Возможно, оно хотело всего лишь поздороваться, но Робин не стала дожидаться и выяснять, что ему нужно. Первую пулю существо впитало совершенно равнодушно и только чуть помедлило, чтобы взглянуть на расплывающееся по меху красное пятно. Когда оно двинулось дальше, Робин быстро опустошила весь магазин. Существо спокойно сложилось пополам, будто чистое белое полотно, и больше не двигалось. Заряжая пистолет последней обоймой, Робин отчаянно боролась с дрожью в руках, глухо материлась и дышала на негнущиеся пальцы. Когда она закончила, существо по-прежнему не шевелилось, но приближаться к нему Робин не стала. Обойдя труп стороной, она возобновила свой мучительный спуск.
В каком-то смысле было даже хорошо, что Робин не стала раздумывать о своих действиях после того, как доберется до реки. Потому что если б задумалась, то, вероятно, все еще под тросом бы топталась. Лучше ставить перед собой ближайшую цель, думала она, стоя на широкой и ветреной равнине, которая должна была быть не чем иным, как замерзшим Офионом. Глянула на восток. Потом на запад. Оба направления представлялись в равной степени убийственными. Она оказалась в самом центре Тейи, более чем в 200 километрах в любую сторону до дневного света.
К востоку лежала Метида, чье тепло и радушие были, по словам Сирокко, обманчивы. Метида была врагом Геи, хотя и не столь опасным, как Тефида. А к западу, разумеется, лежала Тефида с ее пустынями. Отсюда они почему-то не казались такими уж страшными. Робин подумала о приятном жаре песков, потом вспомнила пескодухов под этими песками - и повернула на восток. На самом деле выбора тут не было. Просто хотелось несколько минут постоять неподвижно, не думая о ногах.
Самое ужасное заключалось в том, что Робин буквально сгорала, замерзая до смерти. Пальцев ног она уже не чувствовала - и в то же время пот ручьями бежал по спине. Усилия держали ее в тепле - по сути даже излишнем, - а ветер ее убивал. Но она продолжала идти.
Когда Робин несколько часов спустя споткнулась и резко вскинула голову, то поняла, что чуть не заснула. Пришлось пересмотреть свои планы. Состояние беззаботного наркотического экстаза, столь обычного для людей, пытавшихся прожить в Гее без часов, было ей знакомо. Она понимала, как далеко можно зайти под этими чарами. Не представляя себе, сколько она уже не спит, Робин все же прикинула, что никак не меньше двух-трех суток. Устать она успела еще до того, как достигла приведшего ее к Тейе коридора, и с тех пор усердно себя изнуряла. Ясно было, что так легко можно заснуть на ходу. Во время похода по пещере такое несколько раз уже случалось. Теперь следовало найти место для сна - и как можно скорее.
Ничего подходящего вокруг не наблюдалось. Пытаясь как-то раскочегарить свои мозги, Робин все-таки сумела припомнить что-то про закапывание в снег. Выглядел такой вариант не слишком здраво, но спать на ветру представлялось еще большим безумием.
У края замерзшей реки оказалось место, где снега намело на восемь метров в высоту. Зайдя с подветренной стороны, Робин решила здесь подкопаться. Она лихорадочно выбрасывала снег обеими руками, пока не выгребла достаточно снега, чтобы поместиться. Затем заползла туда и судорожно заделала вход. Наконец свернулась в плотный калачик и мгновенно провалилась в сон.
Раньше Робин думала, что «стучать зубами» - всего лишь фигуральное выражение вроде «дрожи в коленях», когда чего-то боишься, но теперь она явно ощущала, как дрожат ее колени. Тело тряслось. Она зашлась кашлем. Робин поняла, что скоро умрет.
Одной этой мысли хватило, чтобы она выкарабкалась из своего пристанища и встала, покачиваясь, на речном берегу. Она снова закашлялась - и не смогла остановиться, пока не вывернула наружу всю горечь своего почти пустого желудка. Потом Робин с удивлением поняла, что стоит на коленях.
Еще больше она удивилась, когда вдруг поняла, что бредет по льду. Причем, оглянувшись, уже не увидела того места, где останавливалась. Должно быть, она уже какое-то время шла, сама того не осознавая.
Все окружающее стало то появляться, то пропадать. Поле зрения так сузилось, словно Робин глядела в узкую трубку. Потом по краям покраснело - и ей пришлось подниматься там, где она упала. Ее качающаяся из стороны в сторону фигура выглядела комически, пока Робин разглядывала не менее комические фигуры - похожие на формочки для печенья. Снежные ангелы - так они звались, и Робин понятия не имела, откуда ей это известно.
Иногда рядом шли люди. У Робин состоялась длинная беседа с Габи, причем долгое время она не помнила, что Габи уже давно мертва. Потом она выстрелила в то, что вполне могло оказаться каким-нибудь снежным монстром - или просто причудами метели. Несколько минут после выстрела пистолет приятно грел руку, и Робин подумала было выстрелить еще, пока не поняла, что целится себе в живот. Когда она положила оружие обратно в карман, кожа с ладони осталась на рукоятке. Отошел и кусок хвоста одной из вытатуированных змей. А что было еще хуже, ресницы на одном глазу совсем смерзлись, да и открытым глазом Робин почти ничего не видела.
Поначалу слепящий свет только раздражал. Просто Робин не находила ему объяснения. Ей больше не хотелось всяких паранормальных явлений вроде призрака Габи или галлюцинаторных Криса с Вальей, а этот свет казался из той же серии. Если она на него пойдет, там наверняка окажется оседланная и готовая забрать ее Фанфара.
Хотя, если вдуматься, то почему бы и нет? Если ей все равно суждено умереть, куда приятнее сделать это в компании подруги. Что из того, что титанида мертва? Мертва так мертва - к мертвецам у Робин не было никаких предубеждений. Она славно посмеется, и Фанфаре придется признать, что жизнь после смерти действительно существует, что она и вся ее раса сильно на этот счет ошибаются. Подумав так, Робин рассмеялась и пустилась вверх по пологому склону - туда, на свет.
Впрочем, добравшись туда, она порядком протрезвела и начала понимать, в какой опасной близости к полному бреду оказалась. Надо собраться с духом. Свет реален - и, хотя неизвестно, что там окажется, если там нет для нее спасения, то ей его и не видать.
Со зрением становилось все хуже. Не налети Робин прямо на металлическую стойку, она запросто могла бы промахнуть мимо и уйти в никуда - в забвение. Но от крепкого удара зазвенели и стойка, и голова. Пришлось в полном обалдении снова подниматься и вглядываться в темноту. Впереди мигал красный свет - вспыхивал каждые секунд десять-пятнадцать. Робин с трудом, но все же сумела различить строение, стоящее на четырех сваях и окруженное металлической балкой с ограждениями наподобие смотровой башни маяка, метров десяти высотой. К ней вела приставная лестница с деревянными ступеньками. Рядом с лестницей что-то такое было. Оказалось - небольшая вывеска чуть ниже уровня глаз. Смахнув снег, Робин прочла:
СТРОИТЕЛЬНАЯ КОМПАНИЯ МЕРСЬЕ УБЕЖИЩЕ НОМЕР ОДИННАДЦАТЬ «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПУТНИКИ!»
Габи Мерсье, владелица
Робин поморгала, еще несколько раз прочла вывеску, чтобы убедиться, что она не испарится так же, как призрак Габи. Ничего, не испарилась. Тогда девушка облизнула губы и потянулась вперед, пытаясь ухватиться за ступеньки. Руки ее не слушались. Но как предусмотрительно со стороны Габи было сделать деревянную лестницу, подумала она, припомнив свою кожу на рукоятке металлического пистолета.
Зацепившись руками за ступеньку, Робин стала подтягиваться. Пришлось смотреть вниз, чтобы всякий раз проверять, встают ли на очередную ступеньку ноги, которых она уже не чувствовала. Три ступеньки и отдых. Затем пять и опять отдых. Три. Две. Взглянув вниз, Робин увидела, что она уже почти на полпути. Значит, теряла сознание и сбивалась со счета. Последний отрезок лестницы с таким же успехом мог быть целым Эверестом.
Так близко.
Дверь наверху раскрылась. В проеме показалось лицо. Робин надеялась, что это Сирокко - просто потому, что в это она еще могла поверить. У Сирокко в Тейе дело - доброе и логичное. Если же там кто-то другой, то это точно мираж, фантом.
- Робин? Это ты?
Робин почуяла запах кофе и чего-то, жарящегося на плите. Просто не верилось. И точно - там не Сирокко. Все вышло так нелепо, что не было смысла даже вглядываться снова. Это была Трини - женщина, с которой она миллион лет назад занималась любовью в Титанополе. И в этот миг Робин поняла, что все это сон - все, все: и башня, и Трини.
Отпустив руки, она рухнула на спину в глубокий сугроб.
ГЛАВА XXXIX
Аванпост
Деньги Сирокко накапливались на Земле вот уже больше семидесяти пяти лет. Складывались они из премий за ученые труды, гейские путевые дневники и автобиографию «Я выбрала приключение» (идиотское название, разумеется, дал издатель), которая стала бестселлером, а также основой для сценария двух полнометражных фильмов и одного телесериала. Вдобавок Фея владела долей в, мягко говоря, доходной кокаиновой торговой компании. Некоторую часть капитала составляло даже жалование НАСА за время работы Сирокко на «Укротителе» до самой ее отставки.
В свое время Сирокко наняла швейцарского консультанта и бразильского адвоката. Дала она им всего два поручения: беречь ее деньги от инфляции и избегать конфискации доходов коммунистическими режимами. Также намекнула, что желательно вкладывать деньги в фирмы, занимающиеся космическим туризмом, и не использовать их в целях, противоречащих интересам Соединенных Штатов. Бразильский адвокат счел последнее требование старомодным и уже не поддающимся четкой дефиниции. В ответ Фея вежливо написала ему, что адвокатов на Земле как дерьма. Бразилец все понял как надо, и на Сирокко до сих пор работали его потомки.
А потом Фея об этих деньгах забыла. Дважды в год ей приходил финансовый отчет, который она открывала лишь затем, чтобы взглянуть в конец. Фортуна позволила капиталу пережить две серьезные депрессии, когда бесчисленные недолговечные инвесторы были стерты в мелкую пыль. Агенты сознавали, что Фея может смотреть далеко в будущее и что ее не волнуют временные потери. Случались неудачные годы; общей же тенденцией был неуклонный рост.
Сирокко все это казалось ничего не значащей абстракцией. Почему ей должно быть интересно знать, что в ее собственности находятся X килограммов золота, У процентов акций корпорации «У-Плюс» и Z немецких марок в редких почтовых марках и произведениях искусства? Только если отчет прибывал в скучный день, Сирокко еще могла несколько минут похихикать над перечнем прибылей, где упоминалась всякая всячина - от борделей до эрделей и от Моне до мулине. Лишь раз она послала на Землю письмо - когда случайно обнаружила, что владеет Эмпайр-Стейт-Билдинг и что оно предназначено для сноса. Сирокко велела вместо этого восстановить здание и в два последующих года потеряла миллионы. Зато потом все вернулось сторицей, и ее агенты решили, что Фея, несомненно, финансовый гений. Здание же осталось на месте только потому, что когда-то семилетняя Сирокко вместе с мамой поднималась на самый его верх и более приятных воспоминаний о матери у нее не осталось.
Время от времени она подумывала завещать свой капитал кому-нибудь такому или чему-нибудь эдакому, но уже оказалась так далека от земных забот, что понятия не имела, где ее деньги могут пригодиться. Они с Габи часто шутили, что стоило бы, пожалуй, выбрать фамилию из телефонного справочника и свалить все эти бумажки на кого Бог пошлет. Или, к примеру, обеспечить ими содержание роскошных санаториев для ушедших на заслуженный отдых проституток.
Но вот, наконец, эти деньги оказались очень кстати.
Трини еще очень издалека заметила самолет по посадочным огням, сияющим в ночи Тейи. И много позже услышала надсадный вой небольшого ракетного движка. Ох, не нравилось ей все это. Техника Сирокко еще не прибыла, когда Трини заняла свой пост на Убежище Номер Одиннадцать; сюда ее, как всякого порядочного человека, запузырили. А ведь одна из причин, почему Трини явилась в Гею, было желание сбежать от напора машинной цивилизации. Подобно большинству поселившихся в Гее людей, она с подозрением смотрела на любую технологию, кроме самой простейшей. Впрочем, Фею можно было понять. Сирокко развязывала тотальную войну с бомбадулями, и Трини не сомневалась, что скоро в небе ни одной этой сволочи не останется.
Самолет прополз последние метры перед соприкосновением с землей; от выхлопа взметнулись целые снежные облака. Усеянный сугробами, Офион выглядел не слишком многообещающей посадочной площадкой, но небольшой машине вполне хватило каких-то тридцати метров чистой полосы. Низкая гравитация и плотная атмосфера Геи обеспечивали отличный маневр, и самолет буквально порхал как бабочка. Прозрачные крылья были из пластика. Когда снег осел, Трини разглядела в крыльях несколько темных пятен и решила, что это либо лазеры, либо пулеметы. Легкий и не слишком новый самолетик модифицировали для воздушного поединка.
Из кресла пилота выбралась Сирокко. С другой стороны вылез кто-то еще - примерно ее роста.
Вернувшись к своей небольшой плите, Трини зажгла газ под кофейником. На это задание вольная художница пошла добровольно - хотя ни она, ни кто-то из людей в Гее ничего Сирокко не задолжали. Просто она услышала, что Фее нужна человеческая помощь в спасательной миссии, которая разыскивала Робин из Ковена. С того дня как Робин уехала, Трини не могла выбросить девушку из головы. Она решила, что ей больше по нраву ждать в убежище, чем спускаться по лестнице на встречу с Тейей. Так что ее забросили сюда заодно с упаковками съестных припасов, одеял, медикаментов и сжиженного газа, чтобы привести давно заброшенное убежище в жилой вид на случай, если здесь объявится кто-то из пропавших. Строение было все еще крепким, и ветер в убежище не проникал. Сирокко помогла ей вновь наладить работу маяка, но, кроме этого, делать здесь было почти нечего. Почти все время Трини проводила у окна с книгой, но только она отошла, как вдруг почувствовала, что башня слегка вибрирует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58