Постаревшие
Воины служили трагам. Погибших просто помнили, отомстив, если было кому.
Кто такие траги никто из братства толком не знал. Возможно, боги. Возможно,
слуги богов. Возможно, маги. Впрочем, это никого не интересовало. Воины
просто хранили Мир, такой какой он есть, не пытаясь изменить. Каждый в
своем краю, объединяясь с соседями в трудные времена.
- Помоги свернуть палатку,- сказал Шелех Демиду.- Нас ждет Зельга.
"Значит, Даки решил, что я погиб. И направил Бернагу на хутор, где я
зимовал. Хотя, нет: Бернага сказал, что ожидал меня встретить, правда
гораздо дальше к северу. Выходит, не поверил Даки в мою смерть. Что бы это
значило? В любом случае надо запомнить."
Дождя не было до самого вечера. Они шли к городу, оставляя в
податливой сырой земле округлые вмятины. Грязь липла к сапогам, норовя
сдернуть их с ног. Мирон то и дело дрыгал ногами, стряхивая ее. Мысли
вертелись вокруг ложного Знака - кому понадобилось подделывать его? И
зачем? Мирон терялся в догадках и оттого не глядел по сторонам, ступая за
Демидом. Тот еще поутру объявил, что от Цеста пойдут прямой тропой, раз уж
дождя нет; ну Мирон и пустил его вперед, мол, коли предложил, так и веди.
Демид неожиданно замер; Шелех едва не ткнулся ему в спину. Рука
потянулась к мечу.
Бернага разглядывал что-то у себя под ногами, пристально и с
недоумением, угадываемым даже со спины.
- Ну и ну! Кто ж это тут бродил?
Мирон выглянул из-за плеча - тропу пересекали следы, наполненные
целыми озерцами мутной воды. Не следы, следищи! Конское копыто, размером с
варварский щит, и три пальца толщиной с барзунскую сосну. Зверь (если это
зверь) должен быть не меньше двухэтажного дома. А то и покрупнее. Следы
выходили из сплошной топи, вминали мох на тропе и терялись в такой же топи
на противоположной стороне.
Шелех огляделся - болото было спокойным, как и всякое болото. Орали
лягушки да шелестела на кочках опока.
- Видал такое прежде? - спросил Демид с надеждой.
Мирон покачал головой и протянул:
- Не-е...
- Тогда пошли, да поторопимся!
Демид прыгнул через след, стараясь не задеть его, потом через другой.
Мирон молча согласился, что встреча с неведомым чудищем в самом сердце
болот Скуомиша, мягко говоря, излишня. Прыгать он не стал: сошел с тропы и
обогнул следы, разбрызгивая бурую болотную жижу.
Они отошли версты на три прежде чем Демид обронил:
- Развелось в болотах погани... За Эркутом, говорят, змеи
расплодились, да здоровущие! Чуть не длиннее плети.
- Я слыхал - изрядно длиннее. Мол, всадников с лосей на скаку
сбивают,- сказал Мирон задумчиво.- Врут, поди.
- Ага,- буркнул Бернага,- врут. А здесь тогда кто бродил? Дракон?
- Драконы мельче. Вернее, следы у них мельче. И на куриные очень
смахивают. А эти - нет.
Демид даже обернулся:
- Видел ты их, что ли? Драконов-то?
- Видел,- хладнокровно ответил Мирон,- дважды. В горах.
Бернага умолк, переваривая услышанное. Он получил Знак от вездесущих
трагов всего два года назад и не успел еще очень многого увидеть и узнать.
Воины продолжили путь. Скоро подкрались вечерние сумерки; вновь
зарядил унылый дождичек. Путники выбрали островок посуше, поставили
палатку, развели огонь и подкрепились. У Демида надувного ложа не было,
зато имелся теплый мешок, в котором он мог спать даже без палатки,
называемый странным словом "спальник". Под уютное мерцание огненного камня
Воины уснули, окруженные бескрайними болотами, а сверху сыпал и сыпал
мелкий дождь, шурша и всхлипывая.
Демиду снился дракон. Точно такой, какого он видел на картинке в книге
Дерта-грамотея - зеленоватый, с длинной шеей и еще более длинным хвостом, с
распростертыми перепончатыми крыльями. Разинув клыкастую пасть, дракон
ревел, изрыгая струи ослепительно яркого пламени. Рев становился все
громче.
Когда рев стал нестерпимым, Демид проснулся. Взгляд его упал на
закопченный полог палатки. Рядом приподнялся на своем ложе Мирон.
И вдруг совсем рядом прозвучал низкий утробный рев. Язычок пламени на
камне вздрогнул и покачнулся.
Мирон вскочил, натянул куртку и сунулся наружу; Демид, выползши из
мешка, поспешил за ним.
Ночь умирала: на востоке посветлело затянуто плотной облачностью небо,
а над болотами вместо кромешней тьмы шандаларской ночи висели лиловые
предрассветные сумерки. Дождь не прекращался; Демид поежился от холода.
Мирон вертел головой, всматриваясь в обманчивый полумрак.
И вдруг они увидели. По болотам брел громадный зверь. Мощные, как
колонны, лапы разбрызгивали грязь и тину, лоснящееся тело наклонено вперед;
на груди болтались непропорционально маленькие передние лапки, отдаленно
напоминающие руки людей; хищно посаженная голова медленно поворачивалась,
осматривая дорогу, а толстый, с добрую колодину, хвост, волочился следом.
Разинув пасть, где угадывались устрашающе многочисленные зубы, зверь
заревел; глаза его вспыхнули красным. Островок, на котором стояли Демид с
Мироном, вздрагивал при каждом его шаге.
Откуда-то издалека донесся слабый ответный рев; чудище поворотило
голову и рыкнуло в ответ, а затем направилось прочь от островка, ступая
теперь вдвое чаще и быстрее. Скоро оно растворилось во мгле, а звук шагов
утонул в мягком шорохе нескончаемого дождя.
Воины переглянулись.
- Ты заметил? - глухо спросил Мирон и закашлялся.
Демид кивнул. Он заметил.
На загривке зверя-гиганта смутно угадывался неясный силуэт всадника.
Кто мог оседлать подобное чудовище шандаларцы не осмеливались даже
предположить.
- Знаешь,- сказал Демид, мелко дрожа от пронизывающего предутреннего
холода,- что-то мне подсказывает: это связано с проданными в Зельге
Знаками. Назревает что-то.
Мирон обернулся к товарищу, оторвав наконец взгляд от однообразных
болот.
- Пошли в тепло...
Уже в палатке он подумал: "Хорошо, что огонек не виден снаружи..."
Когда совсем рассвело, они прошли мимо места, где заметили зверя.
Следы почти совсем размыло дождем, но даже сейчас легко было понять, что
ранее они видели на тропе следы какого-то иного существа.
Мирон мрачно глянул на Бернагу.
- Какие еще у тебя предчувствия?
Демид промолчал.
С этой ночи они оставались настороже, но болота и мокрые приморские
равнины больше ничем их не беспокоили, а к нескончаемому дождю шандаларцы
привычны сызмальства.
Четыре дня спустя вышли к Зельге. Около полудня Мирон застыл на
полушаге, уставившись в небо. Мелкие капли сыпались ему на лицо.
- Эй, Демид! Чайка! Настоящая, морская.
Белая птица, мерно взмахивая узкими крыльями, неспешно летела на юг.
Путники залюбовались ею: более свободного создания в Шандаларе не сыскать.
Вскоре из-за близкого горизонта поднялась башня зельгиного маяка, а
позже и мокрые крыши окраинных домов. Тропа незаметно вывела к дороге,
мощеной темным булыжником. Идти сразу стало легче - на дороге не было грязи
и луж. Вкупе с мыслью о тепле таверны, о горячей пище и кружке доброго эля,
это несказанно подняло настроение усталым путникам. Шаг ускорился сам
собой, благо по булыжной дороге топать было одно удовольствие.
Зельга приближалась с каждой минутой. Стали видны первые дома, а не
только высокие черепичные крыши. Два всадника промчались в сторону соседней
деревушки, приветственно вскинув руки. Воины помахали в ответ.
Дорога втекла в город, словно ручей в озеро. За окнами домов мелькали
лица людей, разглядывавших путников, били часы на башне мэрии, а из редких
кабачков доносились обрывки музыки и песен, чаще всего матросских.
Вот и Площадь; широкая улица спускается от нее к пристани; слева -
мэрия и храм, справа - таверна Даки. Воины повернули направо. В окнах
таверны мерцали отсветы каминного пламени. Над массивной дубовой дверью,
сработанной еще во времена смены сезонов, вечно мокрая вывеска: "Облачный
край." И ниже: "Заведение Дакстера Хлуса."
Мирон взялся за позеленевшее от сырости и времени кольцо и потянул
дверь на себя. В открывшуюся щель хлынул теплый, пахнущий снедью воздух
пополам со старой застольной песней:
"В Зельге снова попойка,
Каждый вечер у стойки
Дак стоит, прищурив глаз.
В этой старой таверне
Вы бывали, наверно,
Не один десяток раз."
Сколько Мирон себя помнил, в "Облачном крае" пели эту песню. Она давно
стала частью городка и частью Шандалара. Моряки и крестьяне, мастеровые и
монахи с архипелага - ее пели все. Когда-то давно Дак случайно обмолвился,
что песню сложил его старинный друг, матрос по имени Фрол из страны,
зовущейся не то Кром, не то Крым, но в Шандаларе никто не слыхал о такой
стране. А песню теперь пели не только в Озерном крае, но и далеко за
пределами.
Мирон с Демидом стали на пороге зала, затворив за собой дверь.
Непогода осталась снаружи, хотелось надеяться, что надолго. В камине жарко
пылали здоровенные куски огненного камня; чадили факелы, несмотря на
дневную пору. Все столы были сдвинуты вместе; горожане, подняв резные
деревянные кружки с элем, раскачивались в такт песне, положив свободную
руку на плечо соседу.
"Гей-гей, кружки налейте,
Гей-гей, трубки набейте
Дорогим туранским табаком.
Гей-гей, помните братцы,
Гей-гей, грусти поддаться -
Хуже, чем лежать на дне морском."
Кружки с треском сшиблись над столом, роняя искристые брызги доброго
заморского эля.
"Гей-гей, хватит о смерти,
Гей-гей, пойте и смейтесь:
Нет пока причины горевать.
Гей-гей, наша Фортуна,
Гей-гей, добрая шхуна,
На нее лишь стоит уповать."
Людей в таверне собралось больше, чем обычно, да и присутствие мэра с
советниками кое о чем говорило. Праздник в Зельге, не иначе.
А вон и Даки за стойкой - ломает печать на только что принесенном
бочонке эля.
- Мирон! Демид! Чего стоите? Давно вас ждем!
Шелех повернул голову на голос - за столом призывно махал рукой Лот
Кидси, старший Вони Шандалара. Живой и невредимый. У Мирона отлегло от
сердца.
Обернулся на шум Даки, швырнул полотенце поваренку, и, растопырив
руки, выскочил в зал. Мигом наполнили две кружки, и вот уже кто-то стащил с
путников плащи, кто-то освободил место за столом, кто-то крикнул, чтобы
принесли жаркого; а Мирон вдруг ощутил себя так, словно вернулся домой.
Собственно, так оно и было.
Спустя час, когда Мирон с Демидом успели и подкрепиться, и вымыться,
и переодеться в сухое, и согреться доброй порцией эля, стало совсем хорошо.
Праздновали не попусту: Зельга построила два собственных корабля.
Долгий труд нанятой тэльской общины мастеров позавчера завершился и еще
пахнущие свежей древесиной суда успешно спустили на воду. До сих пор
кораблей Шандалар не имел и на эти две шхуны возлагались большие надежды.
Несомненно, что торговля нуждалась в оживлении, а там, где торговля идет
удачно, там и люди живут лучше. Отныне не нужно будет ждать, когда
заморские купцы изволят завернуть в Зельгу и не надо будет платить тройную
цену за дерево, зерно, ткани... В общем, народ гулял второй день.
- Сегодня о делах ни слова,- предупредил Лот.- Отдыхайте.
Мирон глянул на Даки - тот молча кивнул.
- Завтра, так завтра,- согласился Воин, подмигнув Демиду.- Где там
эль?
Эль был совсем рядом.
Наутро голова у Мирона не то чтобы трещала - но уж точно
потрескивала. Накануне следовало ограничиться элем, так нет, Даки увел
кое-кого из зала к себе в погребок и выкатил бочонок вина. И не
какой-нибудь кумской кислятины - настоящего монастырского кагора, крепкого,
отдающего жженым сахаром. А потом, помнится, пиво кто-то наверху
разливал...
Короче, пока не хлебнул Мирон рассолу изрядно (спасибо, у изголовья
добрая чья-то душа целый жбан оставила), утро было не в радость.
Демид тоже отпил, не отказался.
- Ух!
Мирон посмотрел на товарища: тот был на удивление бодр. Пел даже:
"Гей-гей, кружки налейте..."
- Какое там наливать,- проворчал Мирон.- После вчерашнего-то.
Хватит...
За окнами шел дождь. Небо, одинаково серое, низкое, нависло над
Зельгой. Море тоже было серое, но темнее, чем небо. Пристани из окон взгляд
не доставал, мешали невысокие деревца на склоне, но мачты новых шхун и трех
чужих кораблей виделись ясно.
Вскоре заглянул Даки.
- Проспались, орлы? Спускайтесь, завтрак сейчас подадут. Заодно и
потолкуем.
Таверна, несмотря на ранний час, уже открылась. Мастера-тэлы
разрезали на части пирог с морошкой; компания моряков-чужеземцев чинно
поглощала жаркое, запивая местным пивом. В "Облачном крае" бузить не
осмеливались даже самые отпетые гуляки и драчуны. У Даки такие подручные,
что не очень-то побузишь.
Парнишка, убиравший со столов, кивнул в сторону малого зала, куда
Даки приглашал только своих. Мирон с Демидом прошли мимо стойки, толкнули
тяжелую дверь и очутились в небольшой комнате с одним-единственным столом,
за которым уже сидели Лот Кидси, мэр, капитаны новых шхун (оба - уроженцы
Зельги, многие годы ходившие матросами, а потом и офицерами на кораблях
южных купцов), настоятель прихода, местный учитель и сам Даки.
За едой говорили о пустяках, но едва принесли эль и сладкое, Даки
перешел к делу.
- Наверное, уже ни для кого не секрет, что двое купцов с запада
пытались продать у нас довольно необычный товар - Знаки Воинов. Два Знака,
принадлежащие Лоту Кидси и Мирону Шелеху. Сначала я решил, что Воины
погибли, а Знаки неким непостижимым образом попали не к трагам, как
случалось всегда, а в руки кого-то из людей, а потом и к торговцам. Но тут
появился Лот, жив-живехонек, и со своим Знаком. Я понял, что Мирон,
вероятнее всего, тоже невредим и при Знаке.
Все взглянули на Шелеха - распахнутый ворот рубахи позволял
присутствующим видеть его Знак.
- Получалось, что ко мне попали не настоящие Знаки, а копии. Как ими
завладел прощелыг-торговцы, я, к сожалению, не выяснил.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3