В свои двадцать шесть Мэри Эллен была даже красивее, чем в семнадцать; элегантность и плавность пришли на смену подростковой порывистости. Она искушала и не давала надежды.Так прошел год, затем еще один. Мэри Эллен продолжала вести отшельническую жизнь, редко выходя за пределы Лонгвуда. Родители ее были не на шутку встревожены. Негоже молодой женщине, да еще такой красивой, никуда не выезжать и ни с кем не встречаться.Джон Томас и Джулия Пребл планировали путешествие за границу. Они настаивали на том, чтобы дочь уехала с ними в Англию на лето, но Мэри решительно отказалась к ним присоединиться и осталась в Лонгвуде.Только теперь Джон и Джулия решились вслух заговорить о том, что, возможно, совершили ужасную ошибку, разлучив Мэри Эллен и Клея Найта. Однако они так и не были уверены в том, что им следует признаться в устроенном когда-то заговоре.– Может, все же рассказать Мэри Эллен правду? – нерешительно произнесла Джулия, когда супруги прогуливались по просторной палубе океанского лайнера «Амбассадор» на пути из Америки в Британию.– Это не исключено, – задумчиво протянул Джон Томас. – Полагаю, Мэри имеет право знать о том, что произошло, даже если она нас за это возненавидит. – Он внутренне сжался при мысли о том, каково ему будет вынести презрение единственного возлюбленного ребенка. – Господи, я лишь хотел для нее счастья, но...– Я знаю, дорогой. – Джулия вздохнула. – Надеюсь, Мэри Эллен поймет, если мы ей скажем.– Не уверен, – подводя жену к перилам, возразил ей Джон Томас. – Мы недооценили ее чувства, – покачал он седеющей головой. – И возможно, недооцениваем сейчас, полагая, что она нас простит...Войдя в комнату, он огляделся еще раз и только теперь увидел ее.Джулия стояла на коленях, новый наряд из тафты был надет на ней лишь наполовину, одной рукой она вцепилась в край кровати, другой схватила себя за горло. В глазах ее застыл ужас; она словно силилась произнести его имя, моля о помощи, и не могла. Потом из ее горла хлынула кровь.– Господи! – в ужасе воскликнул Джон Томас и упал на колени рядом с женой. – Джулия, о Боже, Джулия!Врач прибыл уже через несколько минут после того, как Джон Томас позвал на помощь, и несчастную женщину, все еще одетую в весь испачканный кровью дорогой парижский наряд, срочно доставили в больницу Святой Марии, находящуюся в нескольких кварталах от отеля, где она истекла кровью. По заключению врачей, виной всему была открывшаяся язва желудка.Джон Томас был безутешен. Привезя тело любимой жены домой, он после похорон уединился в Лонгвуде и не желал принимать даже старых друзей. Целые дни Джон проводил в их с Джулией спальне, зажав в руках кольцо, некогда принадлежавшее жене, и часами глядя на ее фотографию. Уйдя с головой в свое горе, Джон напрочь забыл о том, что они с Джулией собирались рассказать Мэри Эллен о происшествии десятилетней давности, однако сама Мэри, потеряв мать, была весьма озабочена состоянием отца и всерьез боялась за его рассудок.Время шло, а Джону Томасу не становилось лучше. Он все так же сутками с потухшим взглядом просиживал в душном склепе спальни в прилипшей к телу мокрой от пота рубашке.Джон Томас потерял интерес даже к своей хлопковой империи. Прибыли стремительно падали, состояние Преблов таяло на глазах. Рабов продали соседям, и плодородные поля стояли незасеянными.В конце концов Мэри Эллен решила поговорить с отцом и обсудить с ним состояние дел. Она надеялась, что шоковая терапия пойдет ему на пользу – он должен узнать, до какого плачевного состояния дошел его бизнес. Если он не возьмет себя в руки, они окончательно разорятся; Мэри напомнила отцу о том, что война между штатами скорее всего вскоре начнется, и тогда северяне установят блокаду, лишив южан возможности доступа к европейским рынкам. Им следует, пока не поздно, отправить в Европу весь свой хлопок, не то их ждет нищета!Но Джона Томаса уже ничто не могло вывести из забытья. Глава 18 На качающейся палубе военной шхуны «Морская колдунья», один, посреди ночной мглы, стоял высокий моряк. От пронизывающего зимнего холода его спасали темные шерстяные брюки, теплый китель и черная фуражка. Ветер трепал иссиня-черные волосы, выбившиеся из-под его фуражки, прибивал брюки к крепким бедрам; ноги офицера были слегка расставлены, помогая удерживать равновесие.Достав спички, прикрыв пламя рукой, офицер раскурил тонкую коричневую сигару и глубоко затянулся. Оранжевые искры взметнулись над его головой, и их мгновенно унес ветер.Эта холодная ночь была лишь одной из сотен других, проведенных капитаном Клеем Найтом на посту. На корабельной палубе он бывал и в шторм, когда черные глыбы волн били и трепали корабль, и в полный штиль. Бывало, силы человеческого голоса едва хватало, чтобы перекричать рев волн; а корабль, палуба которого то вздымалась до небес, то падала в глубокую пропасть, с трудом выдерживал напор стихии.Клей помнил кровавые мозоли на ладонях от канатов, помнил, как приходилось рубить лед, прорываться сквозь свинцовую хмурость дней и непроглядную тьму, окутывавшую неприветливые северные широты. Сколько одиноких бессонных ночей провел он на палубе, вдалеке от родных берегов, он был и сам не взялся сосчитать.В начале января 1861 года недавно возведенный в ранг капитана офицер Клей Найт вышел из Норфолка, где «Морскую колдунью», мирное коммерческое судно, полностью переоснастили для ведения военных действий. Теперь он шел в Сан-Франциско, и по пути ему предстояло обогнуть Мыс Доброй Надежды. В пути корабль ожидало по меньшей мере четыре остановки, самая длительная – в Рио-де-Жанейро, так что команда уже предвкушала отдых в вольном, со свободными нравами, теплом бразильском порту.Попыхивая сигарой в темноте холодной январской ночи, Клей вспоминал годы, проведенные в море, места, в которых он успел побывать, и всех женщин, которыми обладал. Медленно покачав головой, он усмехнулся. Даже и со всеми этими женщинами он так и не смог позабыть Мэри Эллен. Правда, бывали времена, когда память о ней тускнела, но ненадолго. Стоило ему впустить в свою душу воспоминания, и тут, как удар с ясного неба, то, что казалось давно забытым, заявляло о себе с неожиданной силой и ясностью. И вот она уже стояла перед его глазами, словно живая, из плоти и крови, такая, что ему хотелось протянуть руку и дотронуться до нее. Он снова чувствовал на губах сладость ее поцелуев, прикасался к ее теплому стройному телу.Клей тряхнул головой и рассмеялся, но это был нерадостный смех. Над его родиной сгустились тучи. Америка на грани войны, а война непременно отнимет много жизней. Может, и ему предстоит погибнуть в сражении. И все-таки даже теперь он думал не о грядущей войне, а о Мэри Эллен.Слава Богу, никто, и в особенности Мэри, не знает, какой он сентиментальный болван.Смех его стих так же внезапно, как и начался, зубы сжались до боли, серые глаза прищурились, и он с досадой швырнул сигару в море.Если любовь его так и не умерла, значит, и ненависть продолжала жить. Только это его и спасало. Мэри Эллен была коварной обманщицей, жестокой и поразительно холодной женщиной, с бездумной легкостью растоптавшей все хорошее, что у них было. К счастью, он никогда больше не увидит ее. Глава 19 Уже перед закатом сверкающей жемчужиной на горизонте возник атлантический берег Бразилии. «Морская колдунья» готовилась причалить в Рио-де-Жанейро. Вид на город потрясал воображение: песчаные пляжи, роскошные долины, горные склоны, покрытые тропическим лесом, радовали глаз.Уставшим от долгого плавания матросам с «Морской колдуньи» Рио-де-Жанейро представлялся в образе красавицы, протянувшей руки навстречу долгожданным гостям и манившей их в свои объятия.Городские огни таинственно поблескивали в предзакатном сумраке, белоснежный песок пляжей казался сахарным на фоне синевы моря и лиловой дымки холмов, возвышавшихся за прибрежной полосой. Уверенной рукой лоцман ввел «Колдунью» в гавань, где уже качались на рейде десятки других кораблей, больших и малых.«Колдунья» элегантно вошла в просвет между коричневым буксиром и белоснежным клипером. Когда на пристань был брошен канат и судно встало на якорь, оказалось, что «Колдунья» пришвартовалась как раз там, где примерно триста пятьдесят лет назад высадились на эти приветливые берега первые португальцы.Встречать американское судно вышла целая стая красавиц, и каждая из них почла бы за счастье показать американцам свой любимый город, который не устает веселиться круглые сутки и сулит каждому смертному все мыслимые и немыслимые радости и утехи.Моряки «Колдуньи», свежевыбритые и одетые в чистую форму, принялись кричать и махать руками красоткам на берегу; им так не терпелось скорее сойти на бразильский берег, что сдерживать эмоции уже не было мочи. Тропический рай звал и манил.И все же кто-то должен был повременить.Капитан Клей так же, как и прочие, мечтал поскорее насладиться тем, что предлагал Рио. Истосковавшийся по женской ласке, он твердо решил для себя, что до наступления ночи проведет час-другой в жарких объятиях бразильской красотки. Но сперва ему предстояло в числе почетных гостей посетить прием, устраиваемый отставным капитаном Джоном Д. Уиллингемом, который служил под командованием деда Клея Найта во время войны 1812 года. Пожилой капитан Уиллингем женился на богатой наследнице, проживавшей в Рио, и осел в этом городе после того, как ушел в отставку.До визита к Уиллингему оставался целый час, и Клей решил понаблюдать в бинокль за белоснежным клипером, стоявшим рядом с «Морской колдуньей», полагая, что этот корабль – частное судно и принадлежит оно какому-то весьма богатому бразильцу. Клей любил красивые корабли и не мог не восхищаться изяществом быстроходного парусника.Осмотрев корабль от носа до кормы, он поднес бинокль к глазам и стал разглядывать пассажирскую палубу, но на ней никого не было. Прочитав название судна, дерзко выведенное синим на белоснежном носу – «Асукар», означавшее «сахар» на португальском, Клей озадаченно поморщился. Интересно, какой болван мог назвать свой корабль «Сахар»?Усмехнувшись, он продолжил осмотр, и только когда солнце закатилось за холмы, вздохнув, пошел переодеваться – время уже поджимало.Учитывая летнюю жару, Клей оделся во все белое – белоснежная форма и протокольная сабля на боку. Ступив на берег, он прошелся по пристани, разглядывая возвышающиеся над ним гигантские корабли, чьи высокие мачты упирались прямо в темнеющее небо.Деревянная набережная в этот час была запружена народом: португальскими рыбаками, промышлявшими в прибрежных водах, грузчиками, ожидающими, когда их позовут на работу, и коротавшими время игрой в кости.Сутенеры с цепкими взглядами высматривали тех, кого можно затащить в бордель.Клей прибавил шаг, и вскоре порт остался позади. Клей пересек шумную авенида Президента Варгаса и поймал кеб. Открытая коляска с уютными потертыми кожаными сиденьями неторопливо запетляла, постукивая колесами, по узким улочкам Рио вверх по холму.Клей безмятежно любовался очаровательными пейзажами, столь характерными для Рио. Вкрапления каменистых островов, похожих на драгоценные камни, плывущие по бархатной синеве моря, дополняли лесистые склоны гор и серый камень скал, окружающих город. Виды, звуки, запахи – все в этом городе было необыкновенно чувственным, и Клею не терпелось расстаться с отставным капитаном еще до того, как он к нему прибыл.Ровно в восемь вечера капитан Найт с фуражкой под мышкой позвонил в дверь роскошного дома, с террасы которого открывался потрясающий вид на город и гавань внизу.Когда тяжелые резные двери распахнулись перед ним, ослепительно красивая юная девушка с золотистыми волосами и темно-карими глазами вышла ему навстречу.– Ничего не говорите, – заявила она с улыбкой, – я и так знаю. Вы капитан Клей Найт. – Она протянула ему руку. – Я Джо Анна Уиллингем, внучка Джона Д. Уиллингема, приехала сюда из Нового Орлеана. Я настаиваю на том, чтобы вы остались на ужин!– Почту за честь, – пробормотал Клей, когда к нему вернулся дар речи.– Я им так и сказала, – заявила юная чаровница. Взяв Клея под руку, она повела его в шумную гостиную, где гости, разбившись на группы по интересам, непринужденно беседовали и потягивали охлажденное вино.Обстановка была вполне неформальной – всего около тридцати человек. Мужчины – по большей части военные моряки и отставные офицеры флота. Холостяков было всего четверо, включая Клея, и столько же юных незамужних дам – чтобы каждый из этих четверых не ускользнул от теплого женского внимания.Анна Джо Уиллингем очень серьезно отнеслась к своим обязанностям: она делала все от нее зависящее, чтобы смуглый красавец Клей Найт чувствовал себя как дома.Поскольку большинство присутствующих имели прямое отношение к армии, разговоры вполне естественным образом сконцентрировались на зарождающейся в Штатах буре.– Если Южная Каролина выйдет из Союза 20 сентября, тогда остальные южные Штаты скорее всего последуют ее примеру в тот же день или вскоре после этого, – сказал пожилой капитан Уиллингем. – Я не вижу никакого иного исхода. Юг будет сражаться с Севером еще до начала лета, помяните мои слова.Тут же слово взяла сорокалетняя жена Уиллингема:– Капитан, вы обещали не начинать разговоры о войне по крайней мере до тех пор, пока не закончится ужин.– Конечно, обещал, дорогая. – Уиллингем обезоруживающе улыбнулся жене. – Мы продолжим эту тему позже, господа.Когда все закончили есть, седовласый хозяин предложил дамам пройти в гостиную, а офицерам – в библиотеку испробовать гаванские сигары и французский коньяк, а заодно обсудить животрепещущую тему войны между штатами.– Прости, дедушка, – бесстрашно заявила бравому моряку Анна Джо Уиллингем, – но я обещала показать капитану наш сад. – При этом девушка кокетливо улыбнулась Клею и зазывно вспорхнула темными ресницами.– Дитя мое, уже ночь на дворе, – резонно возразил Джон Уиллингем. – Гость не сможет оценить красоту моих цветов в темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30