— Я подошел к окну и закрыл его. — Расслабьтесь и постарайтесь представить себе свое сознание. — Кто-то хихикнул, но я повысил голос:
— Я серьезно. Давайте пару минут помедитируем вместе, а потом все пойдем по домам. Я обещаю, что в понедельник будет более организованная лекция.
Я сел и подпер голову руками. Некоторые студенты последовали моему примеру, некоторые начали листать свои записи, а другие уставились в окно. На самом деле это не имело значения. Дымок дурман-травы голубым туманом наполнил комнату.
Я потянулся лицом к струйке дыма и вдохнул. По всему телу разлилось ощущение свободы. Кэти тоже вдохнула дыма, исчезла, потом снова вернулась. Мы улыбались друг другу.
Вид у студентов был немного одуревший. Перчино зевнул, потом вытянул руки вперед. Только это были не настоящие его руки. Он это заметил и от удивления вскочил. Его тело осталось сидеть на стуле. Он поспешно вернулся в него.
И тут это стало происходить со всеми подряд. Мы не белели, просто выскальзывали из своих тел и входили в эфирное сознание.
Нельзя было терять времени. Можно уловить множество алеф-нулевого размера, уже находясь в эфирном теле, но нужно иметь, на что смотреть. Моя работа заключалась теперь в том, чтобы генерировать бесконечности.
— Ля, — сказал я. — Ля, ля, ля… — Я попробовал войти в ускорение, но мой физический язык заплелся об астральный, и я замолк. Придется придумать что-то другое.
Я выскользнул из своего физического тела и начал бегать кругами по комнате. Я сделал алеф-нуль кругов, взял Кэти за руку, и мы пробежали еще алеф-нуль. Перчино выскочил из своего тела и присоединился к нам в следующем забеге, а потом и весь класс побежал, даже блондинка со строгим лицом.
По мере того как дурман-трава распространяла свой дым между двумя пластами реальности, мы все быстрее и быстрее скользили по классу. Мы побежали по стенам.
Сначала мое тело выглядело как моя обычная бледно-зеленая копия, но на бегу я становился все более обтекаемым.
Везде по стенам бежали люди — невозможно было сказать, кто первый, кто последний. Некоторые студенты тоже стали обтекаемыми, как я, другие, наоборот, усложнили свои формы. Мимо просвистел гигантский омар, потом грифоны и птицы додо.
Все это время наши физические тела сидели с отвисшими челюстями на своих стульях. Мы промчались еще алеф-нуль кругов и повалились хохочущей грудой в углу класса, слишком возбужденные, чтобы говорить.
Я поискал глазами Кэти, но она исчезла. Дурман-трава на моем столе догорела, не оставив даже пепла.
Мое сознание металось между моим физическим и астральным телом. Расстояние между ними действовало на меня удручающе.
Я подошел к своему телу и скользнул в него, дожидаясь ощущения тугого соприкосновения, которое подтвердило бы, что я снова подключен. Студенты — омары, черепахи, обнаженные фигуры — тоже влезли в свои тела. Мне стало любопытно, что было бы, если бы двое из них поменялись.
Вдруг все утратило свое эфирное сияние, колобошки исчезли, я снова оказался заперт в своем мясе. Я пожалел, что не могу покидать его и возвращаться по своему желанию. Еще минуту я пытался вызвать у себя это чувство освобождения, которое давала дурман-трава, но что-то не получалось. Было в этом переходе что-то такое простое и все же.., такое неуловимое.
— Что это было? — спросил паренек в очках и перхоти. — Вы нас загипнотизировали?
— Это были наркотики, — сказала блондинка с расстроенным видом. — Он что-то жег у себя на столе. — Она поднялась, чтобы уйти, возможно, к декану.
— На столе ничего нет, — сказал Перчино. — Это был близкий контакт третьего рода. Разве вы не видели это зеленое светящееся существо?
— Главное — то, что вы видели бесконечность, — сказал я, вставая. — Надеюсь, в понедельник увидимся. — Я должен был пойти найти Ника Делонга.
Некоторые студенты ушли, некоторые продолжали сидеть на своих стульях, а один или два подошли ко мне, чтобы поговорить со мной. У каждого была своя интерпретация того, что произошло. Было в этом что-то тревожащее, потому что заставляло задуматься над тем, какие у меня основания считать, что моя версия была правильной.
Самое симпатичное объяснение всего выдала толстая девушка, которая всегда сидит сзади. Она все понимала в писала прекрасные экзаменационные работы, но редко высказывалась.
— Это была предвыборная гонка, — сказала она низким голосом. — Прямо как в «Алисе в Стране Чудес».
Я поднимался от спортзала в одиночестве, все время пытаясь поймать в точности то ощущение, которое я испытал, перед тем как увидеть Кэти. Впереди, ярдах в пятидесяти от меня, в гору поднимался Перчино. Рассеянно разглядывая его спину, я снова ощутил этот скачок сознания.
Я чувствовал, как ему жмут ботинки, смотрел на мир его неопытными глазами. Я в равной мере присутствовал в обоих наших телах. На территории колледжа видны были еще другие фигуры, и я потянулся к ним тоже. Я превратился в желеобразное существо с дюжиной глаз, одинаково важных. И тут меня осенило, как мне следует покидать свое тело. Много в Одном.
Я выдернул себя из всех этих тел резким рывком. Я консолидировался в свое астральное тело в двадцати ярдах от своего физического тела — примерно на полпути между ним и Перчино. Вдруг нас оказалось двое на склоне холма: один я — из эфира, другой я — из массы.
Мы смотрели друг на друга, то есть астральный я смотрел на физического себя, а физический я глазел на то место, где находился я астральный. «Получилось!» — сказал астральный я. Мимо проплывали колобошки.
Слияние тоже не представляло собой никаких проблем. Все дело было в том, чтобы сконцентрировать оба сознания на Одном и выйти в том же месте. Я разделялся и сливался несколько раз, чтобы убедиться, что хорошо выучил урок, потом пошел дальше в гору. Мне нужно было найти Ника.
Я повстречал своего напарника по кабинету, Стюарта Левина, на дорожке поблизости от корпуса Тодда. Он изобразил церемонный китайский поклон и сверкнул ироничной улыбкой сквозь бороду. Последний раз мы с ним виделись в среду утром.
— Как дела, Феликс? Обходишь Дьявола стороной?
Я чуть улыбнулся.
— Пожалуй, да. Он пару раз почти достал меня. Но я смылся.
— Могу себе представить, — засмеялся Стюарт. —Послушай, давай соберемся на выходных. Мне не терпится послушать про твои последние галлюцинации. Они поинтереснее телевизора.
— Я собираюсь поработать с Ником Делонгом. Заходи в его лабораторию завтра после обеда, может, у нас будет что-нибудь интересненькое для тебя.
— Я приду. — И он ушел, беспечно махнув классным журналом.
25. ДЕЛЕНИЕ ПО БАНАХУ — ТАРСКОМУ
Кабинет Ника был размером с кладовку для швабр, зато у него был доступ к хорошо оснащенной лаборатории. Правительство приобрело для них все самое лучшее оборудование в обмен на контракт, дававший ему право на все открытия и изобретения. Они полагали, что физический факультет в Бернко занимался разработкой устройств для борьбы с загрязнением атмосферы. Физический факультет полагал, что Ник занимается исследованием, результаты которого будут достойны опубликования.
А Ник располагал всеми игрушками, о которых он когда-либо мечтал.
Я застал его за экспериментом. Свет был пригашен, а сам он изучал происходящее на экране маленького осциллоскопа, засунув при этом руки по локоть в устрашающего вида жидкость. Я заглянул в чан. В нем были провода, переплетение стеклянных трубок и несколько угрожающе тлевших пирамидок. На дне деловито пыхтело нечто, напоминающее миниатюрную паровую машину.
— Чарльз называет это не иначе, как моим fondue chinoise, китайским фондю, — сказал Ник, не отрывая взгляда от осциллоскопа. Внезапно зеленые загогулины сцепились в устойчивую, зубчатую, как пила, кривую.
Он удовлетворенно вздохнул. — Это должно продержаться с полчаса. — Он вынул мокрые руки из ванны и, капая на пол, подошел к раковине, чтобы смыть с них вещество.
— Ник, это что, кулинарный жир?
— Господи, нет, конечно. Это жидкий тефлон. Единственное вещество, обладающее подходящей плотностью и электропроводностью. — Он вытер руки и раскатал рукава рубашки. — Ты говорил, у тебя есть идея?
Прежде чем я смог ответить, на другом конце стола замигал красный огонек.
— Погоди, — сказал он. — Разогрелся лазер.
Он подошел и перебросил рубильник. Тут же возник и повис над столом узор из пересекающихся рубиновых лучей. Система зеркал и светоделителей была организована так, чтобы луч лазера переплелся в «кошачью колыбельку». Конец последнего отрезка упирался в тонкое кварцевое окошко в стенке чана.
Ник быстрыми, твердыми шагами подошел к стене и перебросил еще один рубильник. Под столом что-то загудело. Звук был, как у вентилятора. По телу поползло покалывание, а волосы попытались встать дыбом. — — Ионизатор воздуха, — объяснил Ник. — Хуже не будет, если попробую с ним.
Зеленый зубчатый узор стойко держался на экране осциллоскопа, а над столом ровно светилось переплетение лучей. Ник перебросил еще один рубильник и тяжело сел.
— Этот процесс займет с полчаса. На автоматике.
" — А что именно ты проверяешь?
— Как тебе известно из моей статьи, я работаю над теорией гиперматерии.
Я не очень внимательно читал статью Ника, но тем не менее кивнул ему, чтобы он продолжал.
— Моя идея заключается в том, что существует отличный "от других тип материи, шары невидимого желе, плавающие вокруг нас. Эта сетка лазерных лучей должна, по идее, загонять эти шары в чан, а маленькая машинка на дне — конденсировать их. Все остальное нужно лишь для того, чтобы выявлять сконденсированные шары гиперматерии.
— Колобошки, — сказал я.
— Что?
— Представь черную воду, представь белое небо.
Представь остров и пролетающих над ним колобашек, — продекламировал я. — Это из «Доктора Севеа». Ты ловишь колобошек!
— Ну что ж, можно и так сказать, — ответил Ник. — Хотя мне не хотелось бы афишировать этот факт. — Но тут его поразило явное соответствие. — Разве ты не говорил, что видел кучи колобошек, когда выходил из своего тела?
Я кивнул:
— А еще я научился управлять этим выходом. — И я потянулся к сознанию Ника, его учености и одиночеству. Я ухватил Множество и превратил его в Одно, потом рванул назад с вывертом, благодаря которому мое астральное тело осталось вне тела физического. Я осмотрелся. Возле шкафа у противоположной стены толпилась стайка колобошек.
Я подлетел поближе и попробовал согнать их в фондю Ника. При первой попытке моя рука просто прошла сквозь них. Тогда я сделался поменьше и поплотнее и попробовал снова. На этот раз, когда моя рука проходила сквозь них, я ощутил легкое сопротивление. Они едва заметно шевельнулись. Я снова и снова прорезал рукой колобошек, понемногу подталкивая в нужную мне сторону.
Тогда я вошел в ускорение и после алеф-нуля гребков мне удалось загнать шесть маленьких сереньких колобошек в окошко чана. Мне на это понадобилась пара минут. Закончив, я совместил свои тела и сообщил Нику.
Он склонился над оборудованием. Только тусклые циферблаты освещали его лицо. Он быстро повернул какую-то ручку и перепроверил показания приборов, потом заулыбался.
— Ты в самом деле сделал это, Феликс. У меня сейчас самые лучшие данные за все время!
Я с улыбкой откинулся на спинку стула.
— Я могу наловить тебе столько колобошек, сколько пожелаешь, Ник.
Внезапно его улыбка погасла, — А что толку? Если кто-нибудь попытается проверить мои данные, у него ничего не получится, если тебя не окажется рядом. А если я им скажу об этом, они запишут меня в сумасшедшие исследователи-псионики. — Он мрачно запустил пальцы в редеющую светлую шевелюру. — Я в любом случае сумасшедший, потому что воспринимаю твои россказни всерьез. Может быть, тебе это и сойдет с рук, Феликс, но только не мне.
Мои мысли умчались вперед, изучая возможности.
Нику требовалось физическое подтверждение его теории.
Физическое доказательство, доступное для общего восприятия. Мне тоже нужно было доказательство. Физическое доказательство существования бесконечности.
— Ник, — спросил я, наклоняясь вперед, — насколько хорош этот твой конденсатор? В смысле, сможет он, если я накидаю в него достаточно колобошек, слепить из них кусок эфира.., или гиперматерии.., достаточно большой и плотный, чтобы его мог увидеть любой?
Ник пожал плечами:
— Не вижу, почему бы и нет. Однако для этого потребуется чертова уйма.., колобошек. И потом я не уверен, что гиперматерия будет на вид отличаться от обычного вещества.
— Еще как будет, — возбужденно воскликнул я. — Она будет состоять из алеф-одной частицы, поэтому ее можно будет нарезать на алеф-нуль кусков, достаточно больших, чтобы их можно было разглядеть. — Я вскочил на ноги. — Вот оно, Ник! Мы сделаем куб из этого вещества, и я нарежу его на бесконечно много долек. Пусть попробуют списать это на пристрастность экспериментатора!
Мы проработали до вечера. После того как я загнал в аппарат всех колобошек, сшивавшихся в лаборатории, Нику пришло в голову послать меня в подвал проверить топку котельной. Там оказалось множество довольно крупных колобошек, которых я поднял наверх сквозь этажи по одному. Когда пришло время ужинать, мы позвонили женам и договорились встретиться в местной пиццерии.
За столом говорил в основном Ник. Он расфантазировался по поводу. Нобелевской премии на нас двоих.
— Тогда-то пусть попробуют меня уволить, — злорадствовал он, заказывая еще один кувшин пива.
Эйприл и Джесси держались оживленно, счастливые, что их вывели развлечься в пятницу вечером. Они не брали всерьез оптимистические прогнозы Ника, но были рады, что мы так увлечены работой. Айрис радостно колотила кулаками по своему ломтику пиццы, время от времени покусывая корочку;
Я чувствовал себя уставшим. Несколько раз мне казалось, что я слышу голос Кэти — где-то внутри себя.
Мне стоило некоторого усилия держать свои тела вместе.
Я все время забывал, кто из сидящих за столом был мною.
Мы ели и пили около часа, потом все вместе пошли к нам послушать диски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30