и американская музыка, покупки на три тысячи баксов в «Серчас» и «Коппеле», где их кредит стоит дороже денег. Ну, в общем, вы понимаете. Тихая пристань усталого героя. Наверняка она о чем-то слышала, это ясно. Но к делам своего парня не имела ни малейшего отношения.– А зачем же тогда было охотиться за ней?– Ну, это вопрос не ко мне. – Внезапно он опять посерьезнел, и я снова испугался, что он сейчас закончит разговор. Но Бэтмен только пожал плечами. – Здесь есть свои правила, – сказал он. – Их не выбираешь – ты приходишь в дело, а они уже есть. Это вопрос репутации и уважения. Как у акул. Стоит дать слабину или начать кровить, и остальные набрасываются на тебя. Это как заключить договор с жизнью и смертью: столько-то лет живешь сеньором. Что бы там ни говорили, грязные деньги утоляют голод точно так же, как чистые. А кроме того, дают роскошь, музыку, вино и женщин. А потом, довольно скоро, ты умираешь, и земля тебе пухом. Мало кто из контрабандистов доживает до пенсии: естественный выход для них – тюрьма или кладбище. За исключением самых удачливых или самых башковитых, которые умудряются соскочить с поезда вовремя, – как, например, Эпифанио Варгас, который просто переплюнул всех: купил половину Синалоа, перебил вторую половину, потом стал фармацевтом, а теперь вот, пожалуйте, заделался политиком. Но это случай редкий. Здесь народ не доверяет тем, кто, пробыв долго в деле, все еще числится в активе.– В активе?– В живых.Он дал мне три секунды на обдумывание. Потом добавил:– Те, кто знает, те, кто в деле, говорят… – он сделал ударение на словах «те» и «говорят», – что даже если ты хорошо работаешь и не пытаешься ловчить, относишься к своим обязанностям серьезно и выполняешь их точно, все равно кончишь плохо. Ты отличаешься, тебя начинают предпочитать другим, ты растешь, и тогда конкуренты за тобой начинают охотиться. Поэтому за любой неверный шаг приходится платить очень дорого. И потом, чем больше людей ты любишь, чем больше их около тебя, тем уязвимее ты становишься. Вот, к примеру, что случилось с другим знаменитым – ему посвящено несколько баллад – блондином, Эктором Пальмой: он в чем-то не поладил со своим прежним партнером, а тот в отместку похитил всю его семью, говорят, помучил их, а в день рождения Эктора прислал ему по почте коробку с головой его жены. Хапибарди ту-ю Искаж. англ. " Happy birthday to you " – с днем рождения.

.Когда живешь на острие ножа, нельзя позволять себе забывать о правилах. Это правила вынесли приговор Блондину Давиле. А он был хороший парень, слово даю.Отличный мужик, свой. Храбрец, из тех, кто ставит на кон даже свою бессмертную душу и умирает где угодно.Правда, болтал чересчур и зарывался не в меру – ну, я вам говорил, – но тут все такие, даже самые лучшие. Не знаю, понятно ли вам. А что до Тересы Мендоса, то она ведь была его женщиной. Виновата, не виновата, но по правилам тоже должна была получить свое. * * * Пресвятая Дева. Господи Боже. Маленькая часовня Мальверде была окутана тенями. Только одна лампочка горела над входом, открытым в любое время дня и ночи, да в окна сочился красноватый свет теплившихся перед алтарем свечей. Тереса уже давно пряталась в темноте возле каменной стены, отделявшей пустынную улицу Инсурхентес от железнодорожных путей и канала. Она пыталась молиться, но у нее не получалось; голова была занята другими вещами. Она долго не могла решиться позвонить. Прикидывала так и эдак, что из этого может получиться. Потом пробралась сюда – осторожно, озираясь по сторонам, и вот теперь ждала, спрятав в ладони огонек сигареты. Через полчаса, сказал дон Эпифанио Варгас. Часов у Тересы не было, и она не знала, сколько времени прошло. В желудке сосало, она поспешила загасить сигарету, когда мимо медленно проехала к бульвару Сапаты патрульная машина: два темных силуэта на переднем сиденье, лампочка над входом в часовню слабо – только-только разглядеть – осветила лицо того, что справа. Тереса отступила туда, где темнота была гуще. Дело не только в том, что она вне закона. В Синалоа, как и во всей Мексике, связываться с любым представителем власти, начиная с патрульного полицейского, ищущего, чем бы поживиться, – в застегнутой куртке, чтобы не видели номер его жетона, – и кончая самым высоким начальством, ежемесячно получающим пачку долларов от наркомафии, иногда означало самому лезть в волчью пасть.Эта бесполезная, обрывающаяся на середине молитва. Пресвятая Дева. Господи Боже. Она начинала уже шесть или семь раз, но так и не добралась до конца. Капелла бандита Мальверде вызывала в ее памяти слишком много воспоминаний, связанных с Блондином Давилой. Может, именно поэтому, когда дон Эпифанио по телефону согласился встретиться с ней, она почти не задумываясь назвала это место. Вначале дон Эпифанио предложил ей подъехать в квартал Чапультепек и встретиться неподалеку от его дома; но для этого ей пришлось бы пересечь весь город и мост через Тамасулу. Слишком рискованно. И хотя она не вдавалась в подробности – сказала только, что находится в бегах и что Блондин велел ей связаться с доном Эпифанио, – он понял, что дело плохо или еще хуже. Попытался успокоить ее: не волнуйся, Тересита, мы увидимся, не дергайся и оставайся там, где ты сейчас.Спрячься и скажи мне, где. Он всегда называл ее Тереситой, когда встречал их с Блондином на набережной, в ресторанах на пляжах Альтаты, на какой-нибудь вечеринке или в Лос-Аркосе, когда по воскресеньям они лакомились там фаршированными моллюсками и «севиче» Севиче (исп. ceviche ) – рыба или морепродукты, замаринованные в лимонном соке с рубленым луком и перцем

из креветок. Он называл ее Тереситой и целовал в щеку, и даже как-то познакомил ее со своей женой и детьми. Хотя дон Эпифанио был человеком умным и могущественным, и денег у него было столько, сколько Блондин не заработал бы за всю жизнь, он всегда был любезен с ним и продолжал звать его своим крестником, как в старые времена; а однажды, на Рождество – первое Рождество Тересы в качестве невесты – дон Эпифанио даже подарил ей цветы и колумбийский изумрудик, очень красивый, на золотой цепочке, а еще пачку долларов, десять тысяч, чтобы она подарила что-нибудь своему мужчине, устроила ему какой-нибудь сюрприз, а на остальное купила бы себе что захочет. Чили. Вот поэтому Тереса и позвонила ему в тот вечер, и хранила для него записную книжку Блондина, которая так и жгла ее, и тихо ждала его в темноте, в нескольких шагах от часовни Мальверде. Пресвятая Дева, Господи Боже. Потому что ты можешь довериться только дону Эпи, говорил Блондин. Он порядочный человек и настоящий кабальеро, он был хорошим хозяином, а кроме того, он мой крестный. Проклятый Блондин. Он говорил все это до того, как пошел ко всем чертям, и зазвонил тот телефон, которому лучше бы никогда не звонить, и она оказалась в том положении, в котором оказалась. Чтоб ты горел в аду, подумала она. Скотина.За то, что бросил меня в пекло. Теперь она знала, что нельзя доверять никому – даже дону Эпифанио. Поэтому назвала ему именно это место – почти не размышляя, хотя на самом деле где-то в глубине тщательно обдумав. Часовня была местом спокойным, Тереса могла пробраться туда, прячась среди вагонов на путях вдоль берега канала, и следить за улицей и с одной, и с другой стороны, на случай, если человек, называвший ее Тереситой и подаривший ей на Рождество изумруд и десять тысяч долларов, явится не один, или Блондин ошибся в расчетах, или у нее сдадут нервы, и – в лучшем случае, если сможет – она снова бросится бежать.Она подавила желание зажечь другую сигарету.Пресвятая Дева. Господи Боже. В окнах, озаряя внутренность часовни, мерцали свечи. Святой Мальверде в своей земной жизни был Хесусом Мальверде, добрым разбойником, который грабил богатых, как говорили, чтобы помогать беднякам. Священники и власти никогда не признавали его святым; но священники и власти были совершенно без понятия, и народ сам причислил его к лику святых. После казни правительство распорядилось, чтобы тело бандита не предавали земле – и кара, и назидание; но люди, проходившие мимо, клали по камешку, всего по одному, чтобы не становиться ослушниками, и он таким образом в конце концов оказался похоронен по-христиански, а уж потом появилась часовня и все остальное. В Кульякане, да и во всем Синалоа, Мальверде был популярнее и считался большим чудотворцем, чем сам Господь Бог и Пресвятая Дева Гуадалупская Пресвятая Дева Гуадалупская считается покровительницей Мексики.

.В часовне было полно табличек и экс-вото Экс-вото (лат. ex voto ) – подношение Господу, Деве Марии или кому-то из святых в знак просьбы об исполнении какого-либо желания или благодарности за него.

, повешенных в благодарность за совершенные чудеса: прядка детских волос – за благополучные роды, заспиртованные креветки – за удачный выход в море, фотографии, картинки. Но главное – святой Мальверде был покровителем местных наркомафиози, которые приходили к нему, чтобы препоручить себя его заботам или отблагодарить после каждого благополучного возвращения и каждой успешной сделки, с дарами и табличками, выбитыми на металле или написанными от руки. На стене рядом с изображением святого – смуглого, усатого, одетого в белое, с элегантным черным платком на шее – можно было прочесть: «Спасибо, защитник что вытащил миня ис тюръмы», или: «Спасибо за што ты сам знаеш». Самые крутые, самые жестокие преступники равнин и гор носили с собой его образки на поясных ремнях, в ладанках на груди, пришпиленными к бейсболкам, подвешенными в автомобилях, произносили его имя, осеняя себя крестным знамением, и многие матери приходили в часовню помолиться, когда их сыновья отправлялись в свою первую «командировку», или в тюрьму, или же попадали в какую-нибудь неприятную историю. Некоторые киллеры приделывали образок Мальверде к рукоятке своего пистолета или прикладу «Калашникова», И даже Блондин Давила, утверждавший, что в такое не верит, держал на приборной доске своего самолета образок, оправленный в кожу, а внизу было написано: Да благословит Господь мой путь и поможет мне вернутца.
Таким, вместе с орфографической ошибкой, Тереса купила его в часовне. Поначалу долгое время она приходила туда украдкой, чтобы зажечь свечу, когда Блондин по несколько дней не появлялся дома. Она делала это, пока он не узнал, а узнав, не запретил. Все это идиотские суеверия, смугляночка моя. Я не хочу, чтобы моя женщина выставляла себя на посмешище.Однако в тот день, когда она принесла ему фотографию с молитвой, он не сказал ничего, даже не стал подтрунивать, а взял ее и прикрепил на панель управления «Сессны». * * * Когда огни фар, скользнув по стенам часовни двумя длинными молниями, погасли, Тереса уже держала подъехавшую машину на прицеле «дабл-игла». Ей было страшно, но страх не мешал ей взвешивать все за и против, прикидывая, в каком облике может явиться перед ней опасность. Те, кто некогда поставил ее работать менялой напротив рынка Буэльна, еще тогда обнаружили, что у нее просто золотая голова для всякого рода расчетов; А+В равняется X, плюс Z вероятностей в ту и другую сторону, умножение, деление, сложение и вычитание. А тут она вновь оказалась лицом к лицу с Ситуацией. Прошло как минимум пять часов с телефонного звонка в квартале Лас-Кинтас, и пара часов – с выстрела в лицо Коту Фьерросу. Отдав ужасу и растерянности дань, ее разум и все инстинкты теперь нацелились на выполнение одной-единственной задачи: не дать ей погибнуть. Поэтому ее рука не дрожала. Поэтому ей хотелось молиться, но из этого ничего не получалось; однако она помнила абсолютно точно, что расстреляла пять патронов, у нее остается еще один в патроннике и десять в магазине, отдача «дабл-игла» чересчур сильна для нее и потому в следующий раз нужно целиться чуть ниже, если не хочет промазать, а левая рука должна находиться не под рукояткой пистолета, как в кино, а поверх правого запястья, фиксируя его при каждом выстреле. То был ее последний шанс, и она это знала. Ее сердце должно биться медленно, кровь – спокойно струиться по жилам, а чувства – не притупляться; от этого зависит, будет она жить или через час валяться на земле бездыханной. Поэтому она дважды на скорую руку заправилась кокаином из лежавшего в сумке пакета. Поэтому же, когда подкатил белый «субурбан», она инстинктивно отвела глаза от света, чтобы не ослепнуть; и вот теперь смотрела поверх пистолета, держа палец на спусковом крючке, сдерживая дыхание, – если что-то пойдет не так, она уловит первый признак этого. Готовая выстрелить в любого.Лязгнула открывающаяся дверца. Тереса перестала дышать. Один, другой, третий. Черт побери. Возле машины – три мужских силуэта, подсвеченных уличными фонарями. Выбрать. Ей казалось, что она в стороне от таких вещей, они ее не касаются, пока кто-то берет все на себя. Ты не тревожься, смугляночка моя, – таков был принцип. Ты, главное, люби меня, а остальное – мое дело. Так было хорошо и удобно. Проснуться среди ночи и услышать спокойное дыхание Мужчины – от этого возникала обманчивая уверенность. Даже страха тогда не было, ибо страх порождается воображением, а у них с Блондином были только счастливые часы, струившиеся подобно красивой песне или тихой воде. И так легко было попасться в эту ловушку: его смех, когда он обнимал ее, его губы, скользящие по ее коже, его рот, шепчущий нежные или бесстыдные слова там, внизу, между ее бедер, так близко и так глубоко, будто собираясь остаться там навсегда… Она знала, что если ей суждено прожить достаточно долго для того, чтобы забыть, этот рот она забудет последним. Но никто не остается в этом мире навсегда. Никто не в безопасности, и всякая уверенность опасна. В один прекрасный день просыпаешься и понимаешь, что вычленить себя из жизни невозможно; существование – путь, который надо пройти, а идти означает беспрестанно делать выбор. Либо то, либо другое. С кем жить, кого любить, кого убить. Кому убить тебя. Каждый, желает он этого или нет, проходит собственный путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11