Таким образом, основная проблема заключается в следующем: что служит причиной этого раскола или, другими словами, что препятствует совпадению экономической ситуации с психологической структурой масс? Короче говоря, проблема заключается в понимании природы психологической структуры масс и её соотношения с экономическим базисом, на основе которого она возникла.
Для такого понимания мы в первую очередь должны освободиться от концепций вульгарного марксизма, которые лишь преграждают путь к пониманию фашизма. В принципе, эти концепции сводятся к следующим положениям.
В соответствии с одной из своих формул вульгарный марксизм полностью отделяет экономику от социальной жизни в целом и утверждает, что «идеология» и «сознание» человека определяются исключительно и «непосредственно» его экономической жизнью. Таким образом, механистически устанавливается антитеза между экономикой и идеологией, между «базисом» и «надстройкой». Кроме того, устанавливается жёсткая и односторонняя зависимость идеологии от экономики и упускается из виду зависимость развития экономики от развития идеологии. Поэтому для вульгарного материализма не существует проблемы так называемого «влияния идеологии». Несмотря на то, что вульгарные марксисты теперь говорят об «отставании субъективного фактора» в том смысле, как его понимал Ленин, на практике они ничего не могут с ним поделать, так как их прежняя концепция идеологии как продукта экономической ситуации в значительной мере утратила гибкость. Вульгарные марксисты не занимаются исследованием экономических противоречий в области идеологии и не считают идеологию исторической силой.
Действительно, вульгарные марксисты стараются изо всех сил не замечать структуру и динамику идеологии; они отметают её как «психологию», которая не может быть «марксистской», и оставляют субъективный фактор, так называемую «психическую жизнь» в истории, на усмотрение метафизического идеализма политической реакции, варварам и розенбергам, которые полностью возлагают ответственность за прогресс истории на «ум» и «душу» и, как ни странно, благодаря этому тезису добиваются огромного успеха. Забвение этого аспекта социологии в материализме XVIII века подвергалось критике самим Марксом. С точки зрения вульгарных марксистов, психология, несомненно, является метафизической системой, и поэтому они не проводят абсолютно никакого различия между метафизическим характером реакционной психологии и основными элементами психологии, которые были открыты в процессе новаторских психологических исследований и подлежат дальнейшему развитию. Вместо конструктивной критики вульгарные марксисты предлагают «голое» отрицание и, отвергая в качестве «идеалистических» такие реальности, как «влечение», «потребность» и «внутренний процесс», чувствуют себя «материалистами». В результате этого они сталкиваются с трудностями и терпят одну неудачу за другой, так как в политической деятельности они вынуждены постоянно обращаться к помощи практической психологии и говорить о «потребностях масс», «революционном сознании», «воле к забастовке» и т. д. Чем энергичнее вульгарные марксисты отрицают психологию, тем чаще они прибегают на практике к метафизическому психологизму и безжизненному лицемерию. Так, например, они пытаются объяснить историческую ситуацию «психозом Гитлера», утешить массы и убедить их не терять веру в марксизм. Несмотря ни на что, они заверяют, что прогресс не остановился, революцию не сломить и т. д. Не говоря ничего существенного о сложившейся ситуации и не понимая, что произошло, они, наконец, опускаются до попыток внушить людям иллюзорное мужество. То, что политическая реакция неизменно находит выход из трудного положения, а острый экономический кризис может привести как к варварству, так и к социальной свободе, остаётся для вульгарных марксистов книгой за семью печатями. Их мысли и поступки не определяются социальной реальностью. Напротив, они преобразуют реальность в своём воображении так, чтобы она соответствовала их желаниям.
Наша политическая психология может заниматься только исследованием «субъективного фактора истории», характерологической структуры человека в данную эпоху, а также идеологической структуры общества, которая формируется на его основе. В отличие от реакционной психологии и психологической экономики она не помыкает марксистской социологией, швыряя ей в лицо «психологические концепции» социальных процессов. Напротив, наша политическая психология отдаёт должное её концепции приоритета материи над сознанием.
Марксистский тезис о первоначальном превращении «материалистического» (существования) в «идеологическое» (сознание) оставляет открытыми два вопроса: (1) каким образом это происходит, что происходит в мозгу человека при таком процессе; (2) как реагирует сформированное таким образом «сознание» (в дальнейшем мы будем называть его психической структурой) на экономический процесс. Характерологическая психология преодолевает этот разрыв, обнаружив в психической жизни человека процесс, который определяется условиями существования. Таким образом, он прямо указывает на «субъективный фактор», который остался непонятым вульгарными марксистами. Поэтому перед политической психологией стоит чётко очерченная задача. Она не может дать объяснения возникновению классового общества или капиталистического способа производства (такие попытки неизменно приводят к реакционной бессмыслице, например: капитализм – это симптом человеческой алчности). Тем не менее именно политическая психология, а не социальная экономия способна исследовать характерологическую структуру личности в данную эпоху, мышление и поведение человека, пути разрешения проблем и противоречий его существования и т.д. Разумеется, она изучает только отдельных мужчин и женщин. Если же политическая психология обращается к исследованию типичных психических процессов, общих для одной категории, класса, профессиональной группы и т.д., тогда она превращается в психологию масс.
Таким образом, политическая психология исходит непосредственно из положений самого Маркса.

«Наши исходные предпосылки – это не произвольные предпосылки; это не догмы; это реальные предпосылки, от которых можно абстрагироваться только в воображении. Это реальные индивиды, их действия и материальные условия их жизни, как существующие, так и возникающие на основе действий».

«Немецкая идеология»

«Сам человек служит базисом своего материального производства, как, впрочем, и любого другого, осуществляемого им производства. Другими словами, все условия оказывают влияние и, в той или иной мере, изменяют все виды функций и деятельности человека – субъекта производства и творца материальных благ. В этой связи действительно можно доказать, что все психологические условия и функции людей, независимо от формы и времени их проявления, влияют на материальное производство и в той или иной мере оказывают на людей определённое воздействие» (выделено В.Р).

«Теория прибавочной стоимости»
Таким образом, мы не говорим ничего нового и не пересматриваем Маркса, как это нередко утверждается. «Все психологические условия», – это не только присущие рабочему процессу условия, но и самые сокровенные, личные, высшие достижения человеческого инстинкта и мысли. Другими словами, это определение также распространяется на сексуальную жизнь людей, социологические исследования этих условий и использование полученных результатов для решения новых социальных вопросов. При определённых «психологических условиях» Гитлеру удалось создать историческую ситуацию, от существования которой невозможно отделаться, выставляя её на посмешище. Маркс не мог разработать социологию секса, поскольку в то время сексология ещё не существовала. Поэтому проблема теперь заключается в том, чтобы включить в социологию исследование как чисто экономических, так и сексуально-энергетических условий и ликвидировать гегемонию мистиков и метафизиков в этой области.
Когда «идеология в свою очередь начинает оказывать воздействие на экономический процесс», это означает, что она превратилась в материальную силу. Когда идеология превратится в материальную силу, т. е. как только она приобретёт способность приводить в действие массы, тогда мы должны задать вопрос: каким образом это произошло? Каким образом идеологический фактор может привести к материалистическому результату? Другими словами, каким образом теория может оказывать революционное воздействие? Ответ на этот вопрос также должен быть ответом на вопрос реакционной массовой психологии, т. е. этот ответ должен внести ясность в проблему «психоза Гитлера».
Задача идеологии любой общественно-экономической формации заключается не только в том, чтобы отразить экономический процесс данного общества, но и (что более существенно) в том, чтобы внедрить его основные принципы в структуру характера людей, живущих в таком обществе. Зависимость человека от условий существования реализуется двумя путями: непосредственно через влияние его общественноэкономического положения и опосредованно – через влияние идеологической структуры общества. Другими словами, в психологической структуре человека возникает противоречие, соответствующее противоречию между влиянием его материального положения и влиянием идеологической структуры общества. Например, жизнь рабочего обусловливается его экономической ситуацией и общей идеологией общества. Поскольку же человек, независимо от его классовой принадлежности, является не только объектом указанных влияний, но и воспроизводит их в своей деятельности, то его мышление и поступки должны быть столь же противоречивыми, как и общество, которое служит источником их возникновения. В то же время, поскольку социальная идеология изменяет психологическую структуру человека, она не только репродуцируется в человеке, но и, что более важно, превращается в материальную силу, действующую в человеке, который, в свою очередь, претерпевает определённые изменения, и вследствие этого его действия приобретают иной, противоречивый характер. Именно таким, и только таким образом обеспечивается возможность воздействия идеологии общества на экономический базис, который служит источником её возникновения. При рассмотрении «воздействия» с точки зрения функционирования характерологической структуры социально активной личности оно, несомненно, утрачивает метафизический и психологический характер и становится объектом естественно-научных характерологических исследований. Таким образом, утверждение о том, что скорость изменения «идеологии» ниже скорости изменения экономического базиса, представляется неопровержимым. Основные особенности характерологических структур, соответствующие определённой исторической ситуации, формируются в раннем детстве и характеризуются значительно большей консервативностью, чем силы технического производства. В результате этого психологические структуры со временем начинают отставать от быстрых изменений общественных условий, в которых они возникли, и затем вступают в противоречие с новыми формами жизни. В этом проявляется основная особенность так называемой традиции, т. е. противоречия между старой и новой социальными ситуациями.


Проблема раскола с точки зрения психологии масс


Теперь мы начинаем понимать, что экономическая и идеологическая ситуация масс необязательно должны совпадать и в действительности между ними существует значительный разрыв. Экономическая ситуация не преобразуется непосредственно в политическое сознание. Если бы дело обстояло таким образом, тогда произошла бы социальная революция. В соответствии с указанной дихотомией общественного состояния и общественного сознания исследование общества необходимо осуществлять в двух различных направлениях. Несмотря на производность психологической структуры от экономического существования, для понимания экономической ситуации необходимо применять иные методы, чем для понимания характерологической структуры: в первом случае – социально-экономические, во втором – биопсихологические. Покажем это на простом примере. Когда рабочие, голодающие из-за снижения заработной платы, объявляют забастовку, такое действие определяется непосредственно их экономическим положением. Это относится и к голодному человеку, который ворует продукты питания. Воровство продуктов питания голодным и забастовка эксплуатируемых рабочих не нуждаются в дальнейших психологических пояснениях. В обоих случаях идеология и действие соответствуют экономическим затруднениям. Экономическая ситуация и идеология совпадают друг с другом. Реакционная психология обычно объясняет воровство и забастовку, основываясь на предположении о наличии иррациональных мотивов, что неизменно приводит к реакционным выводам. Социальная психология видит проблему в совершенно ином свете. В объяснении нуждаются не факты воровства голодными и забастовок, проводимых эксплуатируемыми людьми, а причины, по которым большинство голодных не воруют и большинство эксплуатируемых не бастуют. Таким образом, социальная экономика может дать полное объяснение социальному явлению, которое служит разумной цели, т. е. удовлетворяет непосредственную потребность, отражает и делает выпуклой экономическую ситуацию. С другой стороны, социальноэкономическое объяснение утрачивает силу в тех случаях, когда мысли и действия человека не соответствуют экономической ситуации, т. е. иррациональны. Вульгарный марксист и ограниченный экономист, не принимающие психологию, бессильны разрешить такое противоречие. Чем больше социолог ориентируется на механицизм и экономизм, тем легче он может стать жертвой поверхностного психологизма в области массовой пропаганды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10