Дампир - 2

«Дампир. Похититель жизней»: Азбука-классика; СПб.; 2007
ISBN 978-5-352-02091-3
Оригинал: Barb Hendee, “Thief of Lives”
Перевод: Татьяна Н. Кухта
Аннотация
Захватывающая сага о приключениях охотников на вампиров продолжается!
Магьер пришлось смириться со своей не вполне человеческой сущностью, благодаря которой она смогла очистить приморскую деревушку от обосновавшихся там Детей Ночи. Она - дампир, дитя человека и упыря, и ее предназначение - уничтожать кровососов. Но Магьер по-прежнему мечтает о мирной жизни хозяйки таверны. Этим мечтам не суждено сбыться, поскольку слухи о ее подвигах дошли до столицы, где, судя по всему, недобитые вампиры свили новое гнездо. Вместе со своим другом-полуэльфом и его удивительным псом Магьер отправляется в путь…
Барб и Дж. С. Хенди
Похититель жизней
Посвящается брату Элу, нашему самому преданному поклоннику
ПРОЛОГ
Размышляя о том, что ему предстояло сделать, он не испытывал ни возбуждения, ни сладостного трепета. Всего лишь один шаг - крохотный шажок - по намеченному им пути… А уж он-то всегда умел без содрогания исполнять то, что казалось ему необходимым.
Уличные фонари на столбах и в настенных чугунных гнездах, исправно зажигаемые ночной стражей, встречались на этой улице куда чаще, чем в других кварталах столицы. Неяркий свет фонарей освещал не утоптанную ногами черни землю, а булыжник мостовой, влажно блестящий после недавнего дождя, и дома здесь были сплошь каменные - не чета глинобитным мазанкам или бревенчатым лачугам простонародья. Здесь селились избранные, здесь, под самыми стенами замка, жили аристократы и высокопоставленные чиновники. Свет, тепло и уют струились из больших окон, небрежно прикрытых тяжелыми занавесями. Ночью здесь царили мир и покой.
Притаившись за углом, он терпеливо выжидал, пока не стихнут вдалеке шаги ночного патруля, и лишь тогда, бесшумно ступая, зашагал по булыжной мостовой.
Ночь несла влажное дыхание моря, которое с запада омывало город. Дул зябкий ветерок, однако он совершенно не ощущал холода. И тем не менее он на ходу плотнее запахнул длинный черный плащ - чтобы окончательно раствориться в темноте, укрыться от здешних обитателей, которым перед сном вздумается поглядеть в окно. И еще подтянул черные лайковые перчатки, пошевелив пальцами, чтобы тонкая ткань облекла руки, точно вторая кожа.
Дойдя до нужного дома, он вошел в чугунные ворота и зашагал по дорожке к дому. Небрежно, почти невесомо опустив одну руку на перила, он по трем каменным ступенькам поднялся к парадной двери. Створки из светлого ясеня терпеливый мастер покрыл когда-то искусной резьбой - голубки и виноградные лозы; потом этот рельефный узор со всем плебейским старанием раскрасили яркими красками. По обе стороны от двери горели два фонаря. Он протянул руку и прикрутил вначале один, затем другой фитиль. Свет фонарей затрепетал, померк - вот-вот погаснут. Взявшись за большое бронзовое кольцо, он возвестил о своем прибытии двумя короткими ударами - не больше и не меньше.
Не сразу, но дверь отворилась.
Из-за двери показалось свежее девичье личико. Для своих шестнадцати девушка была невелика ростом. Каштановые кудри ниспадали ей на плечи. На ней было лиловое платье с шафрановой отделкой. Во взгляде ее была настороженность, но затем она узнала ночного гостя и тепло улыбнулась.
Он заранее знал, что она скажет. Как обычно, отец ее в этот вечер ушел играть в карты со своими знатными приятелями. Как обычно, девушка, жалея заработавшихся слуг, в этот вечер дала им - без ведома отца - выходной. Она была одна в своем доме, в самом тихом и респектабельном квартале столицы.
- А отца сегодня нет дома, - сказала девушка. - Он ушел в «Рыцарский дом», играть в карты.
Он ничего не ответил. Выбросив вперед левую руку, он схватил девушку за шею и рывком притянул к себе.
Она судорожно вдохнула, но выдохнуть так и не успела.
Не давая ей опомниться, он впился в ее беззащитное горло и глубоко погрузил клыки в нежную плоть. Мотнув головой, он без труда разорвал ей горло. Парализованная болью, бедняжка не смогла даже вскрикнуть. Ее руки, прижатые к груди напавшего, - задергались и обмякли.
Она была так легка, что он без труда удерживал ее на весу за шею. Сердце ее билось все слабее, и он встряхнул жертву, чтобы кровь сильнее хлынула из разорванной клыками артерии. Поток крови из раны хлынул на ее корсаж, брызгами покрывая грудь, потек ручьями по плечу, по левой руке, закапал с тонких пальцев. Сердцебиение все слабело и наконец совершенно стихло. Он смотрел, как медленно стекленеют ее безжизненные глаза. Голова девушки упала на плечо, и каштановый завиток волос прилип к окровавленному горлу.
Свободной рукой он разорвал платье девушки, обнажив белую нижнюю рубашку, которая уже пропиталась кровью. Разорвав и рубашку, он швырнул мертвое тело на крылечко, точно сломанную куклу. Затем повернулся спиной к дому и пошел к воротам, задержавшись лишь для того, чтобы прислушаться к ночной тишине. Убедившись, что путь свободен, он ушел той же дорогой.
Выудив из кармана платок, он тщательно вытер рот.
Дело сделано - сегодня он дал толчок событиям последующих дней.
ГЛАВА 1
В этом месте он едва не погиб и сюда возвращался каждый день перед восходом солнца.
Лисил стоял, истекая потом, на стылой прогалине, со всех сторон окруженной косматыми разлапистыми елями. На востоке, над краем леса, уже всходило солнце, и блики солнечного света плясали на морских волнах, катившихся с запада. Вдоль берега неглубокого залива протянулся городок Миишка, и на крышах домов играли отблески зари.
Светлые волосы Лисила, промокнув от пота, прилипли к шее и плечам, облепили узкое лицо, обнажив острые кончики ушей. На смуглой шее и на правой щеке, ближе к подбородку, белели старые шрамы. Коричневая рубашка из тонкого хлопка липла к спине, ноги взопрели в мягких кожаных сапожках. Тяжело дыша, Лисил раздраженно скривился и вытер со лба щедрые струйки пота. И зябко поежился - стылое осеннее утро так и подгоняло побольше двигаться, чтобы согреться.
- Валхачкасейя! - прошипел он сквозь зубы, хотя и не вполне понимал значение этого слова.
Мать Лисила - Нейна, как называл ее отец, - шептала это слово, когда была чем-то огорчена или рассержена, или же когда ей случалось порезаться, затачивая нож. Ее узкое треугольное, гладко-смуглое лицо морщилось, и тонкие светлые брови сердито сходились на переносице, когда она нечаянно переходила на свой родной язык.
Она наотрез отказалась учить Лисила эльфийскому языку, а когда он сам просил об этом, ее большие раскосые глаза опасно сужались. Ему оставалось лишь подслушивать, когда с материнских губ невольно срывались эльфийские словечки, запоминать, как именно они произносятся, а потом старательно заучивать наизусть и разгадывать их значение. Лисил довольно слышал ругательств на разных языках, чтобы догадаться, что такое «Валхачкасейя». Детское увлечение стало в конце концов почти бессознательной привычкой. Иногда - крайне редко - мать произносила его имя на странный манер - Лис'ил, а пару раз она назвала его и себя «анмаглахк». Лисил так и не сумел узнать, что означает это слово.
Отбросив воспоминания, Лисил вернулся к занятиям, присел в низкой стойке, вытянув вбок правую ногу.
Оттолкнувшись, он развернулся вправо, проворно переместив тяжесть тела на левую ногу. Правая нога, описав в воздухе треть круга, уперлась стопой в землю прогалины.
Развернув торс, Лисил выбросил обе руки вправо, уперся ладонями в землю, левая нога взлетела вверх.
Сегодня он упражнялся дольше обычного. Так много нужно было вспомнить, так многому научиться заново… А ведь сегодня последний день, когда он мог встать до зари, раньше всех, включая и его напарницу Магьер. Скоро, очень скоро опять откроется «Морской лев», и снова они будут бодрствовать полночи и спать допоздна. Магьер будет стоять за стойкой, Лисил - вести карточную игру.
В который раз с пологого холма глянул на лежащий внизу город. Взгляд его остановился на новеньком, с иголочки здании. Крытая свежими кедровыми планками кровля сразу бросалась в глаза среди потрепанных дождями и ветром городских крыш. Таверна «Морской лев» наконец-то возродилась из пепла.
Дальше по берегу, перед небольшим портом, виден был стиснутый соседними зданиями участок выжженной земли. Даже сейчас, когда он пустовал, было видно, что на нем можно возвести здание втрое больше любого из городских строений. Хотя остатки пожарища давным-давно расчистили, даже затяжные дожди не сумели смыть сажу и пепел с участка, на котором когда-то стоял крупнейший пакгауз Миишки, ныне сожженный дотла… Сожженный им, Лисилом.
Он снова перевел взгляд на «Морского льва». Таверна тоже была сожжена дотла, но теперь ее отстроили, и новое здание и просторней, и даже нарядней своего одряхлевшего предшественника. Снова «Морской лев» станет домом для Лисила, Магьер и их пса Мальца.
А под ним, прогоревшие до золы, лежат останки вампиров.
Там нет только того, который здесь, на прогалине, едва не прикончил Лисила и счастливо ушел от возмездия.
Лисил повернулся лицом на восток, где на самом краю прогалины стояла большая уродливая ель. Каждое утро он приносил сюда завернутый в парусину продолговатый сверток и неизменно укладывал его у корней ели. Ель росла тут с незапамятных времен, дождь и ветер давно уже вымыли из земли, обнажили ее могучие узловатые корни. Одна из нижних ветвей грубо сломана, и по излому видно, что произошло это не так уж и давно.
Да, вампиров в Миишке больше нет, только эта мысль не приносит Лисилу облегчения.
Потому что на этом ничего не кончилось. И он даже не может сказать об этом Магьер, потому что она еще не готова услышать такое. Пока - не готова.
Подойдя к обезображенной ели, Лисил развернул парусину и извлек на свет продолговатую коробку темного дерева длиной в локоть. Коробка была достаточно плоской, чтобы без труда укрыть ее под мешковатой рубашкой. Привычное движение пальцев - и крышка распахнулась, и Лисил в который раз напрягся, хорошо зная, что увидит внутри - подарок, который мать вручила ему на семнадцатилетие много, очень много лет назад.
В коробке лежали орудия, каких не купишь ни в одной оружейной лавке. Их происхождения Лисил не знал и мог лишь догадываться, что они родом из тех же земель, что и его мать. Хотя он и представить себе не мог, зачем эльфам понадобилось такое.
Он молча разглядывал омерзительное содержимое продолговатой коробки. Тонкая проволока с небольшими рукоятками - гаррота, орудие душителя - из того же светлого, невообразимо прочного металла, что и лучший его стилет. Маленький кривой нож, который можно спрятать в ладони и без труда пробить им и плоть, и кость. В потайном отделении под крышкой - набор проволочек, крючков и распорок, из того же светлого металла, которыми можно открыть любой замок. И наконец, рукоять, точь-в-точь как у лучшего из двух стилетов, которые Лисил всегда носил под рукавами на руках у локтей. Лезвие стилета обломано примерно в пальце от гарды.
Лисил вынул из коробки рукоять с обломком стилета - и тут же на него нахлынули волной непрошеные воспоминания.
Крысеныш, грязный уличный оборвыш, юный вампир с карими глазами, горящими ненавистью и торжеством. В ту ночь взору Лисила, затуманенному болью, лицо Крысеныша представлялось совсем человеческим. «Может быть, сойдемся на ничьей? - пошутил тогда Лисил, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно. - Обещаю, что я тебя не трону».
На бледном, с острыми чертами лице Крысеныша торжествующая ухмылка казалась неуместной, словно приклеенной. И со словами: «Зато мне ой как хочется тебя тронуть!» - юный вампир подпрыгнул, точно крыса, дерущаяся с огромным псом, и ногами ударил Лисила по грудной клетке. От удара Лисил отлетел на несколько шагов и еще в полете услышал, как затрещали сломанные ребра. В глазах у него помутилось, а Крысеныш одним прыжком оказался рядом и, нагнувшись, ухватил его за рубашку.
И в тот самый миг, когда Крысеныш рывком вздернул его на ноги, полуэльф согнул ладони и толчком расстегнул ремешки на ножнах, которые были прикреплены к его предплечьям. В руки его мгновенно скользнули два стилета и одним ударом вонзились по рукоять в бока Крысеныша. «Квиты!» - выдохнул Лисил и дернул обе рукояти вниз.
Затрещали ребра Крысеныша, и с этим треском слился глухой металлический лязг. Правое лезвие сломалось, и дребезжание металла отозвалось болью в руке, во всем избитом теле Лисила. Вампир беззвучно разинул рот и в ярости швырнул полуэльфа на ствол могучей ели.
Падая, Лисил ударился о нижний сук, и тот обломался. От удара о землю во всем теле вспыхнула такая боль, что разум был не в состоянии оценить и постичь ее. Лисил отшвырнул уцелевший стилет и рукоять с обломком лезвия и, скорчившись на земле, ухватился за обломанный сук. И когда Крысеныш снова, со всего размаху, прыгнул на него, Лисил попросту подставил ему острый сук.
Вампир зашатался, отпрянул, и бледное грязное лицо его исказилось мукой, когда он обеими руками вцепился в сук, торчавший из его груди.
«Лисил! Где ты?» - снова голос издалека звал Лисила, но на сей раз это уже не была ловушка, подстроенная Крысенышем. Вампир, корчась на импровизированном колу, молнией метнулся в лес и скрылся из виду прежде, чем на прогалине появилась Магьер. Лисил лежал на земле и изо всех сил старался не потерять сознание.
Тощий грязный оборвыщ-вампир удрал от возмездия.
И теперь, много месяцев спустя, Лисил рассматривал содержимое своей коробки. Он бросил назад рукоять с обломанным лезвием и вынул из коробки гарроту, взялся за ее рукоятки, скрестив руки, а потом стремительным рывком расправил и натянул проволоку. Гаррота отозвалась низким вибрирующим гулом, от которого Лисила замутило.
Пора повторять уроки, которые он получил от матери и отца, пора подтвердить свои права на отвратительное наследие предков. Сколько же ночей провел он в пьяном беспамятстве, стараясь хоть так спастись от кошмарных снов о своем прошлом… И все равно - больше он не допустит, чтобы враг застиг его неподготовленным к бою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10