефан. – Мне приятно смотреть на спину боксера, когда я поставил на него, но вне ринга мне наплевать на все голые спины на свете.
– Грубиян! – крикнула Симона. – Я надела это платье для вас. Я хочу, чтобы вы навсегда запомнили наш последний вечер. И меня.
– Простите, дорогая, но после обеда я иду в бар.
Глаза Симоны загорелись ревностью.
– У вас свидание с официанткой, у которой волосы, как пакля!
– Белочка? Да, верно. Но меня интересует нечто другое. Пиво. Замечательное пиво.
– Лучше останьтесь со мной… Вы единственный мужчина, которого мне пришлось просить об этом.
Стефан надул губы, словно избалованный ребенок. Ему хотелось провести вечер в мужском обществе, хотелось полной свободы и приятных собутыльников, которых он мог найти в маленьком сельском баре. Светловолосая хозяйская дочка была лишь незначительной частью этих радостей, поскольку наливала ему пиво в кружку. С шумом захлопнув за собой дверь, Стефан бросился на кровать.
– Женщины хуже черта, – обратился он к щенку. – Никогда не женись, приятель.
Симона, чье настроение значительно ухудшилось, сбежала по ступенькам. На втором этаже она столкнулась с миссис Оутс, которая показывала новой сиделке комнату больной. Увидев сестру Баркер, Симона немного успокоилась. Ревность дошла в ней до таких пределов, что ее раздражало бы присутствие хорошенькой сиделки.
– Это молодая миссис Варрен, – прошептала миссис Оутс и постучала в дверь Синей Комнаты.
Мисс Варрен открыла дверь, и в ее водянистых глазах появилось нечто вроде удовлетворения.
– Я очень рада, что вы приехали, сестра.
– Не сомневаюсь, что вы с удовольствием уступаете мне место, – заметила сестра Баркер. – Могу я видеть больную?
Она уверенно вошла вслед за мисс Варрен в Синюю Комнату и остановилась у кровати, где, съежившись в комок, лежала леди Варрен. Глаза у нее были закрыты.
– Надеюсь, вы ей понравитесь, – нерешительно пробормотала мисс Варрен.
– О, мы скоро подружимся, – уверенно ответила сестра Баркер. – Я умею обращаться со стариками. С ними надо вести себя ласково, но твердо. Они точно дети.
Леди Варрен открыла один глаз, имевший отнюдь не детское выражение.
– Это новая сиделка? – спросила она.
– Да, мама, – ответила мисс Варрен.
– Отошли ее.
– О боже, – прошептала она. – Боюсь, что вы тоже ей не нравитесь.
– Пустяки, – заверила сестра Баркер. – Мы сегодня немного раздражительны, вот и все. Скоро это пройдет.
– Отошли ее, – повторила леди Варрен. – Я хочу опять ту девушку.
Сестра Баркер воспользовалась случаем завоевать благосклонность больной.
– Сегодня вы получите ее, – пообещала она и отвела мисс Варрен в сторону.
– Есть здесь немного бренди? Врачи рекомендуют мне принимать немного стимулирующего.
Мисс Варрен беспокойно оглянулась.
– Я думала, вас предупредили, что в доме не подают спиртного. Поэтому вам больше платят.
– Но ведь нельзя не иметь бренди в комнате больного, – настаивала сиделка.
– Моей матери не дают бренди, она живет на кислороде… Без него она не может обойтись… но… может быть… Я поговорю с профессором.
Скользя перед огромной фигурой сестры Баркер, словно осенний высохший лист, подгоняемый восточным ветром, мисс Варрен прошла к двери профессора.
В ответ на робкий стук профессор появился у дверей спальни, поздоровался с сиделкой и выслушал ее требование.
– Конечно, вы получите бренди, если вам нужно. Я сейчас же спущусь в подвал и пошлю бутылку бренди в вашу комнату.
Профессор прошел на кухню и попросил миссис Оутс подержать свечу.
Хотя требование профессора содержало известную долю жестокости, миссис Оутс тотчас же повиновалась и пошла перед профессором, словно проводник. Дойдя до дверей, она остановилась, высоко держа свечу.
Ключ повернулся в замке, и миссис Оутс вместе с профессором вошли в «святилище». Неприкрытая алчность блестела в глазах женщины, пока ее хозяин выбирал бутылку из множества бутылок в плетеной корзине.
На обратном пути уже профессор возглавлял процессию, а миссис Оутс почтительно следовала за ним.
Поставив бутылку на кухонный стол, он обратился к Элен:
– Пожалуйста, отнесите ее в Синюю Комнату после того, как миссис Оутс откупорит бутылку.
Когда профессор ушел, Элен сочувственно посмотрела на миссис Оутс.
– Какое безобразие! Почему бы вам не отлить ложечку, чтобы выпить за здоровье леди Варрен?
– Я бы никогда не посмела этого сделать, – ответила миссис Оутс. – Сиделка увидит, что бутылка неполная, и наябедничает на меня. А разбавлять водой такую чудесную вещь просто грех. Поскорее уносите ее, только не уроните.
Как только миссис Оутс осталась одна, обнаружилась тайна ее доблестного поведения. Пробравшись в моечную, она нагнулась, чтобы подобрать нечто спрятанное под раковиной. Возвратившись в кухню, она улыбнулась, с триумфом глядя на свою добычу, и спрятала се в шкафу среди «пустышек» или «покойничков», как называл их Стефан.
Это была вторая бутылка бренди.
Глава IX. СТАРУХА ВСПОМИНАЕТ
Элен постучала в Синюю Комнату, и сестра Баркер открыла ей дверь. В белом халате, с багровым лицом, окаймленным косынкой, она была похожа на монументальную футуристическую скульптуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17